Читать онлайн "Муки сердца" автора Лэнгтон Джоанна - RuLit - Страница 1. Лэнгтон джоанна муки сердца
Читать онлайн "Муки сердца" автора Лэнгтон Джоанна - RuLit
Джоанна Лэнгтон
Муки сердца
Кимберли приготовила себе чашку кофе и села в глубокое кресло, чтобы разобрать накопившуюся почту. Перебирая конверты, она наткнулась на письмо, которое было переадресовано ей.
Конверт был подписан агентом по недвижимости. Весьма заинтригованная, Кимберли вскрыла его. Содержание письма оказалось для нее полной неожиданностью. Агент сообщал, что не смог найти ее отца по последнему известному адресу. Однако еще до своего исчезновения Гектор Вудс упомянул дочь как человека, с которым можно связаться в случае необходимости. Агент запрашивал дальнейших указаний насчет дома, не так давно освободившегося от постояльцев. Кимберли с трудом вспомнила, о чем идет речь.
Родители отца умерли, когда она была еще ребенком. Но уже в то время семья Гектора считала его поганой овцой. После смерти родных Гектор унаследовал крошечный коттедж в небольшой деревушке неподалеку от Нортгемптона. Но его явно не обрадовало известие, что дом занят пожилой постоялицей, которая не намерена съезжать, чтобы дать ему возможность поселиться там.
Кимберли перечитала письмо раза три и позвонила агенту.
— Я не могу сообщить, где находится мой отец в настоящий момент, — печально призналась она. — Мы не виделись довольно давно.
— Пожилая леди переехала к родственникам. Если ваш отец захочет сдать дом еще кому-нибудь, придется сделать капитальный ремонт. Хотя, — добавил агент с энтузиазмом, — недвижимость в тех местах хорошо продается. Очень удобный участок под застройку.
Конечно, отец выбрал бы последний вариант, отметила про себя Кимберли. Он продал бы дом и за несколько месяцев промотал бы все вырученные деньги. Либо на скачках, либо на собачьих бегах. На лице Кимберли застыла маска решимости. Она набрала в легкие побольше воздуха. А что, если поехать в агентство и забрать ключи?
Идеи, одна за другой возникающие в голове, мешали Кимберли сосредоточиться. Ей нужен дом. Так? Она всегда любила деревню. Это факт. Если у нее будет свой дом, она сможет начать все заново. А почему бы и нет? Что удерживает ее в Лондоне? Неудачная карьера, от которой больше вреда, чем пользы? Она сможет найти работу и в деревне. В магазине, в баре. Она не привередливая. Ложную же гордость можно оставить в стороне.
Кимберли не находила себе места от возбуждения. Если дом в плохом состоянии, ремонт потребует больших затрат…
Я никогда не хотела быть актрисой. И сейчас без работы, размышляла Кимберли. Возможно, это реальный шанс начать новую жизнь. Как бы то ни было, надо попытаться. Конечно, я не могу бездействовать. По крайней мере, если я снова начну зарабатывать, то смогу когда-нибудь вернуть огромный долг Эстебану.
— Эстебан уполномочил меня заниматься его делами. Теперь я затаскаю эту наглую распутницу по судам и разорю ее! — визжала Мелани Бартлетт.
Агостино Мангано слушал сводную сестру своего покойного отца не более чем с вежливым вниманием. Он старался скрыть неприязнь. Его большие черные глаза, казалось, ничего не выражали. Никто не мог бы даже предположить, что за последние шестьдесят секунд Мелани передала ему в руки главный козырь. За такую информацию Агостино пожертвовал бы чем угодно. Кимберли Вудс, актриса, окрещенная прессой Белоснежкой, та единственная женщина, из-за которой он не спал столько ночей, увязла в долгах…
— Эстебан потратил на нее целое состояние! — Мелани кипела от негодования, резкими шагами меряя огромную комнату лондонского офиса. — Взгляни на неоплаченные счета… Ты не поверишь, во сколько обходится содержание проститутки и ее нарядов!
— Любовница должна иметь соответствующий гардероб, а Кимберли Вудс амбициозна. Не сомневаюсь, она вытянула из Эстебана все, что могла. — Агостино бессовестно подлил масла в огонь.
В отличие от большинства тех, кто два года назад оказался свидетелем распада брака Бартлеттов, Агостино никогда не задавался вопросом, почему Эстебан оставил жену. Его также не трогали жалобы Мелани на бедность. Эта эффектная блондинка родилась богатой и умрет еще богаче. Ее скупость служила постоянным источником насмешек в обществе.
— Все эти деньги ушли на тряпки, — процедила Мелани сквозь зубы. — И вдобавок эта маленькая шлюшка взяла у Эстебана большую ссуду…
Агостино внутренне напрягся. Проститутка, шлюха? Да, Мелани не стесняется в выражениях. Для мужчины с горячей кровью любовница необходима, но проститутка совсем другое дело. Эстебан нарушил правила игры. Умный мужчина не оставит жену ради любовницы. Сицилиец никогда не поступил бы так опрометчиво, подумал Агостино. Эстебан Бартлетт выставил себя дураком и сделал посмешищем собственную семью.
— Однако ты вернула домой то, что больше всего хотела, — прервал Агостино поток ругательств. — Ты вернула мужа.
Мелани вспыхнула. Ее губы изогнулись.
— О да, я вернула его. После инфаркта. И он настолько слаб, что на выздоровление потребуются месяцы! Эта сучка довела его до больницы… Просто попросила доктора связаться со мной и ушла, холодная как айсберг. Мне нужны эти деньги. И что бы ни произошло, я намерена вытрясти их из нее. Мой адвокат уже послал ей уведомление…
— Мелани, у тебя сейчас полно других, более важных забот. Эстебан прикован к постели. Вряд ли ему понравится новость о том, что его жена преследует его бывшую любовницу через суд. — Из-под густых черных ресниц Агостино следил за родственницей. Мелани немного успокоилась и устыдилась своего гнева. — Позволь мне заняться этим делом. Я возьму на себя ответственность за ссуду и возмещу тебе все расходы.
Предложение племянника, казалось, повергло Мелани в шок.
— Ты?..
— Или мы не одна семья? — В его низком голосе с чуть заметным акцентом прозвучал упрек.
Медленно, очень медленно Мелани кивнула, зачарованная против собственной воли. Потрясающие черные глаза смотрели на нее почти с нежностью, что было так нехарактерно для Агостино Мангано, и она растерялась.
Глава клана Мангано пользовался огромным уважением среди его членов. Агостино не знал жалости, раскаяния, был холоден и независим. Он также был сказочно богат, совершенно непредсказуем и пугающе всесилен. Люди боялись его, даже когда он просто входил в комнату. Агостино промолчал, узнав, что Эстебан решил уйти из семьи. Рыдания Мелани и ее поза мученицы не вызвали у него сочувствия. Он знал, что тетка первая изменила мужу. С тех пор Мелани старательно избегала своего племянника…
Только великий страх, что ее некомпетентность может привести к краху международную сеть высокодоходных казино, принадлежащих Эстебану, заставил Мелани Бартлетт обратиться за советом и помощью к Агостино. Кроме того, в данный момент она не слишком ясно представляла, каким образом претворять в жизнь план мщения и уничтожить Кимберли Вудс.
— Как ты заставишь ее заплатить? — осторожно поинтересовалась Мелани.
— Мои методы — это мое личное дело. — Агостино не стал вдаваться в подробности, ясно давая понять тетке, что ссуда ее больше не касается.
Его мужественное, поразительно красивое лицо словно окаменело. Резкий тон остудил любопытство родственницы. Тем не менее Мелани торжествовала. Семейные узы, даже самые непрочные, значили для Агостино гораздо больше, чем можно было предположить. Жадная маленькая шлюшка получит по заслугам. А это главное.
Оставшись в одиночестве, Агостино сделал то, чего никогда не позволял себе прежде. Он попросил секретаршу заблокировать все входящие звонки, чем удивил ее безмерно. Мужчина лениво откинулся на спинку кожаного кресла. Казалось, он сосредоточенно изучает панораму лондонского Сити. Но по глазам было видно, что Агостино где-то очень далеко. Больше не будет ледяного душа. Чувственная улыбка медленно тронула его губы. Больше не будет одиноких ночей. Улыбка обнажила ряд жемчужно-белых зубов. Белоснежка попалась. После двух долгих лет ожидания она наконец-то будет принадлежать ему.
www.rulit.me
| Последние комментарии
|
| |
www.rulit.me
Муки сердца - Джоанна Лэнгтон
Глава 2
Кимберли вскочила на ноги. Ее прекрасное лицо исказила маска дикой ярости.
Агостино Мангано неторопливо поднялся и выпрямился во весь свой могучий рост. Его невозмутимость словно насмехалась над несдержанностью Кимберли.
— С учетом последних двух лет вашей жизни… — Он запнулся. — Сколь откровенным мне позволительно быть?
Кимберли ловила ртом воздух. Голова шла кругом. Досадно, что ему удалось вывести ее из себя. Шум, доносившийся из открытого окна, вывел девушку из оцепенения. Пара ребятишек играла в мяч на улице. Но их голоса, как звуки из другого мира, едва отпечатывались в ее сознании.
— Извиняться не нужно, — насмешливо разрешил Агостино. — Я понял вас гораздо раньше. Вы холодны и неприступны. Каждый раз, когда вы с Эстебаном показывались на публике, я видел ваше стремление быть при нем. Должно быть, это забавно в спальне…
Кимберли ощутила легкий холодок вдоль позвоночника. Ее разрывало от желания впиться ногтями в это красивое лицо. Она хотела убить Агостино. Кимберли не доверяла голосу. Ее волновало другое: никогда прежде она не испытывала столь всепоглощающей ярости.
— Для меня всегда было очевидно, что Эстебан работает на публику. Ему хотелось похвастаться при каждом удобном случае: «Посмотрите! Вот и я с красоткой вдвое выше меня ростом и втрое моложе», — ядовито продолжал Агостино. — Полагаю, он не часто прибегал к интимным развлечениям. Все-таки годы уже не те…
— Вы… да вы… самый отвратительный и мерзкий человек из всех, кого я знала! — воскликнула Кимберли и повернулась к собеседнику спиной.
— В конечном итоге вы только выиграете. Вам необходим кто-нибудь вроде меня. — Две сильные руки железной хваткой опустилась на ее хрупкие плечи и с силой развернули.
— Вы мне нужны так же, как дырка в голове! — выругалась Кимберли, пытаясь вырваться на свободу. — И уберите ваши руки… Я не люблю, когда меня лапают!
— Зачем же так сердиться? Мне придется напомнить вам о ссуде, — спокойно произнес Агостино. — Я уже все обсудил с адвокатом Бартлеттов. Разумеется, я рассчитываю на ваше понимание.
Упоминание о передаче долга ледяным душем остудило гнев Кимберли. Лихорадочный румянец на щеках сменился восковой бледностью. Кимберли тупо изучала потертый ковер у его ног.
— Вас надули. Я не могу погасить ссуду… прямо сейчас. Я даже не в состоянии уплатить часть ее, — произнесла девушка.
— Не стоит делать из мухи слона, — картинно вздохнул Агостино. — Сядьте, иначе вы упадете. Я уже заверил вас, что не собираюсь требовать погашения долга немедленно. Между прочим, могу я спросить, зачем вам понадобилась ссуда?
— У меня возникли финансовые затруднения, вот и все, — уклончиво ответила Кимберли, как всегда защищая отца. Она подозревала, что человеческие слабости непонятны господину Мангано и вызовут лишь гримасу отвращения. Измученная и пристыженная, Кимберли откинулась на спинку кресла.
С первого момента она не ожидала ничего хорошего от визита Агостино Мангано. Он завладел частью ее, как до последнего времени Эстебан. Только нынешний владелец не станет довольствоваться игрой напоказ. Кимберли не ввели в заблуждение ни его заверения, ни неожиданные нежные интонации в голосе. За последние десять минут Агостино превратил ее в лепечущую, визгливую развалину и теперь сменил повелительный тон на сочувствующий.
— Я не обсуждаю денежные вопросы с женщинами, — тихо произнес Агостино. — И не хотел бы отступать от своих принципов.
Агостино Мангано — миллиардер, само олицетворение щедрости. Кимберли передернуло. Он когда-нибудь смотрел на себя со стороны? Ей довелось присутствовать на деловом совещании, возглавляемом им. Незабываемое впечатление. Король и трепещущие подданные. Они вели себя так, словно в любую минуту Агостино мог вскочить и заорать: «Казнить всех!». Взрослые мужчины потели и заикались в его присутствии, сжимались, когда он рассматривал их предложения, впадали в панику, стоило ему только нахмуриться. Агостино терпеть не мог дураков.
Он обладал блестящим умом, хитростью, способностью к манипулированию. Он все и вся держал под контролем. Эстебан Бартлетт, напротив, был вполне безобиден. Кимберли справлялась с ним. И Эстебан, надо отдать ему должное, никогда не строил из себя ее единственного защитника в этом враждебном мире. Однако теперь на горизонте замаячила реальная угроза.
— Я знаю, откуда вы приехали, — услышала Кимберли свой громкий голос и вновь подняла голову.
Черные глаза Агостино внимательно наблюдали за ней.
— Тогда к чему весь этот спектакль?
Кимберли нервно сглотнула. Ее напугало приближение новой волны неукротимой ярости. Своим заявлением она рассчитывала поставить его на место, заставить отступить. Кимберли хотела показать, что у нее хватило ума разгадать его тактику. Кнут и пряник. Железная рука в бархатной перчатке.
— Как насчет ужина сегодня вечером? — спокойно предложил Агостино. — Мы сможет поговорить. Вам нужно время, чтобы все обдумать.
— Мне не нужно никакого времени. — Кимберли заглянула в темные бездонные глаза и испытала странное чувство, словно земля качнулась под ногами. Ее ресницы гневно взметнулись, брови сурово сдвинулись. Она покачала головой: длинные золотистые локоны, похожие на шелк, заструились по плечам. — Я не буду вашей любовницей.
— А я об этом и не просил.
Циничный смешок сорвался с ее губ. Кимберли порывисто встала.
— Нет необходимости быть столь откровенным. Естественно, я не думаю, что вы готовы предложить мне нечто более респектабельное. Поэтому я не намерена обсуждать эту тему, — решительно заявила девушка. Она постаралась сфокусировать взгляд на напольной вазе. Во рту пересохло, и Кимберли инстинктивно облизнула кончиком языка верхнюю губу. — А вот умеете ли вы проигрывать, мистер Мангано?.. Думаю, что узнаю об этом достаточно скоро…
— Я никогда не проигрываю, — резко выдохнул Агостино. — И я очень настойчив. Если вы приняли окончательное решение, я, разумеется, не стану тратить время на преследование, но, вне всяких сомнений, захочу вас еще сильнее.
Кимберли вздрогнула. Атмосфера в комнате накалялась. Ее взвинченные нервы уловили крошечные импульсы тревоги. Она намеренно смотрела в сторону, но через какое-то время взгляд невольно вернулся к Агостино и попал в плен его неотразимых глаз.
— И я буду зол на вас, — предупредил он. В хриплом голосе зазвучали интимные нотки. Он медленно подошел ближе. — Вы не заставляли Эстебана пройти через столь тяжелые испытания… Почему со мной по-другому? Я могу доставить вам больше удовольствия, чем он. Я знаю, что нравится женщинам. И знаю, что сделать, чтобы такая женщина, как вы, почувствовала себя обеспеченной и оцененной по достоинству.
Словно ребенок, подошедший вопреки запретам слишком близко к огню, Кимберли подпала под воздействие его гипнотической энергии. Сердцебиение участилось, кровь горячими мощными волнами заструилась по венам. Страстное желание, доселе незнакомое, волнующее и пугающее одновременно, овладело ею.
— Агостино?.. — прошептала Кимберли как во сне. Голова кружилась, мир вокруг казался нереальным.
Он подошел и властно притянул ее к себе.
— Как легко ты произнесла мое имя…
Кимберли повторила его снова. Как призыв, как мольбу…
В черных глазах блеснуло магическое золото ответного желания. Кимберли не узнавала собственного тела. Ее бил озноб, ноги стали ватными. Грудь под джинсовой рубашкой набухла, упругие соски резко натянули грубую материю, болезненно заныло внизу живота.
Внезапно раздался резкий стук. Кимберли и Агостино вздрогнули.
— Расслабься… Мяч попал в оконную раму, — сказал он. — И теперь мальчишки удирают со всех ног.
Кимберли его не слышала. До нее медленно доходил весь ужас происходящего. Агостино Мангано обнимал ее и собирался поцеловать. Но хуже всего, что каждая клеточка ее изнывающего от желания тела отчаянно жаждала этого поцелуя.
Она резко отпрянула, вырвалась из его объятий. Дрожащие пальцы взлетели к пылающим щекам.
— Убирайтесь отсюда и не возвращайтесь никогда!
Агостино проскрежетал что-то по-итальянски и не двинулся с места. В его взгляде сквозил вызов.
— Что случилось?
Кимберли увидела, что он растерян, и это вернуло ей самообладание. Святые небеса, она сама его спровоцировала. Погрузившись в водоворот желания, она позволила себя обнять. Возбуждение парализовало ее рассудок и волю. И Агостино понял это. Его тело отреагировало мгновенно… Прокрутив в голове эту незнакомую ситуацию, Кимберли с ужасом подумала, насколько неконтролируемы были ее действия.
