Детские стихи маршака. Там получают муку маршак

Теремок - Страница 3 из 4

Пьеса-сказка «Теремок» Самуила Маршака

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Лягушка

Мышка

Ежик

Петушок

Лиса

Волк

Медведь

Сказочник

Сказочник

В чистом поле теремок,Теремок.Он не низок, не высок,Не высок.Он не низок, не высок,Не высок,Он не узок, не широкНе широк.

Шла лягушка из болота,Видит: заперты ворота.Сбила лапкою замок,Заглянула в теремок.

Лягушка

Это что за теремок, теремок?Он не низок, не высок, не высок.Кто, кто в теремочке живет?Кто, кто в невысоком живет?

(Заходит в теремок.)

Ква-ква!..Никого,Кроме ветра одного…Я лягушка-квакушка,Я тут буду жить!Ква-ква!Ква-ква-ква!Тут и печка и дрова,И котел и сковородка.Вот находка, так находка!Затопить мне надо печьДа светец везде зажечь.

Сказочник

Только свет зажгла лягушка,Постучалась мышь-норушка.

Мышка

Это что за теремок,Теремок?Он не низок, не высок,Не высок.Кто, кто в теремочке живет?Кто, кто в невысоком живет?

Лягушка

Я, лягушка-квакушка.А ты кто?

Мышка

А я — мышка-норушка.Пусти меня в дом,Будем жить с тобой вдвоем.Спелых зерен раздобудем,Печь блины с тобою будем.

Лягушка

Так и быть, пожалуй в дом.Веселее жить вдвоем!

Сказочник

Поселилась мышь с лягушкой,С лупоглазою подружкой.Топят печь, зерно толкутДа блины в печи пекут.Вдруг стучится на рассветеПетушок горластый — Петя.

Петух

Это что за теремок?Он не низок, не высок.Кто-кто-кто в теремочке живет?Кто-кто-кто в невысоком живет?

Лягушка

Я, лягушка-квакушка.

Мышка

Я, мышка-норушка.А ты кто?

Петух

А я — петушок,Золотой гребешок,Маслена головушка,Шелкова бородушка.Разрешите здесь пожить,Буду честно вам служить.Спать я будуНа дворе.Петь я будуНа заре.Кукареку!

Мышка

Так и быть, пожалуй в дом.

Лягушка

Веселее жить втроем!

Сказочник

Вот живут они — лягушка,Петушок и мышь-норушка.Их водой не разольешь.Вдруг приходит серый еж.

Еж

Это что за теремок,Теремок?Он не низок, не высок,Не высок.Кто, ктоВ теремочке живет?Кто, ктоВ невысоком живет?

Лягушка

Я, лягушка-квакушка.

Мышка

Я, мышка-норушка.

Петух

Я, петушок — золотой гребешок.А ты кто?

Еж

Я — серый ежик,Ни головы, ни ножек,Горбом спина,На спине борона.Разрешите здесь пожить,Буду терем сторожить.Лучше нас, лесных ежей,Нет на свете сторожей!

Лягушка

Так и быть, пожалуй в дом.

Мышка

Веселее вчетвером!

Сказочник

Вот живут они — лягушка,Еж, петух и мышь-норушка.Мышь-норушкаТолокно толчет,А лягушкаПироги печет.А петух на подоконникеИм играет на гармонике.Серый ежик свернулся в клубок,У ворот стережет теремок.

Только вдруг из чащи темнойПритащился волк бездомный.Постучался у ворот,Хриплым голосом поет.

Волк

Это что за теремок?Из трубы идет дымок.Видно, варится обед.Есть тут люди или нет?..Кто, ктоВ теремочке живет?Кто, ктоВ невысоком живет?

Лягушка

Я, лягушка-квакушка.

Мышка

Я, мышка-норушка.

Петух

Я, петушок — золотой гребешок.

Еж

Я, серый ежик —Ни головы, ни ножек.А ты кто?

Волк

А я — волк,Зубами щелк!

Мышка

А что ты умеешь делать?

Волк

ЛовитьМышат!ДавитьЛягушат!Ежей душить!Петухов потрошить!..Пустите меня к себе жить!

Лягушка

Страшно жить нам с лютым зверем!

Мышка

Мы тебя не пустим в терем!

Еж

Будет заперт теремокНа засов и на замок.

Сказочник

Рыщет волк в густом лесу,Ищет кумушку-лису.А лиса идет навстречу —Рыжий хвост, глаза, как свечи.

Волк

Лисавета, здравствуй!

Лиса

Как дела, зубастый?

Волк

Ничего идут дела,Голова еще цела.А хочу я, Лисавета,У тебя просить совета.Видишь в поле теремок?

Лиса

Теремок?

Волк

Он не низок, не высок.

Лиса

Не высок?

Волк

Мышь-норушкаТам зерно толчет,А лягушка пироги печет.А петух на подоконникеИм играет на гармонике.До чего хорош петух, —Ощипать бы только пух!

Лиса

Ах, мой серый, мой хвостатенький,Как хочу я петушатинки!

Волк

Да и мне поесть охота, —Только заперты ворота…Может, как-нибудь вдвоемМы ворота отопрем!

Лиса

Ох, слаба я с голодухи!Третий день, как пусто в брюхе.Кабы встретился нам Мишенька-медведь,Он помог бы нам ворота отпереть.Мы пойдем его поищем по лесам!

Волк

Ах ты, батюшки, идет сюда он сам!

Сказочник

В это время в самом делеВышел Мишка из-за ели.Он мотает головой,Рассуждает сам с собой.

Медведь

Я ищу в лесу колоду,Я хочу отведать медуИли спелого овса.Где найти его, Лиса?

Лиса

Видишь, Миша, теремок?

Медведь

Теремок?

Лиса

Он не низок, не высок.

Медведь

Не высок?

Лиса

Мышь-норушкаТам овес толчет.

Волк

А лягушкаПироги печет.

Лиса

Пироги печет капустные,Очень жирные да вкусные.

Волк

А петух с колючим ежикомРежут сало острым ножиком.

Лиса

Ты не хочешь ли проведатьПетуха?

Волк

Петушиные отведатьПотроха?

Медведь

Разумеется!Еще бы не хотеть!

Лиса

Надо, Мишенька, ворота отпереть.

Медведь

Петушатина — хорошая еда.Где ворота? Подавайте их сюда!

Лиса

Нет уж, Мишенька, пойдемДа втроем их отопрем!

Сказочник

У лисы остер умишко!Вот идут она и Мишка.Впереди их Волк идетВ теремок гостей ведет.И в тесовые воротаМишка грохнулся с налета.

Медведь

Эй, хозяева, откройте-ка добром,А не то мы вам ворота разнесем!

Мышка

Это кто пришел к нам на ночь?

Медведь

Михаил!

Мышка

Какой?

Медведь

Иваныч.А по-вашему — Медведь.Потрудитесь отпереть!Долго ждать мне неохота.Расшибу я вам ворота!

Мышка

Тише, Мишенька! В ворота не стучи!

Лягушка

Наше тесто опрокинется в печи!

Петух

Ты не суйся в теремок — кукареку!Или шпорами тебя я засеку!

Еж

Коли будешь заниматься грабежом,Познакомишься со сторожем — ежом!

Медведь

Не хотят меня хозяева впустить.Не хотят меня обедом угостить!

Лиса

Ну-ка, Мишенька, спиною повернись,Ну-ка, Мишенька, на волка навались!Если дружно мы навалимся втроем,Мы тесовые ворота разнесем!

Сказочник

И пошла у них работа:Навалились на ворота…Да не могут отпереть.Огрызается медведь.Бьет он волка, точно сваю,А лиса хлопочет с краю.Ей, плутовке, легче всех —Бережет свой рыжий мех.

Лиса, Волк и Медведь

Вперед!Назад!ИдетНа лад!Э-эх!Э-эх!

Медведь

Слышишь, лисонька,Как досточкиТрещат?

Волк

То не досточки,А косточкиХрустят —Раздавил меня бессовестный медведь!Без обеда мне придется помереть.Отдышаться до сих пор я не могу.Еле-еле до постели добегу!

Медведь

Не возьму, лиса, я в толк:Почему взбесился волк?Отчего он убежал?

Лиса

Ты слегка его прижал —Оттого и убежал!Еле ноги уволок…Да какой от волка прок?.И без волка мы ворота отопрем,Петушатины отведаем вдвоем.

Медведь

Очень хочется мне, лисонька, поесть!В подворотню я попробую пролезть.

Сказочник

Изловчился косолапый,В подворотню сунул лапу.Да, как видно, невпопад —Не идет она назад.Аж в груди дыханье сперло.Заорал во все он горло.

Медведь

Ой, лисичка, помоги!Мне не вытянуть ноги!Пособи мне дружбы ради,Потяни меня ты сзади!

Сказочник

Не ответила лисаИ ушла к себе в леса.А петух кричит с забора:Петух

Эй, держите злого вора!Дай, лягушка, кочергу —Пятку я ему прижгу!

Сказочник

Задрожал медведь с испугу,Заорал на всю округу.

Медведь

Ой, боюсь я кочерги!Ой, лисичка, помоги!

Петух

Ку-ка-рЕ-ку! Все на двор!В подворотню лезет вор.Эй, хозяюшка-лягушка,Где твоя большая кружка?Принеси воды скорей,Косолапого облей!

Мышка

Поливай его, ребята!Лягушка

Из кувшина, из ушата!

Еж

Из ведра его облей,Злого вора не жалей!

Медведь

Помогите! Караул!Захлебнулся, утонул!..

Сказочник

Заревел медведь белугой,Заметался с перепугу,Изо всех рванулся сил —Чуть ворота не свалил.Разом высвободил ногуИ — айда в свою берлогу!Завывает на ходу.

Петух

Ку-ка-рЕ-ку! Ко-ко-ко!Убежал он далеко!

Еж

Припустил во все лопатки,Удирает без оглядки.

Петух

Ко-ко-ко! Кукареку!Не вернется к теремку!

Сказочник

Разошелся наш петух,Распушил по ветру пух.А пока он петушится,Из кустов ползет лисица…

Лиса (тихо)

Ладно, Петя, погоди,Что-то будет впереди!Пусть бока намяли Волку,А Медведь попался в щелку, —За своих я отомщу,Петуха я утащу!

Сказочник

Подползла лиса украдкойИ запела сладко, сладко.

Лиса(поет)

Ах, мой Петя,Петух боевой!Он поетИ трясет головой.Голова его ярче огня…

Петух

Кто-кто-кто там поет про меня?

Лиса

Ах ты, Петя, лихой петушок,У тебя золотой гребешок.Всем на зависть твоя борода.Ах, слети, мой красавец, сюда!

Петух

Нет уж, лучше я здесьПосижу —На тебя свысокаПогляжу.

Лиса (поет)

Ах ты, Петя,Петух удалой!Кто на светеСравнится с тобой?У тебя два широкихКрыла.Ты немножко похож…На орла!..

Петух

Я не слышу,О чем ты поешь.Повтори:На кого я похож?

Лиса

Ты сидишь от меня далеко.Подойди — я шепну на ушко!

Сказочник

Тут петух не утерпел,Звонким голосом запелИ слетел к плутовке рыжей.Подошел он к ней поближе,А лиса, не будь плоха,Хвать за горло петуха!Петушок кричит и бьется,А лиса над ним смеется.

Лиса

Вот теперь скажу я вслух,На кого похож петух.Хи-хи-хи!Хо-хо-хо!Ха-ха-ха!Ты похожНа себя, петуха!Ты похож па себя, петуха!Скоро съем я твои потроха!

Сказочник

Вот лисица бежит во весь дух,А в зубах ее бьется петух.Вырывается бедный петух —Разлетаются перья и пух.«Кукареку!» — кричит он, дрожа,И зовет на подмогу ежа.

Петух

Братец ежик дорогой,Выходи-ка с кочергой,С кочергой, с лопатою —Бей лису проклятую!

Сказочник

Услыхал колючий еж,Закричал: «Разбой! Грабеж!»Побежал он за ворота,Добежал до поворота.Видит: рыжая лисаС петухом бежит в леса.Покатился серый ежикПо траве лесных дорожек,По предутренней росе,Прямо под ноги лисе.Не дает он ей дороги,Колет щеткой лисьи ноги.

Еж

Я — колючий серый еж,От меня ты не уйдешь,Распорю твои меха.Отдавай мне петуха!

Лиса

Ах ты, ежик, серый ежик,Не царапай лисьих ножек,Пожалей мои меха!Получай-ка петуха!

Сказочник

Петуха она швырнулаДа скорей в кусты нырнула,Прошмыгнула между пней,А колючий еж — за ней.Сзади мчатся друг за дружкойМышка серая с лягушкой…

Мышка

Эй, держи ее! Лови!Хвост у рыжей оторви!

Сказочник

Через лес погоня мчится.Впереди бежит лисица.Скрылась рыжая в лесу —Только видели лису!

Мышка

Мы лису прогнали ловку!Не воротится, плутовка!Только жив ли Петушок,Золотой наш гребешок?

Лягушка

Он лежит — не шевелится.Мы погнались за лисицейИ оставили егоНа дороге одного.На боку лежал бедняжка,Бьет крылом и стонет тяжко.И стонал он тяжко-тяжко!

Еж

Не горюйте вы о нем:Мы сейчас его найдем.Слышу голос петушиныйВот и сам он под осиной!

Мышка

Что ты, Петя,Не встаешь?

Лягушка

Что ты песенНе поешь?

Петух

Не до песен мне, сестрицы…Был в зубах я у лисицы,Даже встать я не могу!

Еж

Дай тебе я помогу.За крыло тебя возьму я,Птицу бедную, хромую…Ну, вставай! Авось дойдешь.

Петух

Очень колешься ты, еж!Хоть меня не держат ноги,А дойду я без подмоги.КукарЕку, кукарЕку!Отчего я стал калекой?Оттого, что простоват…Сам во всем я виноват!

Еж

Не горюй, голубчик Петя,Поживешь еще на свете,Будешь песнями опятьСолнце красное встречать!

—Сказочник

В чистом поле теремок,Теремок.Он не низок, не высок,Не высок.Он не низок, не высок,Не высок.Он не узок, не широк,Не широк.Кто, кто в теремочке живет?Кто, кто в невысоком живет?

Лягушка

Я, лягушка-квакушка!

Мышка

Я, мышка-норушка!

Петух

Да я, петушок —Золотой гребешок,Маслена головушка,Шелкова бородушка!

Еж

Да и я, колючий серый еж.Я на всех ежей похож!

