Муки сердца джоанна лэнгтон

Глава 6. «Муки сердца» | Лэнгтон Джоанна

 

Последние пять дней прошли, словно в тумане. Автопогрузчик с двумя рабочими, которые почему-то все время смеялись, забрал «феррари». Кимберли пригласила строителей проверить крышу, и ее худшие опасения оправдались — крышу надо крыть заново. Такие расходы ей сейчас не по карману.

Кимберли встретилась с Максом Борном. Еще ни одна женщина не старалась так очаровать мужчину. Хорошо еще, что он был симпатичным и веселым. Отчаявшись отыскать в своей душе хоть искру влечения, в конце вечера она позволила себя поцеловать. Однако не ощутила абсолютно ничего. Чувствуя себя виноватой, Кимберли смогла лишь извиниться в ответ на предложение Макса встретиться снова.

Она совсем не спала, не могла спать. Агостино занимал все ее мысли. Кимберли мечтала заниматься с ним любовью — страстно, неистово — впервые в жизни. И жестокой насмешкой время от времени мелькала в ее голове мысль привести упирающегося сицилийца в наручниках к алтарю.

Кимберли уселась на кровати и, словно уговаривая саму себя, принялась составлять список недостатков Агостино. Список занял две страницы и через секунду был скомкан, а потом разглажен вновь. Она ненавидит этого человека. И чем больше она ненавидит его, тем сильнее нуждается в близости с ним.

Почему она так скучает по нему? Неужели влечение может быть столь всепоглощающим? — вновь и вновь спрашивала себя Кимберли, охваченная стыдом и отчаянием. И если уж она так страдает, подавляя собственные инстинкты, почему тогда не стала возлюбленной Макса?

На пятый день ее крестных мук около полудня Кимберли услышала шум подъезжающей машины и подбежала к окну. У крыльца остановился серебристого цвета «пежо». Изумлению ее не было предела. Из машины вышла Сара Вандерберг. Что заставило эту владелицу лучшего актерского агентства проделать такой путь?

Она открыла дверь и наткнулась на широкую улыбку Сары.

— У меня для тебя хорошие новости, девочка… Ты станешь настоящей звездой.

— У вас есть работа для меня? — Кимберли, затаив дыхание, жестом пригласила гостью войти.

— С тех пор как мельница слухов запущена, ты в центре всеобщего внимания, — довольно объявила Сара. — За последние два дня поступило три выгодных предложения на отличные роли.

— Мельница слухов? — Кимберли застыла на месте. Еще минуту назад она считала, что о ней все забыли, а сейчас ей предлагают головокружительную карьеру? Бессмыслица!

Присев на стул, Сара открыла записную книжку и изумленно взглянула на Кимберли.

— О тебе трезвонят все колонки светских сплетен. Неужели ты не читала?

— Я не покупаю газет, — тихо заметила Кимберли.

— Твоя личная жизнь — твое дело. — Сара с нескрываемым любопытством разглядывала девушку. — Но есть реальный шанс вырваться на иную орбиту… Один из самых богатых людей в мире…

Кимберли вздрогнула.

— Не понимаю, о чем вы говорите…

Искусно подведенные брови Сары взлетели вверх.

— Я говорю о парне, который в один момент сделал тебе карьеру, даже пальцем не шевельнув. Во всех журналах мелькают фотографии той, с кем его видели…

— Так вы об Агостино?

— И когда меня посетил один джентльмен, который, насколько мне известно, близко знаком с итальянским магнатом, я была несказанно удивлена, даже потрясена, — щебетала Сара с нескрываемым восторгом. — Я выяснила твой адрес. Говорят, Агостино Мангано не забывает об оказанных ему… услугах.

Лицо Кимберли побелело как мел.

— Так почему же ты здесь, в этой дыре, в затворничестве? — Сара вопросительно смотрела на нее. — Светская хроника гласит, что на этой неделе он бросил ради тебя Патрицию Корадо. Что бы ты ни сделала, это сработало. Такой лакомый кусочек, великолепный бриллиант в двадцать два карата!..

— Между нами ничего нет, — резко оборвала ее Кимберли. Мысль о том, что он все еще встречается с роскошной итальянской певицей, больно ранила ее.

Молчание заставило ее почувствовать еще большую неловкость.

— Если все закончилось, держи это при себе. — Сара даже не пыталась скрыть разочарование. — Внезапный интерес к твоей персоне возник только благодаря ему. Истории о том, что тебе удалось очаровать самого Мангано, хватит для поднятия тебя до статуса знаменитости. Так что заставляй людей делать предположения как можно дольше…

Вот этого-то она и боялась — колонок светской хроники, намеков, предположений. Циничность последнего заявления потрясла девушку. Представив, в каком гневе находится Агостино после этих слухов, Кимберли едва не лишилась чувств.

Сара взглянула на часы.

— Послушай, почему бы тебе не поехать со мной в Лондон? Остановишься у какой-нибудь подруги. Репортеры рыщут в поисках тебя. Как можно тщательнее скрывай место своего пребывания, прежде чем определимся с ролью.

Кимберли потребовались немалые усилия, чтобы согласно кивнуть. Старая история, горько подумалось ей. Нужны деньги. Не только для крыши, конечно, но и чтобы сполна расплатиться с Агостино. Перспектива вновь оказаться в центре колонок светских сплетен заставляла ее холодеть от ужаса. На деньги не купишь счастья, но их отсутствие лишает свободы выбора. А больше всего на свете ей сейчас нужна именно свобода выбора.

Глядя на напряженное лицо Кимберли, Сара вздохнула.

— Что с тобой происходит?

Ответ напрашивался сам собой. Он крутился в голове, пока Кимберли упаковывала наверху свои вещи. Агостино. Он лишил ее покоя, разрушив стену холода и безразличия, заставив окунуться в океан чувств, доселе неведомых. Ранящих, приносящих боль. И Кимберли отчаянно желала восстановления прежней ледяной маски.

Она уединилась в гримерной, с облегчением покинув съемочную площадку. Уже на следующий день после кинопробы Кимберли утвердили на роль в художественном фильме модного режиссера. Это было похоже на сон. Кимберли захватил профессиональный азарт, но события последних недель так вымотали ее, что она беспокоилась, хватит ли у нее сил на крупную роль.

Не успела она переодеться, как продюсер фильма Пит Хаксли, грубоватый мужчина с бритой головой и проницательными глазами, возник на ее пути.

— Ты была великолепна! Сегодня важная встреча, которую ты должна украсить, — безапелляционно заявил Хаксли. — Это в интересах дела.

Кимберли послушно повиновалась. Когда она вышла на улицу, яркий солнечный свет на какое-то время ослепил ее. Она на ощупь отыскала открытую дверцу ожидающего ее автомобиля и села на заднее сиденье. Машина уже успела влиться в поток транспорта, когда Кимберли поняла, что сидит в роскошном лимузине с затененными стеклами.

Они ехали минут десять. Наконец машина остановилась, дверца распахнулась, и Кимберли увидела, что она находится на холодной подземной автостоянке. Она в изумлении застыла на месте и вдруг на другом конце огромного зала увидела одного из охранников Агостино. Земля начала уходить у нее из-под ног. Мысли о похищении завертелись в голове, сменяясь омерзительным ощущением дикой паники.

— Где я? — спросила она человека, стоявшего возле распахнутых дверей лифта.

— Мистер Мангано ожидает вас наверху, мисс Вудс.

— Я не знала, что это его лимузин… Боже, это ужасно! — Услышав дрожь в своем голосе, выдающую испуг, Кимберли прикусила губу и шагнула в лифт. Собственная глупость приводила ее в бешенство. Нельзя быть такой доверчивой.

С непроницаемым лицом Кимберли вышла из лифта в огромный холл с красивым паркетным полом. Это не апартаменты Агостино, хмуро подумала она. Так, где же я нахожусь? Двери лифта захлопнулись, отрезая единственный путь к отступлению.

Через широко распахнутую дверь в конце холла Кимберли прошла в просторную приемную, поражавшую своей роскошью. Солнечный свет заливал комнату сквозь высокие окна.

Сердце ее учащенно забилось, подгоняемое смешанным чувством волнения и восторга. Кимберли постаралась взять себя в руки, расправила хрупкие плечи и подошла к окну. Стоило Кимберли бросить взгляд вниз, как у нее закружилась голова. Она вскрикнула от ужаса, застыв на месте.

— Черт возьми, да ты боишься высоты, — лениво протянул знакомый голос.

Сильные руки крепко обняли ее за плечи и отвели подальше от страшного вида, заставляющего сердце уходить в пятки.

— Я об этом не подумал. Хотя можно было бы воспользоваться и этой слабостью. Быть человеком чести — это так непросто.

Сраженная внезапным приступом паники, едва не заставившим ее потерять равновесие, Кимберли вырвалась из кольца его рук.

— Что ты знаешь о чести? — гневно выкрикнула она.

— Итальянские мужчины чрезвычайно чувствительны, когда речь заходит о чести. Подумай, прежде чем говорить, — холодно предупредил ее Агостино.

Кимберли воззрилась на него в изумлении. В ответ она получила лишь леденящий душу взгляд черных глаз.

Этот взгляд разрывал ей сердце. Никогда прежде Агостино не смотрел на нее так. Словно она была посторонним человеком, словно ему все равно, живет она на этом свете или уже умерла.

— С каждой нашей встречей ты все больше нервничаешь. — Жестокая откровенность его слов пугала ее. — С тех пор как я тебя не видел, ты еще больше похудела. Выглядишь неважно: бледная, вся какая-то прозрачная. Я думал, что у тебя сильный характер, но оказалось, что это далеко не так. Постоянного давления ты не выдерживаешь.

Краска залила лицо Кимберли, в глазах зажегся лихорадочный огонь.

— Иногда ты просто невыносим, — дрогнувшим голосом произнесла она.

— И само по себе это очень странно. Я никогда раньше не вел себя так с женщинами. Временами мне хочется причинять тебе боль, и я силой заставляю себя не делать этого, — признался Агостино без видимого сожаления.

Он пугает ее, и в то же время она не в силах оторвать взгляд от его красивого мужественного лица, сколько бы ни старалась. Кончики пальцев до сих пор ощущают прикосновение к его блестящим черным волосам. Как могла она забыть удивительную ауру энергии и силы, которой невозможно противостоять? Подхваченная вихрем волнующих мыслей, Кимберли вдруг остро ощутила собственную уязвимость.

— Расслабься… У меня есть небольшое предложение. Прежде чем мы пообедаем, — небрежным тоном заговорил Агостино и, уверенно обняв Кимберли за талию, повел ее в столовую. — Поверь… Ты почувствуешь себя так, словно выиграла приз.

— Почему ты не оставишь меня в покое? — прошептала Кимберли, мельком взглянув на стол, сервированный на двоих. Столик на колесиках с уже готовым обедом подсказал ей, что их не станут беспокоить.

— Потому что ты не хочешь, чтобы я это сделал. Ты так смотришь на меня… — Агостино усмехнулся. — Невозможно так смотреть и в то же время желать, чтобы я исчез из твоей жизни.

— И как же я смотрю?

— Наверное, так же, как я смотрю на тебя, — отозвался Агостино, с шумом открывая бутылку шампанского. Золотистые брызги наполнили два хрустальных бокала. — С желанием и ненавистью. Но о последнем я предпочел бы забыть.

Агостино вложил один из бокалов в негнущиеся пальцы Кимберли. Не встретив сопротивления, он многозначительно улыбнулся.

— Слухи о том, что Агостино Мангано не идет на компромиссы, сущая ерунда. Я всегда рассматриваю обе точки зрения.

Кимберли насторожилась.

— Я не понимаю, к чему ты ведешь…

— Что такое брак? Лишь официальное соглашение. — Агостино беспечно пожал плечами, а у нее мурашки побежали по коже. — Как только я пришел к этому выводу, все стало на свои места. Мы с тобой заключим соглашение, которое устроит обоих. Ты подпишешь брачный контракт, а я женюсь на тебе…

— Что ты сказал? — Кимберли казалось, что у нее начались галлюцинации.

Агостино удовлетворенно изучал ее застывшее лицо.

— Единственное условие: ты не будешь сниматься. С карьерой актрисы покончено. Большую часть времени мы станем жить раздельно. Мне принадлежит это здание. Можешь забрать его себе. Когда я в Лондоне, будем встречаться здесь. Ну как тебе эта идея?

Рука Кимберли дрожала так сильно, что шампанское выплеснулось через край, капая на пушистый ковер. Он действительно просит ее выйти за него замуж? Возможно, это ей пригрезилось. А если нет и она все правильно поняла, почему он говорит о раздельном проживании? И что это за заявление о прекращении актерской карьеры? Ее мозг оказался не в состоянии воспринять все услышанное.

Агостино взял бокал из ее рук и поставил рядом со своим. Мягко усадив Кимберли на диван, он сел перед ней на корточки и взглянул на ее смущенное лицо.

— Если свидетельство о браке даст тебе чувство безопасности и приведет в мою постель, было бы глупо отказываться, — мягко продолжал он. — Но, поскольку наши отношения не могут продолжаться вечно, это будет лишь частное соглашение.