— Я не обязана давать вам отчет в своих поступках, — паникуя, пробормотала она и, проскользнув мимо него в прихожую, поспешно открыла входную дверь. — Я требую, чтобы вы ушли, и не хочу, чтобы когда-либо возвращались. Иначе я спущу на вас собаку!
Агостино легко справился с ситуацией. Его неожиданный смех, громкий и раскатистый, подтвердил это. Раздражение скрылось за маской веселости и простодушия. Кимберли застыла. Обаяние хищной улыбки поразило ее.
— Скорее всего, собака меня оближет. А вы? — Его черная бровь насмешливо изогнулась.
Лихорадочный румянец смущения выступил на щеках Кимберли, и Агостино заметил это.
— Вон! — вырвалось у нее. Так велико было желание заставить его замолчать.
— А вы? — повторил он, сделав ударение на втором слове. — По каким-то непонятным причинам то, что сейчас произошло между нами, расстроило вас, смутило, взволновало… Но, с моей точки зрения, в этом нет ничего особенного.
Пока он говорил, Кимберли почувствовала, как болезненно сжался желудок. Никогда прежде она не раскрывалась так явно, не ощущала себя препаратом для исследований под микроскопом.
— Чем вызвана эта дрожь? — мягко спросил Агостино. — Может быть, удовольствием?
— Удовольствием?!
— Я не берусь разгадывать ваши мысли и чувства… — Он потянул паузу и задержал на Кимберли внимательный взгляд. Затем неторопливо подошел к двери. — Разве, когда желание достигает цели, вы не получаете удовольствия?
Бросив это оскорбительное замечание, он вышел из дома, в два шага пересек тротуар и оказался возле длинного черного лимузина. Двое чумазых мальчуганов, один из которых сжимал в руках кожаный мяч, безуспешно пытались разговорить напыщенного шофера. Кимберли заметила, что Агостино остановился и обменялся с ребятишками парой шутливых слов. Чтобы не присутствовать на очередной демонстрации его обаяния, Кимберли с силой захлопнула дверь.
Он вернется, девушка знала это. Она не могла объяснить причину этой уверенности.
Для нее это было столь же очевидно, как и то, что утром наступает рассвет. Странное чувство ирреальности происходящего переполняло ее. Кимберли бесцельно побрела на кухню. К ее удивлению, там сидела Лорен. Доброе лицо подруги выражало беспокойство.
— Кинг заскулил под дверью мастерской. Должно быть, услышал, как ты кричишь. Я вернулась в дом, но, естественно, не стала заходить, когда поняла, что вы просто спорите, — призналась Лорен. — К сожалению, прежде чем снова выйти, я услышала многое из того, что не стоило слушать. Ты никуда не годная собака, Кинг, твой подхалимаж при встрече Агостино Мангано усыпил мою бдительность!
— Так ты поняла, кто был моим гостем?
— Не сразу, хотя, Бог свидетель, следовало бы, — в сердцах воскликнула Лорен. — Ты так часто рассказывала об Агостино Мангано…
— Неужели? — резко выдохнула Кимберли. Ее щеки вспыхнули.
Лорен улыбнулась.
— Ты постоянно его критиковала и жаловалась на его поведение. Я чувствовала, что тебя тянет к нему…
У Кимберли во рту пересохло. Она хрипло усмехнулась.
— Тебе следовало меня предостеречь. Я не готова к такому удару. Я и не подозревала… Боже, какая я дура! — Кимберли чуть не плакала. Она уставилась в пол полными слез глазами и попыталась собраться с мыслями. — У меня раскалывается голова…
— Естественно, — успокаивающе произнесла Лорен. — Я никогда не слышала, чтобы ты так громко кричала.
— Я ни к кому никогда не испытывала такой ненависти, как сейчас к Агостино Мангано, — с дрожью в голосе поведала Кимберли. — Я готова была его убить, Лорен… Я действительно хотела убить его! Теперь мой долг перешел к нему…
— Я слышала. Он сказал, что тебе не о чем беспокоиться.
Глаза Кимберли сверкнули недобрым блеском.
— Если Господь даст мне дожить до девяноста лет, я верну ему каждый пенни!
— Возможно, это ранит твою гордость, Кимберли, но он очень настойчиво отказывался от погашения ссуды. Мне кажется, Агостино говорил искренне. Конечно, ты должна быть ему признательна за столь благородный поступок, вне зависимости от того, собираешься возвращать долг или нет, — заметила Лорен поучительно. — Думаю, этот человек имеет серьезные намерения на твой счет, раз пошел ради тебя на такое…
— Лорен… — Кимберли перебила подругу и печально улыбнулась.
— Может быть, он собирается на тебе жениться? — продолжила Лорен. Ее губы лукаво изогнулись.
От такого невероятного предположения Кимберли чуть не потеряла дар речи.
— Лорен, ради Бога замолчи. Ты с ума сошла! — пролепетала она. — Откуда у тебя такие мысли?
— Завещание твоей крестной…
— Ах это… Забудь, Лорен. Поверь, Агостино Мангано в последнюю очередь думает о браке, если думает вообще. — Кимберли не хотела оскорблять романтические иллюзии Лорен и очень осторожно подбирала слова. — У него ко мне другой интерес. Агостино жесток и холоден.
— Его голос звучал по-другому, когда я открыла дверь… Он заметно волновался! Ты удивишься, но я в этом абсолютно уверена.
В таких вопросах не было наивней Лорен. Кимберли не хотела разбираться, какие подводные течения привели к ней финансового магната Агостино Мангано. Смотрел ли он на нее как на красотку, как на объект своего сексуального вожделения или как на очередную игрушку, не имеет значения. Кимберли избегала его, поскольку ненавидела.
— Лорен, Агостино задевает даже предположение, что его могут связывать нормальные отношения с женщиной, которая была любовницей другого мужчины…
— Но ты не была любовницей другого мужчины!
Кимберли проигнорировала это замечание. После всех грязных публикаций, кто поверит в это сегодня?
— Будем откровенны, Лорен. Все, чего хочет Агостино, это лишь затащить меня в постель!
— А… — Лорен растерялась. Она так покраснела, что исчезли даже веснушки. — О, дорогая, нет… Я не хочу, чтобы ты связывалась с этим человеком!
Ночью Кимберли лежала без сна и слушала шум машин за окном. Она не могла простить себе сегодняшней слабости. Увлечься таким человеком, как Агостино Мангано? Невероятно. К такой женщине, какой он ее считал, можно обратиться с откровенным предложением. Это была его ошибка. Испорченный вседозволенностью, он посмел потребовать ее тело взамен роскошной жизни. Именно это Агостино и имел в виду. Сердце Кимберли защемило, оно истекало кровью. Как же она докатилась до того, что ее репутация оказалась безнадежно загубленной?
Когда Кимберли пришла пробоваться на роль Белоснежки в одноименном телевизионном фильме, она была никому не известной семнадцатилетней девушкой. Нельзя сказать, чтобы Кимберли прельщала профессия актрисы. Тем не менее она позволила отцу уговорить себя и пошла на пробы. Очень скоро ее заработок стал составлять огромные, как тогда ей казалось, суммы.
Когда новизна притупилась, Кимберли с ужасом обнаружила, как противна ей закулисная возня и бесконечные съемки. Она внимательно прислушивалась к советам режиссера, была старательной ученицей, работала как ненормальная и уже вскоре получила более выгодное предложение на главную роль в телесериале. Но все чаще ее стали посещать мысли о том, чтобы сменить профессию.
Так бы и случилось, но в ее жизни существовала другая, оборотная сторона. Все то время отец продолжал играть в азартные игры. Полагаясь на доходы дочери, он без ее ведома начал играть, причем весьма крупно. Менеджер одного из казино Эстебана перекрыл Гектору Вудсу кредит в тот момент, когда заподозрил, что старик не в себе. Первый раз Кимберли увидела Эстебана Бартлетта в тот день, когда пришла оплачивать долг отца на огромную сумму.
— Вы не измените его, Кимберли, — сказал ей тогда Эстебан. — Даже если ваш отец будет голодать, он все равно поставит последнюю пятерку на кон.
После того унизительного эпизода отец рассыпался в обещаниях. Он клялся, что никогда больше не будет играть, но неизменно нарушал свое слово. Респектабельные казино закрыли перед Гектором двери. Тогда он ввязался в опасную игру. Маленькая, прокуренная комнатка подпольного игорного дома, а партнер по покеру — преступник, который предупредил, что с удовольствием переломает Гектору все кости, если тот не вернет долг вовремя. С того момента жизнь Кимберли круто изменилась.
Гектор залез в огромные долга. Он знал, что после его предыдущих проигрышей у дочери не осталось никаких сбережений. Угрозу исполнили. Отца Кимберли доставили в больницу еле живым. Лежа на больничной койке, он рыдал и трясся от страха на руках у дочери. Он предупредил, что, если не отдаст деньги, в следующий раз будет хуже.
Обезумев от страха, Кимберли пришла к Эстебану Бартлетту за советом. Тот предложил сделку. Он оплатит карточные долги ее отца и оформит долг в виде ссуды, возвращать которую она будет по мере возможности. Однако он поставил одно условие: Кимберли переезжает к нему. Эстебан был откровенен. Никакого секса. Условия Бартлетта были продиктованы всего лишь эгоистичным желанием покрасоваться в обществе молодой красивой женщины. Она должна присутствовать за столом, вести дом, встречать его друзей и всегда быть готовой составить ему компанию, куда бы он ни пошел.
На первый взгляд сделка не казалась кабалой. Никто другой не смог бы ссудить ей такой большой суммы денег. Кимберли была бесконечно благодарна за спасение отца и не отдавала себе отчета в том, в какую попала западню. Она и не подозревала, что Эстебан женат, пока об этом не раструбили все бульварные газетенки. Ее репутации пришел конец. На Кимберли взвалили всю вину за распад брака Бартлеттов.
— Мы с Мелани разошлись из-за ее измены, — неохотно признался Эстебан, когда девушка потребовала объяснений. — Но рядом с тобой я хотя бы не чувствую себя дураком.
Тогда Кимберли пожалела своего спасителя. Затем Эстебан и его жена устроили настоящие показательные выступления при разделе имущества. В суде оба неистово сражались за каждый пенни. За неделю до последнего слушания у Эстебана случился сердечный приступ. Он был уверен, что умирает.
— Уходи, оставь меня в покое, мне нужна Мелани. Я не хочу, чтобы она видела тебя со мной! — Он всхлипывал словно ребенок. Все его мысли были о жене.
Это обидело Кимберли. Она по-своему привязалась к Эстебану, привыкла к его глупым причудам и болезненному тщеславию. Он не был злым, просто донельзя эгоистичным. Впрочем, как и все знакомые ей мужчины. Кимберли надеялась, что хотя бы теперь Эстебан счастлив, раз он вернул свою Мелани. Ей стало ясно, что Эстебан использовал ее не только как бальзам на рану его уязвленного мужского самолюбия. Он непростительным образом превратил ее в орудие наказания своей неверной жены. Этого Кимберли забыть не могла, как и не могла себе простить, что с самого начала позволила манипулировать собой. Никогда, поклялась девушка, никогда больше она не допустит подобного…
Утром следующего дня Кимберли ни словом не обмолвилась с подругой о том, что задумала.
Как только Лорен ушла в мастерскую, Кимберли приступила к реализации своего плана. Целый час был потрачен на сногсшибательный макияж. Одежда подбиралась с той же тщательностью. Агостино Мангано нужно преподать хороший урок. Кимберли решительно готовилась к бою.
Где-то около одиннадцати девушка вышла из ломбарда. Ей пришлось заложить свою единственную драгоценность. Кимберли было чуть больше десяти, когда она нашла это колье в коробке для дешевой бижутерии, принадлежавшей матери. Находка вызвала слезы. Девочка поняла, почему мать так старательно маскировала колье. Даже за три коротких года брака несчастная женщина, вне всяких сомнений, поняла, какая участь ожидает любую ценную вещь, стоит только ей попасть в руки Гектора Вудса. Все приличное имущество в доме было продано. Конечно, потом Гектор сожалел и раскаивался, но было слишком поздно. Поэтому Кимберли тоже спрятала колье подальше от отца.
И расставаться с ним сейчас было невыносимо больно. Кимберли чувствовала, что предает мать, которую едва помнила. Но она отчаянно нуждалась в наличных и больше ничего не могла придумать. Надо доказать Агостино Мангано, что она не продается и, погасив ссуду Эстебану, он не стал ее владельцем. А то, что в этой войне пришлось пожертвовать — временно или навсегда — единственной вещью, оставшейся ей от матери, только подливало масла в огонь. Кимберли была полна горькой решимости стоять до конца.
Спустя полчаса она вышла из лифта на верхнем этаже небоскреба, где располагался центральный офис огромной компании Мангано.
— Я хочу видеть Агостино Мангано, — заявила Кимберли, едва удостоив взглядом секретаршу в приемной.
— Мисс… Вудс? — Брюнетка вскочила. Ее глаза округлились.
В облегающем красном платье, которое подчеркивало малейший изгиб ее прекрасного тела, с распущенными волосами, каскадом струящимися по плечам, на высоченных каблуках Кимберли была неотразима.
— Я знаю, где его кабинет. — Она прошла дальше по коридору.
Брюнетка помчалась за ней, бессвязно лопоча от растерянности.
Кимберли широко распахнула дверь кабинета Агостино и вошла. К ее ярости, комната пустовала. Тогда Кимберли направилась к залу заседаний, не обращая внимания на протесты секретарши, чьи возгласы привлекли внимание служащих.
Мужчины в деловых костюмах повернулись на звук резко открывшейся двери. Но Кимберли не смотрела на них. Все ее внимание было приковано к Агостино Мангано. Тот уже поднимался со своего места во главе стола. Его оскорбленный вид контрастировал с обычной невозмутимостью. Кимберли не испугалась. Упрямство придавало ей сил.
— Я хочу с тобой поговорить. Немедленно, — решительно заявила она. В изумрудных глазах зажглось пламя вызова.
— Вы могли бы подождать в офисе мистера Мангано, мисс Вудс, — нарушил тишину спокойный женский голос. Стройная женщина средних лет направилась к двери, которая вела в служебный кабинет.
— Прошу прощения, я не намерена ждать, — произнесла Кимберли с вызовом.
Глаза Агостино потемнели, выдавая его гнев. Это был гнев человека, которого никогда прежде не вовлекали в публичную сцену. Кимберли лишь улыбнулась. Он не сможет ничего сделать, потому что ей нечего терять. Ни денег, ни работы, ничего, кроме гордости и разума. Об этом Агостино не подумал. Вчера он испортил ей день. Кимберли хотела отплатить ему той же монетой. И неважно, каким образом.
В один прыжок Агостино оказался рядом и с силой схватил ее за запястье. Кимберли вскрикнула от боли. А секретарша побледнела от его насмешливого взгляда. Кимберли про себя отметила, что Агостино умеет контролировать ситуацию.
— Спасибо, — освободив свою руку, сказала Кимберли и молча прошла в большой роскошный кабинет. Теперь можно не волноваться. Она знала, что выиграла первый раунд.
— Экстравагантные выходки незваного гостя… Хорошая разрядка… не правда ли? — прощебетала Кимберли и уселась за впечатляющих размеров стол.
Агостино выругался по-итальянски. Он смотрел на нее, и в глазах его кипела ярость.
— Ты ненормальная… — Он с видимым трудом взял себя в руки. — Какого черта ты разыграла весь этот спектакль? — Его хриплый голос напоминал львиный рык.
— Я не играю, я плачу! — Театральным жестом Кимберли разжала пальцы. На стол упали смятые банкноты. — Это начало погашения ссуды. Я не продаюсь, как мешок фасоли в супермаркете!
— Как ты посмела прервать деловое совещание? — начал Агостино, заводясь с полоборота. — Как ты посмела устроить дешевую сцену в моем зале заседаний?
Кимберли насторожилась. Она никогда прежде не слышала такой злобы в голосе.
Никогда не смотрела в глаза, которые словно острые бритвы врезались в нее.
— Сам напросился, — небрежно бросила она. — Это плата за вчерашнее. Ты посмел меня шантажировать.
— Неужели я связался с колдуньей? — сухо процедил Агостино.
— Ты не можешь даже представить, какова сила моих чар! — Кимберли не осталась в долгу. Странно, почему он вдруг успокоился, куда исчезла дикая ярость. у
— У тебя скверный характер.
— Неужели ты думаешь, что знаешь меня после нескольких минут общения? — Она гордо вскинула голову.
Непроизвольный жест приковал внимание Агостино к трепещущему каскаду волос. Он снова оценивающе оглядел Кимберли с головы до ног.
Вне всяких сомнений, Агостино настолько сексуально притягателен, что ни одна женщина в его присутствии не могла бы оставаться спокойной более пяти минут. Кимберли на себе испытала силу его магнетизма.
Блестящие черные глаза поймали ее взгляд.
— Вряд ли ты вела себя так с Эстебаном…
— Мои отношения с ним тебя не касаются, — быстро среагировала Кимберли. — Но, поверь, никто никогда не оскорблял меня так, как ты вчера.
— В это трудно поверить.
Кимберли невольно вздрогнула.