Все вместе (поют)

Нынче праздник веселый у нас,На дворе под гармонику пляс.Мы прогнали медведя в леса,Без хвоста убежала лиса.Без хвоста убежала лиса,Вот какие у нас чудеса!

Лягушка

Ну-ка, Петя, пойди попляши, —У тебя сапоги хороши!

Еж

Эй, лягушка, пляши с петухом,На еже покатайся верхом!

Все

Нынче праздник веселый у нас,На дворе под гармонику пляс!..

(Пляшут.)

Еж

Вот что, братцы, — довольно плясать.Завтра утром попляшем опять.

Петух

Мы попляшем опять на дворе.Разбужу я вас всех на заре!

Мышка

Я зерно вам в муку истолку.

Лягушка

Пирогов я для вас напеку.

Еж

А пока теремок — на замок.Будет спать до утра теремок.

Сказочник

А пока теремок — на замок.Будет спать до утра теремок.На покой собираться пора.Только еж не уснет до утра.Колотушкой он будет греметь,Чтобы слышали волк и медведь,Чтоб от этого стука лисаУходила подальше в леса!..

Ворота в теремок запираются.

Страницы: 1 2 3 4

stranakids.ru

Теремок (пьеса) - стих читать

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

 

Злой дед.

Еж.

Добрый дед.

Волк.

Лягушка.

Лиса.

Мышка.

Медведь.

Петух.

 

ЗЛОЙ ДЕД. Зачем ты здесь, гороховый стручок?

ДОБРЫЙ ДЕД. А ты зачем здесь, еловая шишка?

ЗЛОЙ. Как - зачем? Я хочу показать детям страшную сказку.

ДОБРЫЙ. А тебе не жаль детей? Ведь они маленькие - испугаются, плакать будут!

ЗЛОЙ. Пусть поплачут, мне какое дело!

ДОБРЫЙ. Какую же сказку ты им покажешь?

3ЛОЙ. Про Змея Горыныча и про Бабу-ягу.

ДОБРЫЙ. Ишь какой ты злой! Не дам я тебе детей пугать. Я покажу детям веселую сказку - пусть посмеются.

ЗЛОЙ. А что за сказку ты им покажешь?

ДОБРЫЙ. Про наливное яблочко и волшебное зеркальце.

ЗЛОЙ. Про яблочко? Про зеркальце? Так я тебе и позволю!.. Вот я возьму палку и выгоню тебя отсюда!

ДОБРЫЙ. Да с чего ты такой злющий? Не выспался, что ли? Никуда ты меня отсюда не выгонишь.

ЗЛОЙ. Нет, выгоню!

ДОБРЫЙ. А я назад приду.

ЗЛОЙ. Я все двери запру.

ДОБРЫЙ. А я в окошко пролезу.

ЗЛОЙ. Я все окна затворю.

ДОБРЫЙ. А я постучу в окошко. Кто-нибудь из детей мне откроет.

ЗЛОЙ. Тогда я и детей всех выгоню!

ДОБРЫЙ. Кому же ты тогда сказки будешь показывать?

ЗЛОЙ. Сам себе буду показывать!

ДОБРЫЙ (смеясь). Эх, какой ты глупый! Знаешь, брат, давай лучше мириться. Я тебе помогу.

ЗЛОЙ. Как же ты мне поможешь?

ДОБРЫЙ. Давай вместе сказку показывать.

ЗЛОЙ. Какую же сказку?

ДОБРЫЙ. А вот придумаем.

ЗЛОЙ. Ладно. Хочешь про козла? Как его волки съели.

ДОБРЫЙ. Нет, мне козла жалко. Давай лучше про теремок.

ЗЛОЙ. Про какой такой теремок?

ДОБРЫЙ. А в котором звери живут.

ЗЛОЙ. Звери? Хорошо! Я в твой теремок таких зверей напущу, что не обрадуешься: лисицу, волка и медведя! Ага! Что? Страшно?

ДОБРЫЙ. Ни капельки не страшно. Мои звери твоих и на порог не пустят.

ЗЛОЙ. А какие у тебя звери?

ДОБРЫЙ. Во-первых, лягушка!

ЗЛОЙ. Лягушка? Ха-ха-ха!

ДОБРЫЙ. Во-вторых, мышка!

ЗЛОЙ. 0-хо-хо-хо!

ДОБРЫЙ. В-третьих, ежик!

ЗЛОЙ. Ой, не могу! Ежик!.. Ха-ха-ха-ха!

ДОБРЫЙ. Смейся, смейся, пока не поздно. После сказки ты у меня заплачешь.

ЗЛОЙ. Это почему?

ДОБРЫЙ. А вот увидишь. Зови-ка своих зверей!

ЗЛОЙ. И ты своих зови!

ДОБРЫЙ. А мои уже тут. Ну, слушайте, дети. Стоит в поле теремок - не высокий, не низенький, а какой надо. Выскочила из болота лягушка, увидала теремок, подошла и стучится в дверь...

---

Добрый дед

 В чистом поле теремок,

Теремок.

Он не низок, не высок,

Не высок.

 

Шла лягушка из болота,

Видит: заперты ворота.

Эй, замочек, отвались, отвались!

Теремочек, отворись, отворись!

Лягушка

 Кто, кто в теремочке живет?

Кто, кто в невысоком живет?

(Заходит в теремок.)

Ква-ква!..

Тишина...

В теремочке я одна.

Хоть кругом не очень сыро,

А хорошая квартира!

Ква-ква!

Ква-ква-ква!

Тут и печка и дрова,

И котел и сковородка.

Вот находка, так находка!

Перед ужином пока

Заморю я червячка.

Добрый дед

Только свет зажгла лягушка,

Постучалась мышь-норушка.

Мышка

Это что за теремок,

Теремок?

Он не низок, не высок,

Не высок.

Кто, кто в теремочке живет?

Кто, кто в невысоком живет?

Лягушка

Я, лягушка-квакушка.

А ты кто?

Мышка

А я - мышка-норушка.

Пусти меня в дом,

Будем жить с тобой вдвоем.

Спелых зерен раздобудем,

Печь блины с тобою будем.

Лягушка

Так и быть, пожалуй в дом.

Веселее жить вдвоем!

Добрый дед

Поселилась мышь с лягушкой,

С лупоглазою подружкой.

Топят печь, зерно толкут

Да блины в печи пекут.

Вдруг стучится на рассвете

Петушок горластый - Петя.

Петух

Это что за теремок?

Он не низок, не высок.

Эй, откройте петушку!

Ко-ко-ко, кукареку!

Кто-кто-кто в теремочке живет?

Кто-кто-кто в невысоком живет?

Лягушка

Я, лягушка-квакушка.

Мышка

Я, мышка-норушка.

А ты кто?

Петух

А я - петушок,

Золотой гребешок,

Маслена головушка,

Шелкова бородушка.

Разрешите здесь пожить,

Буду честно вам служить.

Спать я буду

На дворе.

Петь я буду

На заре.

Кукаре-ку!

Лягушка и Мышка

Так и быть, пожалуй в дом.

Веселее жить втроем!

Добрый дед

Вот живут они - лягушка,

Петушок и мышь-норушка.

Их водой не разольешь.

Вдруг стучится серый еж.

Еж

Кто, кто

В теремочке живет?

Кто, кто

В невысоком живет?

Лягушка

Я, лягушка-квакушка.

Мышка

Я, мышка-норушка.

Петух

Я, петушок - золотой гребешок.

А ты кто?

Еж

Я - серый ежик,

Ни головы, ни ножек,

Горбом спина,

На спине борона.

Разрешите здесь пожить,

Буду терем сторожить.

Лучше нас, лесных ежей,

Нет на свете сторожей!

Лягушка

Так и быть, пожалуй в дом.

Жить мы будем вчетвером!

Добрый дед

Вот живут они - лягушка,

Еж, петух и мышь-норушка.

Мышь-норушка

Толокно толчет,

А лягушка

Пироги печет.

А петух на подоконнике

Им играет на гармонике.

Серый ежик свернулся в клубок,

Он не спит - сторожит теремок.

Злой дед

Только вдруг из чащи темной

Притащился волк бездомный.

Постучался у ворот,

Хриплым голосом поет.

Волк

Это что за теремок?

Из трубы идет дымок.

Видно, варится обед.

Есть тут звери или нет?..

Кто, кто

В теремочке живет?

Кто, кто

В невысоком живет?

Лягушка

Я, лягушка-квакушка.

Мышка

Я, мышка-норушка.

Петух

Я, петушок - золотой гребешок.

Еж

Я, серый ежик -

Ни головы, ни ножек.

А ты кто?

Волк

А я - волк,

Зубами щелк!

Мышка

А что ты умеешь делать?

Волк

Ловить

Мышат!

Давить

Лягушат!

Ежей душить!

Петухов потрошить!..

Мышка

Уходи, зубастый зверь,

Не ломись ты в нашу дверь!

Крепко заперт теремок

На засов и на замок.

Злой дед

Рыщет волк в густом лесу,

Ищет кумушку-лису.

А лиса идет навстречу -

Рыжий хвост, глаза как свечи.

Волк

Лисавета, здравствуй!

Лиса

Как дела, зубастый?

Волк

Ничего идут дела,

Голова еще цела.

А хочу я, Лисавета,

У тебя просить совета.

Видишь в поле теремок?

Лиса

Теремок?

Волк

Он не низок, не высок.

Лиса

Не высок?

Волк

Мышь-норушка

Там зерно толчет,

А лягушка пироги печет.

А петух на подоконнике

Им играет на гармонике.

До чего хорош петух, -

Ощипать бы только пух!

Лиса

Ах, мой серый, мой хвостатенький,

Как хочу я петушатинки!

Волк

Да и мне поесть охота, -

Только заперты ворота...

Может, как-нибудь вдвоем

Мы ворота отопрем!

Лиса

Ох, слаба я с голодухи!

Третий день, как пусто в брюхе.

Кабы встретился нам Мишенька-медведь,

Он помог бы нам ворота отпереть.

Мы пойдем его поищем по лесам!

Волк

Ах ты, батюшки, идет сюда он сам!

Злой дед

В это время в самом деле

Вышел Мишка из-за ели.

Он мотает головой,

Рассуждает сам с собой.

Медведь

Я ищу в лесу колоду,

Я хочу отведать меду

Или спелого овса.

Где найти его, лиса?

Лиса

Видишь, Миша, теремок?

Медведь

Теремок?

Лиса

Он не низок, не высок.

Медведь

Не высок?

Лиса

Мышь-норушка

Там зерно толчет.

Волк

А лягушка

Пироги печет.

Лиса

Пироги печет капустные,

Подрумяненные, вкусные.

Волк

А петух с колючим ежиком

Режут сало острым ножиком.

Лиса

Ты не хочешь ли проведать

Петуха,

Петушиные отведать,

Потроха?

Медведь

Петушатина - хорошая еда.

Где ворота? Подавайте их сюда!

Лиса

Нет уж, Мишенька, пойдем

Да на месте отопрем!

Злой дед

Вот идут они к соседям -

Волк с приятелем-медведем.

Впереди лиса идет,

В теремок гостей ведет.

Медведь

Эй, хозяева, откройте-ка добром,

А не то мы вам ворота разнесем!

Мышка

Это кто пришел к нам на ночь?

Медведь

Михаил!

Мышка

Какой?

Медведь

Иваныч.

А по-вашему - Медведь.

Потрудитесь отпереть!

Долго ждать мне неохота.

Расшибу я вам ворота!

Мышка

Тише, Мишенька! В ворота не стучи!

Лягушка

Наше тесто опрокинется в печи!

Петух

Ты не суйся в теремок - кукареку!

Или шпорами тебя я засеку!

Еж

Коли будешь заниматься грабежом,

Познакомишься со сторожем - ежом!

Медведь

Не хотят меня хозяева впустить.

Не хотят меня обедом угостить!

Лиса

Ну-ка, Мишенька, спиною повернись,

Ну-ка, Мишенька, на волка навались!

Если дружно мы навалимся втроем,

Мы тесовые ворота отопрем!

Злой дед

И пошла у них работа:

Навалились на ворота...

Добрый дед

Да не могут отпереть.

Огрызается медведь.

Бьет он волка, точно сваю,

А лиса хлопочет с краю.

Ей, плутовке, легче всех -

Бережет свой рыжий мех.

Лиса

Вперед!

Медведь

Назад!

Лиса

Идет

На лад!

Медведь

Слышишь, лисонька,

Как досточки

Трещат?

Волк

То не досточки,

А косточки

Хрустят -

Раздавил меня бессовестный медведь!

Без обеда мне придется помереть.

Отдышаться до сих пор я не могу.

Еле-еле до постели добегу!

Медведь

Не возьму, лиса, я в толк:

Почему взбесился волк?

Отчего он убежал?

Лиса

Ты слегка его прижал -

Оттого и убежал!

Еле ноги уволок...

Да какой от волка прок?.

И без волка мы ворота отопрем,

Петушатины отведаем вдвоем.

Медведь

Очень хочется мне, лисонька, поесть!

В подворотню я попробую пролезть.

Добрый дед

Изловчился косолапый,

В подворотню сунул лапу.

Да, как видно, невпопад -

Не идет она назад.

Аж в груди дыханье сперло.

Заорал во все он горло.

Медведь

Ой, лисичка, помоги!

Мне не вытянуть ноги!

Пособи мне дружбы ради,

Потяни меня ты сзади!

Добрый дед

Не ответила лиса

И ушла к себе в леса.

А петух кричит с забора.

Петух

Эй, держите злого вора!

Дай, лягушка, кочергу -

Пятку я ему прижгу!

Добрый дед

Задрожал медведь с испугу,

Заорал на всю округу.

Медведь

Ой, боюсь я кочерги!

Ой, лисичка, помоги!

Петух

КукарЕку! Все на двор!

В подворотню лезет вор.

Эй, хозяюшка-лягушка,

Где твоя большая кружка?

Принеси воды скорей,

Косолапого облей!

Мышка

Поливай его, ребята!

Лягушка

Из кувшина, из ушата!

Еж

Из ведра его облей,

Злого вора не жалей!

Медведь

Помогите! Караул!

Захлебнулся, утонул!..

Добрый дед

Заревел медведь белугой,

Заметался с перепугу,

Изо всех рванулся сил -

Чуть ворота не свалил.

Разом высвободил ногу

И - айда в свою берлогу!

Завывает на ходу.

Медведь

Я к вам больше не приду!

Добрый дед

А петух кричит с забора.

Петух

Мы прогнали злого вора!

Кукареку! Ко-ко-ко!

Убежал он далеко,

Припустил во все лопатки,

Удирает без оглядки.

Ко-ко-ко! Кукареку!

Не вернется к теремку!