Кимберли стало вдруг трудно дышать. Она закрыла глаза. Он и прежде причинял ей боль, но такую — никогда. Неужели у нее столь ужасная репутация? В его глазах — да. Агостино не хочет, чтобы их видели вместе. Он не хочет связывать себя с ней. Он станет выполнять супружеские обязанности, только пока действует «частное соглашение». Временное соглашение.

Кимберли безуспешно пыталась вырвать дрожащие пальцы из его холодных сильных рук.

— Нет… подумай об этом, — настаивал Агостино. — Это разумное, взаимовыгодное предложение…

— Чудовищная насмешка! — с неожиданной силой возразила Кимберли.

Ужас положения состоял еще и в том, что она, похоже, полюбила этого человека. Худший из моментов в ее жизни. Отчаявшись понять, как и почему он приобрел над ней безграничную власть, Кимберли молчала, сжигаемая внутренним огнем.

— Будь благоразумна. Как я введу бывшую любовницу Эстебана в свою семью и потребую уважения к ней? — Агостино произнес это словно простую истину, ожидая полного понимания. — Некоторых вещей просто не следует делать. Как я могу рассчитывать на уважение близких, если сам делаю то, за что убил бы любого члена семьи? Я всегда был для них примером.

Кимберли так и не открыла глаз. Теперь-то она знала, почему женщины бросаются под колеса стремительно несущегося поезда: внутри возникла и разрасталась немыслимой силы боль. Однако вместе с болью пришел и гнев. Любовница в браке, о котором никто никогда не узнает, потому что ее репутация слишком постыдна и скандальна, чтобы посметь даже надеяться быть принятой в клан Мангано. Вот что он ей предлагает!

— Меня тошнит… — прерывисто прошептала Кимберли.

— Ничего подобного, — возразил Агостино с полной уверенностью.

— Меня… тошнит!

— Туалет на другом конце холла. — Агостино отпустил ее руки, демонстрируя явную недоброжелательность. И, когда он это сделал, Кимберли поняла, как сильно нужна ей его поддержка. Такая перемена в поведении посреди этого ужасного разговора окончательно подорвала ее силы. — Я не ожидал, что с тобой будут такие сложности. Ты, конечно, немного разочарована вынужденными ограничениями, но все же это предложение руки и сердца!

— Да, — безразлично произнесла Кимберли. И, не в силах говорить, пошла к туалету.

Она заперла за собой дверь и медленно приблизилась к гигантскому зеркалу, из которого на нее глянула пугающая незнакомка с широко раскрытыми, полными боли и страха глазами, бледным лицом и дрожащими губами. Ты не любишь этого негодяя, слышишь? — беззвучно прошептала она незнакомке. Единственное, что тебе нравится, — это его тело! Да ты знаешь о любви не больше, чем четырнадцатилетняя девчонка! Даже представить нельзя, что можно любить эту бессовестную свинью, если только… если это не шок.

Кимберли хотелось кричать, хотелось запустить каким-нибудь предметом в незнакомое отражение. Но вместо этого она обхватила себя руками и принялась расхаживать по комнате. Это была лишь туалетная комната, но пространства вполне хватало.

Он готов отдать тебе целый дом. Но хочет иметь в нем место для себя. Он собирается всеми правдами и неправдами затащить тебя в постель, но на публике показываться с тобой не желает. Любовь и ненависть. Две стороны одной медали. Идея не нова, но теперь краткий спазм любви, причиняющей невыносимую боль, сменился отчаянным желанием причинить ту же боль своему ненавистному мучителю.

Предложение руки и сердца? Горькая усмешка тронула губы Кимберли. Агостино собирается купить ее, купить за любую цену новую игрушку для своей спальни. И он готов заплатить очень дорого! Кимберли брезгливо поморщилась. Только двое мужчин, кроме Агостино, оказали влияние на ее жизнь. Отец и Эстебан. Впервые подумала она об отце без тени сентиментальности.

Отец украл ее сережки, а потом бросил ее, вынудив расплачиваться с его долгами. Эстебан украл два года ее жизни и навсегда испортил репутацию. Как часто с тех пор она клялась, что никогда не позволит мужчинам использовать себя!

Яркой вспышкой молнии в сплошной темноте промелькнул в мозгу сценарий ее будущей жизни. Все возвращается на круги своя. А что, если на этот раз обратить все в свою пользу? Разве ей не нужен муж, чтобы закрепить за собой права на наследство крестной матери? Когда Кимберли впервые услышала об этом, она почувствовала лишь разочарование.

На горизонте не вырисовывалось ни одного кандидата в мужья, а мысль о поисках такового с целью получения наследства заставляла Кимберли поеживаться от брезгливости.

Теперь она уже не чувствовала себя так уверенно. Агостино все сделал за нее. Начало сказываться его тлетворное влияние. Он заставил ее страдать, унизил, к тому же еще и выставил ультиматум, превратив священные узы брака в грязный фарс.

Он видит в ней амбициозную, алчную авантюристку, лишенную принципов. Без сомнения, он презирает ее. Возможно, он даже презирает свое непреодолимое желание обладать ею. Этот брак, если можно его так назвать, не продлится и пяти минут.

Но что, если это и есть шанс превратить унижение в триумф? Она сможет по крайней мере освободиться от всего, что разрушало ее жизнь в минувшие годы. От долга Агостино, от карьеры актрисы, от образа жизни, который она ненавидела, от самого Агостино, наконец. Если у нее хватит сил сохранить свои убеждения, она получит все это. Она действительно может. Она выйдет за него замуж, а через полгода уйдет. В воображении Кимберли уже возникла картина: она холодно протягивает Агостино чек и говорит: «Мне больше не нужны твои деньги, у меня есть свои». Она вновь взглянула в зеркало и увидела именно то, что хотела, — холодную расчетливую авантюристку, без единого следа от только что пролитых слез.

К немалому удивлению Кимберли, Агостино ожидал ее в холле.

— Ты в порядке? — спросил он так, словно действительно беспокоился о ней.

У нее едва не задрожали губы, но она сдержалась. Крыса! Даже такой красивый, ты все равно останешься крысой.

— Я размышляла над твоими условиями. — Она послала ему лучезарную улыбку.

Агостино насторожился.

— Мне необходимо быть уверенной, что, когда наше «частное соглашение» перестанет действовать, я действительно буду чувствовать себя как выигравшая приз, — нимало не смущаясь, проговорила она.

Агостино стал мрачнее тучи.

— Это можно обсудить с моим адвокатом. Неужели надо быть такой циничной?

Циничной? Боже правый, с каких это пор он стал таким чувствительным? Он не хотел утруждать себя назначением реальной цены. И даже если бы она не пошла до конца и позволила бы себе проявить слабину, это стоило бы его отвратительных условий, решила Кимберли. Брачный контракт как гарантия финансовой безопасности, образ жизни очень богатой женщины и конечно же щедрое вознаграждение в конце.

Кимберли наивно распахнула свои прекрасные глаза.

— Я думала, тебе импонирует деловой подход к решению этого вопроса.

— Я привез тебя сюда, чтобы отметить разумное и очень важное соглашение, а не устраивать торг.

На этом заявлении обжигающие черные глаза заскользили по пушистому облаку золотистых волос, хрупким плечам и остановились на удивительно красивом лице Кимберли. Потом двинулись к голубоватой ямке у основания шеи. Она едва не задохнулась. Ее тело физически ощущало этот пронизывающий взгляд, словно впитывающий ее гибкую талию и длинные стройные ноги.

— Конечно, не для того чтобы спорить, — хрипло уточнил Агостино.

— Если твоя идея празднования состоит в том, о чем я сейчас думаю, боюсь, не смогу к тебе присоединиться. — Кимберли подняла свой бокал и с извиняющейся улыбкой поднесла его к губам, отпивая искрящийся напиток мелкими частыми глотками. — Я разделю твою постель лишь в первую брачную ночь, и ни секундой, ни минутой, ни часом, ни днем раньше. Мы, кажется, собирались обедать…

— Обедать? — машинально повторил Агостино.

— Давай продолжим обед, потому что ничем другим мы заниматься не будем, — пропела Кимберли как можно слаще.

— Иди сюда, — взревел Агостино. Он заключил вырывающуюся Кимберли в объятия. — Почему ты всегда хочешь меня наказать? — Он с силой тряхнул ее, его глаза метали молнии. — Зачем тебе нужно портить все, что я делаю, и превращать каждую встречу в конфликт? Это не по-женски. Почему ты не можешь хоть раз дать ответ, которого я жду?

— Наверное, потому, что ты мне не нравишься, — отозвалась Кимберли со всей убедительностью, какую смогла вложить в свой голос.

Сильные руки Агостино резко разжались. Казалось, он был потрясен.

— Что ты хочешь этим сказать? — прохрипел он, не в силах поверить, что сказанное ею правда. — Ты разве не знаешь, что надо отвечать мужчине, предлагающему тебе руку и сердце?

— На прошлой неделе я написала на эту тему целых две страницы… Все, что мне не нравится. А почему, собственно, тебя это волнует? Тебе ведь все равно, что происходит у меня в голове, тебе нужно лишь мое тело!

— Ты написала слишком много, и я не стану отвечать на твои уколы. — Агостино смотрел в прекрасное лицо Кимберли, с трудом сохраняя самообладание. — Давай пообедаем.

Кимберли села за стол и прощебетала:

— Один маленький вопрос. Ты собираешься великодушно делить свою персону между Патрицией Корадо и мною?

Агостино в недоумении уставился на нее.

— Ты с ума сошла?

— Это не ответ…

Он развернул салфетку. Черные глаза сверкали как бриллианты.

— Разумеется, я не собираюсь поддерживать отношения с другой женщиной, пока буду с тобой, — твердо заявил Агостино.

Немного расслабившись, Кимберли спросила:

— И когда произойдет это великое событие?

— Свадьба? Как можно скорее. Она будет в очень узком кругу.

— Так трогательно, что ты даже не сомневаешься в моем согласии. — Она с силой сжала дольку апельсина.

— Если хочешь, чтобы я уложил тебя в постель и заткнул поцелуем твой хорошенький ротик, ты на верном пути.

Кимберли подняла голову и наткнулась на его предупреждающий взгляд. Она покраснела, кляня себя за то, что не в состоянии собраться с силами и нанести ответный удар.

Она пыталась есть, но не могла. Аппетит пропал. Она собралась было поддержать разговор, но слишком поздно. Агостино кипел от негодования. Кажется, она перегнула палку. Он-то рассчитывал, что после пары бокалов шампанского победно понесет ее в постель. Как удивительно и здорово вдруг почувствовать себя свободной от невероятно сильного влечения к этому человеку.

— Ты знаешь, что слухи о нашей связи, по сути дела, возродили мою карьеру? — с трудом произнесла Кимберли.

— Считай, что твоя лебединая песня спета. С карьерой актрисы покончено. — Агостино был краток. — Подумай сама. Естественно, я хочу тебя видеть, когда буду свободен, всякий раз…

— Как рабыню в гареме?..

— Кимберли… — Агостино нахмурился.

— Послушай, у меня разболелась голова, — резко оборвала она его и, отодвинув тарелку, поднялась. — Я хочу домой.

— Скоро этот дом станет твоим, — напомнил он.

— Я не люблю абстрактные картины, холодные паркетные полы и огромные полупустые комнаты… Я не хочу жить в доме с пустующими этажами! — выпалила Кимберли звенящим голосом.

— Ты слишком возбуждена…

— Как одна из твоих скаковых лошадей?

Агостино в гневе швырнул салфетку на стол и, отбросив стул, поднялся во весь свой громадный рост.

— Кимберли, почему ты вдруг начинаешь вести себя, как капризный ребенок?

— Да как ты…

В ответ Агостино сделал шаг вперед и впился в ее губы, разрушая своим неукротимым желанием все преграды. От бесчувственности Кимберли не осталось и следа. Агостино целовал ее, не отрываясь, пока она не ослабела, дрожа от желания в его объятиях. А потом он долгим взглядом посмотрел ей в глаза.

Тишина немного успокоила Кимберли, но она была потрясена открытием, что лишь несколько поцелуев способны лишить ее дара речи.

Его бронзовое лицо казалось бесстрастным.

Наконец он спокойно произнес:

— Я вызову машину и позже свяжусь с тобой.

Кимберли поняла, что он хочет установить дистанцию. Ощущение внезапной ненужности больно ранило ее. А потом вдруг пришла еще одна мысль: если я пойду на это соглашение, если стану играть по его правилам, то сама себя уничтожу…

Нет, этого не будет, решительно сказала себе Кимберли, отметая сомнения, способные поколебать ее решимость. Так или иначе, гордость поможет ей выжить. Она испытывает к Агостино лишь физическое влечение. Но в конце концов она преодолеет свои желания и станет думать о жизни, которая наступит после того, как с ним расстанется.

litresp.ru

Глава 3. «Муки сердца» | Лэнгтон Джоанна

 

Что на меня нашло, что же на меня нашло? Лихорадочная мысль возвращалась снова и снова, пока Кимберли бежала домой. Солнечное июньское утро сменилось проливным дождем. Через минуту она промокла до нитки. Холодные струи сбегали по ее разгоряченному лицу, успокаивая стучащие от напряжения виски.