Агостино невероятно шел отлично сшитый серебристо-серый костюм. Его худощавое строгое лицо стало непроницаемым.
— С каких это пор мужчина оскорбляет женщину признанием, что хочет ее? — насмешливо поинтересовался он.
— Ты испортил мне жизнь упоминанием о долге… Расчетливо и безжалостно попытался загнать меня в угол! — Кимберли воздержалась от грубости, поднялась и направилась к двери.
— Дверь заперта. Ты в ловушке, дорогая, — мягко произнес Агостино.
Кимберли не поверила и попыталась открыть дверь. Безуспешно.
— Открой сейчас же! — яростно зашипела она, не поворачиваясь.
— Зачем? — спросил Агостино. Он лениво присел на краешек стола. Такой холодный, спокойный и самоуверенный, что Кимберли захотелось разорвать его на куски. — Спасибо, что пришла меня развлечь, хотя, конечно, я немного погорячился. Выглядишь сногсшибательно. Естественно, я хотел бы знать, откуда такая мелодраматическая реакция на мое предложение.
Кимберли развернулась на сто восемьдесят градусов.
— Значит, ты признаешь, что это предложение?
— Я хочу тебя. Вопрос времени, когда я получу то, что хочу, — заявил Агостино со спокойной уверенностью.
Кимберли едва удержалась на ногах.
— Если лесть не срабатывает, ты приступаешь к угрозам…
— Это не угроза, Кимберли. Я никогда не угрожаю женщинам, — проревел Агостино. Сверкнула полоска зубов в недоброй усмешке. — Ни одна женщина никогда не была в моей постели под угрозой!
Вряд ли можно сыграть такую ярость. Агостино ведь сицилиец. Его неотразимую привлекательность тоже нельзя недооценивать. Но тогда, горько подытожила Кимберли, он имеет все. Выразительную внешность, сексуальный магнетизм, денег столько, что не потратить за несколько жизней. Кимберли с отвращением смотрела на это воплощение совершенства.
— Ты считаешь себя особенным, да? Думал, я буду польщена, с радостью ухвачусь за любое твое предложение… Да ты ничем не отличаешься от других мужчин, которые меня домогаются. — Кимберли старалась выражаться предельно ясно. — У меня море таких предложений. Еще с четырнадцати лет…
— Слава Богу, ты выросла, прежде чем наши дороги пересеклись, — прокомментировал Агостино с подчеркнутым равнодушием.
После таких слов внутри Кимберли словно разжалась пружина. Она набросилась на своего противника с первобытной яростью тигрицы.
— С тех пор я научилась отметать подобные предложения. Думаешь, я не понимаю, что для таких парней, как ты, я не более чем живая кукла для секса? — презрительно заявила Кимберли. — Поэтому позвольте вам сообщить, мистер Мангано, я не буду игрушкой для мужчины. Ты хочешь купить игрушку, ступай в магазин!
— Я думал, ты уважаешь честную игру, — задумчиво признался Агостино. — Но не мог даже предположить, что ты так низко себя ценишь.
Кимберли растерялась и почувствовала неловкость. Закралось подозрение, что противоборство все-таки не окончится для нее победой.
— Не будь смешным… и не говори глупостей, — заспорила она скорее по инерции. — Возможно, я совершила много ошибок, зато не собираюсь их повторять. Теперь я все сказала, так что открой эту чертову дверь и позволь мне уйти!
Агостино внимательно наблюдал за ней из-под полуопущенных густых ресниц.
— Если бы все было так просто…
Влажные пальцы Кимберли схватились за дверную ручку. Что-то щелкнуло. Нервное перенапряжение напомнило о себе. Кимберли уходила с поля боя отнюдь не гордой поступью царицы джунглей. Она убегала.
litresp.ru
Глава 9. «Муки сердца» | Лэнгтон Джоанна
На следующее утро Кимберли проснулась в теплом кольце мужских рук. Она ощущала себя словно в раю.
Ночью Агостино снял рубашку. Она коснулась губами его смуглого обнаженного плеча, кончиком языка нежно пробежалась по гладкой коже, с наслаждением вдохнув до боли знакомый запах его тела. Истинно мужской аромат, едва заметно приправленный дорогим мылом. Она вдруг устыдилась своих действий, но глубокое ровное дыхание Агостино, его мерно вздымающаяся под ее рукой грудь немного успокоили Кимберли. Он спал как убитый.
Возможно, она уже больше никогда не будет лежать с ним рядом. Он здесь только потому, что крепко спит. Она камнем упала вниз с высоты своих желаний. Она потеряла Агостино, так и не узнав его. Он страстно желал фантазию, Белоснежку, женщину необычную. Как она может винить его в том, что он не хочет ее больше, когда вышло на свет ее притворство?!
Кимберли нежно погладила его мускулистую грудь, которая притягивала ее как магнит. Ее пальцы играли с жесткими черными завитками волос, подбираясь к твердому соску, потом заскользили вниз по гладкому животу… И вдруг Кимберли в ужасе услышала, что ритм его дыхания изменился. Она разбудила его!
Кимберли знала, что сейчас у нее не хватит сил посмотреть в лицо Агостино, абсолютно трезвого и вернувшегося к своему нормальному грозному состоянию. Он оправится от шока и унижения прошедшей ночи и тогда… Не двигаясь, Кимберли подождала, пока его дыхание вновь выровняется, и соскользнула с кровати.
Она быстро собрала свою разбросанную по комнате одежду и выбежала в коридор. Через открытую дверь комнаты напротив Кимберли увидела свой чемодан, стоявший у кровати. И вид своего одиноко стоящего чемодана — лишь подчеркивал ее статус в этом браке. Статуса как такового не было. Ее вещи поместили в комнату для гостей. Она лишь случайная посетительница, а не жена.
Достав из чемодана легкое белое платье и босоножки, Кимберли быстро оделась. Было лишь семь утра, но день, похоже, предвиделся жаркий. Дом безмолвствовал. Она прошла в огромную, сияющую чистотой кухню, налила стакан апельсинового сока и взяла из корзины с фруктами пару яблок. Кимберли решила не встречаться с Агостино, пока не соберется с мыслями. Любуясь прекрасным парком, она медленно двигалась по тропинке, ведущей к пляжу.
Сдерживаемые до этого чувства обрушились на нее бурным потоком. Она смущалась, страдала, содрогалась от ужаса. Первая брачная ночь обернулась катастрофой. Вспомнит ли Агостино их взаимную исповедь, когда проснется? Вспомнит ли ее сентиментальные глупые излияния? Одна лишь мысль о том, что он может догадаться о ее любви к нему, вонзалась в тело Кимберли тысячами ядовитых стрел.
Прошлой ночью Агостино впервые обращался с ней как с равной, мрачно отметила она про себя. Забавно, но раньше она не замечала, что он всегда общался с ней в игриво-насмешливом тоне, пока вдруг не сменил тактику. Сейчас все по-другому. Имидж шикарной светской львицы исчез, оказавшись жалкой подделкой. Девственница вместо соблазнительницы. Жертва шантажа вместо расчетливой любовницы старика.
И кто бы мог подумать, что у Агостино Мангано есть совесть? Он сам ужаснулся этому открытию. Хуже того, он даже посочувствовал ее далеко не безоблачному детству и доверчивости, с которой она приняла кабальные условия ссуды. Но от этой жалости Кимберли становилось еще хуже.
Теперь Агостино сожалеет об их странном браке, чувствует себя виноватым. Но Кимберли не хотела ни сожалений, ни чувства вины. Она вдруг поняла, как можно все исправить. Ей нужно лишь рассказать ему о завещании Элис Роквуд. Когда Агостино поймет, что у нее был мотив для замужества, он перестанет ее жалеть. Так она хотя бы сохранит гордость.
У Кимберли перехватило дыхание, когда она подняла глаза и увидела Агостино у кромки воды. В элегантных светлых брюках и белой рубашке он выглядел просто сногсшибательно. Она опустила глаза. Этот мужчина слишком умен и сразу поймет, что за чувства таятся в ее предательском взгляде.
— Я, конечно, не сделан ничего хорошего, за что мог бы получить в награду улыбку, — сдержанно произнес Агостино. — Сияющие черные глаза разглядывали Кимберли.
В ярких лучах солнца ее волосы переливались всеми оттенками золота, а простое белое платье плавно облегало изгибы изящной фигурки. Она была великолепна. Агостино медленно подошел к ней, словно подстраиваясь под ее настроение, взял за руку и повел за собой вдоль берега.
— С сегодняшнего дня, с этого самого момента, все между нами будет иначе, — поклялся он, подчеркивая каждое слово.
— Да? — Кимберли взглянула на него с испугом.
— Ты должна была рассказать мне правду об Эстебане…
— Ты бы не поверил…
Смуглые пальцы сжали ее ладонь. Взгляд устремился к морю, строгий профиль застыл. Внезапно Агостино резко выдохнул.
— Ты права, не поверил бы. Ничто, кроме единственного доказательства, данного тобой прошлой ночью, не могло бы убедить меня в том, что ты не та женщина, которой я тебя считал.
— По крайней мере, откровенно, — тихо произнесла Кимберли.
Завороженный видом одинокой лодки, покачивающейся на волнах, Агостино продолжал смотреть в сияющую голубую даль.
— Если принять во внимание, что я слишком многого о тебе не знал… Ты просила меня держаться подальше, а я не слушал. Ты даже уехала из Лондона… — Он говорил так, словно кто-то приставил к его горлу острие ножа. Резкий, грубый голос, каждое слово вырывается с трудом. — Я никогда не обходился с женщинами так, как обошелся с тобой… В этом браке я превзошел самого себя.
Это говорил совершенно незнакомый человек. Похоже, Агостино решил покаяться. Кимберли высвободила свои пальцы из его ладони, превозмогая боль. Все кончено. Она не хочет все это слушать, не хочет его сожалений, которые, в конце концов, просто унизительны.
— Послушай, Агостино, я должна кое-что тебе рассказать, — резко оборвала его Кимберли.
— Дай мне договорить. Ты думаешь, это легко? — выпалил Агостино с оттенком обвинения в голосе. — Вот так обнажать свои чувства?
— У тебя нет ко мне никаких чувств, — спокойно заметила Кимберли, превозмогая невыносимую боль.
— Ты так в этом уверена?..
— Агостино, вернись на землю. У камней на этом пляже больше нежных чувств, чем у тебя! — Сделав это циничное заявление, Кимберли упрямо побрела дальше. — И почему ты должен испытывать угрызения совести за то, что пытался меня использовать, когда я тоже собиралась использовать тебя? И я вовсе не без ума от тебя! — Она умолкла, паузой подчеркивая жестокую мысль, и для полной убедительности разразилась леденящим душу смехом. — Я вышла за тебя только потому, что должна была выйти замуж. Мне нужен муж на шесть месяцев…
— О чем, черт возьми, ты говоришь? — недоуменно спросил Агостино.
Кимберли обернулась, ни один мускул не дрогнул на ее лице.
— О завещании моей крестной. Она была богатой женщиной, но я не могу получить свою часть наследства, не будучи замужем. Я хотела получить свои деньги, а не твои.
Агостино застыл на месте словно изваяние. Черные глаза сверлили ее с упрямой настойчивостью.
— Это шутка?
Кимберли покачала золотоволосой головой. Напряжение было так велико, что ей не хватало воздуха, чтобы говорить. Недоверие отразилось на его лице, и в ярких лучах солнечного света, отражающегося в воде, он казался необычайно бледным.
— Ты хоть понимаешь, что, если это правда, я могу убить тебя? — заявил он, тяжело дыша.
— Не вижу для этого причин, — подчеркнуто небрежно отозвалась Кимберли. — Для тебя этот брак не более настоящий, чем для меня. Для тебя он единственный способ затащить меня в постель. — Агостино с силой стиснул зубы, словно она причинила ему нестерпимую боль, но Кимберли заставила себя пойти до конца. — И ты знал, что мы не протянем и пяти минут, как только тебе станет скучно. Поэтому я решила, что имею право на откровенность.
Дрожа от страха, Кимберли развернулась и пошла к дому, не разбирая тропинки. Теперь он не будет чувствовать ни жалости, ни превосходства. Теперь они разойдутся, и она никогда больше не увидит Агостино. И проведет остаток дней в бедности и в мечтах о человеке, с которым не может быть счастлива.
— Кимберли?
Она обернулась, не заметив, что он подошел совсем близко. Слова, уже готовые сорваться с губ, замерли в тот момент, когда Агостино заключил ее в объятия. С твердой решимостью он произнес:
— Тебе следовало учесть, любовь моя, что мне пока совсем не скучно!
— Но…
Поцелуй, заставивший ее замолчать, длился всю дорогу до спальни. Сильнейшее возбуждение электрическим разрядом пробежало по ее телу. Агостино опустил ее на кровать. Смущенная и взволнованная, Кимберли смотрела на него в полнейшем недоумении.
— Но ты же больше не хочешь меня… Ты желал другую женщину…
Расстегивая рубашку, Агостино удивленно взглянул на нее.
— Думаешь, я разочарован?
Она замерла.
— Мы ведь не собираемся разводиться сию минуту?
— Бог мой, женщина, мы только вчера поженились.
Его пламенный взгляд зажег на щеках Кимберли лихорадочный румянец. Он все еще хочет ее. Сильнее, чем когда бы то ни было, потрясенно отметила Кимберли. Стоило Агостино вновь коснуться ее губ, как ее собственная страсть огненной лавой вырвалась наружу. Она нежно гладила волосы Агостино, легко касалась пальцами твердой линии подбородка. Желание дотронуться до него было так велико, что Кимберли невольно зажмурилась.
— Я не причиню тебе боли, обещаю, — простонал Агостино, целуя ее припухшие губы. Она даже не заметила, как платье соскользнуло с плеч. Он взял ее лицо в свои ладони и заглянул в растерянные зеленые глаза. — Стать твоим первым мужчиной… Боже, это такой неожиданный подарок. Бессмысленно рассказывать мне безумные истории, только чтобы сравнять счет. Ты тоже страстно желаешь меня. Думаешь, я этого не вижу? Оно сквозит в каждом твоем взгляде, в каждом прикосновении?
Безумные истории? О завещании крестной? Очевидно, Агостино ей не поверил. Но Кимберли не могла с этим смириться. Она открыла рот, чтобы возразить, но он вновь закрыл его поцелуем, и Кимберли сдалась на милость слепой страсти, с которой была не в силах бороться.
— Почему ты все еще сопротивляешься?
Агостино освободил ее грудь от бюстгальтера и замер на мгновение, любуясь. Длинные пальцы скользнули по белой коже с нежностью, вызвавшей ответный трепет во всем ее теле.
Кажется, она собиралась о чем-то ему рассказать? Но сейчас, глядя в эти завораживающие золотистые глаза, Кимберли с трудом могла вспомнить собственное имя, не то что начать разговор. Агостино ободряюще улыбнулся. Их губы встретились вновь, и Кимберли желала их соединения, как никогда ничего не желала прежде.
Его язык играл с ее телом, а теплая ладонь ласкала стройные бедра, избавляясь от полоски кружева, разделявшей их тела. С губ Кимберли слетел протяжный хриплый стон. Внутри нее словно вспыхнул огромный факел.
В их постели будто притаились сотни потерявшихся солнечных зайчиков. И Агостино отыскивал их, чтобы разжечь в ней отчаянное, страстное желание. Когда уже не осталось сил терпеть эту сладостную муку, он накрыл тело Кимберли своим и вошел в нее.
Кимберли захлебывалась в волнах наслаждения, накатывавших одна за другой. Она словно растворилась в них, снова и снова выкрикивая его имя.
Агостино вдруг остановился, но она, протестуя, вцепилась в него, и он с хриплым стоном продолжал. Кимберли хотела, чтобы это никогда не кончалось. Медленное, захватывающее восхождение к вершинам страсти с каждой секундой поднимало ее на новую высоту, а она ждала еще большего от обладавшего ею мужчины. И когда наконец все ее чувства, собравшись воедино, обрушились неиссякаемым потоком наслаждения, прерывистый хриплый стон сорвался с ее губ. Утихла последняя дрожь удовлетворения, и Кимберли взглянула на Агостино новыми глазами.
— О Боже! — только и смогла сказать она. Он перевел дыхание и довольно улыбнулся.
— Вот такой должна была быть наша первая брачная ночь.
Кимберли все еще пребывала в состоянии неземного блаженства. Как замечательно, думала она, нежась в сильных объятиях Агостино. Необыкновенная близость озарила ее существование, мир предстал перед ней исключительно в розовом свете. Быстро заморгав, она всхлипнула, поток эмоций неудержимо рвался наружу.
— Думаю, сейчас самое время объявить о нашем браке, — лениво протянул Агостино.
Кимберли насторожилась. Что скрывается за этими беззаботными словами? Очевидно, он больше не считает нужным скрывать от окружающих их истинные отношения.
— Тебе так не кажется? — мягко поинтересовался Агостино, с явной неохотой отпустил Кимберли и встал с постели. — Душ и завтрак… Никогда в жизни я не был так голоден!
Только сейчас Кимберли вспомнила, что он говорил о «безумных историях», перед тем как они занялись любовью. Она сразу почувствовала напряжение.
— Агостино?
Он обернулся и широко улыбнулся ей в ответ.
Пальцы Кимберли нервно комкали краешек простыни.