Злой дед

Разошелся наш петух,

Распушил атласный пух.

А пока он петушится,

Из кустов ползет лисица...

Лиса

(тихо)

Ладно, Петя, погоди,

Что-то будет впереди!

Пусть бока намяли волку,

А медведь попался в щелку, -

За своих я отомщу,

Петуха я утащу!

Злой дед

Подползла лиса украдкой

И запела сладко, сладко.

Лиса

Кто, кто в теремочке живет?

Кто, кто в невысоком живет?

Там живет

Петушок боевой.

Он поет

И трясет головой.

Голова его ярче огня...

Петух

Кто-кто-кто там поет про меня?

Лиса

Ах ты, Петя, лихой петушок,

У тебя золотой гребешок.

Всем на зависть твоя борода.

Ты слети, мой красавец, сюда!

Петух

Нет уж, лучше я здесь

Посижу -

На тебя свысока

Погляжу.

Лиса

(тихо)

Ах ты, Петя,

Петух удалой!

Кто на свете

Сравнится с тобой?

У тебя два широких

Крыла.

Ты немножко похож

На орла!..

Петух

Я не слышу,

О чем ты поешь.

Повтори:

На кого я похож?

Лиса

Ты сидишь от меня далеко.

Подойди - я шепну на ушко!

Злой дед

Тут петух не утерпел,

Звонким голосом запел

И слетел к плутовке рыжей.

Подошел он к ней поближе,

А лиса, не будь плоха,

Хвать за горло петуха!

Петушок кричит и бьется,

А лиса над ним смеется.

Лиса

Вот теперь скажу я вслух,

На кого похож петух.

Ты похож па себя, петуха!

Скоро съем я твои потроха!

Хи-хи-хи!

Хо-хо-хо!

Ха-ха-ха!

Ты похож

На себя, петуха!

Злой дед

Вот лисица бежит во весь дух,

А в зубах ее бьется петух.

Вырывается глупый петух -

Разлетаются перья и пух.

Петух

Братец ежик дорогой,

Выходи-ка с кочергой,

С кочергой, с лопатою -

Бей лису проклятую!

Добрый дед

Услыхал колючий еж,

Закричал: «Разбой! Грабеж!»

Побежал он за ворота,

Добежал до поворота.

Видит: рыжая лиса

С петухом бежит в леса.

Покатился серый ежик

По траве лесных дорожек,

По предутренней росе,

Прямо под ноги лисе.

Не дает он ей дороги,

Колет щеткой лисьи ноги.

Еж

Я - колючий серый еж,

От меня ты не уйдешь,

Распорю твои меха.

Отдавай-ка петуха!

Добрый дед

У ежа иголки колки,

Больно колются иголки.

Только вертится лиса,

Вроде спицы колеса.

Лиса

Ах ты, ежик, серый ежик,

Не царапай лисьих ножек,

Пожалей мои меха!

Отпущу я петуха!

Добрый дед

Петуха она швырнула

Да скорей в кусты нырнула,

Прошмыгнула между пней,

А колючий еж - за ней.

Сзади мчатся друг за дружкой

Мышка серая с лягушкой...

Мышка

Догоняй! Держи! Лови!

Лягушка

Хвост у рыжей оторви!

Добрый дед

Через лес погоня мчится.

Впереди бежит лисица.

Задержалась у куста -

И осталась без хвоста.

А потом во все лопатки

Припустила без оглядки.

Скрылась рыжая в лесу -

Только видели лису!

Засмеялся серый ежик.

Еж

Я достану острый ножик,

Хвост разрежу пополам

И хозяюшкам раздам:

Полхвоста тебе, лягушка,

Полхвоста тебе, норушка.

Лягушка

Благодарствуй, серый еж.

Мышка

Лучше меха не найдешь!

Хвост надену я на шею,

Будет мне зимой теплее.

В стужу лютую,

В мороз

Я укутаю

Свой нос!

Добрый дед

Вот шагают друг за дружкой

Ежик с мышкой и лягушкой.

Лисий хвост несут с собой,

Говорят наперебой.

Мышка

Мы лису прогнали ловко.

Не воротится плутовка!

Только жив ли петушок,

Золотой наш гребешок?

Лягушка

Он лежит - не шевелится.

Мы погнались за лисицей

И оставили его

На дороге одного.

Еле дышит он, бедняжка,

Бьет крылом и стонет тяжко.

Еж

Не горюйте вы о нем:

Мы сейчас его найдем.

Вижу гребень петушиный

На пригорке под осиной!

Мышка

Что ты, Петя,

Не встаешь?

Лягушка

Что ты песен

Не поешь?

Петух

Не до песен мне, сестрицы...

Был в зубах я у лисицы,

Даже встать я не могу!

Еж

Дай тебе я помогу.

За крыло тебя возьму я,

Птицу бедную, хромую...

Ну, вставай! Авось дойдешь.

Петух

Очень колешься ты, еж!

Хоть меня не держат ноги,

А дойду я без подмоги.

Добрый дед

Подымается петух,

Говорит с собою вслух.

Петух

Кукареку, кукареку!

Отчего я стал калекой?

Оттого, что простоват...

Сам во всем я виноват!

Еж

Не горюй, голубчик Петя,

Поживешь еще на свете,

Будешь песнями опять

Солнце красное встречать!

---

Добрый дед

В чистом поле теремок,

Теремок.

Он не низок, не высок,

Не высок.

Кто, кто в теремочке живет?

Кто, кто в невысоком живет?

Лягушка

Я, лягушка-квакушка!

Мышка

Я, мышка-норушка!

Петух

Я, петушок -

Золотой гребешок,

Маслена головушка,

Шелкова бородушка!

Еж

Я, колючий серый еж.

Я на всех ежей похож -

Горбом спина,

На спине борона!

Все вместе

(поют)

Нынче праздник веселый у нас,

На дворе под гармонику пляс.

Мы прогнали медведя в леса,

Без хвоста убежала лиса.

Без хвоста убежала лиса,

Вот какие у нас чудеса!

Лягушка

Ну-ка, Петя, пойди попляши, -

У тебя сапоги хороши!

Мышка

Эй, лягушка, пляши с петухом,

На еже покатайся верхом!

Еж

Нет, не стоит кататься на мне -

У меня борона на спине.

Все

Нынче праздник веселый у нас,

На дворе под гармонику пляс!..

(Пляшут.)

Еж

Вот что, братцы, - довольно плясать.

Завтра утром попляшем опять.

Петух

Мы попляшем опять на дворе.

Разбужу я вас всех на заре!

Мышка

Я вам зерна в муку истолку.

Лягушка

Пирогов я для вас напеку.

Добрый дед

А пока теремок - на замок.

Будет спать до утра теремок.

На покой собираться пора.

Только еж не уснет до утра.

Колотушкой он будет греметь,

Чтобы слышали волк и медведь,

Чтоб от этого стука лиса

Уходила подальше в леса!..

Ворота в теремок запираются.

Перед ними остаются только два деда - Добрый и Злой.

ДОБРЫЙ ДЕД. Вот и вся сказка. Ну, что, еловая шишка, смеешься еще?

ЗЛОЙ ДЕД. Нет, плачу! (Ревет.)

ДОБРЫЙ. Говорил я тебе, что плакать будешь! Так оно и вышло. Да уж ладно, не горюй! Хочешь, я тебя развеселю?

ЗЛОЙ. Развесели! (Плачет.)

ДОБРЫЙ. А ты сначала перестань плакать!

ЗЛОЙ. Нет, ты сначала развесели! (Плачет.)

ДОБРЫЙ. Ну ладно, слушай.

ЗЛОЙ. Слушаю.

ДОБРЫЙ. Стань добрее - будешь веселее. Вот и все!

ЗЛОЙ. Да ты что - смеешься надо мной, гороховый стручок?

ДОБРЫЙ. Смеюсь, еловая шишка! И все дети над тобой смеются!

ЗЛОЙ. Ладно. Пусть пока смеются!..

Приходите, дети,

Приходите, дети,

К нам в другой, и третий,

И в четвертый раз!

Много-много сказок

Есть на белом свете...

Страшную-престрашную

Выберу для вас!

ДОБРЫЙ. Нет, не так!

Приходите, дети,

Приходите, дети,

К нам в другой, и третий,

И в четвертый раз!

Много-много сказок

Есть на белом свете.

Самую веселую

Выберу для вас! …

vseskazki.su

Самуил Яковлевич Маршак - Теремок текст песни и перевод на русский

В чистом поле теремок,Теремок.Он не низок, не высок,Не высок.

Шла лягушка из болота,Видит: заперты ворота.Эй, замочек, отвались, отвались!Теремочек, отворись, отворись!

Кто, кто в теремочке живет?Кто, кто в невысоком живет?

Ква-ква!..Тишина...В теремочке я одна.Хоть кругом не очень сыро,А хорошая квартира!Ква-ква!Ква-ква-ква!Тут и печка и дрова,И котел и сковородка.Вот находка, так находка!Перед ужином покаЗаморю я червячка.

Только свет зажгла лягушка,Постучалась мышь-норушка.

Это что за теремок,Теремок?Он не низок, не высок,Не высок.Кто, кто в теремочке живет?Кто, кто в невысоком живет?

Я, лягушка-квакушка.А ты кто?

А я - мышка-норушка.Пусти меня в дом,Будем жить с тобой вдвоем.Спелых зерен раздобудем,Печь блины с тобою будем.

Так и быть, пожалуй в дом.Веселее жить вдвоем!

Поселилась мышь с лягушкой,С лупоглазою подружкой.Топят печь, зерно толкутДа блины в печи пекут.Вдруг стучится на рассветеПетушок горластый - Петя.

Это что за теремок?Он не низок, не высок.Эй, откройте петушку!Ко-ко-ко, кукареку!Кто-кто-кто в теремочке живет?Кто-кто-кто в невысоком живет?

Я, лягушка-квакушка.

Я, мышка-норушка.А ты кто?

А я - петушок,Золотой гребешок,Маслена головушка,Шелкова бородушка.Разрешите здесь пожить,Буду честно вам служить.Спать я будуНа дворе.Петь я будуНа заре.Кукаре-ку!

Так и быть, пожалуй в дом.Веселее жить втроем!

Вот живут они - лягушка,Петушок и мышь-норушка.Их водой не разольешь.

Вдруг стучится серый еж.Кто, ктоВ теремочке живет?Кто, ктоВ невысоком живет?

Я, лягушка-квакушка.Я, мышка-норушка.Я, петушок - золотой гребешок.А ты кто?

Я - серый ежик,Ни головы, ни ножек,Горбом спина,На спине борона.Разрешите здесь пожить,Буду терем сторожить.Лучше нас, лесных ежей,Нет на свете сторожей!

Так и быть, пожалуй в дом.Жить мы будем вчетвером!

Вот живут они - лягушка,Еж, петух и мышь-норушка.Мышь-норушкаТолокно толчет,А лягушкаПироги печет.А петух на подоконникеИм играет на гармонике.Серый ежик свернулся в клубок,Он не спит - сторожит теремок.

Только вдруг из чащи темнойПритащился волк бездомный.Постучался у ворот,Хриплым голосом поет.

Это что за теремок?Из трубы идет дымок.Видно, варится обед.Есть тут звери или нет?..Кто, ктоВ теремочке живет?Кто, ктоВ невысоком живет?

Я, лягушка-квакушка.Я, мышка-норушка.Я, петушок - золотой гребешок.Я, серый ежик -Ни головы, ни ножек.А ты кто?

А я - волк,Зубами щелк!

А что ты умеешь делать?

ЛовитьМышат!ДавитьЛягушат!Ежей душить!Петухов потрошить!..

Уходи, зубастый зверь,Не ломись ты в нашу дверь!Крепко заперт теремокНа засов и на замок.

Рыщет волк в густом лесу,Ищет кумушку-лису.А лиса идет навстречу -Рыжий хвост, глаза как свечи.

Лисавета, здравствуй!

Как дела, зубастый?

Ничего идут дела,Голова еще цела.А хочу я, Лисавета,У тебя просить совета.Видишь в поле теремок?

Теремок?

Он не низок, не высок.

Не высок?

Мышь-норушкаТам зерно толчет,А лягушка пироги печет.А петух на подоконникеИм играет на гармонике.До чего хорош петух, -Ощипать бы только пух!

Ах, мой серый, мой хвостатенький,Как хочу я петушатинки!

Да и мне поесть охота, -Только заперты ворота...Может, как-нибудь вдвоемМы ворота отопрем!

Ох, слаба я с голодухи!Третий день, как пусто в брюхе.Кабы встретился нам Мишенька-медведь,Он помог бы нам ворота отпереть.Мы пойдем его поищем по лесам!Другие тексты песен "Самуил Яковлевич Маршак"

Как вам текст?

pesni.club

ЧУКОВСКИЙ И МАРШАК. Маршак

ЧУКОВСКИЙ И МАРШАК

Эти два имени в сознании нескольких поколений читателей запечатлелись как что-то единое, воспринимаются как целое. Наблюдательный и остроумный Виктор Шкловский, хорошо знавший и Чуковского, и Маршака, сравнивал их с Томом Сойером и Геком Финном — эти непохожие мальчики не просто сошлись, но и подружились. Вот как написал о знакомстве с Чуковским семидесятилетний Маршак:

Я в первый раз тебя узнал,

Какой-то прочитав журнал,

На берегу столицы невской

Писал в то время Скабичевский,

Почтенный, скучный, с бородой.

И вдруг явился молодой,

Веселый, буйный, дерзкий критик,

Не прогрессивный паралитик,

Что душит грудою цитат,

Загромождающих трактат,

Не плоских истин проповедник,

А умный, острый собеседник,

Который, книгу разобрав,

Подчас бывает и неправ,

Зато высказывает мусли.

Что не засохли, не прокисли.

Лукавый, ласковый и злой,

Одних колол ты похвалой,

Другим готовил хлесткой бранью

Дорогу к новому изданью…

А вот как вспоминал Корней Иванович Чуковский о первой своей встрече с Маршаком: «…Меня сразу словно магнитом притянула к нему его увлеченность, я бы даже сказал, одержимость великой народной поэзией — русской, немецкой, ирландской, шотландской, еврейской, английской… Мудрено ли, что я после первых же встреч всей душой прилепился к Маршаку, и в ленинградские белые ночи — это было в самом начале двадцатых годов — мы стали часто бродить по пустынному городу, не замечая пути, и зачитывали друг друга стихами Шевченко, Некрасова, Роберта Браунинга, Киплинга, Китса и жалели остальное человечество, что оно спит и не знает, какая в мире существует красота». Сказки и легенды Редьярда Киплинга объединили в буквальном смысле этого слова Маршака и Чуковского. В 1923 году Корней Иванович решил издать книгу сказок Киплинга. Многие его сказки завершались стихотворением. В качестве переводчика этих стихов Чуковский пригласил Маршака. Разумеется, это было не первое знакомство Маршака с Киплингом. Но в переводах Маршака стихи Киплинга получили особое, «русское» звучание. Не случайно стихотворение «На далекой Амазонке» (им завершается сказка «Откуда взялись броненосцы») стало детской песней, которую поют уже более восьмидесяти лет.