Почему победа так внезапно обернулась поражением? Потому что Агостино помешал ей быстро уйти. Он избежал боя, который Кимберли провокационно навязывала ему. Повторилась вчерашняя история. Чем больше Кимберли выходила из себя, тем спокойнее и сосредоточеннее становился ее враг. Он противопоставил несдержанности хладнокровие и снова выиграл.

Мелодраматично. Наверное, признала Кимберли. Она повела себя именно так. По необъяснимым причинам она зашла так далеко, что перестала контролировать свою речь. Агостино Мангано опытный психолог. Его проницательные глаза фиксировали как раз те мгновения, когда Кимберли опрометчиво открывала самое личное — свою боль и неуверенность.

Инфаркт Эстебана, так резко перевернувший ее жизнь, оскорбительные публикации, смерть крестной. Удары следовали один за другим. Кимберли стала слишком уязвимой добычей для такого умного хищника. Низкая самооценка… Нет, она не страдает низкой самооценкой!

Лимузин ехал за ней уже несколько метров. Затемненное окошко резко опустилось. Агостино сердитым взглядом оглядел Кимберли с головы до ног и проскрежетал:

— Зачем ты идешь под дождем, глупая женщина. Немедленно ступай в машину.

Кимберли провела дрожащими пальцами по мокрым прядям, прилипшим к лицу, и с открытым неповиновением взглянула на Агостино.

— Убирайся!

— Посмотрим, будешь ли ты сыпать оскорблениями, когда я затащу тебя в машину, — нетерпеливо пригрозил тот.

Бесшабашное веселье охватило Кимберли. Безумие впрыснуло адреналин в кровь. Она была готова продолжать бой. Ярко-красное платье мокрой тканью обволокло ее бесподобную фигуру, длинные стройные ноги. Гордая осанка, вызывающий взгляд. Кимберли заметила, как побелели костяшки его пальцев, сжатых в кулаки. Агостино прекрасно понимал, что не рискнет на такой шаг.

— Зачем ты преследуешь меня? — спросила она.

— Меня не интересуют игрушки, — ответил он.

— А меня не интересуют мужчины, которые думают, что знают все! — Кимберли замедлила шаг.

Разговаривая, Агостино полностью высунул голову из машины. Волосы его начали виться от влажности, блестящие хрустальные капли дождя стекали по его щекам. Он мокнет ради меня, мелькнула сумасшедшая мысль. Она понравилась Кимберли.

— Если я так сказал, беру свои слова обратно… Извини, но я такой, какой есть, — заявил Агостино Мангано.

Глупо мокнуть под дождем, когда есть возможность нормально доехать. Когда Кимберли замерзла и стала чувствовать себя неловко в промокшем платье, эта мысль настойчиво завертелась в мозгу. Она обошла машину и села в лимузин. Приятно сознавать, что она не утратила способности удивлять Агостино.

Машина тронулась с места.

— Я решила позлить тебя, потому что хотела от тебя избавиться, — призналась Кимберли.

— Тогда почему ты села в машину? — Вопрос Агостино застал Кимберли врасплох.

Вместо ответа она инстинктивно отпрянула к двери. Попытка выпрыгнуть на ходу не удалась. Сильная рука быстро и уверенно преградила ей путь. Лимузин прибавил скорость.

Взгляд черных глаз скрестился с ее взглядом.

— Ты собираешься покончить жизнь самоубийством? — гневно прорычал он.

Кимберли резко вырвалась из тисков его рук.

Молчание нервировало. Такой простой, такой ясный вопрос, но почему же так сложно ответить. Ведь если бы она действительно хотела избавиться от Агостино, то даже мокрая одежда не удержала бы Кимберли в его компании.

Агостино снова протянул мускулистую загорелую руку. Словно взрослый человек, предлагающий мировую непослушному ребенку, подумала Кимберли.

— Иди сюда, — сказал он.

Не глядя в его сторону, Кимберли забилась в дальний угол. Она умирала от страха. Что с ней происходит? Откуда такая реакция? Она попала на территорию врага и знала, что не справится с Агостино Мангано. Он как чума. Теперь от него не отделаться. Где были ее мозги, когда она решилась на подобную авантюру?

Агостино устало вздохнул и пожал плечами. Кимберли не успела опомниться, как оказалась в его объятиях. Она начала энергично вырываться из этих цепких тисков.

— Убери свои руки! Что ты себе позволяешь?!

— Прекрати! — зарычал Агостино и без предупреждения разомкнул руки. Даже развел их в стороны, демонстрируя миролюбивые намерения. — Мне не нравятся истеричные женщины.

— Я… не такая, — вспыхнула Кимберли и смутилась, когда Агостино накинул на ее худенькие, вздрагивающие от напряжения плечи свой пиджак.

Шелковая подкладка еще хранила тепло его тела. Слабый аромат от его одежды защекотал ей ноздри. Слабый запах мужчины в сочетании с изысканным цитрусовым лосьоном. Кимберли наклонила голову и вдохнула поглубже. Спонтанность на уровне подсознания, осознала она. Для нее это явилось шоком.

— Ты такая же нервная, как некоторые из моих скаковых лошадей, — съязвил Агостино. — Каждый раз, когда я приближаюсь, ты шарахаешься.

— Но не вчера, — прошептала Кимберли. Ей стало больно и горько.

— У тебя не было шанса… Я подкрался незаметно. — Дразнящие сексуальные нотки в его голосе прозвучали опасным сигналом.

Агостино быстро протянул руки и схватил рукава пиджака. Он сложил их крест-накрест, и Кимберли оказалась в ловушке.

— Нет! — воскликнула она. В широко открытых глазах мелькнул испуг. Она уперлась руками в широкую мускулистую грудь.

— Если захочешь, можешь выброситься после первого поцелуя. Никаких вопросов, никаких возражений, — пообещал Агостино.

Прикосновение к нему даже сквозь ткань рубашки заставило Кимберли содрогнуться. Пальцы ее разомкнулись. Она ладонью ощутила жесткие завитки волос на его груди и была очарована. Искушение было слишком сильным. Так и хотелось расстегнуть рубашку и дотронуться до его горячей кожи.

В черных глазах мелькнуло снисхождение. Это выражение остановило Кимберли.

— Ты выглядишь как ребенок, стянувший без спроса печенье, — улыбнулся Агостино.

Улыбка показалась ей настолько обворожительной, что она перестала дышать. Ее сердце забилось в бешеном ритме. Близость Агостино сработала как гипноз. Кимберли видела крошечные искорки в его глазах, невероятно гладкую кожу, густые черные ресницы, едва различимые тени на его щеках. Она не понимала, что с ней творится, и встревожилась.

— Ты ошибаешься на мой счет, — еле слышно произнесла Кимберли. Она чувствовала, что ее неумолимо затягивает что-то незнакомое и потому страшное. И спасения не было.

— Докажи. — Голос Агостино прозвучал словно издалека. Его мягкий тон походил на нежное прикосновение к коже, на ласку. Он дотронулся до ее волос, до затылка. — Докажи, что мы ошибаемся в наших чувствах.

Он был потрясающе красив. Это мешало Кимберли сосредоточиться. Ее сердце, казалось, готово было выпрыгнуть из груди. Внезапно мощная волна возбуждения поднялась неведомо откуда. Она сокрушительно сметала все на своем пути. Агостино опустил глаза. Его взгляд остановился на ее набухшей груди, на упругих сосках, просвечивающих сквозь прилипшую ткань платья. Кимберли покраснела.

Медленно, очень медленно Агостино притянул ее к себе. Его руки обняли Кимберли, поддерживая за спину. Он наклонил голову и припал к ее губам. Он исполнил мольбу ее болезненно сжавшихся сосков. Кимберли вздрогнула, дыхание застыло в горле, голова запрокинулась, зубы сами собой сжались, не выпуская стон.

Неожиданно все закончилось. Агостино ослабил хватку. Его черные глаза удовлетворенно блеснули.

— Слишком сильное желание причиняет боль. Не думаю, что ты знала об этом… но теперь знаешь.

Кимберли дрожала и смотрела на него. Изумрудные глаза потемнели от мелькнувшей догадки. Страх холодной змеей закрался в душу. Значит, он играет с ней, играет как с игрушкой. Он возбудил ее, завел, и только для того, чтобы показать свое сексуальное мастерство.

— Не прикасайся ко мне! — Ее рука взлетела и с размаху ударила его по щеке. Кимберли застыла в ужасе.

С поразительной скоростью Агостино сомкнул свои пальцы на запястье руки-преступницы. На его губах снова играла улыбка.

— Причина твоей злости кроется в разочаровании.

Не обращая внимания на ее напряженный, ошеломленный взгляд, Агостино склонил черноволосую голову и прижался горячими губами к ее дрожащей ладони. Электрический разряд, мощная вспышка — казалось, каждая клеточка ее тела внезапно наполнилась жаром его губ.

Не давая ей времени опомниться, он уверенно притянул Кимберли к себе и поцеловал в губы.

Ничего не было слаще этого долгожданного поцелуя. Он унес Кимберли на вершину блаженства. Пульс участился, руки неистово сжали его плечи. Сильная страсть, клокочущая в глубине, требовала выхода. В каждую последующую секунду хотелось большего, чем в предыдущую.

И вдруг все прекратилось. Агостино смотрел на нее, Кимберли видела это, но сквозь пелену страсти, застилавшую глаза, не замечала ни понимания зрелого мужчины, ни превосходства в его взгляде. Ее прекрасное лицо вспыхнуло лихорадочным румянцем.

— Пойдем, — хриплый голос Агостино повелевал ею.

Кимберли даже не заметила, что лимузин остановился. Агостино вновь укрыл ее пиджаком. В его жестах сквозила беспредельная нежность. Дождь не утихал. Свежий воздух, напоенный влагой, пьянил. Кимберли вдыхала его большими жадными глотками. Она не понимала, где находится. Весь остальной мир за пределами лимузина не существовал для нее. Она оперлась на крепкую руку, обнимавшую ее, и склонила голову к широкому плечу.

Внезапно Агостино напрягся. С его губ сорвалось резкое ругательство. Он заслонил собою Кимберли. Девушка подняла глаза и увидела убегающего фотографа. Тут же двое мужчин крепкого телосложения выпрыгнули из машины, следовавшей за лимузином. Они схватили любопытного папарацци, прежде чем тот успел перебежать через дорогу.

Агостино расслабился и слегка пожал плечами.

— Моя охрана засветит пленку. Наша фотография не появится в прессе.

Кимберли изумленно наблюдала, как исполняется обещание. Подобная демонстрация насилия поразила ее до глубины души. Конечно, она сама частенько старалась избежать назойливых камер репортеров, но методы Агостино поразили девушку своей жестокостью. Да, он твердо стоит на страже личных интересов.

Именно своих, Кимберли сделала ударение в нужном месте. Не ее же. С какой стати он станет защищать ее частную жизнь? Агостино все равно, если ее изображение появится в скандальной рубрике. Скорее всего, он не хочет, чтобы его видели в обществе Кимберли.

Мрачное предчувствие вызвало легкую дрожь. Кимберли прервала невеселый поток мыслей и огляделась. Они находились в сверкающем зеркалами лифте.

— Где мы? — недоуменно поинтересовалась она.

Двери лифта бесшумно раздвинулись. Взгляду Кимберли предстал просторный холл с мраморным полом.

— В моей квартире, где же еще?

Кимберли вздрогнула. Ее осенила внезапная догадка. Если бы этот папарацци ускользнул, он опубликовал бы одну из самых скандальных фотографий. Актриса Кимберли Вудс и бизнесмен Агостино Мангано на пороге его дома, обнявшись. Репортер нажил бы целое состояние на одном только снимке. Нетрудно предположить, что подумают читатели. Непростительная глупость с ее стороны.

— Я думала, ты везешь меня к Лорен, — произнесла Кимберли растерянно.

Агостино насмешливо изогнул бровь.

— Я этого не говорил… Потом, после того, что произошло в машине… Я всегда считал, что любовью лучше заниматься в собственной постели.

Кимберли почувствовала, как земля уходит из-под ног. Он обращается с ней как с проституткой. Наверное, точно так же она выглядела бы на снимке.

— Кимберли… — позвал Агостино. От него не укрылось ее замешательство. В бой тут же вступило сексуальное обаяние. Агостино подошел к ней с грацией дикого хищника. Его упрямое скуластое лицо озарила улыбка. — Думаю, ситуация вряд ли изменится, если ты предложишь подождать еще недельку или месяц. У меня просто нет времени на старомодные ухаживания…

— Понятно. — Слово как камень сорвалось с дрожащих губ Кимберли.

— Смею тебя заверить, ты не почувствуешь разницы. Мы будем вместе месяцев шесть, — задумчиво прогнозировал Агостино. — Возможно, даже больше. Ты воспламенила меня, как ни одна женщина прежде.