— То, что я говорила… о завещании крестной… правда.
Агостино замер, улыбка медленно сползла с его лица, в глазах появилась настороженность и тревога.
Кимберли вновь принялась объяснять. Она в мельчайших подробностях рассказала, как крестная, глубоко убежденная в пользе семьи и брака, сердилась, когда она переехала к Эстебану. Она говорила, не поднимая глаз с того самого момента, когда заметила усмешку, изменившую его черты.
— Понимаешь, в тот момент… то есть после твоего предложения, я очень сердилась и решила, почему бы не воспользоваться этой возможностью, если она позволит выполнить условия завещания… — Голос Кимберли перешел в едва слышный шепот. То, что казалось таким ясным тогда, теперь выглядело бессвязно. И решение, такое умное и простое, сейчас, когда она пыталась объяснить все Агостино, предстало совсем в другом свете.
Последовала гнетущая пауза.
Медленно, неуверенно Кимберли подняла голову и взглянула на Агостино.
На его сильном лице застыла насмешка, в черных глазах кипело расплавленное золото.
— Ты хитрая расчетливая маленькая стерва, — в гневе бросил он. — Когда я просил твоей руки, я был честен. В отличие от тебя у меня твердые принципы!
Лицо Кимберли побелело как мел.
— Агостино, я…
— Замолчи… Я не хочу ничего слышать! — В каждом его слове сквозило ледяное презрение. — Сейчас я думаю о роскошном вознаграждении, которое было тебе обещано в случае расторжения брака. У тебя не было нужды планировать получение наследства какой-то сумасбродной пожилой дамы!
Горячие слезы жгли глаза Кимберли. Она опустила ресницы и отвернулась.
— Как ты могла быть такой отвратительно алчной? — заявил Агостино, всем своим видом выражая осуждение. — Как ты могла использовать меня?
— Неправда! Ты все не так понял, — в отчаянии выпалила Кимберли. Она уже глубоко сожалела о своем признании. Там, на пляже, сохранение достоинства казалось ей необычайно важным. — Это произошло под влиянием момента… Мне было больно, обидно и я…
— Когда мужчина преподносит тебе обручальное кольцо, он оказывает тебе честь! — проскрежетал Агостино, стиснув зубы.
Кимберли начинала сердиться.
— Мне была уготована честь носить это кольцо в течение пяти минут…
— Ты вернула его…
Она подняла на него сверкающие зеленые глаза и вздернула подбородок.
— Ты взял его! — гневно напомнила она. — Я не хочу получать его обратно. Я не хочу, чтобы ты объявлял о нашем браке. Я не хочу, чтобы люди узнали, насколько я была глупа, выйдя за тебя замуж!
— Ты ничего не получишь, — заявил Агостино с ледяным спокойствием. Гнева не осталось и в помине. Он расправил плечи. — И я разведусь с тобой в ближайшее время.
Он направился в ванную.
Кимберли уткнулась лицом в подушку и замерла, едва сдерживая подкатившие к горлу рыдания. Еще совсем недавно они с Агостино были так близки, и вот теперь эта близость исчезла как мираж, исчезла из-за ее собственной глупости.
Да, рано или поздно все равно пришлось бы рассказать Агостино о завещании Элис Роквуд. Но она выдала это именно тогда, на пляже. Она сама заявила ему, что собиралась его использовать. Он был потрясен, но через минуту решил, что это неправда. Она по-детски пытается «сравнять счет», подумал он.
Именно это она и пыталась сделать. Убежденная, что их отношениям пришел конец, она старалась сохранить лицо. Потому и рассказала все в самом оскорбительном тоне. Теперь ей удалось заставить его поверить, и она пожинает плоды собственных стараний: гнев, презрение, отвращение.
Разве она может сказать теперь: я все равно вышла бы за тебя замуж, просто мне нужно было хотя бы подобие оправдания этому поступку, чтобы как-то успокоить собственную гордость?! Теперь Агостино никогда не узнает, что она любит его…
Когда он вышел из ванной с полотенцем, обмотанным вокруг бедер, Кимберли печально взглянула на него.
— Агостино, я собиралась разорвать брачный контракт…
— Тебе надо писать сценарии! — отрезал Агостино и пошел в гардеробную. — Я еду в Лондон на пару дней по делам.
Дела? Какие дела? Они же только вчера сюда приехали. Все понятно. Он просто больше не хочет быть с ней.
— Ты всегда так непримирим? — Кимберли едва смогла перевести дыхание, когда он исчез из виду. Но он все прекрасно слышал.
— Мне нравится этот надрыв в твоем голосе, но не стоит зря растрачивать талант.
— Ты абсолютно прав, — произнесла Кимберли, — торопливо стерев слезы краешком простыни.
Агостино появился вновь, облаченный в серебристо-серый костюм. Стройный, с мрачным бесстрастным лицом, он выглядел неприступным.
Кимберли решилась на последнюю отчаянную попытку разбить ледяную броню.
— Мне действительно не нужны твои деньги, — прошептала она со всей искренностью, на какую только была способна.
Он презрительно смерил ее взглядом, его выразительный рот скривился.
— Может быть, ты и не подходишь на роль жены, но любовница ты бесподобная. В этой роли ты можешь быть и корыстной. Ты тратишь мои деньги, а я наслаждаюсь твоим великолепным телом. Похотливые итальянские миллионеры предпочитают именно этот вид обмена. По крайней мере, мы оба знаем, чего стоим.
Кимберли в шоке уставилась на него. Краска исчезла с ее лица. Но сейчас положение вещей четко определено: если Агостино хочет любовницу, а не жену, решила она, именно ее он и получит.
— Агостино не знает, где ты? Ты хочешь сказать, что он понятия не имеет, что ты вернулась в Лондон? — всплеснула руками Лорен, когда до нее начал доходить этот факт.
Кимберли утвердительно кивнула.
— Из аэропорта я сразу поехала сюда. Хочу сделать ему сюрприз, — сказала она с поразительным правдоподобием.
— Ах да… конечно. — Лорен понимающе улыбнулась. — Проклятый бизнес прервал ваш медовый месяц! Когда, ты сказала, Агостино уехал с острова?
— Пару дней назад… — Кимберли не призналась, что сама уехала на катере ровно через двадцать четыре часа, как только доставили ее чековую книжку. Она была выписана на ее девичью фамилию. Кажется, Агостино даже пережарил гуся.
И, столкнувшись с таким очевидным приглашением тратить, тратить и тратить, Кимберли немедленно приняла вызов. Она отправилась в Рим, потом в Париж. У нее была уйма времени. Она пополнила свой гардероб самыми красивыми творениями ведущих модельеров.
Чеками можно было оклеить стены огромной лондонской квартиры Агостино. Если бы он вдруг вздумал изучить впечатляющий список бесстыдных и весьма экстравагантных трат, то догадался бы, что Кимберли побывала за границей. Но где именно, он так и не узнал бы, потому что счета за авиабилеты и отели она предусмотрительно оплачивала наличными.
— Ты счастлива? — взволнованно спросила Лорен.
— Невероятно… — О каком счастье речь, если она вот уже шесть дней не видела Агостино, горько подумала Кимберли.
— Как ты думаешь, Агостино сможет полюбить тебя?
Кимберли думала об этом. Она не раз представляла его любящим, заботливым, но почему-то не слишком верила в такой поворот событий. Любил ли Агостино когда-нибудь? Единственное, чего она могла добиться, это быть нужной ему. Сейчас он, конечно, в ярости, потому что она сбежала с острова, не сказав ни слова и не сделав ни малейшей попытки связаться с ним.
Но именно так поступила бы любовница, оставленная мужчиной, который не сказал даже, когда вернется. И если Агостино не удосужился назначить место и время новой встречи, это его проблема.
Кимберли выпила с Лорен чаю и вызвала такси. Хотя для такого багажа потребовался бы грузовик. Она указала водителю адрес того самого дома, который Агостино предоставил в ее распоряжение. Ее немного тревожило, сможет ли она попасть в квартиру.
Но, похоже, она зря беспокоилась. У лифта расхаживал охранник.
— Мисс Вудс?
— Добрый день. Присмотрите за моим багажом. — Кимберли вошла в лифт. Почему этот человек так глазеет на нее?
Когда двери лифта распахнулись, она решила, что вышла не на том этаже. От яркого современного декора не осталось и следа. Со все возрастающим изумлением Кимберли рассматривала просторное помещение. Квартира полностью преобразилась: повсюду была расставлена антикварная мебель, пол устилали мягкие ковры в традиционной цветовой гамме.
Апартаменты поражали своим великолепием. Здесь было предусмотрено все, но, пораженная таким вниманием к своим вкусам, Кимберли чувствовала лишь горечь разочарования. Ведь эта роскошь создана для того, чтобы они с Агостино жили раздельно. И если смотреть на все под этим углом зрения, то такая забота о ее комфортном одиночестве была самым сильным из ударов, который могла нанести ей судьба.
Кимберли принялась распаковывать вещи. Это заняло остаток вечера. Скоро ее гардеробная и гардеробная соседней комнаты для гостей оказались забиты нарядами. Она извлекла со дна чемодана список недостатков Агостино на двух страницах, ставший ее талисманом. Когда она сердилась на него, когда тосковала, когда ждала, Кимберли доставала смятые листки. Это упражнение оказалось удивительно полезным: оно как-то приближало ее к Агостино.
Интересно, когда он сможет найти ее? Кимберли лежала в ванне в хлопьях душистой пены, потерянная и печальная. Ей хотелось позвонить Агостино, но она не могла себе этого позволить. Безупречная любовница не звонит своему господину. Это неблагоразумно. Надев прозрачную нежно-голубую ночную сорочку, едва прикрывающую бедра, она свернулась калачиком на огромной кровати.
Лифт двигался абсолютно бесшумно, и Кимберли не могла его услышать. Но тяжелые шаги по коридору она услышала и вся сжалась в предчувствии встречи. Дверь спальни распахнулась, и на пороге возник знакомый силуэт.
В черном смокинге, идеально сидящем на широких плечах, Агостино был необычайно хорош. Узел галстука-бабочки был распущен, верхние пуговицы белоснежной рубашки расстегнуты, обнажая бронзовую кожу груди. Сердце Кимберли глухо стукнуло…
Застыв в дверном проеме с крепко сжатыми кулаками, он тяжело дышал, словно добирался сюда пешком. Пылающие глаза заскользили по телу Кимберли, беззаботно откинувшейся на роскошные подушки.
— Не успела я приехать, а ты уже здесь. Какой приятный сюрприз! — весело пропела она.
litresp.ru
Глава 2. «Муки сердца» | Лэнгтон Джоанна
Кимберли вскочила на ноги. Ее прекрасное лицо исказила маска дикой ярости.
— Вы принимаете меня за полную идиотку?! — закричала она так громко, что голос сорвался.
Агостино Мангано неторопливо поднялся и выпрямился во весь свой могучий рост. Его невозмутимость словно насмехалась над несдержанностью Кимберли.
— С учетом последних двух лет вашей жизни… — Он запнулся. — Сколь откровенным мне позволительно быть?
Кимберли ловила ртом воздух. Голова шла кругом. Досадно, что ему удалось вывести ее из себя. Шум, доносившийся из открытого окна, вывел девушку из оцепенения. Пара ребятишек играла в мяч на улице. Но их голоса, как звуки из другого мира, едва отпечатывались в ее сознании.
— Извиняться не нужно, — насмешливо разрешил Агостино. — Я понял вас гораздо раньше. Вы холодны и неприступны. Каждый раз, когда вы с Эстебаном показывались на публике, я видел ваше стремление быть при нем. Должно быть, это забавно в спальне…
Кимберли ощутила легкий холодок вдоль позвоночника. Ее разрывало от желания впиться ногтями в это красивое лицо. Она хотела убить Агостино. Кимберли не доверяла голосу. Ее волновало другое: никогда прежде она не испытывала столь всепоглощающей ярости.
— Для меня всегда было очевидно, что Эстебан работает на публику. Ему хотелось похвастаться при каждом удобном случае: «Посмотрите! Вот и я с красоткой вдвое выше меня ростом и втрое моложе», — ядовито продолжал Агостино. — Полагаю, он не часто прибегал к интимным развлечениям. Все-таки годы уже не те…
— Вы… да вы… самый отвратительный и мерзкий человек из всех, кого я знала! — воскликнула Кимберли и повернулась к собеседнику спиной.
— В конечном итоге вы только выиграете. Вам необходим кто-нибудь вроде меня. — Две сильные руки железной хваткой опустилась на ее хрупкие плечи и с силой развернули.
— Вы мне нужны так же, как дырка в голове! — выругалась Кимберли, пытаясь вырваться на свободу. — И уберите ваши руки… Я не люблю, когда меня лапают!
— Зачем же так сердиться? Мне придется напомнить вам о ссуде, — спокойно произнес Агостино. — Я уже все обсудил с адвокатом Бартлеттов. Разумеется, я рассчитываю на ваше понимание.
Упоминание о передаче долга ледяным душем остудило гнев Кимберли. Лихорадочный румянец на щеках сменился восковой бледностью. Кимберли тупо изучала потертый ковер у его ног.
— Вас надули. Я не могу погасить ссуду… прямо сейчас. Я даже не в состоянии уплатить часть ее, — произнесла девушка.
— Не стоит делать из мухи слона, — картинно вздохнул Агостино. — Сядьте, иначе вы упадете. Я уже заверил вас, что не собираюсь требовать погашения долга немедленно. Между прочим, могу я спросить, зачем вам понадобилась ссуда?
— У меня возникли финансовые затруднения, вот и все, — уклончиво ответила Кимберли, как всегда защищая отца. Она подозревала, что человеческие слабости непонятны господину Мангано и вызовут лишь гримасу отвращения. Измученная и пристыженная, Кимберли откинулась на спинку кресла.
С первого момента она не ожидала ничего хорошего от визита Агостино Мангано. Он завладел частью ее, как до последнего времени Эстебан. Только нынешний владелец не станет довольствоваться игрой напоказ. Кимберли не ввели в заблуждение ни его заверения, ни неожиданные нежные интонации в голосе. За последние десять минут Агостино превратил ее в лепечущую, визгливую развалину и теперь сменил повелительный тон на сочувствующий.
— Я не обсуждаю денежные вопросы с женщинами, — тихо произнес Агостино. — И не хотел бы отступать от своих принципов.
Агостино Мангано — миллиардер, само олицетворение щедрости. Кимберли передернуло. Он когда-нибудь смотрел на себя со стороны? Ей довелось присутствовать на деловом совещании, возглавляемом им. Незабываемое впечатление. Король и трепещущие подданные. Они вели себя так, словно в любую минуту Агостино мог вскочить и заорать: «Казнить всех!». Взрослые мужчины потели и заикались в его присутствии, сжимались, когда он рассматривал их предложения, впадали в панику, стоило ему только нахмуриться. Агостино терпеть не мог дураков.
Он обладал блестящим умом, хитростью, способностью к манипулированию. Он все и вся держал под контролем. Эстебан Бартлетт, напротив, был вполне безобиден. Кимберли справлялась с ним. И Эстебан, надо отдать ему должное, никогда не строил из себя ее единственного защитника в этом враждебном мире. Однако теперь на горизонте замаячила реальная угроза.
— Я знаю, откуда вы приехали, — услышала Кимберли свой громкий голос и вновь подняла голову.
Черные глаза Агостино внимательно наблюдали за ней.
— Тогда к чему весь этот спектакль?
Кимберли нервно сглотнула. Ее напугало приближение новой волны неукротимой ярости. Своим заявлением она рассчитывала поставить его на место, заставить отступить. Кимберли хотела показать, что у нее хватило ума разгадать его тактику. Кнут и пряник. Железная рука в бархатной перчатке.
— Как насчет ужина сегодня вечером? — спокойно предложил Агостино. — Мы сможет поговорить. Вам нужно время, чтобы все обдумать.
— Мне не нужно никакого времени. — Кимберли заглянула в темные бездонные глаза и испытала странное чувство, словно земля качнулась под ногами. Ее ресницы гневно взметнулись, брови сурово сдвинулись. Она покачала головой: длинные золотистые локоны, похожие на шелк, заструились по плечам. — Я не буду вашей любовницей.
— А я об этом и не просил.
Циничный смешок сорвался с ее губ. Кимберли порывисто встала.
— Нет необходимости быть столь откровенным. Естественно, я не думаю, что вы готовы предложить мне нечто более респектабельное. Поэтому я не намерена обсуждать эту тему, — решительно заявила девушка. Она постаралась сфокусировать взгляд на напольной вазе. Во рту пересохло, и Кимберли инстинктивно облизнула кончиком языка верхнюю губу. — А вот умеете ли вы проигрывать, мистер Мангано?.. Думаю, что узнаю об этом достаточно скоро…
— Я никогда не проигрываю, — резко выдохнул Агостино. — И я очень настойчив. Если вы приняли окончательное решение, я, разумеется, не стану тратить время на преследование, но, вне всяких сомнений, захочу вас еще сильнее.
Кимберли вздрогнула. Атмосфера в комнате накалялась. Ее взвинченные нервы уловили крошечные импульсы тревоги. Она намеренно смотрела в сторону, но через какое-то время взгляд невольно вернулся к Агостино и попал в плен его неотразимых глаз.