На далекой Амазонке

Не бывал я никогда.

Только «Дон» и «Магдалина» —

Быстроходные суда, —

Только «Дон» и «Магдалина»

Ходят по морю туда…

Именно сказки и легенды Киплинга сдружили Чуковского и Маршака. Прав был английский писатель Честертон, сказав: «Сказка — это история, которую рассказывают в безумные времена единственному нормальному существу — ребенку. Легенда же — история, которую рассказывали человеку, когда он был еще в здравом рассудке».

В 1922 году Корней Иванович Чуковский попытался включить в библиотеку «Всемирной литературы» стихи Блейка в переводе Маршака. Против их публикации выступил Горький, посчитав их слишком мистическими.

«Самуил Яковлевич приходил ко мне и стучал в мою дверь, — писал Корней Чуковский, — я всегда узнавал его по этому стуку, отрывистому, нетерпеливому, четкому, беспощадно воинственному, словно он выстукивал два слога: Мар-шак. И в самом звуке этой фамилии, коротком и резком, как выстрел, я чувствовал что-то завоевательное, боевое:

— Мар-шак!

Был он тогда худощавый и нельзя сказать, чтобы слишком здоровый, но когда мы проходили по улицам, у меня было странное чувство, что, если бы сию минуту на него наскочил грузовик, грузовик разлетелся бы вдребезги, а Маршак как ни в чем не бывало продолжал бы свой стремительный путь — прямо, грудью вперед, напролом».

По-разному Чуковский и Маршак входили в зарождающуюся советскую детскую литературу, но именно они были ее зачинателями. Вот что писал литературовед Мирон Петровский: «Литературу для детей оба осмыслили не как „маленькую литературу“, а как основоположение, краеугольный камень, не подвластный времени и моде, фундамент, закладываемый в основание личности на самых ранних этапах ее формирования. Интересы и представления взрослых людей разбросаны по разным социальным, профессиональным, возрастным, политическим и прочим отсекам, но в детстве все пропитываются детской литературой, одними и теми же ее произведениями, которые в силу этого принимают на себя высокую функцию „главной книги“, общенационального мифа».

Путь Чуковского и Маршака в детскую литературу был нелегким, скорее — тернистым, трудным. В бессмертной «Чукоккале» есть такое стихотворение:

Расправившись с бело-зелеными,

Прогнав и забрав их в плен, —

Критическими фельетонами

Занялся Наркомвоен.

Палит из Кремля Московского

На тысячи верст кругом.

Недавно Корнея Чуковского

Убило одним ядром.

В начале 1925 года Корней Иванович Чуковский познакомил Маршака с Борисом Житковым, перебивавшимся случайными заработками. Во что вылилось это знакомство, мы сегодня знаем.

Любопытна запись Корнея Ивановича Чуковского, сделанная 8 апреля 1925 года в своих дневниках: «…Вчера в час дня у Сологуба: Калицкая, Бекетова, я. Ждем Маршака…

Пришел М[аршак] навеселе. Очень похожий на Пиквика…

Потом на улице я читал Маршаку свое „Федорино горе“. Он сделал целый ряд умных замечаний и посоветовал другое заглавие. Я сказал: не лучше „Самоварный бунт“? Он одобрил».

Обстоятельства сложились так, что у Маршака, в отличие от Чуковского, появилась возможность влиять на политику в области детской литературы — об этом мы подробно будем говорить ниже — но, забегая вперед, что-то расскажем сейчас. Против стихов для детей Корнея Ивановича Чуковского — в частности против «Тараканища» — выступали идеологические работники, отвечавшие за воспитание детей, среди них Надежда Константиновна Крупская и Семен Афанасьевич Венгеров — литературовед и библиограф, от которого во многом зависело издание книг для детей (позже в беседе с Чуковским Маршак скажет: «Когда нет Венгерова, воздух чище»), «Эта гадина, оказывается, внушил Крупской ту гнусненькую статью о „Крокодиле“… Сейчас он выступил с двумя доносами на Институт детского чтения и на журнал „Искусство в школе“. Институт провинился перед ним в том, что Покровская (руководитель вышеупомянутого института. — М. Г.) в одном своем отчете о детских книгах не написала ни разу слов „пролетарская революция“, а в другом — написала не „коммунистическая“, но „общественная“. Читая все это, задумываешься, что и как быстро сделала с людьми новая власть! Ведь совсем еще недавно, в 1918 году, в альманахе „Елка“, выходившем под редакцией М. Горького и К. Чуковского, Венгеров напечатал свое стихотворение „Мышата“, а в 1920 году выпустил несколько детских книг. Есть у Венгерова такие стихи:

Гули-гули-гуленьки,

Что ж вы это, братцы?

Разве можно, жулики,

Из-за зерен драться?

Воробей, воробей.

Голубей ты не бей —

Будет, будет каждому

По зернышку важному,

И водицы по глоточку, —

Слышишь, точно молоточки,

Булькая и тенькая,

Капают сосульки…

Со ступеньки на ступеньку

Скачут гули-гуленьки.

Трудно представить, что всего через несколько лет после написания таких искренних стихов для детей автор стал обыкновенным доносчиком советской системы, потребовавшим — ни мало ни много — закрытия института и прочил себя на место Покровской».

Как известно, Крупская не разделяла взглядов К. И. Чуковского на творчество Н. А. Некрасова — Некрасов уже был «назначен» революционным поэтом. К. И. Чуковский не рассматривал его творчество столь примитивно. В защиту Чуковского выступил Маршак — он пошел к Людмиле Рудольфовне Менжинской, проректору Академии коммунистического воспитания имени Крупской. Из дневников К. И. Чуковского (запись от 1 апреля 1928 года): «Она… предупредила (Маршака. — М. Г.): „Если Вы намерены говорить о Чук., не начинайте разговора, у меня уже составилось мнение“». Тогда Маршак пошел дальше — к самой Надежде Константиновне Крупской. «По поводу меня он сказал ей, что она не рассчитала голоса, что она хотела сказать это очень негромко, а вышло на всю Россию, — пишет Чуковский. — Она возразила, что „Крокодил“ есть пародия не на „Мцыри“, а на „Несчастных“ Некрасова (!), что я копаюсь в грязном белье Некрасова, доказываю, что у него было 9 жен. „Не стал бы Чук. 15 лет возиться с Некрасовым, если бы он его ненавидел…“ — сказал М[аршак]. „Почему же? Ведь вот мы не любим царского режима, а царские архивы изучаем уже 10 лет“, — резонно возразила она. „Параллель не совсем верная, — возразил М., — нельзя же из ненависти к Бетховену разыгрывать сонаты Бетховена“. Переходя к „Крокодилу“, М. стал доказывать, что тема этой поэмы — освобождение зверей от ига. „Знаем мы это освобождение, — сказала Кр. — Нет, насчет Чук. вы меня не убедили“, — прибавила она, но несомненно сам Маршак ей понравился.

Тотчас после его визита к ней со всех сторон забежали всевозможные прихвостни и, узнав, что она благоволит к Маршаку, стали относиться к нему с подобострастием».

Как пишет Корней Чуковский, его недруги были запуганы и письмом Горького, и протестом группы писателей, но более всего«…тем влиянием, которое приобрел у Крупской мой защитник Маршак, — и судьба моих книжек была решена». Разрешили печатать и «Тараканище», даже «Муху-цокотуху» (этот гимн мещанству), «Мойдодыра», как ни странно, под запретом оставалось «Чудо-дерево». Вот под каким предлогом: во многих семьях нет сапог, а Чуковский так легкомысленно разрешает столь сложный социальный вопрос. Сегодня это кажется смешным, но тогда… Вот запись из дневника Корнея Ивановича Чуковского, сделанная многими годами позже, 26 декабря 1958 года: «В 1921 году Л. М. Клячко (известный литератор и издатель. — М. Г.) задумал основать издательство… — Он пригласил меня… В то время после „Всемирной литературы“ я сильно голодал, семья была большая, и я охотно пошел в поденщики… Когда я привел к нему Маршака, тогда же, в самом начале 1922 г., он встретил его с восторгом, как долгожданного друга, издал томик его пьес и был очарован его даровитостью. Помню, как он декламирует:

На площади базарной,

На каланче пожарной,

упиваясь рифмами, ритмом, закрывая глаза от удовольствия. В качестве газетного репортера он никогда не читал никаких стихов. Первое знакомство с поэзией вообще у него состоялось тогда, когда он стал издателем детских стихов — до той поры он никаких стихотворений не знал. Весь 1922 и 1923 год мы работали у него с Маршаком необыкновенно дружественно, влияя друг на друга, — потом эта дружба замутилась из-за всяких злобных наговоров Бианки и отчасти Житкова, которые по непонятной причине невзлюбили С. Я., и я не то чтобы поддался их нашептываниям, но отошел от детской литературы и от всего, чем жил тогда М[арш]ак».

Отошел, но уйти совсем от детской литературы Корней Иванович, разумеется, не мог. В начале 1930 года Чуковский писал Маршаку: «Воображаю, как Вы устали. У меня тоже была проклятая зима. И как было бы чудесно нам обоим уехать куда-нибудь к горячему морю, взять Блейка и Уитмена и прочитать их под небом. У нас обоих то общее, что поэзия дает нам глубочайший — почти невозможный на земле — отдых и сразу обновляет всю нашу телесную ткань. Помните, как мы среди всяких „радужных“ дрязг вдруг брали Тютчева или Шевченко и до слез прояснялись оба. Ни с кем я так очистительно не читал стихов, как с Вами».

Бой за стихи К. И. Чуковского победитель Маршак закончил словами: «Я должен открыто сказать, что я не сочувствую запретительной деятельности вашей комиссии… Ваша обязанность — стоять на страже у ограды детской литературы». Не без влияния Маршака в Комиссию по детской литературе были введены Вересаев, Пастернак, Асеев.

В июле 1928 года в СССР вернулся Горький. В конце августа того же года он инкогнито приехал в Ленинград. Чуковский и Маршак пошли к нему в гостиницу «Европейская». К Горькому не допускали никого, но, услышав знакомые голоса, он велел пригласить их к себе.«…Нас позвали в соседний 7-й номер, где и был Горький, — вспоминал К. И. Чуковский. — Он вышел нам навстречу, в серой куртке, очень домашний, с рыжими отвислыми усами, поздоровался очень тепло (с Маршаком расцеловался, М. потом сказал, что он целует, как женщина, — прямо в губы), и мы вошли в 7-й номер. Там сидели 1) Стецкий (агитпроп), 2) толстый угрюмый ч[еловек] (как потом оказалось, шофер), 3) сын Горького Максим (лысоватый уже, стройный мужчина) и Горький, на диване. Сидели они за столом, на котором была закуска, водка, вино, — Горький ел много и пил — и завел разговор исключительно с нами, со мной и М. (главным образом с М., которого он не видел 22 года!!). (31 августа)».

О дружбе С. Маршака и К. Чуковского можно рассказывать бесконечно. Из дневников Корнея Чуковского (2 февраля 1929 года): «Мне легче. Температура 36,9. Маршак и Лебеденко прямо с поезда. М[аршак] пополнел, новая шапка, колеблется, принимать ли ему должность главы московско-ленинградской детской литературы, требует, чтобы согласились и Лебедева назначить таким же диктатором по художественной части; в чемодане у него Блейк (Горький обещал ему, что издаст). Забывая обо всех делах, он горячо говорит о „Songs of Innocence“ („Песни невинности“. — М. Г.), которые он перевел, — ушел с сжатыми кулаками, как в бой».

В тот же день Маршак читал Чуковскому свои новые рассказы об Ирландии, новые переводы из Блейка. Все, знавшие Маршака, отмечали, что диалог с ним был непрост, а порой он превращался в монолог Самуила Яковлевича. И снова из дневника К. И. Чуковского (11 февраля 1929 года): «Характерна нынешняя „манера говорить“ у Маршака. Он пришел ко мне… и стал говорить мне о своих печалях.

Я пробую вставить слово. Он кричит: „Не перебивайте!“ Как будто он читает стихи».

Между тем Чуковский и Маршак были, пожалуй, единственными, кого Горький привлек к работе с литературой для советских детей. Алексей Максимович понимал, что очень скоро вырастут совсем иные дети, совсем другие читатели, чем те, что были до 1917 года. Интересна запись из дневника Корнея Ивановича Чуковского от 21 августа 1932 года: «Бумага Горького — Маршака (вчера мне дали ее прочитать) о детской литературе робка — и об ошибочной литературной политике говорит вскользь. О сказке вообще не говорит полным голосом, а только о „развитии фантазии“».

В ту пору Горький хотел и даже был уверен, что центр детской литературы будет в Ленинграде. Он поручил Маршаку подготовить предложения о будущем статусе Детгиза, составить дальнейшие планы развития детской литературы. И все это Маршак делал при участии Корнея Ивановича Чуковского: «Вчера был у меня Маршак. Полон творческих сил. Пишет поэму о северных реках, статью о детской литературе, лелеет огромные планы, переделал опять „Мистера Твистера“. Изучил итальянский язык, восхищается Данте, рассказывает, что Горький в последней статье (О планах в детской л-ре) почти наполовину написал то письмо, к-рое он, М., написал Горькому». Противоречия между Маршаком и Чуковским возникали не раз. Вот запись от 24 января 1934 года: «Вчера утром мой друг Маршак стал собираться на какое-то важное заседание. — Куда? — Да так, ничего, ерунда… Оказалось, что через час должно состояться заседание комиссии Рабичева по детской книге и что моему другу ужасно не хочется, чтобы я там присутствовал… „Горького не будет, и вообще ничего интересного…“ Из этих слов я понял, что Горький будет и что мне там быть необходимо. К великому его неудовольствию, я стал вместе с ним дожидаться машины Алексинского. Алексинский опоздал <…> наконец прибыл А., и мы поехали».

