Кулинария → Хлеб, приготовленный в тайге по эвенкийским рецептам. Таежный хлеб
Хлеб, приготовленный в тайге по эвенкийским рецептам - Мое Настроение
В тайге пекут из пресного и дрожжевого теста в золе, на сковородке, над огнем, на рожне у костра. Обычно его готовят на один день. Заготавливают его только для охотников, уходящих на промысел на несколько дней без женщины. Если на охоту идут с женщиной, то берут с собой муку, из которой она на стоянках ежедневно печет свежий хлеб. Навык печения хлеба полезен не только в тайге, но н в маленьких отдаленных поселках, где постоянно возникают проблемы с работой местных пекарен.
Хлеб по охотничьи (на рожне)
Понятное дело, охотники, отправляясь на промысел, старались не брать с собой лишний груз и приспособились печь хлеб без сковородки на рожне. В подсоленной воде замешивается крутое тесто. Лепешку надо раскатать так, чтобы она была продолговатой формы. Через всю ее длину по середине продевают выструганную длинную плоскую палочку. Чтобы края не обвисали, поперек лепешек продувают другую пару палочек. Насаживают лепешку на другую вырезанную потолще палочку, которую втыкают наклонно к костру, время от времени переворачивая, до полной готовности.
Посложнее приготовление хлеба из кислого теста с применением дрожжей. Заквасив тесто с вечера, подмешивают его и вешают посуду с тестом на поперечную жердь чума недалеко от костра. Тесто должно быть крутым. Через некоторое время его выкладывают на сковороду с высоким бортом, слегка сбрызгивают поверхность водой, дают подняться и слегка осесть. Для этого разгребают костер, ставят на золу сковороду с тестом, вокруг и над ней из лучинок сооружают костер. Тесто поднимается благодаря окружающему жару, поверхность хлеба розовеет, становится блестящей. Тогда хлеб снимают с золы, ее разгребают и ставят сковороду на дно ямки, засыпая ее золой, сверху разведя небольшой костер. Примерно через час хлеб готов, высокий, ноздреватый, вкусный, словно из русской печи. Зола также не прилипает, так как насыпалась на запекшуюся поверхность.
Колобо в золе
Необходимым условием для выпечки хлеба в золе является сухая земля под костром, что учитывается при выборе места для стойбища. В большой миске замешивается тесто: мука, соль, сода, прохладной воды столько, чтобы завести тесто крутой консистенции. Сковороду нагреть, смазать жиром, на нее выложить тесто. Закрыть другой сковородой, по размеру большей первой (сковороды должны быть из тонкого металла, чтобы лучше прогревались). В горячей золе разгрести ямку, в нее поставить сковородку, сверху еще нагрести золы и горящих углей. Минут через двадцать можно пошевелить нижнюю сковородку. Еще минут через сорок проверяют хлеб на готовность, не переворачивая его на сковороде, ударяют его по ноге выше колена. Если он подпрыгивает, то значит готов.
Еще один вариант выпечки хлеба в золе, теперь уже без сковородки. Тесто готовят как в предыдущем случае. Раскатывают круглую лепешку, протыкают ее в нескольких местах острой палочкой и подпыливают сверху и снизу мукой, чтобы поверхность была сухая. Теплую золу костра разравнивают чуть, похлопывая ладонью или чем-либо. На нее кладут лепешку, сверху тоже засыпают толстым слоем золы и Зрячими углями. Так достигается не быстрее, но равномерней пропекается лепешка. Готовую лепешку слегка стряхивают, удаляя золу, но она обычно не пристает к сухой, подпыленной мукой поверхности. Едят такой хлеб, ломая, с маслом, молоком, чаем, макая в перетопленный олений жир.
Колобо в духовке
Тесто то же, что и в описанных выше вариантах. Оно делится на несколько частей, каждая из которых скалкой на чистой клеенке раскатывается в лепешки одинаковой величины толщиной в палец. Раскаленную чугунную сковороду слегка смазать жиром, положить на нее лепешку, проткнуть ее вилкой в нескольких местах. Если надо, чтобы тесто поднялось, то сковороду накрывают. Пекут в печке, в духовке, еле, чтобы лепешка не подгорела, переворачивая ее. Так готовят несколько (две-три) лепешек, складывают и большую миску и закрывают полотенцем, чтобы они долгое время оставались мягкими.