— И я буду зол на вас, — предупредил он. В хриплом голосе зазвучали интимные нотки. Он медленно подошел ближе. — Вы не заставляли Эстебана пройти через столь тяжелые испытания… Почему со мной по-другому? Я могу доставить вам больше удовольствия, чем он. Я знаю, что нравится женщинам. И знаю, что сделать, чтобы такая женщина, как вы, почувствовала себя обеспеченной и оцененной по достоинству.
Словно ребенок, подошедший вопреки запретам слишком близко к огню, Кимберли подпала под воздействие его гипнотической энергии. Сердцебиение участилось, кровь горячими мощными волнами заструилась по венам. Страстное желание, доселе незнакомое, волнующее и пугающее одновременно, овладело ею.
— Агостино?.. — прошептала Кимберли как во сне. Голова кружилась, мир вокруг казался нереальным.
Он подошел и властно притянул ее к себе.
— Как легко ты произнесла мое имя…
Кимберли повторила его снова. Как призыв, как мольбу…
В черных глазах блеснуло магическое золото ответного желания. Кимберли не узнавала собственного тела. Ее бил озноб, ноги стали ватными. Грудь под джинсовой рубашкой набухла, упругие соски резко натянули грубую материю, болезненно заныло внизу живота.
Внезапно раздался резкий стук. Кимберли и Агостино вздрогнули.
— Расслабься… Мяч попал в оконную раму, — сказал он. — И теперь мальчишки удирают со всех ног.
Кимберли его не слышала. До нее медленно доходил весь ужас происходящего. Агостино Мангано обнимал ее и собирался поцеловать. Но хуже всего, что каждая клеточка ее изнывающего от желания тела отчаянно жаждала этого поцелуя.
Она резко отпрянула, вырвалась из его объятий. Дрожащие пальцы взлетели к пылающим щекам.
— Убирайтесь отсюда и не возвращайтесь никогда!
Агостино проскрежетал что-то по-итальянски и не двинулся с места. В его взгляде сквозил вызов.
— Что случилось?
Кимберли увидела, что он растерян, и это вернуло ей самообладание. Святые небеса, она сама его спровоцировала. Погрузившись в водоворот желания, она позволила себя обнять. Возбуждение парализовало ее рассудок и волю. И Агостино понял это. Его тело отреагировало мгновенно… Прокрутив в голове эту незнакомую ситуацию, Кимберли с ужасом подумала, насколько неконтролируемы были ее действия.
— Я не обязана давать вам отчет в своих поступках, — паникуя, пробормотала она и, проскользнув мимо него в прихожую, поспешно открыла входную дверь. — Я требую, чтобы вы ушли, и не хочу, чтобы когда-либо возвращались. Иначе я спущу на вас собаку!
Агостино легко справился с ситуацией. Его неожиданный смех, громкий и раскатистый, подтвердил это. Раздражение скрылось за маской веселости и простодушия. Кимберли застыла. Обаяние хищной улыбки поразило ее.
— Скорее всего, собака меня оближет. А вы? — Его черная бровь насмешливо изогнулась.
Лихорадочный румянец смущения выступил на щеках Кимберли, и Агостино заметил это.
— Вон! — вырвалось у нее. Так велико было желание заставить его замолчать.
— А вы? — повторил он, сделав ударение на втором слове. — По каким-то непонятным причинам то, что сейчас произошло между нами, расстроило вас, смутило, взволновало… Но, с моей точки зрения, в этом нет ничего особенного.
Пока он говорил, Кимберли почувствовала, как болезненно сжался желудок. Никогда прежде она не раскрывалась так явно, не ощущала себя препаратом для исследований под микроскопом.
— Чем вызвана эта дрожь? — мягко спросил Агостино. — Может быть, удовольствием?
— Удовольствием?!
— Я не берусь разгадывать ваши мысли и чувства… — Он потянул паузу и задержал на Кимберли внимательный взгляд. Затем неторопливо подошел к двери. — Разве, когда желание достигает цели, вы не получаете удовольствия?
Бросив это оскорбительное замечание, он вышел из дома, в два шага пересек тротуар и оказался возле длинного черного лимузина. Двое чумазых мальчуганов, один из которых сжимал в руках кожаный мяч, безуспешно пытались разговорить напыщенного шофера. Кимберли заметила, что Агостино остановился и обменялся с ребятишками парой шутливых слов. Чтобы не присутствовать на очередной демонстрации его обаяния, Кимберли с силой захлопнула дверь.
Он вернется, девушка знала это. Она не могла объяснить причину этой уверенности.
Для нее это было столь же очевидно, как и то, что утром наступает рассвет. Странное чувство ирреальности происходящего переполняло ее. Кимберли бесцельно побрела на кухню. К ее удивлению, там сидела Лорен. Доброе лицо подруги выражало беспокойство.
— Кинг заскулил под дверью мастерской. Должно быть, услышал, как ты кричишь. Я вернулась в дом, но, естественно, не стала заходить, когда поняла, что вы просто спорите, — призналась Лорен. — К сожалению, прежде чем снова выйти, я услышала многое из того, что не стоило слушать. Ты никуда не годная собака, Кинг, твой подхалимаж при встрече Агостино Мангано усыпил мою бдительность!
— Так ты поняла, кто был моим гостем?
— Не сразу, хотя, Бог свидетель, следовало бы, — в сердцах воскликнула Лорен. — Ты так часто рассказывала об Агостино Мангано…
— Неужели? — резко выдохнула Кимберли. Ее щеки вспыхнули.
Лорен улыбнулась.
— Ты постоянно его критиковала и жаловалась на его поведение. Я чувствовала, что тебя тянет к нему…
У Кимберли во рту пересохло. Она хрипло усмехнулась.
— Тебе следовало меня предостеречь. Я не готова к такому удару. Я и не подозревала… Боже, какая я дура! — Кимберли чуть не плакала. Она уставилась в пол полными слез глазами и попыталась собраться с мыслями. — У меня раскалывается голова…
— Естественно, — успокаивающе произнесла Лорен. — Я никогда не слышала, чтобы ты так громко кричала.
— Я ни к кому никогда не испытывала такой ненависти, как сейчас к Агостино Мангано, — с дрожью в голосе поведала Кимберли. — Я готова была его убить, Лорен… Я действительно хотела убить его! Теперь мой долг перешел к нему…
— Я слышала. Он сказал, что тебе не о чем беспокоиться.
Глаза Кимберли сверкнули недобрым блеском.
— Если Господь даст мне дожить до девяноста лет, я верну ему каждый пенни!
— Возможно, это ранит твою гордость, Кимберли, но он очень настойчиво отказывался от погашения ссуды. Мне кажется, Агостино говорил искренне. Конечно, ты должна быть ему признательна за столь благородный поступок, вне зависимости от того, собираешься возвращать долг или нет, — заметила Лорен поучительно. — Думаю, этот человек имеет серьезные намерения на твой счет, раз пошел ради тебя на такое…
— Лорен… — Кимберли перебила подругу и печально улыбнулась.
— Может быть, он собирается на тебе жениться? — продолжила Лорен. Ее губы лукаво изогнулись.
От такого невероятного предположения Кимберли чуть не потеряла дар речи.
— Лорен, ради Бога замолчи. Ты с ума сошла! — пролепетала она. — Откуда у тебя такие мысли?
— Завещание твоей крестной…
— Ах это… Забудь, Лорен. Поверь, Агостино Мангано в последнюю очередь думает о браке, если думает вообще. — Кимберли не хотела оскорблять романтические иллюзии Лорен и очень осторожно подбирала слова. — У него ко мне другой интерес. Агостино жесток и холоден.
— Его голос звучал по-другому, когда я открыла дверь… Он заметно волновался! Ты удивишься, но я в этом абсолютно уверена.
В таких вопросах не было наивней Лорен. Кимберли не хотела разбираться, какие подводные течения привели к ней финансового магната Агостино Мангано. Смотрел ли он на нее как на красотку, как на объект своего сексуального вожделения или как на очередную игрушку, не имеет значения. Кимберли избегала его, поскольку ненавидела.
— Лорен, Агостино задевает даже предположение, что его могут связывать нормальные отношения с женщиной, которая была любовницей другого мужчины…
— Но ты не была любовницей другого мужчины!
Кимберли проигнорировала это замечание. После всех грязных публикаций, кто поверит в это сегодня?
— Будем откровенны, Лорен. Все, чего хочет Агостино, это лишь затащить меня в постель!
— А… — Лорен растерялась. Она так покраснела, что исчезли даже веснушки. — О, дорогая, нет… Я не хочу, чтобы ты связывалась с этим человеком!
Ночью Кимберли лежала без сна и слушала шум машин за окном. Она не могла простить себе сегодняшней слабости. Увлечься таким человеком, как Агостино Мангано? Невероятно. К такой женщине, какой он ее считал, можно обратиться с откровенным предложением. Это была его ошибка. Испорченный вседозволенностью, он посмел потребовать ее тело взамен роскошной жизни. Именно это Агостино и имел в виду. Сердце Кимберли защемило, оно истекало кровью. Как же она докатилась до того, что ее репутация оказалась безнадежно загубленной?
Когда Кимберли пришла пробоваться на роль Белоснежки в одноименном телевизионном фильме, она была никому не известной семнадцатилетней девушкой. Нельзя сказать, чтобы Кимберли прельщала профессия актрисы. Тем не менее она позволила отцу уговорить себя и пошла на пробы. Очень скоро ее заработок стал составлять огромные, как тогда ей казалось, суммы.
Когда новизна притупилась, Кимберли с ужасом обнаружила, как противна ей закулисная возня и бесконечные съемки. Она внимательно прислушивалась к советам режиссера, была старательной ученицей, работала как ненормальная и уже вскоре получила более выгодное предложение на главную роль в телесериале. Но все чаще ее стали посещать мысли о том, чтобы сменить профессию.
Так бы и случилось, но в ее жизни существовала другая, оборотная сторона. Все то время отец продолжал играть в азартные игры. Полагаясь на доходы дочери, он без ее ведома начал играть, причем весьма крупно. Менеджер одного из казино Эстебана перекрыл Гектору Вудсу кредит в тот момент, когда заподозрил, что старик не в себе. Первый раз Кимберли увидела Эстебана Бартлетта в тот день, когда пришла оплачивать долг отца на огромную сумму.
— Вы не измените его, Кимберли, — сказал ей тогда Эстебан. — Даже если ваш отец будет голодать, он все равно поставит последнюю пятерку на кон.
После того унизительного эпизода отец рассыпался в обещаниях. Он клялся, что никогда больше не будет играть, но неизменно нарушал свое слово. Респектабельные казино закрыли перед Гектором двери. Тогда он ввязался в опасную игру. Маленькая, прокуренная комнатка подпольного игорного дома, а партнер по покеру — преступник, который предупредил, что с удовольствием переломает Гектору все кости, если тот не вернет долг вовремя. С того момента жизнь Кимберли круто изменилась.
Гектор залез в огромные долга. Он знал, что после его предыдущих проигрышей у дочери не осталось никаких сбережений. Угрозу исполнили. Отца Кимберли доставили в больницу еле живым. Лежа на больничной койке, он рыдал и трясся от страха на руках у дочери. Он предупредил, что, если не отдаст деньги, в следующий раз будет хуже.
Обезумев от страха, Кимберли пришла к Эстебану Бартлетту за советом. Тот предложил сделку. Он оплатит карточные долги ее отца и оформит долг в виде ссуды, возвращать которую она будет по мере возможности. Однако он поставил одно условие: Кимберли переезжает к нему. Эстебан был откровенен. Никакого секса. Условия Бартлетта были продиктованы всего лишь эгоистичным желанием покрасоваться в обществе молодой красивой женщины. Она должна присутствовать за столом, вести дом, встречать его друзей и всегда быть готовой составить ему компанию, куда бы он ни пошел.
На первый взгляд сделка не казалась кабалой. Никто другой не смог бы ссудить ей такой большой суммы денег. Кимберли была бесконечно благодарна за спасение отца и не отдавала себе отчета в том, в какую попала западню. Она и не подозревала, что Эстебан женат, пока об этом не раструбили все бульварные газетенки. Ее репутации пришел конец. На Кимберли взвалили всю вину за распад брака Бартлеттов.
— Мы с Мелани разошлись из-за ее измены, — неохотно признался Эстебан, когда девушка потребовала объяснений. — Но рядом с тобой я хотя бы не чувствую себя дураком.
Тогда Кимберли пожалела своего спасителя. Затем Эстебан и его жена устроили настоящие показательные выступления при разделе имущества. В суде оба неистово сражались за каждый пенни. За неделю до последнего слушания у Эстебана случился сердечный приступ. Он был уверен, что умирает.
— Уходи, оставь меня в покое, мне нужна Мелани. Я не хочу, чтобы она видела тебя со мной! — Он всхлипывал словно ребенок. Все его мысли были о жене.
Это обидело Кимберли. Она по-своему привязалась к Эстебану, привыкла к его глупым причудам и болезненному тщеславию. Он не был злым, просто донельзя эгоистичным. Впрочем, как и все знакомые ей мужчины. Кимберли надеялась, что хотя бы теперь Эстебан счастлив, раз он вернул свою Мелани. Ей стало ясно, что Эстебан использовал ее не только как бальзам на рану его уязвленного мужского самолюбия. Он непростительным образом превратил ее в орудие наказания своей неверной жены. Этого Кимберли забыть не могла, как и не могла себе простить, что с самого начала позволила манипулировать собой. Никогда, поклялась девушка, никогда больше она не допустит подобного…
Утром следующего дня Кимберли ни словом не обмолвилась с подругой о том, что задумала.
Как только Лорен ушла в мастерскую, Кимберли приступила к реализации своего плана. Целый час был потрачен на сногсшибательный макияж. Одежда подбиралась с той же тщательностью. Агостино Мангано нужно преподать хороший урок. Кимберли решительно готовилась к бою.
Где-то около одиннадцати девушка вышла из ломбарда. Ей пришлось заложить свою единственную драгоценность. Кимберли было чуть больше десяти, когда она нашла это колье в коробке для дешевой бижутерии, принадлежавшей матери. Находка вызвала слезы. Девочка поняла, почему мать так старательно маскировала колье. Даже за три коротких года брака несчастная женщина, вне всяких сомнений, поняла, какая участь ожидает любую ценную вещь, стоит только ей попасть в руки Гектора Вудса. Все приличное имущество в доме было продано. Конечно, потом Гектор сожалел и раскаивался, но было слишком поздно. Поэтому Кимберли тоже спрятала колье подальше от отца.
И расставаться с ним сейчас было невыносимо больно. Кимберли чувствовала, что предает мать, которую едва помнила. Но она отчаянно нуждалась в наличных и больше ничего не могла придумать. Надо доказать Агостино Мангано, что она не продается и, погасив ссуду Эстебану, он не стал ее владельцем. А то, что в этой войне пришлось пожертвовать — временно или навсегда — единственной вещью, оставшейся ей от матери, только подливало масла в огонь. Кимберли была полна горькой решимости стоять до конца.
Спустя полчаса она вышла из лифта на верхнем этаже небоскреба, где располагался центральный офис огромной компании Мангано.
— Я хочу видеть Агостино Мангано, — заявила Кимберли, едва удостоив взглядом секретаршу в приемной.
— Мисс… Вудс? — Брюнетка вскочила. Ее глаза округлились.
В облегающем красном платье, которое подчеркивало малейший изгиб ее прекрасного тела, с распущенными волосами, каскадом струящимися по плечам, на высоченных каблуках Кимберли была неотразима.
— Я знаю, где его кабинет. — Она прошла дальше по коридору.
Брюнетка помчалась за ней, бессвязно лопоча от растерянности.
Кимберли широко распахнула дверь кабинета Агостино и вошла. К ее ярости, комната пустовала. Тогда Кимберли направилась к залу заседаний, не обращая внимания на протесты секретарши, чьи возгласы привлекли внимание служащих.
Мужчины в деловых костюмах повернулись на звук резко открывшейся двери. Но Кимберли не смотрела на них. Все ее внимание было приковано к Агостино Мангано. Тот уже поднимался со своего места во главе стола. Его оскорбленный вид контрастировал с обычной невозмутимостью. Кимберли не испугалась. Упрямство придавало ей сил.
— Я хочу с тобой поговорить. Немедленно, — решительно заявила она. В изумрудных глазах зажглось пламя вызова.
— Вы могли бы подождать в офисе мистера Мангано, мисс Вудс, — нарушил тишину спокойный женский голос. Стройная женщина средних лет направилась к двери, которая вела в служебный кабинет.
— Прошу прощения, я не намерена ждать, — произнесла Кимберли с вызовом.
Глаза Агостино потемнели, выдавая его гнев. Это был гнев человека, которого никогда прежде не вовлекали в публичную сцену. Кимберли лишь улыбнулась. Он не сможет ничего сделать, потому что ей нечего терять. Ни денег, ни работы, ничего, кроме гордости и разума. Об этом Агостино не подумал. Вчера он испортил ей день. Кимберли хотела отплатить ему той же монетой. И неважно, каким образом.
В один прыжок Агостино оказался рядом и с силой схватил ее за запястье. Кимберли вскрикнула от боли. А секретарша побледнела от его насмешливого взгляда. Кимберли про себя отметила, что Агостино умеет контролировать ситуацию.