На этом заседании Корней Иванович обратил внимание на молодую поэтессу, сидевшую напротив Горького рядом с Маршаком, с необычной фамилией Барто. «Она каждую минуту суетливо писала разным лицам записочки. В том числе и мне». На том заседании Маршак читал доклад, подготовленный ему Габбе, Задунайской, Любарской, Лидией Чуковской. Доклад, как отмечает Корней Иванович, великолепный, серьезный и художественный. «Горький слушал влюбленно… и только изредка поправлял слова: когда М. сказал „промозглая“, он сказал: „Маршак, такого слова нету, есть „промзглая“. Потом спросил среди чтения: „В какой губернии Боровичи?“ М. брякнул: в Псковской. (Я поправил: в Новгородской.) Сел в лужу Маршак с Дюма. „Я вообще замечал, что из тех юношей, которые в детстве любили Дюма, никогда ничего путного не выходит. Я вот, например, никогда его не ценил…“ — „Напрасно, — сказал Горький (любовно), — я Дюма в детстве очень любил… И сейчас люблю… Это изумительный мастер диалога… изумительный… Как это ни парадоксально — только и есть два таких мастера: Бальзак и Дюма“. М. замялся…“»

В 1936 году под эгидой ЦК ВЛКСМ была созвана Конференция детских писателей. На ней детально рассматривался вопрос о будущем детской литературы. С докладом на конференции выступил Самуил Яковлевич Маршак. Вот фрагменты его выступления: «Всего несколько лет тому назад стране нужны были только пятитысячные и десятитысячные тиражи детских книжек. Сейчас речь идет о стотысячных и даже миллионных тиражах. Отчего это произошло? Оттого ли, что наши книги стали в десять или во сто раз интереснее? Нет, это — результат всеобщей грамотности… Разговаривая с нашим читателем, детство которого протекает в тридцатых годах нашего столетия, мы имеем дело с человеком пятидесятых, шестидесятых, семидесятых годов! Мы должны дать этому человеку мировоззрение борца и строителя, дать ему высокую культуру».

И еще Маршак призвал уделять больше внимания литературе народов СССР, отметив при этом, что произведения таких талантливых писателей, как Лев Квитко, Наталья Забила, Мыкола Трублаини, до сих пор не переведены на русский язык. Между тем только переведенные на русский язык они найдут читателей разных национальностей в разных уголках Советского Союза. Выступление Маршака на этой конференции было полностью опубликовано в «Комсомольской правде» 22 января 1936 года, его цитировал в своем выступлении вождь молодежи, секретарь Центрального комитета комсомола Косарев.

«Он прелестно картавит, и прическа у него юношеская, — писал о нем Чуковский. — Нельзя не верить в искренность и правдивость каждого его слова. Каждый его жест, каждая его улыбка идет у него из души. Ничего фальшивого, казенного, банального он не выносит. Какое счастье, что детская л-ра наконец-то попала в его руки. И вообше в руки Комсомола. Сразу почувствовалось дуновение свежего ветра, словно дверь распахнули. Прежде она была в каком-то зловонном подвале, и ВЛКСМ вытащил ее оттуда на сквозняк.

Многие фальшивые репутации лопнут, но для всего творческого, подлинного здесь впервые будет прочный фундамент».

В том же 1936 году, в августе, Корней Иванович пишет Маршаку: «Дорогой Самуил Яковлевич.

Здесь, в Киеве, мы с Квиткой окончательно выбирали и рассматривали переводы его стихов на русский язык, чтобы составить из них книжку. И чуть-чуть призадумались над концом „Лошадки“. Общий тон превосходен, но есть две-три детали, которые мы решили просить Вас переделать, зная, что Вы сами любите многократно возвращаться к своим произведениям, чтобы снова и снова переработать их…» Но даже Маршаку не далась «Лошадка». В письме от 28 августа 1936 года он признается К. И. Чуковскому: «Но сколько я ни пытаюсь вернуться к „Лошадке“, оседлать ее вновь мне не удается».

По предложению Корнея Ивановича Маршак перевел шесть стихотворений Квитко, но работа эта явилась причиной конфликта между Чуковским и Маршаком. «Сейчас позвонил мне Маршак. Оказывается, он недаром похитил у меня в Москве две книжки Квитко — на полчаса, — пишет Чуковский. — Он увез эти книжки в Крым и там перевел их — в том числе „тов. Ворошилова“, хотя я просил его этого не делать, т. к. Фроман месяц сидит над этой работой — и для Фромана перевести это стихотворение — жизнь и смерть, а для Маршака — лишь лавр из тысячи». Этот случай, разумеется, омрачил, но тогда не изменил творческое содружество Маршака и Чуковского. Их дружба прервалась надолго, почти на пятнадцать лет, по другой причине. Было это в тяжелом для всех и конечно же для Чуковского 1943 году. «Мне опять, как и зимою 1941/1942 гг., приходится добывать себе пропитание ежедневными выступлениями перед детьми или взрослыми…» Так вот, в том году речь шла о публикации сказки Чуковского «Одолеем Бармалея». Николай Тихонов из Ташкента прислал телеграмму: «Печатанье сказки приостановлено. Примите меры». Решение с печатанием затягивалось. Ряд писателей, среди них — Алексей Толстой, Михаил Шолохов, поддержали Корнея Ивановича. От Шолохова Чуковский отправился к Маршаку и тут… произошло неожиданное! «Маршак вновь открылся предо мною, как великий лицемер и лукавец. Дело идет не о том, чтобы расхвалить мою сказку, а о том, чтобы защитить ее от подлых интриг Детгиза. Но он стал „откровенно и дружески“, „из любви ко мне“ утверждать, что сказка вышла у меня неудачная, что лучше мне не печатать ее, и не подписал бумаги… Сказка действительно слабовата, но ведь речь шла о солидарности моего товарища со мною». Но поссориться окончательно Чуковский и Маршак не могли — судьба детской литературы в значительной мере зависела от обоих.

В марте 1939 года за выдающиеся успехи и достижения в развитии советской художественной литературы Маршак был удостоен наивысшей по тем временам награды — ордена Ленина. В 1940 году Корней Иванович, поздравив Маршака с наградой («Вы вполне заслужили ее… страстным и мучительно-тяжелым трудом»), пишет прежде всего о делах в детской литературе: «Я знаю, как Вы сейчас утомлены, и все же не могу не напомнить Вам, что мы дали Сундукову (директору Учпедгиза. — М. Г.) обещание исправить несчастную „Родную речь“. Я познакомился с другими учебниками для первого класса. К моему удивлению, оказалось, что и Арифметика, и Букварь — превосходны, плоха только „Родная речь“. Больно будет, если и в следующем году школьники окажутся вынуждены пользоваться этой бездарной халтурой. Я мог бы исправить „Родную речь“ в несколько дней — и потом прислать ее Вам для дополнительной правки, но Сундуков, как мне кажется, вовсе не желает нашей помощи. По крайней мере я вынес такое впечатление из недавнего разговора с ним (по другому поводу). Что же нам делать? Не поговорить ли с Потемкиным (в то время — народный комиссар просвещения. — М. Г.)?»

В годы войны Корней Иванович Чуковский оказался в эвакуации в Ташкенте. В декабре 1941 года он пишет Маршаку: «Здесь я живу хорошо, хотя и бедствую, ибо никаких денег у меня нет. Приходится зарабатывать тяжелым трудом: лекциями, выступлениями. Но хорошо хоть то, что лекции мои собирают народ и что у меня есть еще силы читать их. Я бросил все мое имущество на произвол судьбы, т. к. уехал внезапно. Не знаю, дошло ли до Вас мое письмо, где я благодарил Вас и Софью Михайловну за дружеское отношение к Лиде. Без Вашей помощи Лида не доехала бы до Ташкента — этого я никогда не забуду». В этом же письме Корней Иванович Чуковский с восторгом отзывается о переводах Маршака, к которым он вернулся в Ташкенте, готовясь к лекциям в институте: «Рядом с Вами другие переводчики — почти все — косноязычные заики». Фраза эта вырвалась у Корнея Ивановича Чуковского не случайно. В письме от 15 ноября 1954 года он писал Маршаку: «Виртуозность Вашего стиха такова, что рядом с Вами большинство переводчиков (не только Шенгели) кажутся мне бракоделами».

После длительного перерыва, омраченного «Бармалеем», дружба Чуковского с Маршаком возобновилась лишь во второй половине 1950-х годов. Маршак из-за болезни не смог присутствовать на юбилейном вечере Корнея Ивановича, но на нем было зачитано известное «Послание семидесятипятилетнему К. И. Чуковскому от семидесятилетнего С. Маршака». Вскоре Корней Иванович написал Маршаку ответ:

«Дорогой Самуил Яковлевич.

Как весело мне писать это слово. Потому что — нужно же высказать вслух — между нами долго была какая-то стена, какая-то недоговоренность, какая-то полулюбовь. Анализировать это чувство — не стоит, вникать в его причины скучновато; думаю, что это зависело не от нас, а от обстоятельств и добрых людей. Я, Вы знаете, никогда не переставал восхищаться Вашим литературным подвигом, той многообразной красотой, которую Вы вносили и вносите в мир, очень гордился тем, что когда-то — в первый год нашего сближения — мне посчастливилось угадать Ваш чудесный талант, созданный для огромной литературной судьбы (вообще то время вспоминается как поэтическое и самозабвенное единение двух влюбленных в поэзию энтузиастов) — и зачем было нам угашать эти первоначальные чувства? От всей души протягиваю Вам свою 75-летнюю руку — и не нахожу в себе ничего, кроме самого светлого чувства к своему старинному другу».

Немногие отважились выступить в защиту Иосифа Бродского. Среди этих немногих Маршак и Чуковский. Именно они отправили в суд телеграмму: «Иосиф Бродский — талантливый поэт, умелый и трудолюбивый переводчик… Мы просим Суд… учесть наше мнение о несомненной литературной одаренности этого молодого человека». И хотя подписи были нотариально заверены, судья (если бы так повел себя только судья, а сколько писателей повели себя более гнусно) отказался приобщить эту телеграмму к делу. Бродского осудили.

Прочитав книгу Маршака «В начале жизни», Корней Иванович написал Самуилу Яковлевичу 5 мая 1960 года: «Книга ваша была для меня утешением во все время моей болезни. Я читал ее десятки раз — и держал у себя под подушкой. Книга — что и говорить! — первоклассная, не имеющая никаких параллелей в современной словесности. Рядом с нею другие книги такого же жанра кажутся косноязычными, неряшливыми, неуклюжими, тусклыми. Восхищает меткость попаданий — стопроцентная. Сто из ста возможных».

В 1962 году Корней Иванович написал Маршаку: «Я с ума сошел от радости, когда услыхал Ваши стихи. И радовался я не только за себя, но и за Вас: ведь если Вы можете ковать такие стихи, значит, Ваша чудотворная сила не иссякла, значит — Вы прежний Маршак, один из самых мускулистых поэтов эпохи».

А спустя некоторое время Чуковский вновь пишет Маршаку: «Как-то даже неловко говорить в лицо человеку, особенно другу, такие слова, но ничего не поделаешь, — ведь то, что я хочу Вам сказать, это сущая — а не юбилейная — правда: Вы, Самуил Яковлевич, истинный классик. Я считаю это определение наиболее точным. Вы — классик не только потому, что Вы ведете свою родословную от Крылова, Грибоедова, Жуковского, Пушкина, но и потому главным образом, что лучшие Ваши стихи хрустально-прозрачны, гармоничны, исполнены того дивного лаконизма, той пластики, которые доступны лишь классикам. В них нет ни одной строки, которая была бы расхлябанной, путаной, туманной и вялой».

Закончить повествование на тему «Чуковский — Маршак — дети» хочу блистательным посланием Маршака Корнею Ивановичу Чуковскому:

Мой старый, добрый друг Корней

Иванович Чуковский!

Хоть стал ты чуточку белей,

Тебя не старит юбилей:

Я ни одной черты твоей

Не знаю стариковской.

Таким же будешь ты и впредь.

Да разве может постареть

Веселый бард, чья лира

Воспела Мойдодыра.

Тебя терзали много лет

Сухой педолог-буквоед

И буквоед-некрасовед,

Считавший, что науки

Не может быть без скуки.

Кощеи эти и меня

Терзали и тревожили

И все ж до нынешнего дня

С тобой мы оба дожили.

Могли погибнуть ты и я,

Но, к счастью, есть на свете

У нас могучие друзья,

Которым имя — дети!

Последним четверостишием этого послания Чуковский завершил подготовленную к изданию в конце 1960-х годов рукопись своей «Чукоккалы».

Поделитесь на страничке

Следующая глава >

biography.wikireading.ru

Маршак Самуил Яковлевич

Маршак Самуил Яковлевич (23. Х (4. XI). 1887 – 4. VII. 1964) – русский советский поэт, драматург, переводчик, автор детских пьес-сказок: «Сказка про козла», «Петрушка-иностранец», «Кошкин дом», «Терем-теремок», «Двенадцать месяцев» (1946), «Горя бояться – счастья не видать» (1954), «Умные вещи» (1945, нов. редакция – 1964).

Маршак относится к той редкой категории везунчиков, для кого случайные встречи оказались решающими в судьбе.

Самуил Яковлевич родился 3 ноября 1887 года в городе Острогожске под Воронежем. Отец его, Яков Миронович Маршак, служил мастером на местном мыловаренном заводе братьев Михайловых. Он являлся специалистом в деле мыловарения и очистки растительных масел. Мать, Евгения Боруховна (Борисовна) Гиттельсон, дочь раввина Витебска, была домохозяйкой.

Детство Самуила прошло в Острогожске. Там он поступил в гимназию. Летом 1902 года отец решил показать сыновьям Петербург. Специально для этого в пригороде столицы Лесном сняли дачу. Однажды Самуил предложил устроить домашний театр. На представлении он с успехом читал свои стихи, после чего кто-то из дачников отвез талантливого мальчика к известному еврейскому меценату барону Д.Г. Гинзбургу, а Гинзбург познакомил юного вундеркинда, как сходу определили Самуила, с В.В. Стасовым. Так рассказывал сам Маршак. Что было на самом деле, неизвестно. Встреча со Стасовым произошла 4 августа 1902 года. Этот день определил всю дальнейшую судьбу мальчика.

Стасов обратился за помощью к великому князю Константину Константиновичу, и тот велел перевести подростка-вундеркинда из Острогожска в Третью петербургскую гимназию. Жил Самуил в доме Стасова, обучение его оплачивал Гинзбург. 

22 августа 1904 года Стасов представил Маршака А.М. Горькому, и тот взял подростка под свое покровительство. Когда появились подозрения, что Самуил болен туберкулезом, Алексей Максимович отправил его в Ялту и оказывал юноше всемерную помощь. Больной излечился.