— Прими холодный душ. — Кимберли дрожала, но не сдвинулась с места. Она гордо вздернула подбородок, стараясь не выдать, каких усилий ей это стоит. Внутри все болело и разрывалось на мелкие кусочки. Кимберли повела плечами. Пиджак сполз и упал на пол. — Я не какая-то пустышка, с которой ты можешь переспать, даже не удосужившись назначить свидание…

— Я собирался пригласить тебя на ланч… — признался Агостино. Чуть заметный румянец подчеркнул упрямые черты красивого лица.

— Но зачем же тратить время на еду? — закончила за него Кимберли. Презрение сквозило в каждом ее жесте. — Я встречала таких прытких, но ты всех переплюнул. Неужели поцелуй в лимузине послужил согласием на все остальное?

Агостино откинул назад голову высокомерно и пренебрежительно. Взгляд черных глаз, подобно стальным стрелам, поражал мишень.

— Наша страсть была искренней, взаимной и очень сильной. Ты ждешь, что я стану извиняться за желание, которое ты испытываешь с не меньшей силой, чем я?

Кимберли опустила глаза.

— Не думаю, что ты умеешь извиняться.

— Я искренен… Ты не можешь не замечать этого. Ты посылаешь красноречивые сигналы и затем отступаешь. У тебя проблемы, — заявил Агостино с холодным упреком. — Не взваливай их на меня. Я вырос и в детские игры больше не играю.

Кимберли почувствовала, как острая боль разрастается, цепкими щупальцами опутывая каждый нерв. Ей удалось сохранить видимость спокойствия, но какой ценой? Отвращение — сильное, неистовое — придавало ей сил. Кимберли стыдилась собственной слабости. Нельзя было разрешать Агостино прикасаться к ней.

— Не могу сказать, Агостино, что за последние двадцать четыре часа я получила удовольствие от общения с тобой… Ты омерзителен, — выпалила Кимберли и повернулась к лифту.

— Черт тебя побери! Ты не посмеешь уйти! — Агостино в один шаг преодолел расстояние между ними. — Кто ты такая, Кимберли Вудс, чтобы разговаривать со мной в подобном тоне?

— Ни слова больше… Я не хочу ничего слышать, — резко оборвала его Кимберли.

— Наступит время, когда ты выслушаешь меня, — ответил Агостино грозным предостережением. Он встал между Кимберли и лифтом, загородив собой проход. Его красивое высокомерное лицо, казалось, окаменело, дерзкие черные глаза метали молнии. — Думаешь, я не знаю, чем ты занималась с Эстебаном по ночам? Ты едва знала его. Ты возникла из ниоткуда в его жизни. Думаешь, я не заметил, что ты к нему равнодушна?

Кимберли не ожидала подобной атаки.

— Я… я… — едва слышно залепетала она.

— На самом деле Эстебан надоел тебе до смерти, но ты не стала прятаться. Ты с трудом выносила, когда он прикасался к тебе, и в то же время оставалась рядом с ним целых два года. Разве может порядочная женщина вести себя подобным образом. Ты продалась за гардероб с модными шмотками…

— Нет… неправда! — Кимберли резко замотала головой.

— Скажи, за эти два года было ли хоть одно утро, когда ты проснулась и сказала себе: «Все, хватит. Я заслуживаю большего. Я не хочу жить, как жила!» — Теперь Агостино кричал на нее. Ярость, обида, презрение смешались в его голосе. — Поэтому не говори, что у меня о тебе неправильное представление. Я доверяю своим ушам и глазам. Ты не любила Эстебана. Ты просто продалась за высокую цену!

Кимберли почувствовала, как тошнота сводит желудок. Она отступила на несколько шагов. Ее руки взметнулись вверх, словно пытаясь отгородиться от потока оскорблений.

— Нет… нет… — слабо прошептала она.

— И я был последним дураком, который, зная правду, все еще хотел тебя! — выпалил Агостино. — Я не собирался тебя покупать… Возможно, я придумал удобную отговорку, чтобы между нами не повторилось подобное. Ты сама хотела меня. Я надеялся, что не только мое огромное состояние соединит нас.

Кимберли застыла как статуя. Она боялась пошевелиться, чтобы не рассыпаться на маленькие кусочки. Агостино просто вынуждал ее оправдываться. Кимберли хотелось разрушить его представление о ней.

— Я никогда не прощу тебе этого, — прошептала Кимберли, обращаясь больше к себе, чем к Агостино. — Эстебан не был моим любовником. Мы заключили договор и разыгрывали спектакль на публике…

Агостино пробормотал что-то резкое по-итальянски.

— Не говори со мной как с идиотом!

Теперь Кимберли смотрела мимо него. Она упрекала себя за несдержанность, за неудачную попытку защитить свою честь. Это непростительная слабость, позывы уязвленной гордости, израненного самолюбия.

— С этого дня держись от меня подальше…

— Ты сделала свой выбор до того, как встретила меня. Что же ты хочешь сейчас? — презрительно усмехнулся Агостино.

Истеричный смешок готов был сорваться с ее губ, но Кимберли подавила его. Она отвернулась, чтобы он не заметил слез, блеснувших в ее глазах.

— Самые обыкновенные вещи. — Кимберли непримиримо тряхнула золотистой копной волос. Ее глаза засверкали как звезды. — Однажды, когда все закончится, я получу их. Я не стану твоим очередным трофеем, Агостино. И не буду заниматься с тобой любовью. Тебе придется привязать меня к кровати и изнасиловать… Я достаточно ясно выражаюсь? Ты никогда не получишь того, что хочешь, по моей доброй воле!

Агостино пожирал ее глазами и, казалось, ненавидел за то, что не мог убить.

Кимберли не отвела взгляда. Такое злобное удовлетворение она не испытывала никогда.

— Плохие новости, да? Я буду первой, кто отказал тебе, — резко выпалила она. Каждой клеточкой она ощущала, какие грозовые тучи сгущаются над ее головой, но трудно было заставить себя смолчать, когда желание уколоть его так и рвалось наружу. — Но что тебя так беспокоит? Тебе не по душе настоящие чувства?..

— Что ты от меня хочешь? — закричал Агостино. Его свирепость подавляла. — Я никогда не смогу полюбить такую женщину, как ты!

— О, по крайней мере честно… ударить меня побольнее, — сказала Кимберли. Боль полосовала ее изнутри. Она дрожала как осиновый лист на ветру, но даже не замечала этого. — Но ты по-прежнему хочешь меня, так? Знаешь что, Агостино? Мне нравится сознавать это.

Мускул дрогнул в уголке его чувственных губ, лицо застыло. Сверкающие черные глаза были полны еле сдерживаемой ярости и уязвленной гордости.

— Благодарю, ты только что сделал щедрый подарок моему самолюбию, — сообщила Кимберли. Неровный голос выдавал ее волнение.

— Какая же ты сучка! Никогда не замечал этого прежде. — Агостино говорил уже с заметным акцентом. Презрительные интонации в его голосе обжигали Кимберли как кислота. — Итак, назови цену одной ночи с тобой. Сколько, думаешь, ты стоишь?

Последние слова полоснули кнутом по открытой ране. Кимберли почувствовала боль в затылке. В ее взгляде мелькнула ненависть.

— Ты разоришься, — заявила она. Она осмотрела Агостино с головы до ног как мерзкого гада, выползшего из-под камня. — Я хочу больше, чем гардероб с модными шмотками. Знаешь, Агостино, я учусь на собственных ошибках. Следующий мужчина, с которым я соглашусь жить, станет моим мужем…

Агостино побледнел.

— Если ты хоть на секунду вообразила, что я…

— Конечно нет, — не дала ему договорить Кимберли. Она тщательно подбирала каждое слово. — Но ты должен понять, я не дам согласия ни на ланч, ни на постель, ни на то, что из этого вытекает. Я не могу позволить себе быть чересчур легкомысленной. Связь с похотливым итальянским богачом пагубно отразится на моем имидже.

— Я заставлю тебя передумать! — взревел Агостино.

— Ты плохо соображаешь. Я не хочу быть с тобой, Агостино, — сказала Кимберли. На последнем слове она прошла мимо него, гордо выпрямив спину. Двери лифта захлопнулись прямо перед ним.

Очутившись на улице, Кимберли заметила, как сильно дрожит. Каждый шаг давался ей с трудом. Тогда, невзирая на стесненные материальные обстоятельства, она решила взять такси. Поток мыслей не давал сосредоточиться.

Агостино Мангано домогался ее, но вряд ли он осмелится повторить попытку, уговаривала себя Кимберли. Даже самый упрямый мужчина не стерпит подобного унижения дважды. Тем более Агостино. Он-то рассчитывал затащить ее в постель и получить взамен благодарность. Алчная красотка не могла, по его мнению, устоять перед столь выгодным предложением. А на деле Кимберли отвергла его, больно ударив по самолюбию. Агостино был в шоке… И все же где-то внутри она ощущала странную опустошенность.

Он ни на минуту не сомневается, что она, Кимберли, заинтересована в нем, подумала Кимберли и съежилась от стыда. Она уступила физическому влечению и тем самым одной ногой шагнула в пропасть. Даже зная, что неверный выбор погубит ее. Не надо было рассказывать правду об Эстебане. Боже всемогущий, какая разница, что заставило ее жить рядом с ним так долго! Агостино все равно не поверил. Конечно, не поверил. Он даже не удосужился выслушать ее. Пожалуй, только медицинское освидетельствование может убедить Агостино в ее невинности. В любом случае ее жизненный опыт вряд ли обогатится рядом с таким мужчиной, как Агостино Мангано. Он считает ее легкой добычей.

— Такой девушке, как ты, мужчины скажут что угодно, лишь бы затащить в постель, — предупреждал ее отец. — Что он единственный, кто готов ждать, кто станет считаться с твоими чувствами, кто будет заботиться о тебе…

Мрачное предсказание отца оказалось правдой. Откровенные и недвусмысленные взгляды смущали Кимберли. Постепенно она познавала обратную сторону красоты, которой природа наградила ее от рождения. Ее подружки, пользующиеся меньшим мужским вниманием, завидовали и проклинали Кимберли. Мужчины постарше смотрели с вожделением и норовили прикоснуться к ней, пригласить ее на свидание. Даже сверстники и ребята помладше, которые не осмеливались подойти, распускали грязные сплетни о ее сексуальных возможностях.

Кимберли мечтала, правда без особой надежды, встретить мужчину, который поведет себя по-другому.

litresp.ru

Глава 5. «Муки сердца» | Лэнгтон Джоанна

 

Бернард поджидал Кимберли у дверей комнаты для персонала, когда она вырвалась наконец оттуда уже переодетая в свои джинсы и футболку. Бледный, с расширенными от ужаса глазами, он уставился на девушку.

— Ты, должно быть, сошла с ума, если устроила такое Агостино Мангано!

— Позавидуй мне… Я больше не работаю на него. — Кимберли гордо вскинула золотоволосую голову. — Можно мне получить расчет прямо сейчас?

— Р-расчет? — Юный менеджер даже стал заикаться.

— Моя реакция на выходки владельца этого отеля не является поводом для удержания зарплаты, — сухо пояснила Кимберли.

Бернард наконец-то обрел дар речи.

— Я получу твои деньги… Только, мне кажется, сейчас не стоит говорить об этом с мистером Мангано, — заверил он ее.

Десять минут спустя Кимберли вышла из гостиницы и, поморщившись, отметила про себя, что дождь все еще идет. Он не прекращался целый день, и от потоков воды не спасал даже зонтик. Проезжающие мимо машины окатывали Кимберли водой с ног до головы.

Возле тротуара притормозил длинный спортивный автомобиль, и окно медленно опустилось.

— Залезай, — буркнул Агостино.

— Убирайся ко всем чертям! Ты можешь сколько угодно издеваться над своими служащими, но я не позволю тебе издеваться надо мной!

— Издеваться? Ты ведь заметила, как плохо работает этот бар? — недоуменно спросил он. Открыв дверцу, он выбрался из машины и сердито уставился на Кимберли. — Совершенно бестолковый штат, заставляют посетителей ждать, на кухне полный бардак, столы грязные, а ковер давно пора сменить! Если они не могут организовать дело лучше, я найду других.

Ошеломленная тем жаром, с каким Агостино принялся ее убеждать, Кимберли почти позабыла обо всем произошедшем. Он тоже переоделся, отметила про себя она. Похоже, этот тип носит с собой смену одежды, потому что теперь на нем красовался роскошный светло-серый костюм.

— Я ненавижу тебя за то, что ты добрался и досюда, — в сердцах бросила она в лицо Агостино.

— Вряд ли это тебя удивило, ты ждала меня.

На лице Кимберли не дрогнул ни один мускул. Это была чистейшая правда. Она знала, что он все равно найдет ее.

— Я иду домой. И не сяду в твою машину, — заявила Кимберли, отметив, что из-за нее он мокнет под дождем. В неясном свете фонарей черные волосы спадали на лоб, на бронзовых щеках поблескивали капельки воды.