Готовя лепешки из пресного теста в тайге, хозяйки порой после основной процедуры, вынув их из золы или сняв со сковородки, протыкали хлеб в нескольких местах, еще раз ставили ближе к огню на ребро, подпирали палочками и так допекали.
www.mymood.ru
Петр Сигунов - Чернушка - стр 16
Таежный хлеб
Откуда ни возьмись, на осину опустилась темно-коричневая птица, густо усыпанная белыми жемчужными крапинками. Она была крупней скворца, но меньше галки, остроносая, головастая. Увидев нас, пеструшка надрывно затарахтела, заскрипела, словно рассохшаяся дверь: "крээк-крээк-крээк".
- Ну, распелась сударыня-кукарыня! Теперь жди - полетят сюда нас приветствовать! - досадно сплюнул Павел.
- Что означает "кукарыня"? Не читал и не слышал такого странного названия.
- Не барыня-кукарыня, а правильней будет - кукара, - засмеялся Павел. - Это наши охотники так называют кедровку. Ух, страсть жаднущая до спелых орехов! Сырые шишки не трогает, бережет до поры до времени. А когда созреют, маслом нальются, то давай, давай дербанить их. Под языком у кукары есть особый мешочек-кошелечек. Так она умудряется набить в него штук сто отборных орешков. Раздует свой зоб грушей. Клюв ножницами растаращит. И летит, кувыркаясь от тяжести, поскорей спрятать добычу. Хоронит она орехи в конуры всякие, в медвежьи отворотины, в бурундучьи продырявинки. Но чаще всего норовит закопать под мох. Чтоб, значит, не распахали белки, мыши.
Не любят промысловики эту жаднюгу ненасытную. Ох как не любят! И потому частенько дробью свинцовой угощают. А того не разумеют, слепцы глупые, что кукара-тарабара - самая главная сеятельница кедров.
Пока Павел говорил, к нам подлетела вторая пеструшка-жемчужница. Вскоре появилась третья, четвертая… И вот уже целая ватага суетливых птиц истерично запищала, задребезжала в осиновой роще. Только слышалось: "крэ-э-кэ-кэ… дык… дык…". Они каркали, горланили так панически, будто предупреждали всех лесных обитателей: "дра-ата-дра…" ("Полундра-а! Идут разбойники!").
- Ишь ты, забеспокоились, скупердяйки несчастные! Боятся, как бы не обобрали шишки. Значит, кедровник поблизости, - сделал вывод Павел.
И действительно, вскоре перед нами, в пологой котловине широко раскинулось волнистое зелено-розовое море - царство "таежного хлеба". Тут, в тишинке, таились от бурь-свирепниц лишь одни кедры. Они напоминали надменных казаков-запорожцев в лилово-красных суконных свитках с лихо растопыренными усищами. Стояли горделиво, кичась красотой неподражаемой и важной значимостью. Словно хотели, да никак не могли выкрикнуть: "Звери и птицы! Птицы и звери! Знайте нас, храните, цените, почитайте! Мы безотказно кормим всех желающих вкусными маслянистыми семенами!"
Но тщетно стараются напомнить о себе могучие сибирские великаны-запорожцы. Ни звери глупые, ни люди умные пока не прислушиваются к их мольбе и гневному ропоту. Не помогают они выращивать "таежный хлеб".
И только трескучие, крэкающие кукары не бросают на произвол судьбы молчаливых кормильцев. От первых проталин до звонких слюдистых морозцев эти добрые, неугомонные жемчужницы терпеливо чистят их ветви от вредных, прожорливых гусениц и жучков.
Если большие кедры величаво пышные, броские, то молоденьким еще не дозволено щеголять в нарядных свитках. Стволы у них покрыты гладкой, тонкой невзрачно-серой кожицей. Зато усы - как у турецких султанов. Широкораскидистые ветви густо утыканы длиннущими сизоватыми хвоинками. Издали кедрята-пацанята похожи на голубых взъерошенных дикобразов.