— Спасибо, — освободив свою руку, сказала Кимберли и молча прошла в большой роскошный кабинет. Теперь можно не волноваться. Она знала, что выиграла первый раунд.
— Экстравагантные выходки незваного гостя… Хорошая разрядка… не правда ли? — прощебетала Кимберли и уселась за впечатляющих размеров стол.
Агостино выругался по-итальянски. Он смотрел на нее, и в глазах его кипела ярость.
— Ты ненормальная… — Он с видимым трудом взял себя в руки. — Какого черта ты разыграла весь этот спектакль? — Его хриплый голос напоминал львиный рык.
— Я не играю, я плачу! — Театральным жестом Кимберли разжала пальцы. На стол упали смятые банкноты. — Это начало погашения ссуды. Я не продаюсь, как мешок фасоли в супермаркете!
— Как ты посмела прервать деловое совещание? — начал Агостино, заводясь с полоборота. — Как ты посмела устроить дешевую сцену в моем зале заседаний?
Кимберли насторожилась. Она никогда прежде не слышала такой злобы в голосе.
Никогда не смотрела в глаза, которые словно острые бритвы врезались в нее.
— Сам напросился, — небрежно бросила она. — Это плата за вчерашнее. Ты посмел меня шантажировать.
— Неужели я связался с колдуньей? — сухо процедил Агостино.
— Ты не можешь даже представить, какова сила моих чар! — Кимберли не осталась в долгу. Странно, почему он вдруг успокоился, куда исчезла дикая ярость. у
— У тебя скверный характер.
— Неужели ты думаешь, что знаешь меня после нескольких минут общения? — Она гордо вскинула голову.
Непроизвольный жест приковал внимание Агостино к трепещущему каскаду волос. Он снова оценивающе оглядел Кимберли с головы до ног.
Вне всяких сомнений, Агостино настолько сексуально притягателен, что ни одна женщина в его присутствии не могла бы оставаться спокойной более пяти минут. Кимберли на себе испытала силу его магнетизма.
Блестящие черные глаза поймали ее взгляд.
— Вряд ли ты вела себя так с Эстебаном…
— Мои отношения с ним тебя не касаются, — быстро среагировала Кимберли. — Но, поверь, никто никогда не оскорблял меня так, как ты вчера.
— В это трудно поверить.
Кимберли невольно вздрогнула.
Агостино невероятно шел отлично сшитый серебристо-серый костюм. Его худощавое строгое лицо стало непроницаемым.
— С каких это пор мужчина оскорбляет женщину признанием, что хочет ее? — насмешливо поинтересовался он.
— Ты испортил мне жизнь упоминанием о долге… Расчетливо и безжалостно попытался загнать меня в угол! — Кимберли воздержалась от грубости, поднялась и направилась к двери.
— Дверь заперта. Ты в ловушке, дорогая, — мягко произнес Агостино.
Кимберли не поверила и попыталась открыть дверь. Безуспешно.
— Открой сейчас же! — яростно зашипела она, не поворачиваясь.
— Зачем? — спросил Агостино. Он лениво присел на краешек стола. Такой холодный, спокойный и самоуверенный, что Кимберли захотелось разорвать его на куски. — Спасибо, что пришла меня развлечь, хотя, конечно, я немного погорячился. Выглядишь сногсшибательно. Естественно, я хотел бы знать, откуда такая мелодраматическая реакция на мое предложение.
Кимберли развернулась на сто восемьдесят градусов.
— Значит, ты признаешь, что это предложение?
— Я хочу тебя. Вопрос времени, когда я получу то, что хочу, — заявил Агостино со спокойной уверенностью.
Кимберли едва удержалась на ногах.
— Если лесть не срабатывает, ты приступаешь к угрозам…
— Это не угроза, Кимберли. Я никогда не угрожаю женщинам, — проревел Агостино. Сверкнула полоска зубов в недоброй усмешке. — Ни одна женщина никогда не была в моей постели под угрозой!
Вряд ли можно сыграть такую ярость. Агостино ведь сицилиец. Его неотразимую привлекательность тоже нельзя недооценивать. Но тогда, горько подытожила Кимберли, он имеет все. Выразительную внешность, сексуальный магнетизм, денег столько, что не потратить за несколько жизней. Кимберли с отвращением смотрела на это воплощение совершенства.
— Ты считаешь себя особенным, да? Думал, я буду польщена, с радостью ухвачусь за любое твое предложение… Да ты ничем не отличаешься от других мужчин, которые меня домогаются. — Кимберли старалась выражаться предельно ясно. — У меня море таких предложений. Еще с четырнадцати лет…
— Слава Богу, ты выросла, прежде чем наши дороги пересеклись, — прокомментировал Агостино с подчеркнутым равнодушием.
После таких слов внутри Кимберли словно разжалась пружина. Она набросилась на своего противника с первобытной яростью тигрицы.
— С тех пор я научилась отметать подобные предложения. Думаешь, я не понимаю, что для таких парней, как ты, я не более чем живая кукла для секса? — презрительно заявила Кимберли. — Поэтому позвольте вам сообщить, мистер Мангано, я не буду игрушкой для мужчины. Ты хочешь купить игрушку, ступай в магазин!
— Я думал, ты уважаешь честную игру, — задумчиво признался Агостино. — Но не мог даже предположить, что ты так низко себя ценишь.
Кимберли растерялась и почувствовала неловкость. Закралось подозрение, что противоборство все-таки не окончится для нее победой.
— Не будь смешным… и не говори глупостей, — заспорила она скорее по инерции. — Возможно, я совершила много ошибок, зато не собираюсь их повторять. Теперь я все сказала, так что открой эту чертову дверь и позволь мне уйти!
Агостино внимательно наблюдал за ней из-под полуопущенных густых ресниц.
— Если бы все было так просто…
Влажные пальцы Кимберли схватились за дверную ручку. Что-то щелкнуло. Нервное перенапряжение напомнило о себе. Кимберли уходила с поля боя отнюдь не гордой поступью царицы джунглей. Она убегала.
litresp.ru
Глава 10. «Муки сердца» | Лэнгтон Джоанна
Обескураженный подобным приветствием, Агостино не сдвинулся с места. Его темные густые ресницы опустились и вновь вскинулись, словно он не верил своим глазам.
Отлично усвоив предыдущие уроки, Кимберли воспользовалась возможностью устроиться поудобнее. Она откинула свои восхитительные золотистые волосы и вытянулась так, чтобы ни один дюйм ее тела, едва прикрытого весьма откровенной сорочкой, не ускользнул от его внимания.
— Тебе нравится? — игриво поинтересовалась она.
Агостино пожирал ее глазами, его смуглое лицо еще больше потемнело, в сверкающем взгляде закипала ярость.
— Какого черта ты не сообщила мне о своих планах? — грубо спросил он. — Можешь бегать по магазинам в любое время, но только не в то, которое могла бы провести со мной!
— Понимаешь, я не могла позвонить. — Глаза Кимберли сияли как изумруды. — Твои слуги не говорят по-английски, а у меня нет номера твоего телефона…
Агостино замер.
— Как это, нет?
— Его нет в справочнике, и, я уверена, в твоем офисе не станут давать такую информацию кому попало…
— Боже, но ты же не кто попало! — завопил Агостино в такой ярости, что она едва смогла разобрать слова. — Я хочу знать, где ты находишься каждую минуту! Я мог лишь следить за списаниями денег с твоего счета, пока ты колесила по Европе!
Эти слова прозвучали для Кимберли божественной музыкой. Он скучал по ней.
— Думаю, было бы разумно, если бы ты оставил мне номер телефона, — мягко заговорила она. — Прости, но я и не подозревала, какой ты собственник…
— Собственник? — Агостино изо всех сил пытался сохранить самообладание. Еще секунда, и из этого вулкана грозили низвергнуться потоки лавы. — Я не собственник. Я просто хочу знать, где ты находишься.
— Каждую минуту, — беспомощно напомнила Кимберли. — Откуда мне было об этом знать?
Агостино нервно провел рукой по блестящим черным волосам.
— Ты больше никогда никуда не поедешь, не предупредив меня. Понятно? — процедил он, извлекая из внутреннего кармана смокинга ручку с золотым пером.
К ужасу Кимберли, он подошел к туалетному столику, на котором лежал список его недостатков.
Он записал несколько номеров, а Кимберли заворожено следила за движением его руки. К счастью, он не удосужился взглянуть, на чем пишет.
— Новость о твоем приезде дошла до меня во время делового ужина, — мрачно сообщил Агостино.
— Если бы я только знала, — вздохнула Кимберли, стараясь скрыть счастливый румянец. Агостино больше не был ни холодным, ни отстраненным. Его необычайно раззадорило потрясающее открытие: она не сидит дома как неодушевленный предмет, пока он отсутствует. Он был не на шутку взбешен, не зная, где она. В результате совсем позабыл о ссоре, из-за которой они расстались.
Агостино подозрительно посмотрел на Кимберли.
— Ты была в Риме, в Париже. С кем? — неожиданно спросил он.
— Одна. — Кимберли изобразила на лице оскорбленную добродетель.
Взгляд Агостино на секунду задержался на ней. Напряжение немного спало.
— Я был зол на тебя…
Это означало, что он в ярости чуть не лез на стену. Когда он обнаружил, что клетка опустела и птичка улетела, он бурлил как вулкан в ожидании момента извержения.
— Я бы предложила тебе выпить, но, боюсь, бар пуст, — заметила Кимберли.
— Естественно. Я не ожидал, что ты сюда приедешь.
Кимберли нахмурилась.
— Как ты объяснишь ремонт квартиры?
Положив ручку, Агостино выпрямился и устремил на нее сияющий взгляд.
— Послушай, все это сделали еще до нашей женитьбы. Ты могла и не заметить, но положение вещей с тех пор изменилось.
Кимберли побледнела.
— Разве?
Красивые губы Агостино были твердо сжаты.
— Я собирался поместить в газетах сообщение о нашей свадьбе…
— Нет. Мне нравится нынешнее положение вещей. — Еще никогда слова не давались Кимберли с таким трудом. Но гордость не позволяла ей согласиться на роль жены, предлагаемую столь пренебрежительно. — Мне нравятся эти апартаменты. Как и ты, я ценю наличие собственного жизненного пространства. И совершенно незачем устраивать шумиху в прессе, если этот брак распадется через несколько месяцев.
Агостино внимательно смотрел на нее, как ученый, срывающий покровы с инородного тела, стремясь проникнуть в его суть. Вдруг его сверкающие глаза насмешливо сузились, лицо утратило напряжение и по нему пробежала тень улыбки.
— Отлично, нет проблем. Ты очень разумно все изложила.
Внутри у Кимберли все сжималось, словно ее поджаривали на медленном огне. А он, похоже, испытал немалое облегчение, услышав ее решение. Он не видел смысла в попытках жить как нормальная семейная пара. Очевидно, Агостино не представляет для них общего будущего. Но Кимберли мечтала совсем о другом. Она надеялась, что он будет умолять ее жить с ним под одной крышей. Видимо, ей придется пройти долгий путь, прежде чем у нее появится хотя бы надежда,
— Я хотел бы получить объяснение твоему внезапному отъезду с острова, — заявил Агостино.
Кимберли насторожилась.
— Ведь я не знала, когда ты вернешься. Ты был очень сердит. Мне показалось, что неплохо было бы подождать, пока все утихнет.
— Знаешь, зачем я возвращался в Лондон? — Два листка, которые он сжимал в руке, отвлекали внимание Кимберли.
— Понятия не имею.
— Разобраться с Эстебаном.
Совершенно не готовая к такому заявлению, она внутренне ахнула.
Агостино рассеянно взглянул на скомканные странички, разгладил их и машинально убрал в карман пиджака. Кимберли, ошарашенная неожиданным поворотом событий, холодея от ужаса, смотрела, как исчезает из виду ее творение.
— Он сломал тебе жизнь. И должен ответить за несчастья, которые тебе причинил, — взорвался Агостино. — Он украл часть твоей жизни, не говоря уже о кабальной ссуде…
— Агостино… Эстебан болен…
— Он на пути к выздоровлению, — мрачно возразил он. — И, как следовало ожидать, устыдился своего поступка.
— Ты действительно схлестнулся с ним? — Кимберли никак не могла прийти в себя.
— В присутствии Мелани, которая, когда узнала об истинной природе ваших отношений, пришла в восторг. Эстебан не собирался открывать ей правду, так что уязвленное самолюбие послужит ему наказанием. Он втянул тебя в бессмысленную и подлую игру только для того, чтобы причинить боль Мелани! — заключил Агостино.
— Я и не подозревала, что ты принял все это так близко к сердцу, — тихо заметила Кимберли.
— Теперь ты моя, — отозвался Агостино с холодной небрежностью. — Я привык защищать то, что принадлежит мне.
— Я не принадлежу тебе… Просто прохожу мимо.
Щеки Кимберли пылали, выдавая ее с головой. Ей хотелось ударить его, но она лишь крепче стиснула зубы, потому что знала, что в следующее же мгновение растает в его жарких объятиях. Почти семь дней одиночества обернулись невероятной слабостью.
Агостино стоял у кровати, вцепившись пальцами в полированную спинку. Черные глаза ни на секунду не отрывались от прелестного личика жены.
— Эстебан и Мелани заставили меня понять смысл игр, в которые играют взрослые, — спокойно заметил он.
У Кимберли по спине пробежал легкий холодок. Нет, конечно, он не ее имеет в виду. Она ведь не играет ни в какие игры.
— Я что-то не улавливаю…
— Эстебан пренебрегал женой. Мелани завела глупую интрижку. Она не стала просить прощения. А он был слишком обижен, чтобы простить. Поэтому они провели два года в беспрестанных ссорах, обсуждая условия развода.
— Сумасшествие, — тихо произнесла Кимберли.
Агостино бросил взгляд на часы. С его губ сорвался вздох сожаления.
— Я бы остался. Но обещал кузену появиться на праздновании его совершеннолетия в ночном клубе.
Кимберли сидела неподвижно, как каменная статуя.
— Ты… уходишь? — едва смогла произнести она.
— Светская жизнь, любовь моя. Бизнес, семейные обязательства, — принялся устало перечислять Агостино. — Но время и расстояние сделают наши короткие встречи еще более восхитительными…
— Короткие встречи? — отозвалась Кимберли дрожащим голосом и резко вскочила с кровати. — Думаешь, я собираюсь сидеть здесь и ждать, пока ты уделишь мне малую толику своего драгоценного времени?
— Кимберли, ты говоришь, как жена. — Насмешливое замечание отозвалось в ее душе невыносимой болью. — Любовница не должна так придираться.
— Придираться? — выдохнула Кимберли, готовая вцепиться в лацканы его роскошного смокинга и трясти до тех пор, пока он не загремит как мешок с гвоздями.
— А еще дуться, кричать… — с довольной улыбкой продолжал Агостино. — Это место, куда я хочу приходить, чтобы расслабиться и отдохнуть от проблем. Завтра вечером я навещу тебя.
— Завтра меня здесь не будет. — Кимберли кипела от негодования.
— Кимберли, — Агостино укоризненно покачал головой. — Я хочу, чтобы ты весь день была дома.
— Для коротких встреч? — в ярости выкрикнула она. — И что же я должна делать все остальное время?
— Ходить по магазинам, — объявил Агостино с таким видом, словно принес самую радостную весть на свете. — Женщина, способная без остановки тратить деньги целую неделю, просто помешана на покупках.
Кимберли покраснела до корней волос, чувствуя себя глубоко униженной. Она ухитрилась потратить целое состояние.
— И если это болезнь, то ты должна быть абсолютно счастлива, — ободряюще продолжал Агостино.
Она словно язык проглотила. Все ее стремления, планы, мечты, с которыми она жила последнюю неделю, разбились вдребезги. И пока Кимберли не могла понять, как это случилось. Поначалу Агостино, как она и ожидала, был в ярости. Но сейчас он в прекрасном настроении, несмотря на то что демонстративно покидает ее.
Воспользовавшись моментом, Агостино подошел к Кимберли и уверенно заключил ее в объятия. Она не двинулась с места, но потом вдруг поникла, обессилев от борьбы. А Агостино с нескрываемым удовольствием притянул ее еще ближе, заставляя ее гореть от желания.
— Если бы не эта чертова вечеринка, я бы остался… — Он все сильнее сжимал Кимберли, откровенно демонстрируя ей силу своего желания.
Глухие, неровные удары собственного сердца отдавались эхом в ушах Кимберли.
— Я мог бы бросить тебя на кровать и удовлетворить наши ненасытные желания…
— Да, — прошептала Кимберли.
— Но не могу пропустить семейный банкет. — Говоря это, Агостино оставлял цепочку обжигающих поцелуев на ее беззащитном теле. Он скользнул ногой меж ее бедер, чтобы коснуться самой чувствительной точки ее трепещущего тела. — Мне действительно нужно идти, иначе я просто сгорю, — простонал Агостино каким-то чужим голосом и заставил себя оторваться от нее.
Кимберли пришлось ухватиться за спинку кровати, чтобы не упасть. Агостино медленно, неуверенно шагнул назад, потом еще и еще, словно алкоголик, сопротивляющийся непреодолимому желанию выпить.
— Боже правый, как ты красива! И ты моя, — удовлетворенно прошептал он.