— Я не собираюсь терять целую ночь, дожидаясь, пока ты дойдешь до дому, — гневно изрек Агостино.

— Ты знаешь, где я живу. — Она уже рассердилась не на шутку. Почему я стою здесь и разговариваю с ним? — вдруг подумала она. — Но не смей туда являться, потому что я не открою тебе дверь!

— На тебя могут напасть, пока ты разгуливаешь по темной проселочной дороге. — Он метнул в сторону Кимберли пламенный взгляд.

Воинственно выставив вперед зонтик, она развернулась и пошла дальше. Но не прошла и десяти шагов, как ее развевающиеся волосы и стройная изящная фигура привлекли внимание кучки юнцов, топтавшихся в одной из подворотен. Свист и грубые шутки, которые понеслись ей вслед, заставили Кимберли ускорить шаг.

Тяжелая ладонь без предупреждения легла на напряженное плечо Кимберли. Она испуганно вздрогнула и попыталась вырваться. Все последующее произошло с необычайной быстротой. Агостино набросился на ее обидчика и с силой отшвырнул парня в сторону. Издавая угрожающие вопли, подростки кинулись на помощь товарищу. Завязалась драка, и Кимберли в ужасе завизжала, потеряв Агостино из виду.

— Отцепитесь от него! — выкрикивала она, отчаянно молотя по борющимся фигурам зонтиком, и даже ухитрилась кого-то пнуть.

Из бара напротив высыпала целая толпа. В ту же секунду хулиганы исчезли, словно испарились. Кимберли опустилась на колени прямо на мокрый тротуар рядом с распростертым телом Агостино. Она поправила растрепавшиеся черные волосы и погладила его по щеке.

— Дурачок… дурачок… О Боже, — взволнованно приговаривала Кимберли.

Агостино поднял голову и резко тряхнул ею. Потом медленно стал подниматься. По его виску стекала струйка крови.

— Их было пятеро, — пробормотал он. Его руки были все еще сжаты в кулаки.

— Садись в машину. Вдруг они вернутся, — заговорила Кимберли, поддерживая его под руку. — Их может быть целая банда… В конце улицы есть полицейский участок.

— Я не собираюсь идти в полицию! — заорал Агостино, который с трудом держался на ногах. — Я сам могу ответить ударом на удар — Кимберли потянула его за рукав и подвела к пассажирскому сиденью его роскошной машины.

— Ты не можешь вести машину…

— С каких это пор? — Агостино не верил своим ушам.

Кимберли рывком открыла дверцу.

— Пожалуйста, Агостино, ты весь в крови, у тебя может быть сотрясение мозга. Хоть раз в жизни прислушайся к тому, о чем тебя просят.

Секунд двадцать он раздумывал над этим неожиданным заявлением, на его лице отражалась нешуточная борьба с самим собой. Наконец он нехотя уселся в машину.

— Ты умеешь водить «феррари»? — спросил он.

— Конечно, — сквозь зубы процедила Кимберли, не желая сдаваться.

Машина заурчала и понеслась по дороге.

— Фары, — слабо пробормотал Агостино. — Тебе следует включить фары, или мне лучше просто закрыть глаза.

— Замолчи, я пытаюсь сосредоточиться! — Справившись наконец с управлением, Кимберли продолжала: — Так типично для тебя ввязываться в драку и размахивать кулаками. Где, скажи на милость, твои телохранители?

— Как ты смеешь? — Агостино яростно дернулся вперед. — Я сам могу о себе позаботиться.

— Один против пятерых? — Кимберли поджала губы. Она так и не пришла в себя после всего, что с ними произошло. Черт бы его побрал! Она чувствовала себя кругом виноватой. — Я отвезу тебя в отделение травматологии.

— Мне не нужен врач, я в порядке, — раздраженно возразил Агостино. — У меня ссадины и синяки, только и всего. Нет необходимости ехать в больницу. Мне нужно лишь немного полежать.

Вот он и стал самим собой. Человеком, привыкшим повелевать. Кимберли прекрасно поняла невысказанную просьбу о том, где именно ему нужно полежать. Она неслась по направлению к коттеджу на самой высокой скорости, какую только может развить «феррари». Потоки дождя заливали лобовое стекло, и почти ничего не было видно.

— Ну ладно… Я отвезу тебя к себе. Но только на час, — твердо заявила она.

— Ты очень великодушна.

Кимберли вела машину под проливным дождем и едва не пропустила поворот. Она резко ударила по тормозам. Поздно! Мощную машину занесло, и она врезалась в изгородь.

— О Боже! — в ужасе прошептала Кимберли, когда передние колеса съехали в водосточную канаву. Машина, зацепившись бампером за изгородь, остановилась под совершенно немыслимым углом.

— Во всяком случае, мы живы, и это радует, — простонал Агостино, выключая двигатель. Он с силой толкнул дверь и ступил в жидкую грязь. Потом помог выйти Кимберли.

— Я боялась, что мы застрянем в канаве, поэтому и нажала на тормоз! — Кимберли вовсе не собиралась оправдываться. Боже, что со мной происходит, в конце-то концов?

Они подошли к крыльцу. Она открыла входную дверь дома и включила свет.

Наклонив взъерошенную голову, Агостино вошел в прихожую.

— Поднимайся наверх и ложись на кровать.

— Где телефон?

— У меня нет телефона, — нахмурилась Кимберли.

Слипшиеся темные ресницы Агостино недоверчиво моргнули.

— Ты шутишь! — Злобно что-то бормоча по-итальянски, Агостино подошел к узкой лестнице.

Он нетвердо стоял на ногах, и это не укрылось от пристального взгляда Кимберли.

— Мне кажется, тебе нужен врач, Агостино.

— Ерунда, я просто прилягу.

— Побереги голову! — крикнула она, но слишком поздно, потому что он уже ударился о притолоку, когда входил в спальню.

— О нет, — одновременно с ним простонала Кимберли и бросилась на помощь, когда он отшатнулся назад на крошечной лестничной площадке.

— На полу лужи, — заметил Агостино, войдя в спальню.

— Не говори глупостей, — спокойно возразила она. Но в этот момент откуда-то сверху большая капля упала прямо ей на нос.

Кимберли растерянно подняла голову к сводчатой деревянной крыше, которая казалась ей гораздо интересней обычного потолка. В нескольких местах крыша протекала, и на полу образовались лужицы.

— Я нахожусь в заброшенной лачуге посреди леса, — заключил Агостино.

Кимберли бросила пару неподобающих леди слов и метнулась к кровати, чтобы проверить, сухая ли она. К счастью, это был, похоже, единственный сухой угол в комнате. Агостино присел на краешек и снял пиджак, который упал прямо в лужу. Она поспешно подняла его, встретившись взглядом с пронзительными черными глазами.

— Мне не следовало тебя слушать. Надо было все-таки ехать в травматологию.

— У меня очень болит голова, и я немного устал. Вот и все, — убеждал ее Агостино. — Перестань обращаться со мной как с ребенком.

Краснея и смущаясь, Кимберли смотрела, как он развязывает галстук.

— Тебе обязательно нужно раздеваться?

— Не могу же я лечь в мокрой одежде, — пожав плечами, бросил он.

— Тогда я, пожалуй, оставлю тебя на минутку. Мне нужно принести несколько тазов, — пробормотала Кимберли на пути к двери.

Одна мысль об обнаженном Агостино гнала жаркую волну возбуждения по ее дрожащему телу. Это просто нервное напряжение, говорила себе она, спускаясь по ступенькам. Шок после ужасной уличной драки. Она просто обязана заставить его поехать в больницу… Но как же уговорить такого упрямца, как Агостино, сделать то, чего он не хочет. Но разве можно так относиться к своему здоровью! А вдруг у него что-то серьезное? — с ужасом думала она.

В кладовке Кимберли взяла ведро и тряпку, а потом, отбросив их в сторону, налила в миску с водой дезинфицирующее средство. Сначала надо убедиться, что рана не опасна. Ведь когда хулиганы убежали, Агостино несколько секунд находился без сознания. О Боже, что же с ней происходит? Она больше не принадлежит себе.

Агостино уже лежал в постели под ее одеялом с розочками, когда Кимберли неуверенно вошла в комнату. Кажется, он закрыл глаза. Она нервно облизнула губу, не в силах отвести взгляд от его широких смуглых плеч, мускулистой груди, покрытой завитками густых черных волос, восхитительного золотистого загара, особенно заметного на фоне светлого постельного белья…

— Если у тебя сотрясение мозга, не нужно спать, — резко произнесла Кимберли, отбрасывая собственные нескромные мысли. Подойдя поближе к кровати, она коснулась плеча Агостино и отдернула руку как ошпаренная.

Удивительные черные глаза внимательно взглянули на нее.

— Ты залил кровью всю подушку, — недовольно заявила Кимберли. Ее горло конвульсивно сжималось, мешая дышать.

— Я куплю тебе новую.

— Нет, спасибо, лежи спокойно. — В ее голосе послышалось нетерпение. — Я должна осмотреть рану.

Нетвердой рукой она вытерла кровь с помощью марлевой салфетки. Когда обнажилась маленькая кровоточащая ранка, красивая смуглая рука легла на хрупкое запястье Кимберли.

— Ты дрожишь как осиновый лист.

— Тебя, наверное, поранили ножом. Мне становится страшно от одной мысли об этом. Я сама справилась бы с тем мальчишкой…

— Думаю, вряд ли. Его дружки уже собрались поразвлечься. Им бы не составило труда затащить тебя за угол…

— Я не собираюсь тебя благодарить. Если бы ты держался подальше, ничего бы не случилось, — уверенно заявила Кимберли.

С этими словами она встала и понесла миску вниз. Надо было подняться снова и протереть пол, но она и вправду вся дрожала, ноги подкашивались. К несчастью, не только шок был тому виной. Стоило ей увидеть Агостино в своей постели, да еще вообразить, что на нем ничего нет, как она вмиг лишилась покоя.

Пять минут спустя Кимберли все-таки поднялась в спальню с ведром и тряпкой. Она молча убиралась в комнате, злясь на себя за то, что в свое время не обратила внимания на мнение агента по недвижимости, твердившего ей об ужасном состоянии коттеджа. Это был первый дождь, с тех пор как она переехала. Необходим капитальный ремонт, иначе зимой крыша просто рухнет. Только Кимберли очень сомневалась, что сможет все это оплатить.

Как только тазы и ведра были расставлены, комнату наполнила какофония самых разнообразных звуков.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она под аккомпанемент падающих капель.

— Фантастически богатым и испорченным. Кстати, здесь спальня или бассейн? — с усмешкой поинтересовался Агостино. — Не могу поверить, что ты предпочитаешь всемирный потоп переезду ко мне.

— Придется поверить. Тебе не удастся меня переубедить.

— На самом деле я не просил тебя жить со мной, — мягко заметил Агостино, и уголки его чувственного рта поползли вверх. — Я бы купил тебе квартирку и посещал…

Гневный румянец сменил мертвенную бледность на лице Кимберли.

— Я не продаюсь…

— Только за обручальное кольцо? — Этот циник еще находит поводы для веселья. — Да, я понял. Очень наивно, но смело. Я схожу с ума от желания обладать этим великолепным телом, которое дрожит от вожделения, стоит мне только приблизиться, — хрипло прошептал он, уверенно сомкнул пальцы на ее руке и притянул к себе, прежде чем Кимберли успела сообразить, что происходит. — Лучше сосредоточься на чем-нибудь реальном, а не на диких фантазиях.

— Если бы ты не был ранен, я влепила бы тебе пощечину! — яростно выпалила Кимберли. — Отпусти меня.

С насмешливой улыбкой он разжал пальцы.

— Я знаю, Эстебан выгнал тебя из больницы и позвал Мелани. Ты вдруг оказалась выброшенной на улицу, одна, без средств к существованию. Понятно, почему ты решила, что муж куда надежнее любовника. Однако я не Эстебан…

Его черные с золотым блеском глаза приковали к себе внимание Кимберли. Она смотрела в них со смешанным чувством страха и восхищения. Его грубый магнетизм загнал ее в ловушку. Она ненавидела этого человека и страстно желала его. Она физически ощущала ту непонятную силу, которая влекла ее к нему. Обаяние Агостино имело странную власть над ней, делая ее совершенно беззащитной перед ним.

— Иди сюда, перестань прятаться, — тихо позвал Агостино. — Никто из нас не выиграет эту войну. Разве мы оба не страдаем? Я обещаю, что никогда не поступлю с тобой так, как поступил Эстебан.

— Чего ты добиваешься? — устало спросила Кимберли.

— Я пытаюсь убедить тебя, что в твоих же интересах доверять мне, — сказал Агостино.

Кимберли отчаянно желала, чтобы он к ней прикоснулся. Ее глаза, полные тревоги и страсти, сияли как изумруды. Длинные смуглые пальцы коснулись ее волос, осторожно ослабили стягивавшую золотистые пряди ленту. После этого он притянул Кимберли к себе.

— Ты ведь этого хочешь, верно? — понимающе произнес Агостино.