Мы решили немножко передохнуть в смолистой прохладе. Недоверчивым, любопытным кукарам надоело горланить над нами. Они принялись набивать свои потайные, подъязычные мешочки гранеными орешками.
- Очень странное нынче лето, - задумчиво промолвил Павел, теребя сухой ершистый стержень от раздраконенной птицами шишки. - Не может быть, чтоб так рано созрели орехи. Тут что-то неладное. Не доводилось мне еще встречать таких скороспелых шишек. Вот загадка непонятная…
Павел попросил у меня бинокль и пристально начал рассматривать лохматые купола деревьев.
- Теперь все ясно, - удовлетворенно сказал он. - Два года перепутались вместе, вот и меня запутали, заставили голову ломать. В прошлую осень урожай кедровых орехов в бахтинской тайге был такой, что, случалось, ветви ломились от тяжести шишек. А нонче так себе, скудноватый. Здешние кедры, обратите внимание, спрятаны от буранов в тихую ложбину. Стоят, как в глубокой чаше. Старые шишки, ну те, которые желтеют на вершинах, заклекли, задубели от смолы, потому и не свалились. А летошние шишки, посмотрите внимательней, будто фиолетовым соком от жимолости обляпаны. Кукары их покамест не трогают, ждут, когда созреют. Им хватает и старого урожая!
Гляди-кось! Гляди-кось! Вон там шуруют хуторяне-скопидомы! Мужички себе на уме, себе - в кубышечку!
В самом деле, по кедрам возбужденно сновали небольшие полосатые зверьки. Размахивая пушистой, блестящей, как смоль, кисточкой хвоста, они торопливо набивали за щеки коричневые, глянцевитые орехи. Потом с раздувшимися скулами скользили по стволу вниз головой, прятали добычу в норы и снова проворно забирались на вершины, где шишки поблескивали на солнце, точно отполированная яшма. Издали казалось, что бурундучки соревновались с кедровками - кто скорей завладеет остатками прошлогоднего урожая.
Павел сказал, что это маленький зверек припасает себе на зиму до шести килограммов полнехоньких, увесистых орешков!
Из-под корней выскочила рыженькая востроносая мышка, схватила кем-то оброненный орех. Озираясь настороженно, словно боялась, как бы не отняли находку, она шмыгнула в густую траву. Долго не показывалась. Но как только упал новый орех, воровато зашустрила из потайного укрытия. Подняв зубами желанный "подарок", мышка-малышка поспешно исчезла.
Прямо под нами яростно долбил заклеклую, янтарную шишку пестрый дятел. То ли жучков-червячков искал, то ли забавлялся, оттачивая клюв, то ли решил тоже подкрепить свое здоровье целебным душистым лакомством.
- Запасайся не запасайся - все равно скоро умрешь, - изрек Павел.
- Это почему же? - удивился я.
- От сотрясения мозга, - авторитетно заявил он.
Меня разобрал такой неудержимый смех, что даже бурундук испугался словно градом окатил нас орехами, вылетевшими изо рта. Юркнув под пень, он плутовато выглядывал оттуда блестящим глазком. Вероятно, изучал, какой же неведомый зверь издает непонятные хохочущие раскаты.
Павел вспылил от обиды. Он упрямо пытался убедить меня, что дятлы живут очень мало, не больше двух лет. Ведь им приходится от зари до зари трясти головой. Да не просто трясти, а с неимоверной силой барабанить клювом по стволам, чтоб достать короеда. Вот якобы и умирают они преждевременно от сотрясения мозга…
Отдохнув, мы снова пошли по избранному азимуту маршрута. Завидя нас, бурундуки-резвунки взмахивали хвостами, словно дирижерскими палочками. А пестрые певуньи-ореховки оглашали розовый таежный храм неистовой трескотней. Кругом цокали, цвирикали белки. Попискивали мышки-лесовики. Методично стучали дятлы. Жизнь в кедровой котловине бурлила - так осенью, во время жатвы шумят поля.