Кимберли крепко зажмурилась. Одна лишь мысль болезненно пульсировала у нее в голове: он уходит. Все остальное, казалось, не имело значения. Ее вдруг обуял несказанный ужас: впервые в жизни она так остро ощутила собственную уязвимость.
Она не отрывала глаз от Агостино, а потом вслушивалась в его торопливые шаги по коридору. А когда все стихло, Кимберли без сил рухнула на ковер и зашлась в потоке горьких слез. Ну зачем ей понадобилось привлекать внимание Агостино таким дурацким способом? В своем безумии она вновь потеряла шанс вдохнуть жизнь в их брак.
Он, похоже, действительно не ожидал, что она переедет в эти апартаменты. Он даже не упомянул о той проклятой ссоре. Во всем виновата ее глупая гордость. Он был просто рассержен, столкнувшись с неизбежным злом.
Вместо того чтобы стать настоящей женой Агостино Мангано, она повернула все так, что потеряла малейшую надежду на счастье. Надежду на то, что Агостино научится когда-нибудь любить ее и она станет для него больше, чем просто любовницей. Но, судя по его поведению, он получил как раз то, чего и ожидал.
Нет, она не сделала ошибки. Он женился на ней только ради секса. Кимберли поежилась. Жене Агостино не предложил бы лишь короткие встречи и не пошел бы один в ночной клуб. Наконец слезы иссякли. Она ополоснула опухшее лицо ледяной водой к поплелась к холодной одинокой постели.
Сегодня вечером все пошло не так как надо, но все-таки она приняла верное решение. Она угодила прямо к нему в руки. Выдержка — вот что ей нужно, чтобы удержать Агостино. Странно, подумала Кимберли, каждый раз, когда ей кажется, что она вывела этого человека из себя, он отвечает ей тем же…
В тот самый момент, когда Кимберли в своих грезах нежилась в жарких мужских объятиях, ее разбудило неожиданное прикосновение. Испуганно вскрикнув, она села на кровати и огляделась. Сквозь тонкие занавески в комнату пробирался бледный рассвет.
— Я не хотел тебя будить… — прошептал Агостино.
Обезоруженная ласковым тоном, Кимберли попыталась разглядеть Агостино в неясном свете. Сердце ее учащенно забилось, и она невольно поднесла руку к груди. Похоже, он более сдержан, чем она.
— Что ты здесь делаешь? — беспомощно прошептала Кимберли.
— А как ты думаешь? — спросил Агостино неожиданно весело. Он перекатился на ее половину кровати и навалился на нее всем весом своего огромного тела. — Предвкушение встречи очень важная часть чувственного удовольствия, но сегодня я не склонен к самоотречению, любовь моя, — хрипло произнес Агостино. Его жаркое дыхание коснулось щеки Кимберли. — Эта неделя была ужасной… Целых семь дней неизвестности: а вдруг ты ушла от меня и полюбила другого?
Она даже предположить не могла, что Агостино воспримет ее отъезд в таком свете. Она была потрясена.
— Мысль, что ты где-то далеко… одна… — Его низкий глубокий голос срывался.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Мир полон коварных мужчин. — Его рука скользнула по ее бедрам.
Кимберли вздрогнула, ее тело, вопреки усилиям воли, с готовностью отвечало на ласки. Но она отчаянно пыталась продолжить разговор.
— Когда любовница становится женой, ее место остается вакантным…
— Это не имеет отношения к тебе, — возразил Агостино. — Ты не похожа на остальных женщин.
Не в силах продолжать разговор, Кимберли закрыла его рот поцелуем. Агостино с жаром ответил на это приглашение. Она словно вновь вздохнула полной грудью, погрузившись в волны безграничной нежности. Он был поистине ненасытен, но Кимберли просто обожала его. Точка опоры… Секс вполне мог стать ее точкой опоры. Прекрасная идея, подумала она, но новый поцелуй заставил умолкнуть разум.
Кимберли выскользнула из-под одеяла и на цыпочках подкралась к стулу, на который Агостино небрежно бросил свою одежду. Она вытащит свой список, прежде чем он обнаружит его. Нельзя допустить, чтобы Агостино прочел этот ужасный перечень недостатков, которые она однажды увидела в нем.
Кимберли не верила своим глазам: на стуле лежал не смокинг, а совсем другой пиджак! Перед тем как вернуться на рассвете, Агостино, очевидно, заезжал к себе переодеться. Кимберли с трудом удержалась, чтобы не закричать. Ее нервы были на пределе.
— Что ты делаешь?
Кимберли вздрогнула и уронила пиджак.
— Ничего!
— Возвращайся в постель, любовь моя.
Радуясь, что он ничего не заметил, она с готовностью подчинилась.
Через полтора часа Кимберли сидела в столовой за накрытым столом. Агостино вызвал собственного повара. Он с такой легкостью решал все проблемы, что просто дух захватывало. А сам он сидел, откинувшись на спинку стула, и просматривал огромную кипу газет.
Он фантастический любовник, мечтательно думала она. Он может быть необыкновенно нежным, а через секунду… настоящим дикарем.
Агостино неожиданно выпалил что-то грубое по-итальянски и резко выпрямился, пролив кофе. Он схватил телефонную трубку, набрал несколько цифр и гаркнул во весь голос:
— Статья о Кимберли Вудс в колонке слухов… Кто автор? Вы завтра же напечатаете опровержение. С этого момента она перестанет для вас существовать… Да, и передайте вашему злобному писаке, чтобы он нашел себе другую жертву!
Тридцать секунд спустя Агостино бросил трубку. Кимберли сидела с разинутым ртом. Агостино разложил так возмутившую его газету перед ней.
— Вот что случилось, когда ты разгуливала по Парижу, — мрачно бросил он. — Ты ведь даже не заметила, что попала под объективы фотокамер?
— Не заметила, — подтвердила Кимберли, потрясенная его способностью решать все проблемы. Она мельком взглянула на фото. — Неужели газета обратит внимание на твои претензии?
— Я владелец этой газеты, — с усмешкой пояснил Агостино. — Только посмотри, что выдал этот чертов писака.
Кимберли послушно прочла заметку о том, что слухи о связи Кимберли Вудс и Агостино Мангано полнейший абсурд. Но, похоже, у популярной актрисы появился очередной состоятельный дружок, по всей видимости женатый.
— Кое в чем этот журналист прав. — Невольный смех сорвался с губ Кимберли.
Агостино лишь сильнее сцепил руки.
— Мне было совсем не до смеха.
А она вдруг набралась смелости и спросила его о том, что волновало ее всю ночь.
— Почему ты больше не сердишься на меня за то, что я вышла за тебя из-за завещания крестной?
— На твоем месте я поступил бы так же. Я сам тебя спровоцировал, — с готовностью отозвался Агостино. — Но я не сдался, а просто успокоился. Знаешь, со временем это может стать весьма опасной привычкой…
— Я больше не буду отвечать ударом на удар, — робко пообещала Кимберли.
— А я больше не буду пытаться тебя переделать, — поклялся Агостино и огорошил ее внезапным решением: — Мы вернемся на остров, чтобы немного побыть вдвоем.
— Ты действительно великолепно готовишь, — заметил Агостино, когда Кимберли закрыла пустую корзину для пикника.
Она улыбнулась. От него и правда не знаешь, чего ожидать. Человек, имеющий сотни слуг, который может позволить себе любое блюдо в шикарном ресторане, вдруг приходит в восторг от домашней кухни. Похоже, ни одна женщина не пыталась для него готовить. Если бы она даже просто очистила яйцо, он непременно возвел бы ее в ранг гениального повара.
— Ты могла бы стать прекрасной женой какому-нибудь везучему парню, — лениво протянул Агостино.
Кимберли шутливо ткнула его кулаком в бок. Бронзовый под лучами палящего солнца, он выглядел невероятно мужественным и привлекательным. Она смотрела на него, не в силах отвести глаза. У нее вдруг перехватило дыхание. Агостино провел ладонью по ее спутанным волосам, и Кимберли оказалась в плену его рук.
Черные глаза вновь приковали к себе ее внимание.
— Скажи, ты когда-нибудь доверяла хоть одному мужчине?
— Нет, — с трудом выговорила она.
— Я чувствую себя как обвиняемый. Мы женаты. Ты не носишь кольца. Не хочешь, чтобы кто-нибудь узнал о нашем браке, — сказал Агостино. — Признаю, я сам предложил условия и ты платишь мне той же монетой. Сожалею, что причинил тебе боль, но все же пора двигаться вперед.
Взгляд Кимберли выдавал ее волнение.
— Я еще к этому не готова.
— Спасибо за откровенность. — Объятия мужчины резко разомкнулись, он поднялся и пошел к морю.
Борясь с внезапно подступившим страхом и отчаянным желанием побежать вслед за ним, Кимберли крепко обхватила колени руками и уставилась на сверкающую синеву моря. Первая ссора, с тех пор как они покинули Лондон. Кимберли никак не могла избавиться от мысли, что для Агостино она лишь временное увлечение и ей не удастся сохранить брак. Она появится в обществе в качестве его жены, а через несколько месяцев позорно исчезнет, наскучив ему…
Хотя, сказать по справедливости, Агостино не выказывал ни малейшего желания расстаться с ней. Наоборот, при каждом удобном случае подчеркивал, что помимо красоты в ней есть нечто такое, чего до сих пор не смог понять ни один мужчина.
Вчера он летал в Палермо по делам. За этот день она получила три роскошных букета белых роз, которые так любила. И в каждом лежала маленькая записка. «Скучаю по тебе». «Очень скучаю по тебе». «Скучаю по тебе еще сильнее». Восхитительно. И так необычно. Особенно для человека, не склонного к сентиментальности.
За последние десять дней Агостино доказал, как она ошибалась, насаждая его самыми оскорбительными эпитетами.
Кимберли нашла Агостино на открытой террасе. Она замерла в дверях, сердце билось учащенно.
— Я доверяю тебе, — твердо произнесла она, в ее глазах появился лихорадочный блеск.
Поначалу Агостино, казалось, даже не понял ее, а потом издал сдавленный стон. Шагнув к Кимберли, он одним движением притянул ее к себе.
— О Боже… Не смотри на меня так, любовь моя, — хрипло прошептал он. — Забудь о том разговоре. Я слишком нетерпелив.
— Ты мне нравишься таким, какой есть.
— Возможно, это и будет правдой… когда-нибудь. — С последними словами он приник к ее губам.
Она была порабощена, безнадежно порабощена. В тот миг, когда он коснулся ее, она позволила потоку чувств вырваться наконец на свободу.
С жаром, с чувственной настойчивостью терзая губы Кимберли, Агостино сорвал с нее верхнюю часть купальника. Ее грудь, едва освободившись, попала в плен его горячих ладоней. Она услышала, как он застонал от наслаждения. Его пальцы заскользили по чувствительным розовым бутончикам. От волнения Кимберли едва могла дышать.
— Обожаю тебя, — хрипло прошептал Агостино и вновь поцеловал ее, на этот раз медленно. — Ты когда-нибудь была влюблена? — спросил вдруг Агостино.
Не готовая к серьезному разговору, Кимберли растерянно улыбнулась.
— Да. — Она опустила ресницы. — Но он не любил меня… А ты, думаю, влюблялся не раз?
— Ошибаешься, лишь однажды… Я оказался жертвой феминистки с непомерными требованиями к спутнику жизни. Она считала меня отличным любовником, но этого оказалось недостаточно.
— Дура! — без колебаний заявила Кимберли, возмущенная тем, что он любил другую и эта другая не оценила оказанной ей чести. Да, Агостино может заставить женщину сходить с ума от желания, но ведь он способен на несоизмеримо большее, гневно думала она.
Черные глаза обескураживали своей проницательностью.
— Она вовсе не дура… Но что я слышу! Ревность?
— Я не ревнива, — солгала Кимберли и осыпала его лицо поцелуями, призывая вернуться к действительности…
По пути в Лондон Кимберли рассматривала обручальное кольцо, вновь сверкающее на ее пальце. Новое, платиновое, оно все было в россыпи изумрудов и бриллиантов.
Агостино почему-то никогда не говорил о детях… Никогда не давал понять, что она прочно и надолго вошла в его жизнь, горько подумала Кимберли. Может быть, он не хочет иметь детей от нее. Скорей всего. Он не станет так рисковать.
В аэропорту они расстались. Агостино направился в свой офис, а Кимберли — в его апартаменты, свое новое жилище. Едва переведя дух, она кинулась в гардеробную и принялась искать свой список в карманах его шикарных пиджаков. Она обнаружила не меньше дюжины смокингов, но карманы были пусты. Наверное, листки просто выкинули, в конце концов решила она.
Агостино позвонил около полудня.
— У меня кое-какие дела. Судя по всему, задержусь допоздна, — предупредил он.
Кимберли почему-то встревожил этот разговор. Наверное, он соскучился по родственникам…
Она и представить себе не могла, что будет так тосковать в ту ночь. Она ждала: вот-вот он окажется рядом, но время шло и ничто не нарушало ее одиночества.
К завтраку на столе красовался огромный букет белых роз. «Очень скучаю по тебе», — гласила записка. Кимберли счастливо улыбнулась. И тут зазвонил телефон.
— Спасибо за цветы, — поблагодарила она. Никто, кроме Агостино, не знал этого номера. — Где ты?
— В офисе. Я уезжал из города прошлой ночью. Было слишком поздно возвращаться, а — будить тебя телефонным звонком не хотелось.
— В следующий раз позвони, — попросила Кимберли.
— Что на тебе сейчас, любовь моя? — хрипло спросил Агостино.
Кимберли вздрогнула и сильнее прижала трубку к уху. Чувственный тон выбил ее из колеи.
— Розовый костюм и туфли на шпильках, — прошептала она. — Мне не терпится все это снять.
— Ну как можно сосредоточиться на делах, когда ты говоришь такие вещи? — взволнованно спросил Агостино. — Не уходи никуда. Я заеду в одиннадцать. У меня для тебя сюрприз.
Кимберли взяла со столика газету и, как обычно, развернула колонку светских сплетен. Она сразу же увидела фотографию Агостино рядом с какой-то женщиной. Агостино доверительно держал ее за руку.
Секунд десять Кимберли сидела, словно громом пораженная. Потом вдруг ей стало плохо. Патриция Корадо, известная певица…
litresp.ru
Глава 8. «Муки сердца» | Лэнгтон Джоанна
Нежный румянец слегка тронул бледное лицо Кимберли.
В тридцати шагах от них на живописном берегу стояла роскошная белая вилла. За ней виднелась полоска золотистого песчаного пляжа, и довершала великолепие искрящаяся под лучами солнца морская лазурь.
— Я родился здесь. С тех пор как умер мой отец, остров принадлежит мне. — Небрежно обняв жену за талию, Агостино повел ее к вилле. — Ты удостоена огромной чести. Я еще никогда не привозил сюда женщину.
Через уютный холл они прошли в огромную гостиную. Кимберли медленно обвела взглядом стены, увешанные картинами, полки с книгами и фотографиями. Настоящий семейный дом.
— Он совсем не похож на твои апартаменты! — Она не скрывала удивления.
— Мы здесь одни. Я отпустил всех слуг.
Кимберли невольно сжалась. Его горячие губы коснулись нежной кожи за ее ухом. В ответ раздались лишь частые удары сердца. Она вся задрожала. Ноги вдруг стали ватными. С многозначительным смешком Агостино подхватил ее на руки, словно она была легкой как перышко, и понес куда-то по бесконечному коридору. У Кимберли оставался еще один шанс. Она нервно облизнула губы.
— Агостино, — торопливо зашептала она. — Я знаю, ты думаешь, что я спала с…
— Я не желаю ничего слышать о мужчинах, опередивших меня, — жестко отрезал он, и его черные глаза гневно сверкнули, — Ты не можешь просто помолчать?
Умолкнув под его неожиданным натиском, Кимберли неуверенно прикусила губу. Мгновение спустя она уже стояла на пушистом ковре в красивой уютной спальне. Все внимание ее поглотила кровать.
Агостино вновь заключил жену в объятия и с наслаждением вдохнул запах ее волос. Прижав к себе ее податливое тело, он потянул вниз молнию платья. Прохладный воздух коснулся ее обнаженных плеч и сразу сменился жаркими прикосновениями настойчивых губ. Кимберли натянула платье и немного отстранилась.
— На самом деле, — торопливо заговорила она, — я только хотела сказать, что у меня нет никакого опыта!
— О Боже… — Агостино резко отпустил ее и заметался по комнате. Сорвав пиджак, он отшвырнул его. Его глаза метали молнии.
— Прости, что… — начала было Кимберли.
— Зачем ты это делаешь? — прорычал Агостино, яростно срывая галстук. — Неужели ты думаешь, что мне нужна твоя дурацкая ложь? Что я поверю сказкам?
Стоя посреди комнаты в платье, с беспомощно обнаженным плечом, Кимберли опустила глаза в смущении и отчаянии. Если Агостино так задевает лишь намек на ее неопытность в постели, остается лишь догадываться, какой взрыв повлечет за собой заявление о полнейшем неведении в этом деликатном вопросе. А ей вовсе не хотелось оказаться в постели с разъяренным монстром.
— Дело дойдет до заявлений, что мужчина, с которым ты жила два года, не прикасался к тебе. Не смей лгать, — произнес Агостино, подчеркивая каждое слово. — Я не желаю слышать о твоем прошлом. Я принимаю тебя такой, какая ты есть. У меня нет выбора.