— Нет… — Ее кожа пылала от ласк умелых пальцев, которые уже добрались до ее дрожащих губ. Она решительно тряхнула головой. — Я не сдамся.

— Какой пламенный вызов!.. — Черные глаза вновь обдали ее золотистым огнем.

— Я женщина… — в отчаянии прошептала Кимберли. У нее не оставалось ни воли, ни сил, чтобы вырваться из его объятий.

— Очень смелая женщина, — подтвердил Агостино таким тоном, что ее сердце бешено застучало, голова закружилась. — Женщина, за которую стоит бороться. Если бы ты только захотела открыть новую страницу своей жизни…

— Но…

— Никаких «но». — Агостино приподнялся и запечатлел поцелуй на ее полураскрытых губах, обжигая яростной страстью. — Я нужен тебе.

— Нет… — словно в бреду прошептала Кимберли.

— Да… — Его горячий язык скользил все глубже, и такая мощная волна наслаждения обрушилась на Кимберли, что она едва не рухнула на кровать.

Воспользовавшись моментом, Агостино проделал это за нее и еще крепче прижал Кимберли к себе.

— Нет, — вновь простонала она.

Ладонь, скользившая по набухшей и болезненно нывшей груди, застыла. Твердые бутончики сосков молили о ласке. Кимберли без сил опустила голову на подушку, пытаясь взять себя в руки. Она смотрела только на него. Сверкающие глаза, нос с едва заметной горбинкой, жесткие губы.

— Нет? — лениво протянул Агостино.

Она тянулась к нему, словно бабочка к пламени свечи, в ожидании тепла, которому невозможно было сопротивляться. Он сразу разгадал капитуляцию и с дьявольской усмешкой завладел ее губами. Кимберли вспыхнула в одно мгновение как падающая звезда, которая мчится по темному небосклону, с немыслимой скоростью приближаясь к собственной гибели.

Агостино отстранился именно тогда, когда все ее чувства были невыносимо обострены, каждая клеточка тела трепетала от вожделения. Одна его рука скользнула под футболку Кимберли, накрывая обнаженную грудь. Она невольно вздрогнула, сильнейшая волна страсти захлестнула ее, лишь только опытные пальцы заиграли с нежными сосками. Минуты сладостных мучений тянулись бесконечно долго. Кимберли не в силах была сдерживать вздохи и стоны. Она прильнула к нему, гладила спутанные волосы в беспомощном приглашении.

Вдруг Агостино остановился, резко поднял голову и нахмурился.

— Что там такое? — спросил он.

— Где? — неуверенно переспросила Кимберли.

— Кто-то стучит в дверь.

Кимберли взглянула на свою бесстыдно обнаженную грудь, доказательство его власти над ней. Настоящая распутница. Донельзя смущенная, она заставила себе подняться с постели. Ноги не слушались ее.

— Свинья, — потрясение бросила она, дрожащими пальцами поправила футболку и побежала к двери.

На пороге стоял Макс Борн, ее ближайший сосед. Он только вчера заходил представиться.

— Вы знаете, что в вашей сточной канаве увязла «феррари»?

Кимберли машинально кивнула, все еще находясь под впечатлением недавних бесстыдных ласк.

Рыжеволосый сосед нахмурился.

— Я ехал домой и с дороги увидел эту машину. Зная, что вы здесь одна, я подумал: лучше зайти и проверить. Вы в порядке?

— Водитель машины лежит наверху, — только и смогла выговорить Кимберли.

— Хотите, я вызову врача? — участливо спросил Макс.

— Нет, не надо! — выпалила она. — Вызовите, пожалуйста, такси.

— Он опрокинул пару рюмок, да? Рискованно отправлять такую машину в свободное плавание, — заметил Макс и медленно двинулся к двери. — Это ваш приятель?

— Нет.

— Тогда, может быть, поужинаете со мной завтра?

Отказ едва не сорвался с губ Кимберли, но она вовремя спохватилась.

— Почему бы и нет? — ответила она после минутного раздумья. Она была уверена, что Агостино слышит каждое слово.

— Отлично! — воскликнул Макс с нескрываемым удовольствием. — В восемь. Подойдет?

— Прекрасно.

Она смотрела, как он идет к своему джипу, и думала: какой открытый и простой человек по сравнению с Агостино, который, словно дьявол, манипулирует людьми.

Горячие слезы жгли ей глаза, но она решительно смахнула их. Она ненавидела его еще и за то, что он вновь смог показать ей, как она слаба и беззащитна. Она ненавидела этот холодный ум, обращенный против нее, этот язык, который мог быть таким убедительным, и невероятную сексуальность, которую Агостино обрушивал на нее всякий раз, когда она была наиболее уязвима.

Не прошло и пяти минут, как Агостино, уже одетый, спустился в гостиную, где сидела Кимберли. Он весь кипел от негодования, мрачные глаза метали молнии, чувственный рот был крепко сжат, жесткий подбородок агрессивно выставлен вперед. Во всем облике сквозила враждебность, накалявшая и без того напряженную атмосферу.

— Ты дрянь… — выдохнул Агостино, слова давались ему с огромным трудом. — Минуту назад ты была в постели со мной, а сейчас назначаешь свидание другому, причем так, чтобы я мог слышать!

— Я не была с тобой в постели! Не преувеличивай. — Ее руки сами собой сжались в кулаки. Ненависть и презрение к самой себе вытеснили все остальные чувства.

— Ты же не хочешь другого мужчину! — Его ужасающая откровенность как всегда обескураживала. — Ты хочешь меня!

У Кимберли, бледной как мел, дрожали колени. В гневе Агостино был способен на все.

— Я не хочу быть твоей любовницей. Я с самого начала говорила это, — торопливо заговорила она. — И даже если бы я сейчас переспала с тобой, я все равно попросила бы тебя уйти. Я не позволю себя обманывать, соблазнять и вовлекать в отношения, которые считаю унизительными…

— Соблазнить можно невинную девушку. — Его акцент стал еще более заметен, так его возмутила ее отповедь. — Унизительными? — Ярость исказила лицо Агостино. — Да такой дурак, как я, обращался бы с тобой, как с драгоценностью!

То есть запер бы где-нибудь, чтобы тайно наслаждаться мной, перевела для себя Кимберли.

— Я знаю, ты не поверишь, но я никогда не была любовницей Эстебана…

— Так ты была его любимой? — рассмеялся Агостино.

Кимберли судорожно сглотнула.

— Нет, я…

Она почти физически ощутила взгляд его потемневших глаз.

— Боже!.. Как я был слеп! Все это время ты добивалась от меня более выгодного предложения. Ты убегала, я догонял. Ты дразнила меня, я следовал за тобой. — Его слова звучали как приговор. — Теперь ты пытаешься столкнуть меня с другим мужчиной…

— Нет! — крикнула Кимберли. Он все видит в неправильном свете.

— Если ты хоть на секунду подумала, — прорычал Агостино, — что можешь заставить меня преподнести тебе обручальное кольцо за право наслаждаться твоим великолепным телом, то ты просто сошла с ума!

Презрение в его взгляде разрывало сердце Кимберли.

— Правда?.. Ничего не поделаешь. Я приму только такое предложение, — заявила она, готовая использовать любое средство, лишь бы держать его на расстоянии.

Очевидно, худшие подозрения Агостино оправдались, потому что он вдруг словно окаменел. Его ноздри раздувались.

— Если я когда-нибудь женюсь, моей избранницей станет девушка с безупречной репутацией.

Кимберли вздрогнула, ее желудок болезненно сжался. Она сама вручила ему нож, который он без колебаний вонзил в ее сердце. Но гордость и дикая ненависть придали ей сил.

— Но у тебя все равно будет любовница, да?

— Естественно. Я буду выбирать жену умом, а не сердцем, — сухо ответил Агостино. Но неожиданный вопрос задел его, кровь прилила к его смуглым щекам.

Она содрогнулась от отвращения. Атмосфера становилась взрывоопасной. Кимберли чувствовала, что в нем происходит борьба между горячим темпераментом и ледяным рассудком. Она читала это на лице Агостино, в каждом жесте его выразительных рук, и душа ее наполнялась горечью и болью.

— Да ты просто музейный экспонат…

— Когда я выйду в эту дверь, я больше не вернусь…

— Вряд ли стоит откладывать…

— Но сначала я хочу хоть раз показать, от чего ты отказываешься!

Кимберли растерялась от такого заявления. Золотистые глаза гипнотизировали ее. Она сгорала в огне собственной страсти.

— И не мечтай, — через силу произнесла Кимберли, но голос ее звучал не слишком убедительно.

Молчание нарушил шум приближающейся машины.

Агостино разочарованно покачал головой, отчего сердце Кимберли больно екнуло, и вышел.

litresp.ru

Глава 11. «Муки сердца» | Лэнгтон Джоанна

 

«Вопреки слухам о связи с актрисой Кимберли Вудс, итальянский миллионер Агостино Мангано, известный покоритель дамских сердец, был вчера вечером замечен в обществе великолепной актрисы Патриции Корадо. Неужели с Кимберли покончено и он вновь с Патрицией? Или этот любовный треугольник будет продолжаться вечно?»

Прошлым вечером? О Небеса! Агостино был с другой женщиной! Кимберли не могла в это поверить. Она вновь и вновь перечитывала колонку и разглядывала ненавистное фото. Желудок болезненно сжался, и ей едва удалось добежать до ванной.

Кимберли с трудом добралась до стола и уставилась на открытку, полученную с букетом. «Очень скучаю по тебе». Какая бесстыдная ложь. Похоже, если Агостино на пять минут исчезает из виду, ему уже нельзя доверять. А он пропадал целые сутки.

Кимберли попросила охранника подогнать машину. Нет, она не будет ждать ни Агостино, ни его сюрприза. Она поедет к нему в офис.

Сев в машину, она дрожащими пальцами повернула ключ зажигания. Он наверняка нервничает. Агостино уже, наверное, ознакомился со светской хроникой. И знает, что пойман на месте преступления. Он ей неверен. Он отсутствовал всю ночь. Целую ночь! Кимберли вздрогнула, мурашки побежали по коже. Почему? Ну почему? Она ни о чем больше не могла думать.

Только сейчас Кимберли осознала, насколько сильно любит Агостино. Она доверяла ему на сто процентов. Почему она вдруг так безоговорочно поверила ему? Он ведь никогда не говорил о любви, не клялся в верности. Правда, он собирался опубликовать сообщение об их свадьбе. Зачем? Неужели это одна из мужских уловок, которые женщинам не дано понять? Или он восстает против перспективы посвятить жизнь ей одной?

Охваченная гневом, Кимберли ворвалась в огромное здание корпорации Мангано. Не было ни одного человека, не обернувшегося ей вслед. Охрана даже не пыталась ее остановить.

Агостино, должно быть, скрежещет зубами. Умея скрывать от светских сплетен личную жизнь, он полагает, что далек от разоблачения. Или специально напрашивается, чтобы его вывели на чистую воду? Похоже, у нее начинается паранойя.

Секретарша в приемной уставилась на Кимберли во все глаза и даже приподнялась со стула.

Кимберли, не задерживаясь ни на долю секунды, домчалась до кабинета Агостино, распахнула дверь и с шумом захлопнула ее за собой.

Агостино стоял посреди комнаты, высокий, широкоплечий. На его бесстрастном лице выделялись лишь черные глаза.

Боль, острая как нож, пронзила сердце Кимберли. Ничего, кроме гнева, нельзя было прочесть в его красивых чертах. Ни стыда, ни сожаления.

— Прежде чем навсегда исчезнуть из твоей жизни, я хотела бы кое-что сказать…

Агостино шагнул вперед и сделал успокаивающий жест.

— Кимберли…

— Не смей меня перебивать! — выкрикнула она. — И не произноси моего имени. Ты можешь остановить меня только силой! Когда я увидела фотографию, то не поверила своим глазам…

— Отлично, — воскликнул Агостино. — Потому что и не должна верить всему, что видишь. Этот снимок был сделан агентом Патриции три месяца назад!

— Я тебе не верю. — Кимберли тяжело дышала, сверля его глазами.

— Тогда позвони моему адвокату. Я уже связался с ним. Я подам в суд на эту газетенку.

У нее задрожали колени. Она прислонилась спиной к двери. Широко раскрытые зеленые глаза наполнились слезами.

— Так ты… не был с Патрицией прошлой ночью?

— Кимберли, я не встречался ни с одной женщиной, с тех пор как встретил тебя.

Дрожь от колен передалась всему телу Кимберли.

— Но я думала, ты встречался с ней…

— Ты заблуждалась. Я даже не знаю, в Англии Патриция сейчас или нет. Кимберли, ты должна знать, что мне не нужны другие женщины, до тех пор пока ты со мной, — поклялся Агостино, взволнованно вглядываясь в ее потрясенное лицо. Он бросился к ней и, пробормотав что-то по-итальянски, сжал Кимберли в объятиях так сильно, что та едва могла вздохнуть. — Когда я понял, что ты могла увидеть ту фотографию, то пришел в ужас. Я не могу причинить тебе боль, любовь моя, и никому не позволю.