Всюду виднелись давнишние и свежие следы медведей. Они тоже собрались сюда на запоздалый пир в честь осеннего, прошлогоднего урожая.
Возле одного кедра я остановился: многие толстые суки на нем были обломаны. Неужели это работа браконьеров-промысловиков? Осмотрелся вокруг, но никаких признаков, указывающих на то, что сюда заходили люди, не обнаружил. Вопросительно взглянул на Павла. Тот вдруг ни с того ни с сего неудержимо захохотал.
- Ой, умора! Ой, не могу! Как вспомню, так щекотка под мышками одолевает… Прошлой осенью колотили мы шишки недалеко от Подкаменной Тунгуски. Урожай был на редкость отменный. Даже мешков не хватило под орехи. Так мы ссыпали их прямо на землю - горками. Ну, работаем себе с увлечением, шелушим шишки, просеваем, провеваем орехи от лузги. Вдруг слышим - треск, еще треск, сучья кто-то ломает поблизости. Побежал я узнать, что за тварюга завелся в нашем краю. Прямо скажу, смертельно ненавижу хищников-браконьеров. Смотрю, а это - медведь разбойничает. Кедр дербанит, подлец этакий. Обхватит лапой ветку, которая погуще шишками увешана, рванет с силой и бросит вниз. А сам все наверх морду задирает. Шишки там ядреные, тяжелые, гирляндами свешиваются. Потапа Потапыча жадность разобрала. Ну и покарабкался он к самой макушке. А здоровенный был. Макушка, конечно, не выдержала, согнулась от грузной туши. Гнулась, гнулась, да - хрясь пополам. Медведь так и шмякнулся о землю, будто куль с мукой. Полежал, полежал - и давай кататься. А сам то ли стонет, то ли ругается: "ух… ух… ух…" Я бы мог запросто пристрелить бурого, да пожалел. Очухался зверь, посидел, повздыхал, как старичок, потом орехи принялся лущить. Очень забавно это у него получается. Он зажимает шишку передними лапами и крутит между зубами. Шелуху пустую выплевывает, орехи же давит, жует, словно поросенок, - прямо со скорлупой вместе. Все-таки неприлично "генералу Топтыгину" белочку из себя изображать, ядрышки-козявочки выколупывать.
Из рассказа Павла я понял, что мне как раз и попался искореженный, обломанный кедр, на котором промышлял "хозяин тайги".
Идем, регулярно, монотонно, как заведенные, черпаем металлометрические пробы. Повсюду темнеют какие-то странные ямы-воронки. Было ясно, что они вырыты дикими зверями. Но кем? Кабаны тут не водились. А больше никто, кроме бурых медведей, не способен на такие подвиги.
profilib.net
Смак Хлеб Таежный Калории и Пищевая Ценность
|
Недавно Употребленные Продукты: |
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Обратите внимание, что некоторые продукты не могут быть пригодны для некоторых людей, и Вам настоятельно рекомендуется обратиться за консультацией к врачу перед началом любой потери веса или диетического режима. Хотя информация, представленная на этом сайте представлена добросовестно и считается правильной, FatSecret не дает никаких заверений или гарантий относительно её полноты или точности, и вся информация, в том числе пищевая ценность, используется вами на свой риск. Все товарные знаки, авторское право и другие формы интеллектуальной собственности являются собственностью их соответствующих владельцев.
www.fatsecret.ru
Читать онлайн Полное собрание сочинений. Том 15. Чудеса лунной ночи
Таежный хлеб
(Окно в природу)
Остановились на перевале полюбоваться тайгой… Синяя даль. Волны синих хребтов. И во многих местах из гущи тайги — идущие кверху струйки дымов. В пожароопасную летнюю пору это должно бы встревожить. Сейчас нет-снежок лежит на гольцах, сыро в тайге от дождей.
Дымят в кедровниках бригады охотников за орехами. Насчитав семнадцать дымков, помечаем на карте ближайший от нашей дороги и идем к нему по заметной пешей тропе.
Остановились на перевале полюбоваться тайгой… Синяя даль. Волны синих хребтов. И во многих местах из гущи тайги — идущие кверху струйки дымов. В пожароопасную летнюю пору это должно бы встревожить. Сейчас нет-снежок лежит на гольцах, сыро в тайге от дождей.