По совету Стасова и Горького Самуил готовился стать еврейским поэтом, почему его первым опубликованным произведением оказалось стихотворение «20 Таммуза» (журнал «Еврейская жизнь», 6 книга 1904 года). Это стихотворение было написано на смерть Теодора Герцеля, основателя Всемирного сионистского конгресса. Тогда же напечатали первую книжку Маршака – «Синоиды». Впоследствии Самуил Яковлевич повсюду выискивал эти издания и уничтожал. Сам он утверждал, что публиковаться начал с 1907 г. в прославленном журнале мирискусников «Сатирикон».

В 1911 году «Всеобщая газета» направила Самуила Яковлевича собственным корреспондентом на Ближний Восток. На корабле, везшем его в Палестину, Маршак влюбился в Софью Михайловну Мильвидскую. Когда через полгода молодой человек вернулся в Петербург, дома его ждала любящая невеста. Бракосочетание Самуила и Софьи состоялось 13 января 1912 года.

В сентябре того же года супруги отправились на учебу в Лондон. Предварительно Маршак заключил договоры сразу с несколькими газетами, репортером которых готов был стать. На гонорары от этих изданий молодожены и жили в Англии.

На родину Маршаки вернулись накануне Первой мировой войны. Поскольку родители Самуила Яковлевича жили тогда в Финляндии, в городке Сайрала, было решено обосноваться там. 29 мая 1914 года в финском городе Тинтерне у них родилась дочь Натанель. Девочка прожила недолго. 3 ноября 1915 года, в день рождения Самуила Яковлевича, случилась самая страшная трагедия в его жизни – по недогляду взрослых полуторагодовалая Натанель опрокинула на себя кипящий самовар и заживо сварилась.

Потрясенные Маршаки уехали в Россию, где встал вопрос о призыве Самуила Яковлевича на фронт. К счастью, он был комиссован по причине слабого зрения. 

Поначалу супруги жили в Воронеже. В Петроград они вернулись лишь в конце 1916 года, а 25 февраля 1917 года родился их сын Иммануэль. 

Самуил Яковлевич был среди тех, кто встречал В.И. Ленина на Финляндском вокзале и слушал знаменитые Апрельские тезисы с призывом к социалистической революции. Однако в революционных событиях он активного участия не принимал.

Толчком к обращению писателя к детской литературе послужила очередная встреча. В конце 1918 года в Краснодаре, где Маршаки спасались от голода, Самуил Яковлевич познакомился с Елизаветой Ивановной Дмитриевой, прославившейся в русской литературе под псевдонимом Черубина де Габриак. Они решили вдвоем организовать детский театр, благо командование Красной армии поддержало эту инициативу. Правда, воплотить задуманное в жизнь удалось только в 1920 году в краснодарской драматической студии клуба Красной армии. К открытию театра Маршак и Дмитриева написали пьесу «Летающий сундук» по мотивам сказки Х.К. Андерсена. Это было первое произведение Самуила Яковлевича для детей. 

18 июля 1920 года в помещении краснодарского городского театра им. Луначарского состоялась премьера «Летающего сундука». Так в новой России родилось первое детское учреждение – вокруг краснодарского театра сложилось объединение, ставшее прообразом широко распространившихся впоследствии дворцов пионеров. В том же году на сцене этого театра была поставлена написанная для него сказка С.Я. Маршака «Кошкин дом». Вместе с Дмитриевой они сочинили целый сказочный репертуар для детского театра.

В середине мая 1922 года Маршаки и Дмитриева с мужем уехали в Петроград. Там Самуил Яковлевич получил должность завлита Театра юных зрителей. Дмитриева стала его замом. Одновременно Маршак много писал для детей. Уже в 1923 году были опубликованы книги «Детки в клетке», «Сказка о глупом мышонке», «Синяя птица», «Пожар». 

Когда встал вопрос, об учреждении нового журнала для детей при издательстве «Петроградская правда», редактором его пригласили Маршака. Журнал получил название «Новый Робинзон». К работе в издании Самуил Яковлевич привлек лучшие литературные силы города. 

В 1925 году у Маршаков родился сын Яков.

Вскоре Самуил Яковлевич возглавил Ленинградскую редакцию Детгиза, Ленгосиздат, издательство «Молодая гвардия». Не стоит заблуждаться, все эти должность по тем временам были мелкими и малозначительными. 

Именно в это время в жизни Маршака появилась Тамара Григорьевна Габбе, которую называют его альтер эго. Она автор известных ныне в стране пьес-сказок «Город мастеров, или Сказка о двух горбунах» и «Оловянные кольца, или Волшебные кольца Альманзора». До конца жизни в 1960 году (с перерывом на тюремное заключение) Габбе была первым редактором и постоянным литературным советчиком Самуила Яковлевича.

Здесь я вынужден прервать последовательное изложение биографии С.Я. Маршака. Причина – отсутствие таковой. В обширной литературе можно найти бескрайний океан дифирамбов и восхвалений великого Маршака, над темными водами которого возвышаются редчайшие вехи конкретных событий. Причины происходившего, создающие подлинную картину жизни, остаются под водами славословия. Правда, честные исследователи вроде автора тома «Маршак» в ЖЗЛ Матвея Моисеевича Гейзера откровенно признают, что причин происходившего не знают.

В 1930-е годы почти все окружение Самуила Яковлевича было репрессировано, его же не только не тронули, но Маршак имел возможность хлопотать об арестованных, и власти шли ему навстречу, освобождая его протеже. А ведь считалось, что Самуил Яковлевич был в стране всего лишь мелким чиновником без властной поддержки. Более того, якобы спасаясь от репрессий, Маршаки в годы, когда уже была введена прописка, спокойно переехали на жительство в Москву, где сходу получили великолепную по тем временам квартиру.

Начиная с 1942 года Маршака буквально засыпали наградами. Только важнейших премий он получил 5: четыре Сталинские премии – в 1942 году (за подписи к карикатурам Кукрыниксов), в 1946 году (за пьесу «Двенадцать месяцев»), в 1949 году (за переводы сонетов У. Шекспира), в 1951 году (за сборник «Стихи для детей») и Ленинскую премию в 1963 году (за книгу «Избранная лирика»). Согласитесь, при всем уважении к гению Маршака – переводчика английской классической поэзии, значение деяний и величина наград за них несоразмерны. Учитывая характер И.В. Сталина, поводы для награждения притянуты за уши. Почему такой почет? Необъяснимо.

Каким образом Маршак стал общепризнанным главой советской литературы для детей? Необъяснимо. 

Из открытых источников известно, что после войны Самуил Яковлевич занимался финансированием вывоза из Советской Прибалтики в Палестину еврейских детей сирот. Причем занимался он сбором средств у видной еврейской интеллигенции, явно находившейся под колпаком у НКВД. Однако после убийства С.М. Михоэлса и последовавшего затем разгрома еврейского Антифашистского комитета, организовавшего осенью 1948 года массовые еврейские манифестации в Москве к приезду посла Израиля Голды Мейер, Маршака не только не репрессировали (а репрессировали тогда очень многих), но в 1949 году наградили очередной Сталинской премией. Почему такая избранность? Непонятно.

Оставим эти вопросы профессиональным историкам. Их можно перечислять до бесконечности. Я же кратко назову общеизвестные вехи из жизни Маршака. 

В годы Великой Отечественной войны Самуил Яковлевич оставался в Москве и периодически выезжал с поэтическими чтениями на фронт, писал сатиру, фельетоны и статьи в газеты. Не забывал он и о детях. В 1943 году была сочинена для МХАТа пьеса-сказка «Двенадцать месяцев» – обработка словацкой народной сказки. 

10 февраля 1946 года умер от туберкулеза сын писателя Яков.

В 1953 году умерла Софья Михайловна Маршак.

В конце жизни Самуил Яковлевич почти ослеп по причине катаракты. Последней сказкой и последним произведением, им созданным, стала пьеса-сказка «Умные вещи». Опубликована уже после смерти автора в журнале «Юность».

Самуил Яковлевич Маршак скончался 4 июля 1964 года в Москве. Похоронили его на Новодевичьем кладбище. 

ПЬЕСЫ-СКАЗКИ 

Волшебная палочка. Сказка в двух действиях с прологом.

Горя бояться – счастья не видать. Сказка-комедия.

Двенадцать месяцев.  Драматическая сказка.

Золотое колесо.  Театральная игра в трех картинах.

Кошкин дом. Представление по мотивам народных детских песен.

Опасная привычка. Сказка в двух действиях.

Петрушка. Народная кукольная комедия в одном действии.

Петрушка-иностранец. Сказка для чтения и представления.

Сказка про козла. Сказка для чтения и представления.

Сказка про лентяя. Сказка в одном действии.

Скоморохи. Пролог к русской сказке.

Терем-теремок. Представление по мотивам народных сказок и песен.

Умные вещи. Сказка-комедия в трех действиях.

Зеленый мяч (совместно с Е. Васильевой). Сказка в двух действиях.

Кошкин дом. Вариант 1946 года.

Теремок. Вариант 1946 года.

Летающий сундук (совместно с Е. Васильевой). Пьеса-сказка.

Таир и Зорэ. Пьеса-сказка.

Финист Ясный Сокол. Пьеса-сказка.

ПЬЕСЫ НА СЮЖЕТЫ МАРШАКА

Двенадцать месяцев.  Литературно-сценический вариант В. Демина.

Двенадцать месяцев.  Редакция для театра А. Зыкова.

Двенадцать месяцев.  Продолжение сказки П. Лукова.

Кошкин дом. Редакция Ю. Дунаева.

Тили-бом, тили-бом. Музыкальная лесная сказка в двух действиях В. Марро.

Сказка об умном мышонке. Инсценировка В. Лысенко.

Человек рассеянный. Сентиментальная история в двух частях Н. Скороход.  

gabbe.ru

Детские стихи маршака

Стихи С. Маршака

ДУЙТЕ, ДУЙТЕ, ВЕТРЫ!

Дуйте,Дуйте,Ветры,В поле,Чтобы мельницы Мололи,

Чтобы завтраИз мукиИспекли намПирожки!

Усатый-полосатый

Жила-была девочка.Как её звали? Кто звал,Тот и знал.А вы не знаете.

Сколько ей было лет?Сколько зим,Столько лет, -Сорока ещё нет.А всего четыре года.

И был у неё...Кто у неё был?Серый,Усатый,Весь полосатый.

Кто это такой?Котёнок.

Стала девочка котёнка спать укладывать.

- Вот тебе под спинкуМягкую перинку.Сверху на перинкуЧистую простынку.Вот тебе под ушкиБелые подушки.Одеяльце на пухуИ платочек наверху.

Уложила котёнка, а сама пошла ужинать. Приходит назад, - что такое?

Хвостик - на подушке,На простынке - ушки.

Разве так спят?

Перевернула она котёнка, уложила как надо:Под спинку -Перинку.На перинку -Простынку.Под ушки -Подушки.

А сама пошла ужинать.

Приходит опять,- что такое?Ни перинки,Ни простынки,Ни подушкиНе видать,А усатый,ПолосатыйПеребралсяПод кровать.

Разве так спят?

Вот какой глупый котёнок!

Захотела девочка котёнка выкупать.

ПринеслаКусочекМылаИ мочалкуРаздобылаИ водицыИз котлаВ чайнойЧашкеПринесла.

Не хотел котёнок мытьсяОпрокинул он корытцеИ в углу за сундукомМоет лапку языком.Вот какой глупый котёнок!

Стала девочка учить котёнка говорить:

- Котик, скажи: мя-чик.А он говорит: мяу!

- Скажи: ло-шадь.А он говорит: мяу!

- Скажи: э-лек-три-че-ство.А он говорит: мяу-мяу!

Всё "мяу" да "мяу"!Вот какой глупый котёнок!

Стала девочка котёнка кормить.

Принесла овсяной кашкиОтвернулся он от чашки.

Принесла ему редиски -Отвернулся он от миски.

Принесла кусочек сала.Говорит котёнок: - Мало!

Вот какой глупый котёнок!

Не было в доме мышей, а было много карандашей.Лежали они на столе у папы и попали котёнку в лапы.

Как помчался он вприпрыжку, карандаш поймал, как мышку,И давай его катать -Из-под стула под кровать,От стола до табурета,От комода до буфета.Подтолкнёт - и цап-царап!А потом загнал под шкап.

Ждёт на коврике у шкапа,Притаился, чуть дыша...Коротка кошачья лапа -Не достать карандаша!

Вот какой глупый котёнок!

Закутала девочка котёнка в платок и пошла с ним в сад.

Люди спрашивают:- Кто это у вас?А девочка говорит:-Это моя дочка.

Люди спрашивают:- Почему у неё мохнатые лапы, а усы, как у папы?

Девочка говорит:-Она давно не брилась.

А котёнок как выскочит, как побежит,- все и увидели, что это котёнок - усатый, полосатый.

Вот какой глупый котёнок!

А потом, А потом Стал он умным котом.

А девочка тоже выросла, стала ещё умнее и учится в первом классе сто первой школы.

Сказка о глупом мышонке

Пела ночью мышка в норке:- Спи, мышонок, замолчи!Дам тебе я хлебной коркиИ огарочек свечи.

Отвечает ей мышонок: -Голосок твой слишком тонок.Лучше, мама, не пищи,Ты мне няньку поищи!

Побежала мышка-мать,Стала утку в няньки звать:- Приходи к нам, тётя утка,Нашу детку покачать.

Стала петь мышонку утка: -Га-га-га, усни, малютка!После дождичка в садуЧервячка тебе найду.

Глупый маленький мышонокОтвечает ей спросонок: -Нет, твой голос нехорош.Слишком громко ты поёшь!

Побежала мышка-мать, Стала жабу в няньки звать: -Приходи к нам, тётя жаба,Нашу детку покачать.

Стала жаба важно квакать:- Ква-ква-ква, не надо плакать!Спи, мышонок, до утра,Дам тебе я комара.

Глупый маленький мышонокОтвечает ей спросонок:- Нет, твой голос нехорош.Очень скучно ты поёшь!

Побежала мышка-матьТетю лошадь в няньки звать:- Приходи к нам, тётя лошадь,Нашу детку покачать.

- Иго-го! - поёт лошадка.- Спи, мышонок, сладко-сладко,Повернись на правый бок,Дам овса тебе мешок.

Глупый маленький мышонокОтвечает ей спросонок:- Нет, твой голос нехорош.Очень страшно ты поёшь!

Побежала мышка-мать, Тетю свинку в няньки звать:- Приходи к нам, тётя свинка,Нашу детку покачать.

Стала свинка хрипло хрюкать,Непослушного баюкать:- Баю-баюшки, хрю-хрю.Успокойся, говорю.

Глупый маленький мышонокОтвечает ей спросонок:- Нет, твой голос нехорош.Очень грубо ты поёшь!