Кимберли, поверившая этому страстному признанию, молча смотрела на него.

Агостино неохотно отстранился и, встретившись с ее вопросительным взглядом, твердо произнес:

— Мне нужно столько сказать тебе… Но есть человек, который давно хочет тебя увидеть. Жестоко заставлять его ждать. Твой отец и так очень волнуется.

— Мой… отец? — потрясенно прошептала Кимберли. — Он здесь?

— Я нанял частного детектива, чтобы найти его. Вчера я встречался с твоим отцом. Хотел привезти его к нам домой, чтобы сделать тебе сюрприз. — Агостино подвел жену к одному из кресел и бережно усадил ее, почувствовав, что сейчас как никогда она нуждается в его по вдержке. — Я пошлю за ним.

Обессиленная Кимберли едва слышно спросила:

— Только сначала скажи: отец просил у тебя денег?

— Нет. Он изменился, Кимберли. Нашел работу и пытается устроить свою жизнь. — Агостино пожал плечами. — Но ему все время приходится бороться с желанием вернуться к старым привычкам.

Глаза Кимберли заволокли слезы. Когда Гектор Вудс вошел в дверь, через которую только что исчез Агостино, Кимберли медленно поднялась. Отец постарел, волосы покрылись сединой, он заметно располнел. Он всегда так небрежно к себе относился.

— Я не знал, стоит ли приезжать, после того что я сделал, — робко заговорил мистер Вудс. — Мне трудно смотреть тебе в глаза. Я всегда подводил тебя, но хуже всего поступил, когда оставил тебя одну расплачиваться за мою глупость.

Кимберли подбежала к отцу и крепко обняла его.

— Ты любил меня. Я всегда это знала. И это очень много для меня значило, — призналась она. — Ты сделал все, что смог.

— Я едва не скатился на самое дно, когда

понял, что тебе пришлось связаться со старым мерзавцем Бартлеттом. — Гектор Вудс с горечью покачал головой. — У меня не было выбора, потому что я уже втянул тебя в это. И я сбежал от тебя, от всех. Все, ради чего я жил, это игра…

Кимберли взяла его за руку.

— Агостино говорит, ты нашел работу? — спросила она.

Последний год он работал продавцом в крупной кондитерской. Вот уже восемнадцать месяцев он не возвращался к игре. И посещал еженедельные встречи бывших игроков.

Кимберли рассказала ему, что коттедж освободился. Отец удивленно нахмурился, а потом улыбнулся. И робко сообщил, что встретил женщину, на которой собирается жениться. Он продал бы коттедж и присмотрел бы себе небольшой дом. У Джины есть кое-какие сбережения, пояснил Вудс, но он слишком горд, чтобы ими воспользоваться.

Ну наконец-то, дожив до седых волос, ее отец стал мечтать о самых обычных вещах, с радостью подумала Кимберли. Разве не этого она всегда хотела? Отец нуждался в прощении, а ей не терпелось забыть горестные воспоминания. И пока Кимберли говорила с отцом, в ней росло чувство благодарности Агостино за их удивительное примирение. Гектор начал новую жизнь, и она от всей души желала ему счастья.

— Тебе повезло с Агостино, — сказал отец на прощание. — Хотя мне лучше держаться от него подальше.

Когда Агостино вернулся, Кимберли стирала слезы с глаз. Она не решалась взглянуть на него.

— Это было ужасное утро, но я очень благодарна тебе за то, что ты нашел отца. С моих плеч свалился огромный груз. Скажи, ты устроил бы нашу встречу, если бы он продолжал прежний образ жизни?

Краешком глаза она заметила, что Агостино не двинулся с места.

— Сначала я попытался бы помочь ему, — признался он. — Да он вряд ли приехал бы, если бы не выбрался из этой ямы.

Агостино обнял жену за талию и повел к двери.

— Нам нужно успеть на вертолет.

— Куда мы едем?

— Сюрприз…

— Я думала, сюрприз — это встреча с папой.

— Это лишь часть сюрприза.

Через несколько минут они уже были на крыше, где их ждал вертолет. В течение всего полета Агостино держал руку Кимберли в своей руке.

Вертолет приземлился на небольшой зеленой лужайке. Кимберли огляделась по сторонам. И от изумления едва не лишилась дара речи. В сотне ярдов от них расположилось великолепное поместье, окруженное сверкающим морем роскошных машин.

— Где мы? Что происходит?

— Я тебе как-то говорил, что у меня есть дом в провинции. — Агостино улыбнулся своей дьявольской улыбкой. — Добро пожаловать на собственную свадьбу, миссис Мангано…

— Что? — с трудом выговорила Кимберли.

— Моим друзьям и родственникам не терпится встретиться с тобой, — спокойно продолжил он. — Я пригласил их на ланч, и это значит, что к ужину они уже уедут. Две недели назад я отказался от официального объявления о свадьбе только потому, что не имел ни малейшего желания делить тебя ни с кем. Я хотел, чтобы ты была только моей…

— Все твои родственники… друзья…

— Кимберли, этот маленький праздник готовился еще две недели назад. Приглашения были разосланы, когда мы летели в Италию. — Он поколебался и добавил: — Я приглашал твоего отца, но он отказался.

Кимберли кивнула. Интересно, рассеянно подумала она, почему они так медленно идут к дому.

— Значит, вчера ты ездил к папе?

— Я встречался с ним. Это заняло несколько часов. А потом вернулся сюда. Хотел убедиться, что для торжества все готово. — Агостино замедлил шаг и остановился. — Кимберли, я хочу, чтобы ты знала: я люблю тебя и горжусь своим чувством… И намерен объявить об этом во всеуслышание.

Даже в самых сокровенных мечтах Кимберли и не помышляла, что Агостино произнесет эти слова.

— Ты любишь меня? — слабо прошептала она.

— Ты должна была догадаться! — взволнованно произнес он. — Столько раз я пытался показать, как ты дорога мне!

Кимберли смотрела на него сияющими от счастья глазами.

— Агостино, зачем ты так долго мучил меня?

— Ты была не готова это услышать. Твое мнение обо мне было весьма невысоким… И, позволь заметить, ни один мужчина не смог бы прочесть твой список обвинений с большим самообладанием, чем я! — заявил Агостино.

Кимберли пришла в ужас.

— Ты нашел мой список?..

— Как ты могла так думать обо мне?

— Там не было имени, но раз ты узнал некоторые черты… — Кимберли умолкла и испуганно заглянула в глаза мужа. — Агостино, ты все время был так спокоен, а ведь это должно было взбесить тебя…

— Я использовал этот реестр как ориентир. Хотел убедить тебя, что я совсем не такой, каким ты меня представляешь.

— И преуспел в этом, — признала она. Агостино со стоном прижал ее к себе и поцеловал со страстью. Кимберли с готовностью признала свое поражение и крепко обняла мужа, опустив золотоволосую голову на его широкое плечо. Она едва смогла перевести дыхание.

— Дорогой, какая я была дура, когда думала, что ты прекрасный любовник, и только… — Кимберли улыбнулась.

— Вот так сюрприз! Жена заявляет, что предпочла бы быть любовницей…

— После того как ей сказали, что она совершенна именно в этой роли…

— Лучшая жена, лучшая любовница… Ты — любовь всей моей жизни, — страстно произнес Агостино. — И зачем, черт возьми, я назначил прием именно на сегодня?

Кимберли обвела взглядом шикарные автомобили, стоящие у дома. В окна выглядывало множество лиц. Но она не чувствовала смущения. Она гордо выпрямила спину. Агостино любит ее. Кимберли словно выросла на десять футов. Она не смогла бы объяснить ему, как много для нее значат эти слова.

— Я тоже люблю тебя, — призналась Кимберли, когда они остановились у парадного входа. — Я испытывала неудержимое влечение к тебе задолго до того, как написала злополучный список.

На лице Агостино светилась счастливая улыбка. Их глаза встретились и засияли еще ярче.

— Позвольте представить вам мою жену, — объявил Агостино несколько минут спустя с такой гордостью, что Кимберли почувствовала, как глаза ее наполняются слезами.

Гости столпились в холле, наперебой поздравляя новобрачных. Кимберли знакомилась с многочисленными тетушками и дядюшками, кузенами и кузинами Агостино, даже, не пытаясь запомнить их имена.

В толпе гостей Кимберли заметила Лорен. Она с восторгом бросилась к подруге.

— И как ты себя чувствуешь? — спросила Лорен, расцеловав новобрачную.

— Просто фантастика! — воскликнула Кимберли. — Так восхитительно, так неожиданно, так…

— Неправдоподобно, — вмешался Агостино.

— Нет. Именно сейчас я поняла, как сильно тебя люблю. И знаю, что любима.

— Я ведь говорила, что этот человек к тебе неравнодушен, помнишь? — улыбнулась Лорен.

Официанты в униформе со знанием дела обслуживали огромный буфет, сервированный в центральном зале. Кимберли маленькими глотками пила шампанское и наслаждалась обществом Агостино, чья рука уверенно обнимала ее за талию.

Когда заиграла музыка, молодожены, следуя старой традиции, первыми закружились в танце. Сегодня Кимберли могла целый день оставаться в объятиях любимого. Это было удивительное ощущение. Обвившись вокруг него, подобно виноградной лозе, она с наслаждением вдыхала знакомый аромат его тела и сгорала от желания.

— Никто не собирается уезжать? — то и дело спрашивала она.

Наконец гости неохотно потянулись к выходу. Хозяева проводили последнего гостя до машины, а потом рука об руку неторопливо поднялись наверх.

— Когда ты понял, что любишь меня? — робко спросила Кимберли.

— Когда ты сбежала из Лондона и лишила меня возможности видеть тебя.

— Но ты не был готов признать это…

— Даже под пытками я не сознался бы в собственной уязвимости… А вот и наша спальня. — Агостино широко распахнул заветную дверь.

— Как замечательно звучит «наша», — заворожено произнесла она. — Я все еще не могу поверить, что ты любишь меня…

— Тебе бы не пришлось ждать так долго, если бы ты вела себя иначе на острове. — Агостино нежно взял в ладони ее лицо. — Я готов был в этом признаться. С тех пор как я понял, что заблуждался, я почувствовал себя мерзавцем. Я надеялся вымолить прощение, а ты…

— Рассказала о завещании крестной… — Кимберли взглянула в любимые глаза и улыбнулась. — Рано или поздно пришлось бы рассказать. А мне так хотелось сохранить лицо. Больше всего на свете я боялась, что ты поймешь, как сильно я тебя люблю…

— Дорогая.

— Я — любовь всей твоей жизни, — шутливо напомнила она, развязывая узел его галстука. Через секунду за галстуком последовал пиджак. — А ты — моей.

Агостино бережно опустил ее на огромную кровать. В его глазах зажегся золотистый огонь, растворившийся в мерцании ее прекрасных зеленых глаз…

litresp.ru

Глава 7. «Муки сердца» | Лэнгтон Джоанна

 

— Даже если это и не совсем обычное предложение руки и сердца, Агостино хочет именно жениться, — удовлетворенно резюмировала Лорен.

— Только после того, как понял, что это единственная возможность получить желаемое.

— Все мужчины такие. Агостино всего тридцать три, а он уже довольно… испорчен. Еще бы, столько женщин готовы прыгнуть к нему в постель без всяких условий. — От возмущения у Лорен горели щеки. — Ты для него нечто вроде нового опыта. Этот брак станет таким, каким ты его сделаешь.

— В каком смысле? Ты не слушала, что я говорила? — недоуменно пробормотала Кимберли. — Это будет ненастоящий брак, Лорен.

— Сейчас ты очень сердита на Агостино. Я отказываюсь верить, что ты сможешь отказаться от брака с ним через шесть месяцев. — В подтверждение своих слов Лорен энергично замотала головой.

— Откажусь, Лорен… поверь мне…

— Вот сейчас я тебя действительно не слушаю, — сухо возразила Лорен. — А эта нелепая фантазия Агостино, будто он, женившись, сможет жить с тобой от случая к случаю в тайне от всех? Он заблуждается так же, как и ты, Кимберли!

— Нет, он прекрасно знает, что делает. Он уверен, что я скоро исчезну из его жизни.

Лорен поджала губы.

— Позволь задать тебе вопрос. Почему ты не можешь рассказать Агостино всю правду о Эстебане?

— Он не захотел меня слушать, когда я пыталась… — возразила Кимберли.

— Ты могла заставить его выслушать тебя.

— Неужели ты думаешь, он поверит, будто Эстебан, управлявший мной всегда и во всем, не получил того, что обязательно должен был получить? — Кимберли защищалась, удивленная нападками Лорен.

— Замалчивание этого вопроса и определило твои отношения с Агостино. И у меня есть очень веские подозрения, что ты не хочешь, чтобы он узнал всю правду об этой истории.

— Почему, черт возьми, ты так думаешь?

— Думаю, ты считаешь себя гораздо более привлекательной в роли плохой девчонки, — неохотно ответила Лорен, и лицо Кимберли стало пунцовым. — Ты вошла в роль и боишься выйти из образа жесткой расчетливой маленькой дряни…

Кимберли пришла в ужас.