Дымят в кедровниках бригады охотников за орехами. Насчитав семнадцать дымков, помечаем на карте ближайший от нашей дороги и идем к нему по заметной пешей тропе.
Шалаш. Лошадь привязана рядом. Тлеют дрова в костерке. Люди где-то недалеко.
— Эге-гей!..
Минут через десять появляются двое с мешками кедровых шишек. Высыпают добычу в уже изрядную кучу. Знакомимся, греемся чаем. И, конечно, разговор об орехах. «Ищем лазовЫе кедры. Один вверху палкой сбивает шишки, другой — собирает. Из пятнадцати мешков шишек будет мешка три орехов». Но сбор застопорился. Деревья, на которые можно залезть («лазовые» кедры), в этом местечке уже обобраны. И теперь надо либо сотрясать кедры колотом (деревянным тяжелым молотом), либо ждать основного помощника сборщиков — ненастного ветра под названьем «тушкен».
В тайге стоит смоляной запах и запах осеннего сыроватого дыма. У дороги повсюду люди. Их много, как грибников в подмосковном лесу. На обочине — грузовики, «газики», мотоциклы. Темнеют горы собранных шишек. Их тут же перетирают на самодельных терках и барабанах, просеивают, подсушивают. Пестрый, разнокалиберный люд — сезонники леспромхозов, студенты, отпускники, подростки-школьники, щетиной обросшие «бичи». Атмосфера — что-то среднее между промывкой золота, уборкой хлеба и сбором грибов. Даже «бичи» с их классической поговоркой «от работы лошади дохнут» тут поддаются азарту. С песнями, прибаутками, с сиденьем возле костров в непогоду убирают «таежный хлеб».
Урожай кедра большим бывает лишь раз в три года. Урожай этот ждут. Убирают, однако, лишь малую часть, лишь там, куда может рука дотянуться. Техника сбора все та же, что и во времена Ермака Тимофеевича. Попытки механизировать сбор — потрясать кедры взрывами, сбивать шишки ветром от винта вертолета — хорошего результата не дали. И потому смельчаки залезают на кедры с шестами, а силачи бьют по стволам кОлотом. И у всех надежда на шишкобойный ненастный ветер «тушкен» — «после него под каждым кедром — два мешка шишек».
Многим известен знаменитый сибирский, величиной с детский ноготь, орешек — плод сибирской сосны, названной кедром. Сибиряки издавна собирали его столько, сколько могли собрать. Орешки щелкали, били из них высокого качества масло, делали кедровые сливки, по калорийности, вкусу и питательности превосходящие сливки из коровьего молока. Кедровый жмых потребляли кондитеры.
В последние годы, бывая в Сибири, кедрового масла я не встречал, сливки пробовал раза два в домах умелых и неленивых хозяек.
Но горстью кедровых орехов угостят тебя всюду. «В этой горсти, — сказал мне ученый, знающий человек, — дневная порция витаминов. А три такие горсти заменят ужин». Все так и есть. И все живое в тайге в год урожая орехов устремляется в кедрачи. Азартно собирают орехи люди. Почти исключительно орехами питается осенью медведь. («Залезает на кедр и трясет. Проследит, много ль упало шишек, — еще потрясет».)
Урожаем орехов определяется численность белок. Бурундуки запасают на зиму в своих кладовых до десяти килограммов кедровых семян. Орех едят глухари, рябчики, соболь. Таежная мелкота — мыши, потребляя орех, нагуливают мясо для хищников — соболей, лисиц и куниц. Орехи соблазняются пожевать олени, даже собаки. И есть птица, название которой говорит само за себя, — кедровка. Эта, не очень любимая сборщиками шишек крикунья, заготавливая орехи впрок, способствует расселению сибирского чудо- дерева, дерева, живущего долго (более трехсот лет) и раз в три года дающего всему живому большой бесплатный, беспошлинный, несеяный урожай лесного сытного хлеба.
Фото автора. Горный Алтай. 2 октября 1983 г.
litra.info