Стала думать мышка-мать:Надо курицу позвать.- Приходи к нам, тётя клуша,Нашу детку покачать.

Закудахтала наседка: -Куд-куда, не бойся, детка!Забирайся под крыло:Там и тихо и тепло.

Глупый маленький мышонокОтвечает ей спросонок:- Нет, твой голос нехорош.Этак вовсе не уснёшь!

Побежала мышка-мать,Стала щуку в няньки звать: -Приходи к нам, тётя щука,Нашу детку покачать.

Стала петь мышонку щука- Не услышал он ни звука:Разевает щука рот,А не слышно, что поёт...

Глупый маленький мышонокОтвечает ей спросонок:- Нет, твой голос нехорош.Слишком тихо ты поёшь!

Побежала мышка-мать,Стала кошку в няньки звать:- Приходи к нам, тётя кошка,Нашу детку покачать.

Стала петь мышонку кошка:- Мяу-мяу, спи, мой крошка!Мяу-мяу, ляжем спать,Мяу-мяу, на кровать.

Глупый маленький мышонокОтвечает ей спросонок:- Голосок твой так хорош.Очень сладко ты поёшь!

Прибежала мышка-мать,Поглядела на кровать,Ищет глупого мышонка,А мышонка не видать.

ДЕТИШКАМ - МОЛОЧИШКО

Дай молочка, буренушка,Хоть капельку - на донышко.Ждут меня котята,Малые ребята.

Дай им сливок ложечку,Творогу немножечко.Всем дает здоровьеМолоко коровье!

КОТЯТА

Два маленьких котенка поссорились в углу.Сердитая хозяйка взяла свою метлу

И вымела из кухни дерущихся котят, Не справившись при этом, кто прав, кто виноват.

А дело было ночью, зимою, в январе.Два маленьких котенка озябли на дворе.

Легли они, свернувшись, на камень у крыльца,Носы уткнули в лапки и стали ждать конца.

Но сжалилась хозяйка и отворила дверь.- Ну что? - она спросила.- Не ссоритесь теперь?

Прошли они тихонько в свой угол на ночлег.Со шкурки отряхнули холодный, мокрый снег.

И оба перед печкой заснули сладким сном.А вьюга до рассвета шумела за окном.

НЕПОСЛУШНЫЕ ГУСЯТА

Прочь, гусята, от водицы,Прочь, гусята, от воды!Не мочите белых перьев,Не наделайте беды.

Непослушные гусятаНе выходят из пруда,Замочили пух и перья.Ах, беда, беда, беда!

ПОМОГИТЕ!

Муравьишка в чащеДуб тяжелый тащит.

Эй, товарищи-друзья,Выручайте муравья!

Коли нет ему подмоги,Муравей протянет ноги.

КОРАБЛИК

Плывет, плывет кораблик,Кораблик золотой,Везет, везет подарки,Подарки нам с тобой.

На палубе матросыСвистят, снуют, спешат,На палубе матросы -Четырнадцать мышат.

Плывет, плывет корабликНа запад, на восток.Канаты - паутинки,А парус - лепесток.

Соломенные веслаУ маленьких гребцов.Везет, везет корабликПолфунта леденцов.

Ведет кораблик утка,Испытанный моряк. -Земля! - сказала утка. -Причаливайте! Кряк!

ШАЛТАЙ-БОЛТАЙ

Шалтай-БолтайСидел на стене.Шалтай-БолтайСвалился во сне.

Вся королевская конница,Вся королевская ратьНе может Шалтая,Не может Болтая,Шалтая-Болтая, Болтая-Шалтая,Шалтая-Болтая собрать!

КУЗНЕЦ

- Эй, кузнец,Молодец,Захромал мой жеребец.Ты подкуй его опять.

- Отчего не подковать!Вот гвоздь,Вот подкова.Раз, два - И готово!

ШКОЛЬНИК

Школьник, школьник,Что так раноТы спешишьСегодня в класс?

Ты всегда Приходишь в восемь,А теперь Десятый час!

ТРИ ЗВЕРОЛОВА

Три смелых звероловаОхотились в лесах.Над ними полный месяцСиял на небесах.

- Смотрите, это - месяц! -Зевнув, сказал один.Другой сказал: - Тарелка! -А третий крикнул: - Блин!

Три смелых звероловаБродили целый день,А вечером навстречуК ним выбежал олень.

Один сказал: -Ни слова, В кустарнике олень! -Другой сказал: - Корова! -А третий крикнул: - Пень!

Три смелых звероловаСидели под кустом,А кто-то на березеПомахивал хвостом.

Один воскликнул: - Белка!Стреляй, чего глядишь! -Другой сказал: - Собака! -А третий крикнул: - Мышь!

ЛЯГУШКА НА ДОРОЖКЕ

Вот лягушка на дорожке.У нее озябли ножки.Значит, ей нужныТеплые штаны,

СуконныеЗеленыеВ крапинку!

Круглый год. Декабрь

В декабре, в декабреВсе деревья в серебре.Нашу речку, словно в сказке,За ночь вымостил мороз,Обновил коньки, салазки,Елку из лесу привез.

Елка плакала сначалаОт домашнего тепла.Утром плакать перестала,Задышала, ожила.

Чуть дрожат ее иголки,На ветвях огни зажглись,Как по лесенке, по елкеОгоньки взбегают ввысь.

Блещут золотом хлопушки,Серебром звезду зажегДобежавший до верхушкиСамый смелый огонек.

Год прошел, как день вчерашний.Над Москвою в этот часБьют часы Кремлевской башниСвой салют двенадцать раз.

Что такое Hовый год?

Что такое Hовый год?Это - дружный хоровод.Это - дудочки и скрипки.Шутки, песни и улыбки -Вот, что значит,Вот, что значит Hовый год!

Что такое Hовый год?Hовый год - мороз и лед!И в танцующих снежинкахHезаметные пружинки.Вот, что значит,Вот, что значит Hовый год!

"Дети спать пораньше лягут..."

Дети спать пораньше лягутВ день последний декабря,А проснутся старше на годВ первый день календаря.

Год начнется тишиною,Незнакомой с прошлых зим:Шум за рамою двойноюЕле-еле уловим.

Но ребят зовет наружуЗимний день сквозь лед стекла -В освежающую стужуИз уютного тепла.

Добрым словом мы помянемГода старого уход,Начиная утром раннимНовый день и новый год!

МАЛЕНЬКИЕ ФЕИ

Три очень милых феечкиСидели на скамеечкеИ, съев по булке с маслицемУспели так замаслиться,Что мыли этих феечекИз трех садовых леечек.

СТАРУШКА

Старушка пошла продавать молоко.Деревня от рынка была далеко.Устала старушка и, кончив дела,У самой дороги вздремнуть прилегла.

К старушке веселый щенок подошел,За юбку схватил и порвал ей подол.Погода была в это время свежа,Старушка проснулась, от стужи дрожа,

Проснулась старушка и стала искатьДомашние туфли, свечу и кровать,Но, порванной юбки ощупав края,Сказала: "Ах, батюшки, это не я!

Пойду-ка домой. Если я - это я,Меня не укусит собака моя!Она меня встретит, визжа, у ворот,А если не я, на куски разорвет!"

В окно постучала старушка чуть свет.Залаяла громко собака в ответ.Старушка присела, сама не своя,И тихо сказала: "Ну, значит, не я!"

Песня о елке

Что растет на елке?Шишки да иголки.Разноцветные шарыНе растут на елке.

Не растут на елкеПряники и флаги,Не растут орехиВ золотой бумаге.

Эти флаги и шарыВыросли сегодняДля советской детворыВ праздник новогодний.

В городах страны моей,В селахИ поселкахСтолько вспыхнуло огнейНа веселыхЕлках!

ivanok.ru

КОРНЕЙ ЧУКОВСКИЙ и САМУИЛ МАРШАК

Да, удивительная история. Взрослые талантливые люди и с такими чудачествами. Впрочем, и после прочтения фактов их биографий они остаются интересными и одаренными. Ничто человеческое...