— Лорен, это…

— Позволь мне закончить, — настаивала подруга. — Это один из способов отомстить тем, кто причинил тебе боль, не говоря уже о той грязи, которая льется за твоей спиной. Ты прячешься в искусственную раковину и иногда весьма успешно притворяешься, что ты не такая, какая есть на самом деле… Почему Агустино не знает тебя с той стороны, с какой должен знать? Да потому, что тебя настоящую он никогда не видел.

Меня настоящую, отозвалось в голове Кимберли, застывшей на месте. Да он с ума сошел бы, узнав настоящую Кимберли Вудс. Разве задумался бы такой опытный мужчина, как Агостино, об обладании женщиной, которая выдает себя за другую? Женщиной, которая никогда прежде не разделяла постель с мужчиной? Девственницей?

Не зная, о чем размышляет покрасневшая до корней волос подруга, Лорен испугалась наступившего молчания.

— Ты мне, как родная сестра, — вздохнула она. — Я просто хочу, чтобы ты была счастлива… Но боюсь, что если ты и дальше стаешь превращать отношения с Агостино в поле битвы, тебе будет очень больно.

Кимберли порывисто обняла Лорен. Ну зачем она так разоткровенничалась и заставила подругу волноваться? С этого момента она станет держать мысли и планы при себе, решила она, терзаемая угрызениями совести.

Агостино позвонил ей около шести вечера. Он говорил так безразлично, словно давал инструкции наемному работнику. Стало быть, она не прощена. Его адвокат посетит ее для составления брачного контракта. Церемония произойдет на севере Англии на следующей неделе.

— На следующей неделе? — беспомощно отозвалась Кимберли. — Зачем надо ехать на север?

— Мы не сможем пожениться в Лондоне, не привлекая внимания.

Кимберли до боли сильно прикусила губу. Лорен наивно полагала, что нельзя сохранить все в тайне… Она не знает Агостино. При его богатстве и дьявольском уме он примет все возможные меры предосторожности.

— Мы должны ехать вместе?

— Нет, по отдельности. Я тебя встречу. Боюсь, мы не увидимся до церемонии…

— Почему? — Кимберли кипела от возмущения и уже через секунду ругала себя за столь бурную реакцию.

— Естественно, мне придется изменить деловое расписание, чтобы выделить время на бракосочетание. Я буду слишком занят. Кстати, ты уже говорила со своим агентом?

— Я как раз собиралась подписывать новый контракт, — ответила Кимберли.

— Что ж, скажи, что передумала.

К моменту встречи с адвокатом Агостино Кимберли все еще была под впечатлением неприятного разговора с сердитой и разочарованной Сарой Вандерберг.

По ее просьбе адвокат прочитал вслух документ, который она должна была подписать. Если бы Кимберли была такой алчной, какой видел ее Агостино, она пришла бы в экстаз. За отказ от работы ей полагалось огромное месячное содержание и оплата любых расходов. В случае расторжения брака она получала прямо-таки головокружительную сумму.

Кимберли слушала адвоката, и ее ногти все сильнее впивались в ладони. Лицо побелело как мел. Она поставила подпись. Лишь мысль о том, что спустя шесть месяцев она бросит к ногам Агостино клочки этого соглашения, придавала ей сил. Только тогда он поймет наконец, что ее нельзя купить.

Церковь возвышалась на холме живописной северной деревушки. Утром в выходной почти не было машин, а людей и того меньше. Кимберли в десятый раз взглянула на часы. Агостино опаздывал уже на целых одиннадцать минут.

Избегая разговоров, старенький священник стоял у паперти, а Кимберли расхаживала взад и вперед на небольшом пространстве перед церковью в ужасе, что жених все-таки передумал. Разве это невозможно? Все приготовления держались в строгом секрете и теперь казались почти нереальными.

Машина приехала за невестой ранним утром. За всю неделю Агостино позвонил лишь дважды. Лучше бы он совсем не звонил. Низкий глубокий голос заставлял сжиматься все у нее внутри. А это отнюдь не способствовало разговору.

Сегодня я выхожу замуж. Сегодня день моей свадьбы, твердила себе Кимберли вновь и вновь. Он обязательно появится. Ну он у меня получит. Агостино… Ненависть ужасно изматывает, мрачно подумала она. Он продержал ее всю ночь без сна, являясь в воображении. Это приводило Кимберли в бешенство.

Дабы отмести подозрения в том, что она участвует в тайном бракосочетании, Кимберли надела бирюзовое платье. Агостино это, судя по всему, понравится.

Услышав шум приближающейся машины, Кимберли замерла. Сверкающий лимузин, за которым вплотную следовала еще одна машина, подъехал к церкви. Появился Агостино, неотразимый в великолепно сшитом темно-синем костюме, бледно-голубом галстуке и белоснежной шелковой сорочке. Из второй машины вышел адвокат. Агостино остановился, подождал его, словно у него была масса времени. Кимберли едва не взорвалась. Да как он смеет заставлять ее ждать?

Как только Агостино поравнялся с ней, Кимберли выпалила:

— Где ты, черт возьми, был?

Адвокат застыл на месте, а взгляд черных глаз Агостино обрушился на Кимберли огненной лавой. И вдруг улыбка осветила его суровое мужественное лицо, согнав с него тень надменности и безразличия.

— Пришлось тридцать минут ждать разрешения на посадку в аэропорту.

Внезапно устыдившись своего порыва, Кимберли пожала плечами.

— Спасибо, что надела мой любимый наряд. Ты выглядишь просто потрясающе, — хрипло прошептал Агостино ей на ухо и пошел извиниться перед священником за опоздание.

Спустя минуту они шли к алтарю. Кимберли беспомощно огляделась вокруг и перевела взгляд на свои пустые руки. В них не было даже цветка. И это модное броское платье, такое неподходящее для маленькой старинной церквушки, казалось пропитанной атмосферой любви и согласия. Но что общего имеет любовь с их «частным соглашением»?

Кимберли вдруг почувствовала себя преступницей. Как и всякая женщина, она мечтала о свадьбе. Но даже не предполагала, что выйдет замуж за человека, который не любит ее. Не будет ни отца, ни друзей, ни даже свидетелей. Слезы застлали ей глаза. Она быстро моргнула. Что за нелепые сентиментальные мысли. Кольцо скользнуло на ее безымянный палец, и все было кончено. Когда Агостино попытался поцеловать ее, она слегка повернула свою золотистую голову и подставила ему прохладную, мокрую от слез щеку.

— Что с тобой? — спросил новоиспеченный муж, ведя новобрачную вниз по ступенькам. Одной рукой он упрямо прижимал Кимберли к себе, несмотря на ее попытки высвободиться. — Откуда эти слезы?

— Я чувствую себя кругом виноватой… — Она шмыгнула носом и попыталась взять себя в руки. — Мы только что дали клятвы, которых не должны были давать.

Кимберли села в лимузин. Перекинувшись парой слов с адвокатом, Агостино уселся на водительское сиденье и захлопнул дверцу. Тихонько заработал двигатель, машина тронулась с места. С каждой секундой звенящая тишина становилась все невыносимее.

— Скажи, есть ли на горизонте хоть тень надежды на хорошее настроение невесты? — поинтересовался наконец Агостино в своей обычной иронической манере.

— Я не чувствую себя невестой, — равнодушно отозвалась Кимберли. — Разве тебе это нужно?

Агостино резко остановил машину посреди безлюдной проселочной дороги. Кимберли недоуменно уставилась на него. От его холодности не осталось и следа, когда он, к величайшему изумлению Кимберли, с силой притянул ее к себе и страстно поцеловал в губы. Она в отчаянии молотила сжатыми кулачками по его мускулистой спине, но его страсть все разгоралась, пронзая ее электрическими разрядами.

Перед глазами у нее все плыло. Сердце стучало с бешеной скоростью. Кулаки невольно разжались, и гибкие пальцы заскользили по крепкой шее мужчины. Она сдавалась. Агостино раздвинул языком ей губы и с чувственным стоном проник в вожделенные глубины ее рта. Изнемогая от желания под этим страстным натиском, Кимберли блаженно вздохнула, и в ту же секунду Агостино отстранился от нее так же резко, как и набросился. Его гордый профиль вновь застыл.

— У нас нет времени. Боюсь опоздать в аэропорт.

Распухшие губы Кимберли задрожали. Она опустила голову, но все же успела заметить, что Агостино, который с напускным спокойствием завел машину, очень возбужден. Она покраснела до корней волос и смущенно отвела глаза. Уж очень легко он ведет машину, нервно подумала она. И только теперь заметила, что ее собственный недостаток опыта становится поводом для настоящего беспокойства.

Такой холодный рассудительный мужчина был ужасающе близок к потере контроля над собой. Если он так реагирует на один-единственный поцелуй, что будет сегодня вечером?

Итальянский темперамент Агостино поистине огнеопасен. Она уже не раз противостояла его мужественности, обжигающей страсти, неуемному желанию обладать. И раз уж он считает, что у нее были любовники, то, вероятно, будет не слишком беспокоиться о прелюдии. От нее он ожидает того же пыла и нетерпения…

К счастью, Агостино не неуклюжий подросток, успокаивала себя Кимберли. Опытный любовник, он должен оказаться умелым и понимающим. Ему и в голову не может прийти, что она еще невинна. Она как-то читала в дамском журнале, что большинство мужчин не в состоянии понять, девственна женщина или нет.

Честно говоря, Кимберли казалась себе ужасно нелепой. Смущенная, она уставилась в окно и приказала себе ни о чем не думать. Она даже изобразила зевок. Постепенно напряжение отпускало ее, усталость брала свое.

В аэропорту Агостино помог ей выйти из машины. Увидев ее бледное безучастное лицо, он нахмурился.

— Ты в порядке?

— Я просто немного устала.

Они летели на Сицилию, и личный самолет Агостино уже ожидал новобрачных. Он бережно усадил ее в кресло, и сразу после взлета им подали завтрак. Кимберли едва притронулась к еде и чуть пригубила бокал вина. Посреди разговора, который Агостино пытался поддерживать, ей вдруг бросилось в глаза обручальное кольцо на ее пальце.

Он мой муж, потрясенно подумала она. И так же резко отмела эту мысль. Она не станет думать об этом человеке как о своем муже, ибо слишком хорошо знает, что уж он-то не считает ее своей женой. Частное соглашение — это не нормальный брак. Взгляд ее прекрасных глаз словно застыл. Кимберли стянула с пальца золотое колечко, с минуту изучала его, презрительно скривив губы, а потом положила его на столик.

— Забери его, — равнодушно бросила она. Агостино посмотрел на нее так, словно она влепила ему пощечину. На его лице проступил лихорадочный румянец — он кипел от гнева.

— Ты поразительно красивая женщина, но иногда ты выводишь меня из себя! — прошипел он. — Зачем понадобилось снимать кольцо сейчас, когда мы наедине?

— Оно мне мешает. — Избегая его пронзительного взгляда, Кимберли откинулась на спинку кресла и закрыла глаза.

Агостино ведет себя так, словно она смертельно ранила его. Но Кимберли не собиралась носить кольцо, которое ей рано или поздно придется снять. С этой мыслью она и уснула.

Агостино тронул ее за плечо, лишь когда самолет приземлился.

— Попутчик из тебя никудышный, — спокойно заметил он.

Кимберли вспыхнула.

— Извини. Я так устала…

— Ты удивишься, но я это понял.

Они пересели в вертолет, чтобы проделать заключительную часть путешествия на небольшой остров, принадлежащий Агостино. Перелет не доставил Кимберли удовольствия.

— Мы почти на месте. Я хочу, чтобы ты увидела остров, когда мы подлетим к заливу, — сказал Агостино. Его теплое дыхание коснулось ее щеки. Пилот подал сигнал о снижении, а Кимберли изо всех сил вцепилась в подлокотники. — Смотри. — Агостино пытался подбодрить ее, но она крепко зажмурила глаза, а губы раскрылись сами собой, повторяя слова молитвы.

— Я забыл, что ты боишься высоты, — с сожалением пробормотал Агостино, помогая жене сойти на твердую землю. — Я всегда добираюсь до острова на вертолете. Тебе тоже придется иногда им пользоваться.

Кимберли бросила в его сторону взгляд, полный отчаяния.

— Ты родился на свет, чтобы мучить меня?

Его обжигающий взгляд вновь скользнул по ней, чувственные губы насмешливо изогнулись.

— С удовольствием, любовь моя… в постели.

litresp.ru

---

Смотрите также

• 
  Лэнгтон джоанна муки сердца
• 
  Котлеты из чечевичной муки
• 
  Классификация соусов на муке
• 
  Как хранить кукурузную муку
• 
  Батон из кукурузной муки
• Химический состав мука кукурузная
• Пшеничная мука цельнозерновая калорийность
• 
  Пита из ржаной муки
• Мука пшеничная цельнозерновая калорийность
• 
  Мука из распаренного овса
• 
  Кукурузная мука гост действующий