Cтатья Ирины Стрельниковой из журнала «7 Дней»КОРНЕЙ ЧУКОВСКИЙ и САМУИЛ МАРШАК

СОПЕРНИЧАЛИ ДАЖЕ В ЧУДАЧЕСТВАХ«Прибавьте зарплату, Самуил Яковлевич!» — попросила уборщица. «Голубушка, детские писатели сами копейки получают, — отговаривался жадноватый Маршак. — Приходится по выходным подрабатывать». — «Где?» — «Да в зоопарке. Я — гориллой, Чуковский — крокодилом». — «И сколько ж за такое платят?!» — «Мне — 300 рублей, а Корнею — 250». Когда эту шутку пересказали Чуковскому, он неожиданно рассердился: «Почему это у Маршака на 50 рублей больше?! Ведь крокодилом работать труднее!»Как-то молодой Аркадий Райкин, сидя в гостях у Маршака, рассказывал такую историю. Гулял Райкин по Переделкино, учил на ходу новый монолог. Встретил его старик Чуковский, стал зазывать к себе — мол, обижусь, если не зайдете. Райкину было жалко времени, но, зная настырный характер Чуковского, он рассудил, что сопротивление бесполезно. Поднялся на крыльцо, остановился у двери, чтобы пропустить хозяина вперед.— Вы гость. Идите первым, — говорит Чуковский.— Только после вас.— Пожалуйста, перестаньте спорить. Я вас втрое старше!— Вот потому-то, Корней Иванович, только после вас и войду.— Сынок! Не погуби отца родного!— Батюшка, родимый, не мучайте себя!Этот спор продолжался минут двадцать. Чуковский кричал: «Сэр, я вас уважаю!» — и вставал на одно колено, Райкин парировал: «Сир! Преклоняюсь перед вами!» — и опускался на оба. Потом один за другим пали ниц на заледенелое дощатое крыльцо — дело было поздней осенью…— Хоть бы подстелили себе что-нибудь, — высунулась из окна встревоженная Клара Израилевна — верная секретарша Чуковского.— Вам так удобно? — игнорируя ее, поинтересовался у Райкина Корней Иванович.— Да, благодарю вас. А вам?— Мне удобно, если гостю удобно. Интонации Чуковского делались всеболее раздраженными, и ситуация давно перестала напоминать шутку.— Все правильно, — вдруг смирившись, поднялся на ноги Корней Иванович. — Я действительно старше вас втрое. А потому…Райкин вздохнул с облегчением и тоже встал с пола. А Чуковский как рявкнет:—…А потому идите первым!— Хорошо, — махнул рукой гость.— Давно бы так, — удовлетворенно сказал Чуковский, переступая порог вслед за Райкиным. — Вот только на вашем месте я бы уступил дорогу старику. Что за молодежь пошла! Никакого воспитания!«И тут, Самуил Яковлевич, — завершил свой рассказ Райкин, — к нему подлетела секретарша. Она мигом сняла с него пальто, рукавицы, шапку, шарф. Потом Чуковский сел, по-детски вытянул ноги и закричал: «Клара Израилевна, а валенки? Крепостное право у нас дома еще никто не отменял!»Маршаку рассказ понравился, он заразительно хохотал, вскидывая седую голову и поблескивая очками… Тут ему вдруг понадобилась какая-то бумага. «Опять Розалия Ивановна куда-то засунула мою папку! — горестно воскликнул Маршак. — После моей смерти потомки напишут про меня, как про Шекспира, что меня не было, ведь Розалия Ивановна теряет все мои рукописи!» Появляется строгая домработница Розалия Ивановна с чашкой кофе — папка обнаруживается. Маршак отхлебывает кофе: «Вечно сварите какую-нибудь гадость!» Домработница уносит чашку. Маршак вдогонку:— Куда унесли мой кофе?— Там уже ничего не осталось.— Нет, осталось.— Я вам сейчас покажу.Маршак заглядывает в пустую чашку и ворчит: «Вот вечно ей надо доказать свое! Единственная должность, которую Розалия Ивановна может исполнять, — императрицы. Аркадий, вы не знаете, нет ли вакантного места императрицы?»— Самуил Яковлевич, вы с утра ничего не ели. Да и гость, должно быть, проголодался. Я накрою обед, — меняет тему домработница.— Розалия Ивановна, вы как солнце, — отзывается Маршак (та расплывается в улыбке). — Но плохо, когда солнца много. Мы хотим посидеть в тени и почитать стихи. Все, администрация может удалиться!«Как же они похожи с Чуковским: два престарелых капризных ребенка! — поразился Райкин. — Да и судьбы их, если вдуматься, до странности похожи…»КТО ПУШКИН, А КТО БЕЛИНСКИЙКаждый из них начинал блестяще и вовсе не как детский писатель. Чуковский до революции был чуть ли не самым «зубастым» и дерзким журналистом. Однажды опубликовал письмо: «Дорогая редакция, мне очень хочется получать ваш милый журнал, но мама мне не позволяет. Коля Р». Все понимали, что речь здесь о Николае II и его матушке, вдовствующей императрице Марии Федоровне, имевшей на государя колоссальное влияние, но доказать оскорбление императорской фамилии было невозможно. Над остроумными выпадами Чуковского хохотала вся Россия. И не только на политическую тему—от «неистового Корнея» немало доставалось и литераторам. «Сегодня прочел ваши похвалы А. Н. Толстому, — писал Чуковскому поэт Брюсов. — Не поздоровится от этаких похвал! Я начинаю вас бояться и не без тревоги думать, что однажды вы захотите обратиться к моим писаниям». Чуковский не замедлил обратиться и в результате снискал славу лучшего литературного критика современности, второго Белинского! Маршака же(и того выше) в свое время почитали вторым Пушкиным. Блок и Ахматова ставили его поэтический дар выше собственного. Фотографию пятнадцатилетнего Самуила специально возили показывать Льву Толстому: поглядите, мол, на будущее светило русской поэзии!» (Толстой, впрочем, проворчал: «Не верю я в этих вундеркиндов. Сколько я их встречал, столько и обманулся».) Сочинять стихи Самуил начал в пять лет, причем сначала на иврите: дело происходило в Витебске, а там даже лошади понимали исключительно древнееврейский. Дед Семы был городским раввином, дальний предок — великим талмудистом XVII века. «Никогда не отрекайся от своего происхождения и своей веры, — твердил Семе маститый критик Стасов. — Это будет твоей темой, а значит, твоей самобытностью». Все началось с того , что пятнадцатилетний Сема приехал на каникулы к знакомым под Петербург на дачу и на любительском спектакле блеснул стихами. Кто-то из зрителей рассказал о молодом даровании Стасову, тут все и закрутилось! Через великого князя Константина, вопреки закону о черте оседлости (евреи имели право жить лишь в нескольких отдаленных российских губерниях), Маршака определили в привилегированную Третью петербургскую гимназию, где прекрасно учили древним языкам, истории , риторике. Когда же юный Сема стал опасно кашлять, Стасов составил ему протекцию у Горького, и Маршак целый год жил у жены писателя Екатерины Павловны Пешковой в Ялте. С пятнадцати до восемнадцати лет с ним носились, как с юным гением: опекали, кормили, учили, пестовали… Потом Стасов умер, Горький оставил жену ради актрисы Андреевой, а оскорбленная Екатерина Павловна уехала за границу. Всем стало не до Маршака . Сема в поисках заработка стал писать для «Всеобщей газеты» и очень скоро отправился корреспондентом в путешествие по Ближнему Востоку. Для поэта,решившего посвятить себя национальной еврейской теме, это был подарок судьбы! Маршак своими глазами увидел вечный город Иерусалим и местечко Цора, где родился Самсон, и энтузиастов-переселенцев. Дети лавочников, мелких ростовщиков, а то и банкиров, съехавшиеся со всего мира, объединялись в сельскохозяйственные коммуны, где надо — орошали, где надо — осушали, потом пахали и сеяли, сажали эвкалипты и апельсиновые деревья, заводили скот,отбивались от набегов диких соседей — всё, как делали когда-то их далекие предки. «А назавтра, на рассвете выйдет с песней дочь народа собирать цветы в долине, где блуждала Суламифь… Подойдет она к обрыву, поглядит с улыбкой в воду— и знакомому виденью засмеется Иордан» — так писал, глядя на них, молодой Маршак . Кроме «Сионид»— первого своего настоящего сборника стихов — Маршак привез из путешествия невесту. Они познакомились на пароходе. «Вас, наверное, зовут Юдифь», —обратился Сема к ослепительно красивой незнакомке. «Назовите автора дивных стихов, что вы давеча читали в кают-компании, и я назову свое имя», — ответила девушка. Какой-то старик, глядя на них, сказал на иврите: «Я вижу, эту пару создал сам Бог». Свадьбу сыграли через год после знакомства, в январе 1912 года. На счастье Маршака , Софья Мильвидская оказалась столь же умна, сколь и красива: она училась на химическом факультете женских политехнических курсов. Это был на редкость разумный, равный, полноценный союз, заключенный по взаимной любви. В ближайшей перспективе у молодоженов было роскошное свадебное путешествие: на два года в Англию (Самуила пригласили продолжить образование на филологическом факультете Лондонского университета, Софью — на химическом). Жизнь ослепительно улыбалась им! Но на следующий день после свадьбы Маршак вышел в сад, приставил револьвер к виску и нажал курок. К счастью, заклинило барабан. Позже Маршак и сам не мог объяснить, что на него нашло. ПАРАЛЛЕЛИ ПЕРЕСЕКАЮТСЯВ Англии Маршак сделал открытие: переводить чужие стихи ничуть не менее увлекательно,чем сочинять собственные. Путешествуя пешком по Девонширу, Корнуоллу, Ирландии,он в считанные месяцы до блеска усовершенствовал свой английский и принялся за Роберта Бернса, Уильяма Вордсворта, Уильяма Блейка и, конечно, Шекспира. Между прочим, примерно в то же время по Англии бродил и Чуковский. Его, начинающего журналиста, командировали туда «Одесские новости». Как и Маршак, Чуковский увлекся в Англии переводами. Только вот английского Корней Иванович так толком и не освоил. Он учил его по самоучителю, потрепанному и лишенному половины страниц.Во всяком случае, главы, посвященные произношению, отсутствовали полностью. И слова Чуковский привык произносить так, как они пишутся: к примеру, «writer» у него звучало как «вритер». Чуковский вообще был самоучкой: его выгнали еще из 5-го класса гимназии по указу о кухаркиных детях. Ведь он — сын прачки, да еще и незаконнорожденный. У юноши не было даже отчества: Ивановичем он стал тогда же, когда Корнеем Чуковским, —настоящее его имя Николай Корнейчуков. «Я, как незаконнорожденный, не имеющий даже национальности (кто я — еврей? русский? украинец?), был самым непростым человеком на Земле, — вспоминал Чуковский. — Отсутствие отчества делало ту строчку, где вписывается имя и звание, короче, чем было у других, — и это пронзало меня стыдом. Мне казалось, что, когда я показываю кому-нибудь (дворнику, швейцару) свои документы, все внутренне начинают плевать на меня. Особенно мучительно было мне в 16—17 лет, когда молодых людей начинают называть по имени-отчеству. Помню, как клоунски я просил при первом знакомстве, уже усатый: «Зовите меня просто Колей». Когда Корней Чуковский стал тем , кем он стал, завел собственных детей, его разыскал отец. По чемодану и дорожному костюму было видно — приехал издалека. Корней Иванович,демонстративно не пригласив к столу (в тот час в доме обедали), увел его в кабинет, там о чем-то говорил со стариком часа два, после чего вынес чемодан за калитку, дождался, пока гость выйдет, сухо кивнул и вернулся в дом. «Почему никто не обедает?» — как ни в чем не бывало спросил у домашних Чуковский,усаживаясь за стол. Что было бы с ним, если б не литературные способности? У незаконнорожденного шансов пробиться в люди было не больше, чем у выходца из небогатой еврейской семьи вроде Маршака . В довершение всех бед Николай и внешность имел несуразную:слишком высокий и худой, с непомерно большими руками, ногами и носом…Современные врачи предполагают у Чуковского синдром Марфана — особый гормональный сбой, приводящий к гигантизму тела и одаренности ума. Впрочем,одаренность его дала о себе знать не слишком рано — годам к двадцати. Именно тогда Николай, начитавшись книг по философии, выстроил собственную философскую систему и принялся проповедовать ее всем, кто желал слушать. Сначала, правда,никто не желал, кроме пьяного дворника Савелия и одной барышни, живущей по соседству. Тогда Николай стал записывать свои мысли на старых газетах,поскольку другой бумаги у него не было. Отрывок из рукописи волею случая оказался в редакции «Одесских новостей»… «Мнение молодого человека парадоксально, но очень интересно», — решил редактор. За публикацию Николаю заплатили 7 рублей, и он купил себе на толкучке приличные брюки… Так из оборванца он сделался писателем. А на той барышне Чуковский вскоре женился. Ее звали Мария Гольдфельд. Ее отец-бухгалтер мечтал выдать дочку за солидного еврея с капиталом, а вовсе не за полунищего иноверца-байстрюка, к тому же младше ее на два года. Пришлось девушке бежать из дому и втайне креститься. От гнева отца уберегла лишь кстати подвернувшаяся поездка в Англию. Да-да. В точности как и Маршак , Чуковский ездил на туманный Альбион в командировку, совмещенную со свадебным путешествием. Между прочим,вернувшись из Англии, оба облюбовали дачи в Финляндии, почти по соседству друг с другом: Маршак — в Кирву, Чуковский — в Куоккале. А вот познакомились эти двое, ходившие такими близкими жизненными дорогами, лишь в1918 году. Свел их Горький, поручив вместе составить учебник для переводчиков.Учебник так и не создали, потому что Маршак в это время уже горел другой идеей— детской литературы — и быстро увлек ею Чуковского. Тот , впрочем, успел еще раньше сочинить «Крокодила» и «Тараканище». Просто однажды заболел его сын, и,чтобы развлечь плачущего ребенка, Корней Иванович принялся рассказывать что на ум придет, а потом записал, не подозревая, что со временем что-то подобное станет его основной профессией. После революции журналистику пришлось оставить — зубастость становилась смертельно опасной. А детские сказки в стихах — что может быть безобиднее? Недаром однажды Чуковский написал Маршаку : «Могли погибнуть ты и я, но, к счастью, есть на свете у нас могучие друзья, которым имя — дети!» С Маршаком произошла примерно та же история . Очень рано, задолго до борьбы с так называемым космополитизмом,Самуил Яковлевич почувствовал, что быть поэтом, чья самобытность связана с еврейской темой, при коммунистах не стоит. И постарался сделать так, чтобы о его «серьезных» стихах поскорее забыли. Много позже, когда кто-то из знакомых раздобыл у букиниста томик «Сионид» и подарил Самуилу Яковлевичу, тот впал в панику, книжицу самолично уничтожил, а с незадачливым дарителем раздружился. Впрочем, и с детской поэзией все сначала пошло не так уж и гладко. В 20-х годах выдвигалась идея, что новый советский человек должен с младенчества воспитываться по-новому, так сказать, привыкать к суровой правде жизни, а все эти сказки и фантазии: «Детки в клетке», «Сказка о глупом мышонке», «Багаж» — только вводят детей в заблуждение. «Они же грубо уродуют человеческую природу, искусственно подгоняя взросление детей!» — горячился Маршак . Точку в споре поставил Горький:«Ребенок до десятилетнего возраста требует забав, — решил он, — и требование это биологически законно». И сразу же Маршак сделался значительной фигурой в ленинградском издательском мире. Он издавал детские журналы, основал издательство «Лендетгиз» и сам его возглавил, с пеной у рта убеждал всех попавших в его поле зрения интересных людей непременно писать для детей. Так он кроме Чуковского уговорил моряка Житкова, зоолога Бианки и еще десяток вполне серьезных, взрослых поэтов и писателей:Зощенко, Берггольц, Каверина, Хармса, Шварца… Он приходил, стучал в дверь —отрывисто, энергично, как будто выстукивал два слога: «Мар-шак!». Врывался в дом, вцеплялся в человека мертвой хваткой и не уходил, пока не добивался своего. В 1937 году вокруг Маршака снова стали сгущаться тучи. Его авторов — Хармса, Заболоцкого —арестовывали одного за другим «за связь с террористической группой Маршака ». Сам он при этом остался на свободе — говорят, что когда Сталину показали очередной «расстрельный список» с именем Самуила Яковлевича, тот проронил: «А Маршак у нас хороший детский писатель». Вскоре «хорошему детскому писателю» дали в Москве роскошную квартиру на улице Чкалова. Он получил даже право заступаться за других. К примеру, за Чуковского, у которого вечно возникали сложности — то с публикацией «Тараканища», то «Мухи-Цокотухи», то «Мойдодыра». В такие моменты Чуковский неизменно обращался к Маршаку , тот шел к Горькому, Горький — еще куда-то, и все улаживалось. При этом самого Чуковского к Горькому с некоторых пор не пускали, и, говорят, не без стараний Маршака . Отношения между двумя корифеями детской литературы были непростыми, недаром общие знакомые сочинили эпиграмму: «Уезжая на вокзал, Маршак Чуковского лобзал.А приехав на вокзал: «Ну и сволочь», — он сказал. Вот какой рассеянный с улицы Бассейной». А в 1943 году Чуковский с Маршаком поссорились всерьез. Корнею Ивановичу вернули из издательства рукопись «Одолеем Бармалея», Самуил Яковлевич на этот раз помочь отказался, сочтя сказку неудачной. «Стишки действительно слабоваты, но ведь речь идет о солидарности, — жаловался Чуковский. — Маршак открылся предо мною как великий лицемер и лукавец!» Маршак , славившийся своей обидчивостью (однажды он запретил пускать на порог своего дома четырехлетнюю девочку, утверждавшую,что «Человека рассеянного» сочинила ее няня), не здоровался с «неблагодарным Корнеем» целых 15 лет! Поссорившись,они принялись конкурировать буквально во всем: у кого больше правительственных наград (со временем награды просто посыпались на обоих), кого легче запоминают наизусть дети, кто моложе выглядит, о чьих чудачествах ходит больше анекдотов.Наконец, кто счастливее в семье. Вернее, менее несчастен. ЧЕЛОВЕК РАССЕЯННЫЙ С УЛИЦЫ ПЕСТЕЛЯ С обоими судьба обошлась ох как круто! Маршак очень любил своего первого ребенка — дочь Натанель. «Девочка тихо спит в своей корзинке на ящике, тихонько посапывает носиком, относясь равнодушно к окружающему миру. Впрочем, из корзинки уже показалась ножка в белом чулочке. Значит, проснулась. Я ей немного утром поплясал. Дитя — радость». Таких записей в его дневнике за 1915 год немало. А 22 октября этого проклятого года случилось страшное. Был день рождения Самуила,собрались гости, и в суете никто не заметил, как полугодовалая Натанель подобралась к кипящему самовару. Она ошпарилась и погибла. Много лет спустя Маршак говорил,что ни он, ни его жена так и не смогли оправиться от этого удара. Вскоре у них родился сын Иммануил. Совсем малышом он подхватил скарлатину и получил тяжелейшее осложнение на почки. Не раз врачи предрекали его скорый конец, и это в свою очередь прибавило седых волос Самуилу Яковлевичу. Впрочем, Иммануил дожил до относительно зрелых лет и успел подарить поэту внуков (самый знаменитый из которых — нарколог Яков Маршак ). Зато другой, младший сын Яша, красивый, нежный, поэтичный юноша, умер от туберкулеза в 1943 году. Свою боль Самуил Яковлевич излил в переводах сонетов Шекспира — белокурый синеглазый герой этих стихов был копией Яши. Через 10 лет за сыном отправилась и Софья Михайловна. Супруги прожили вместе 42 года, не столько в любви, сколько в согласии (беды, преследовавшие их, слишком быстро развеяли романтический флер). Любил же Маршак другую женщину — впрочем, неразделенной любовью. Тамара Габбе, его редактор в «Лендетгизе». Она была его правой рукой и музой. Ей он открыто посвящал стихи о любви. Софья Михайловна Тамару не переносила! Та отвечала тем же : «Терпеть не могу бабьих упреков, — пожимала она хрупкими плечами. — Вот некоторые говорят:«Я отдала ему молодость, а он…» Что значит «отдала»? Ну а если так, и держала бы при себе свою молодость до пятидесяти лет…» Маленькая, очень подвижная, восторженная, Габбе не лезла в карман за острым словом, обо всем имела собственное мнение и высказывала его образно и безапелляционно. Без ее одобрения Маршак не выпускал в свет ни одного стихотворения! Из-за нее, чей редак

la-belaga.livejournal.com

---

Смотрите также

• Кунжутная мука хим состав
• 
  Мук агаповская цбс сайт
• 
  Кокосовая мука житница здоровья
• 
  Мук волгоградконцерт официальный сайт
• 
  Измельчитель древесины до муки
• 
  Муки рождения нового мира
• 
  Булочки из нутовой муки
• 
  Бабушка умирает в муках
• 
  Химический состав доломитовая мука
• 
  Сколько стоит картофельная мука
• 
  Мука конопляная при беременности