Кимберли попыталась поправить платье и открыла было рот, чтобы ответить, но он перебил ее:
— Зачем ты изображаешь из себя оскорбленную невинность? Хочешь заставить меня мучиться угрызениями совести?
Кимберли вспыхнула.
— Ты думаешь только о сексе.
Отразив очередное нападение, она смело встретила пронзительный взгляд черных глаз и вздернула подбородок. Оскорбленная невинность? Да как он смеет? В ее прекрасных глазах зажегся гневный огонь. Воцарившаяся тишина оглушила обоих. Кимберли медленно подняла руки.
Агостино замер, вперив в нее изумленный взгляд. Платье скользнуло к ее ногам, и его глазам открылась безупречная фигура в прозрачных белых трусиках и кружевном бюстгальтере. У него, казалось, перехватило дыхание. Шагнув из платья, Кимберли бросила в его сторону взгляд, достойный роскошной куртизанки, уселась на кровать и небрежно скинула туфельки.
— Чего ты ждешь? Белого флага? — сухо поинтересовалась она, довольная произведенным эффектом.
— Меньше театральности и побольше тепла и энтузиазма, — произнес Агостино с неожиданной холодностью. Он подошел к кровати и как-то странно взглянул на Кимберли. — У меня возникло сильное подозрение, что с тобой в постели невероятно скучно, потому что ты абсолютно не понимаешь, что я сейчас чувствую.
Кимберли закрылась рукой, словно защищаясь от удара.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ты уже близка к разгадке. — И, вновь обескураживая ее, черные глаза зажглись весельем. Он принялся расстегивать пуговицы своей рубашки.
— Это угроза? — едва слышно пролепетала Кимберли.
— Страх или надежду я слышу? — С тихим и невероятно сексуальным смехом Агостино снял рубашку и насмешливо заглянул в широко открытые зеленые глаза. — Твое лицо…
Кимберли изо всех сил старалась скрыть смущение.
— А что касается постоянных мыслей о сексе… — Он запнулся. — Разве ты не знаешь мужчин? Я много дней хранил обет воздержания. Я не привык ждать и бороться за то, чем хочу обладать. Когда у тебя есть все, приобретает огромное значение…
— Когда ты наконец получаешь желаемое, у тебя не остается ничего, так? — робко вставила Кимберли.
Агостино приподнял иссиня-черную бровь.
— Будь проще, — посоветовал он, даже не вникая в смысл ее замечания. — Время все расставит по своим местам. Я живу настоящим, тебе тоже следует этому научиться.
Он раздевался с удивительной легкостью. Кимберли не могла оторвать от него взгляд. До появления Агостино она и не представляла, что мужское тело может быть столь прекрасно. Но его смуглые широкие плечи, узкие бедра и длинные сильные ноги вызвали у нее внезапную сухость во рту, учащенное сердцебиение и неожиданную влагу на ладонях…
— С момента нашего бракосочетания ты была так спокойна… Ты и сейчас возлежишь на моей кровати, как прекрасная каменная статуя. — Одним неторопливым ленивым движением Агостино стянул черные плавки. — Если бы это не было так нелепо, я мог бы подумать, что ты боишься меня.
Кимберли расхохоталась, но это далось ей с большим трудом, потому что горло перехватило от волнения. Он нимало не смущался собственной наготы и даже сильнейшего возбуждения. Здравый смысл подсказывал Кимберли, что Бог создал мужчину и женщину друг для друга, но сейчас она не могла представить, как это будет происходить.
Агостино опустился на кровать рядом с ней. С минуту он изучал ее прекрасный профиль. Потом медленно погладил мягкие золотистые волосы, разметавшиеся по подушке. И вдруг откинулся на спину, за плечи притягивая Кимберли к себе…
— Теперь я вознагражден за свое долгое ожидание, — удовлетворенно вздохнул он. — Ничто не может нас разделить.
Кимберли взглянула в пьянящие черные глаза, полные ожидания.
— Агостино…
Он приподнял голову и провел кончиком языка по линии ее красиво очерченных губ.
— Ты словно сделана изо льда. Но я растоплю его, — хрипло пообещал он. Ловкие пальцы в секунду справились с застежкой бюстгальтера.
Кимберли задрожала, чувствуя, как все ее тело наполняется сладким томлением. Она закрыла глаза. Агостино целовал ее, и с каждым поцелуем Кимберли уносились все дальше в огненном вихре желания. Она приоткрыла губы в ожидании большей силы, большей страсти, моля о ней, о страсти, способной утолить тоску ее измученной одиночеством души.
Он мягко опустил Кимберли на постель и накрыл ладонью холмик груди. В ту же секунду ее тело призывно изогнулось, а перед глазами промелькнула сияющая улыбка Агостино.
— И при этом ты так пылко отвечаешь на каждое прикосновение, — прошептал он. — Обожаю смотреть, как ты теряешь самообладание. — Он склонил темную голову над напряженным розовым соском и очертил его кончиком языка, лишая ее последних сил к сопротивлению.
— Нет… — выдохнула она.
— Не надо бороться с тем, что я заставляю тебя чувствовать, — хрипло возразил он.
Опытные пальцы уже ласкали ее чувственную плоть, заставляя Кимберли извиваться от обжигающего наслаждения.
Тело Кимберли больше ей не принадлежало, да она и не хотела этого. Каждой клеточкой своего существа отдавалась она долгожданным ласкам. В ней словно пробудилась давно дремавшая чувственность. Она то оказывалась на небесах, то горела в пламени ада. Сильные руки и горячие губы Агостино как будто опутали невидимой сетью ее тело, их проникновение огнем обожгло Кимберли. Срывающимся голосом прошептала она его имя.
И тогда он вновь овладел ее губами в еще более сильном страстном порыве. Он словно сковал Кимберли, навеки соединив ее со своим упругим, сгорающим от жажды телом. Когда Агостино наконец освободил ее губы, она едва дышала. Затянутые чувственной поволокой глаза сосредоточились на красивом смуглом лице, восторженно склонившемся над ней.
— Агостино… — прошептала Кимберли. Ее пальцы помимо воли потянулись, чтобы погладить жесткие складки возле губ.
Он откинулся назад, чтобы она не могла дотянуться до него. Кимберли в недоумении опустила руку.
— Ты все время смотришь на меня, — мрачно заметил Агостино. — Но стоит мне повернуться в твою сторону, как ты отворачиваешься… Только однажды, полгода назад… Тогда я понял, что ты моя. Мне показалось, что я имею все права на тебя!
Кимберли резко отвернулась, словно ее отхлестали по лицу. Он видит не только то, что лежит на поверхности, он видит сквозь маску, так долго вводившую в заблуждение других мужчин. И, что хуже всего, он в одну секунду распознал желание, в котором она сама себе отказывалась признаваться.
— Я ждал, когда ты сделаешь первый шаг, — заговорил Агостино с растущей неприязнью в голосе. — Я надеялся, что ты бросишь его. Но ты оставалась с ним! Я уже начал думать, что в этой прекрасной головке нет ни капли разума!
Он говорил об Эстебане. Пораженная интонацией его голоса, Кимберли попыталась защититься.
— Но я не…
Агостино цинично усмехнулся.
— Теперь-то я знаю, почему ты оставалась с ним! Ты была должна ему кучу денег. Но именно тогда, когда ты опустилась до уровня товара на продажу, мне вдруг захотелось получить подержанную вещь! Потому что, усвоив урок, ты продалась за более высокую цену.
— Как ты можешь?..
— Сколько еще я должен заплатить?
— Ты… свинья, — потрясенно прошептала Кимберли, белая как мел. Презрение, которым он обдал ее, разливалось в ее душе подобно смертельно действующему яду.
— И скоро ты исчезнешь из моей жизни, даже если это убьет меня, — поклялся Агостино с яростью, которая могла соперничать лишь с его гневным взглядом.
— Тогда начни с того, что выпусти меня из своей постели! — в отчаянии выпалила Кимберли.
— Никогда… Я заплатил обручальным кольцом и миллионами фунтов стерлингов за это удовольствие. Ты не можешь отказать мне. — В его голосе послышалась угроза, когда он прошипел эти слова рядом с ее дрожащими губами, — Ты слишком слаба, чтобы сопротивляться мне в постели. Это мое единственное утешение, пока я делаю из себя дурака с такой женщиной, как ты!
— Как ты смеешь? — Кимберли едва не задохнулась.
Но Агостино уверенно положил руку на ее дрожащее бедро и вновь с силой прильнул к ее губам. И пламя, вспыхнувшее в ту же секунду, снова опалило Кимберли своими обжигающими языками. Он целовал ее, подчиняя себе, мучая каждой новой штучкой из своего любовного репертуара, разливаясь внутри нее всеобъемлющей страстью. С ужасающей легкостью Агостино смел все бастионы, которые она пыталась выстроить.
Мягко раздвинув ее стройные бедра, он скользнул опытными пальцами в чувственную глубину ее женского естества. С хриплым стоном Кимберли сжалась. Но Агостино заставил ее вновь открыться, умело манипулируя неукротимым желанием. Она выгнулась навстречу в ожидании новых сладостных мук. Он простонал что-то по-итальянски, нетвердой рукой отвел с ее лица мягкие пряди волос.
Наконец он ворвался в ее горячее ждущее тело, но Кимберли не была готова к пронизывающей боли, сковавшей все ее существо. Эта боль в мгновение ока смела чувственное желание и заставила девушку в ужасе содрогнуться. Она закричала и стала яростно отталкивать мужчину. Агостино замер, смесь страха и недоверия отразилась в его черных глазах.
— Кимберли?..
— Зачем ты на меня так смотришь? — прошептала в ответ Кимберли, донельзя смущенная. Собственное тело так подло предало ее в самый ответственный момент.
Агостино соскользнул с нее, продолжая сверлить уничтожающим взглядом ее лицо. Влажный блеск в глазах лишь подчеркивал мертвенную бледность, покрывшую его жесткие черты.
— Боже правый… девственница… — выдохнул он едва слышно.
Кимберли лежала рядом с ним, чувствуя себя отвергнутой, и отчаянно желала провалиться сквозь землю.
— И я действительно причинил тебе боль! — Агостино застонал в еще большей ярости. Его черные глаза впились в нее с таким же недоверием, с каким он встретил бы приземление инопланетян в собственной спальне. — Тебе очень больно?
Кимберли вмиг спрыгнула с кровати и побежала к ванной. Силы небесные, да он настолько повержен, что отказался даже заняться с ней любовью.
— Кимберли? — мрачно пробормотал Агостино. — Нам надо поговорить…
Девушка захлопнула дверь ванной с таким грохотом, что он эхом отозвался во всем доме, и два раза повернула ключ в замке. Лишь дверь могла отгородить ее от этого пронизывающего взгляда. За ней Кимберли уже не чувствовала себя такой беззащитной. Единственное, чего она могла ожидать, был допрос с пристрастием. Она пустила воду из обоих кранов и разразилась слезами.
Агостино забарабанил кулаками в дверь.
— Кимберли! Выходи оттуда!
— Убирайся к черту! — выкрикнула она, прикрывая рукой дрожащие губы, прежде чем с них сорвался очередной всхлип, грозивший выдать ее с головой.
— Ты в порядке?
— Я принимаю ванну, Агостино. Оставь меня в покое! Хотя с твоими-то приемами, я вполне понимаю такое беспокойство!
Но стоило Кимберли бросить эти злобные слова, как она тут же устыдилась своего поведения. Он ведь не хотел причинить ей боль, он не знал, и обрушиться на него с гневным возмездием было несправедливо и жестоко. В комнате все стихло. Кимберли медленно легла в ванну.
Только сейчас до нее дошло, что глупо обижаться на слова Агостино, сказанные в гневе. В конце концов, теперь он знает, что она никак не могла быть любовницей Эстебана. И это, судя по всему, должно изменить его отношение к ней. Агостино совершенно сразила ее невинность.
Раздумывая над этим, Кимберли вновь и вновь возвращалась к тому единственному взгляду, которым они обменялись с Агостино полгода назад. Этот взгляд, словно удар молнии, изменил всю ее жизнь. Агостино ждал, что она бросит Эстебана ради него, но этого не произошло.
Больше того, Агостино не мог себя заставить даже произнести вслух имя Эстебана Бартлетта. Его оскорбляло одно лишь упоминание о Эстебане. Почему же он не был столь чувствителен, когда явился впервые в дом Лорен, чтобы объявить о своих намерениях? Странные существа эти мужчины, грустно подумала Кимберли, а Агостино самый странный из них.
Приблизительно минут через сорок она выбралась из ванной в коротком шелковом халате. Спальня была пуста. Кимберли присела на кровать, напряженная и взволнованная, и стала ждать. С каждой минутой ожидание тяготило ее все больше. Оправившись от шока, Агостино придет в бешенство, мрачно предполагала она. Кимберли легла, терзая себя обвинениями, какие Агостино мог бросить ей в лицо. Как отравленные смертельным ядом стрелы, они летят точно в цель. Он никогда не промахивается. И она была несправедлива к нему, теперь-то она это знает точно.
Лорен была права. Теперь она пожинает плоды своего притворства, когда она провоцировала Агостино и насмехалась над ним. Вот только почему он действует на нее так, как ни один мужчина прежде?
Дверь распахнулась. Кимберли обхватила себя руками. Агостино нерешительно застыл в дверном проеме. Босой, взъерошенный, с потемневшим от появляющейся щетины подбородком, он выглядел совершенно незнакомым в черных обтягивающих джинсах, в черной не застегнутой рубашке, которая обнажала смуглую, покрытую темными волосами грудь.
— Теперь я знаю все, — нетвердым голосом объявил он. — Но я чертовски пьян и не могу никуда лететь!
Кимберли резко села на кровати. Расширенными от ужаса глазами она смотрела, как Агостино столкнулся с дверью и уставился на нее так, словно ее не должно было быть на его пути. Он действительно был пьян. И в тот момент он показался ей таким беспомощным, что она сразу же позабыла о своем образе каменного изваяния. Его сменило живое участие.
Соскочив с кровати, Кимберли подбежала к Агостино и взяла его за руку.
— Тебе нужно лечь, — мягко произнесла она.
— Только не на эту кровать. — Агостино покачнулся и бросил в сторону кровати взгляд, полный неприязни. — Я хочу сжечь ее.
Похоже, ее мстительное замечание повлияло на него сильнее, чем Кимберли могла себе представить. Она побледнела, но упорно продолжала тянуть Агостино за руку. Значит, он исчезал из спальни, чтобы напиться? Что это? Присущее мужчинам ощущение сексуальной несостоятельности, потому что он невольно причинил женщине боль?
— Ложись сейчас же! — прикрикнула она на него.
Агостино послушно лег. Кимберли не верила своим глазам, когда он растянулся во весь рост. Он выглядел таким беспомощным. Правду говорят, решила Кимберли, что женщины сильный пол. Доказательства налицо. Катастрофа произошла с Агостино в тот момент, когда он меньше всего этого ожидал, и в той сфере его жизни, в которой он считал себя экспертом. И он не смог с этим справиться.
Присев на краешек кровати, Кимберли смотрела на него, пока ее взор не затуманился. К ее удивлению, она вдруг обнаружила, что ей хочется поправить подушки и подоткнуть под него одеяло.
— Ты был великолепен до самого последнего момента, — мягко заговорила она. — И не должен себя винить.
— Я виню Эстебана, — проскрежетал в ответ Агостино. — Он слизняк!
Сосредоточив взгляд на ее лице, Агостино извлек из кармана пачку помятых листков.
Кимберли взяла их и разгладила. Она просмотрела бумаги и обнаружила собственную подпись в конце документа. В неярком свете ночной лампы содержание текста ускользало от Кимберли, а ей не хотелось в присутствии Агостино разбирать мелкий шрифт.
— Эстебан просто воспользовался твоей глупостью…
— Что ты сказал? — Ее глаза удивленно распахнулись.
— Только неграмотный в финансовом отношении и очень наивный человек мог подписать этот договор о ссуде, — заявил Агостино после долгой паузы, в течение которой явно подыскивал выражения повежливей. — Уличный ростовщик предложил бы тебе более выгодные условия, чем этот старый сукин сын!
Теперь Кимберли все стало ясно. Агостино раздобыл копию соглашения, подписанного ею два года назад.
— Почему ты сказал, что я глупая?.. Я не глупая!
— Тебе бы пришлось выплачивать эту ссуду в течение добрых десяти лет. — И Агостино мрачно принялся излагать подробности о процентных ставках и видах штрафов. Ну не рассказывать же ей ему, что в тот момент она была слишком напугана, чтобы попросить кого-нибудь разъяснить ей условия! — Тебе было всего девятнадцать, — заявил наконец Агостино. — Ты подписала это за день до того, как переехала к Эстебану. Он шантажировал тебя…
— Нет… Я согласилась. У нас никогда не возникало вопроса об интимных отношениях. Он просил лишь о возможности выходить со мной в свет. Это льстило его самолюбию, но, когда я поняла, во что он меня втянул, было слишком поздно, — пояснила Кимберли, скомкав документ.
— И Эстебан отомстил своей вероломной жене, — завершил Агостино.
— Мой отец заядлый игрок, Агостино. Он крупно проиграл и не мог выплатить долг. Это не имело отношения к Эстебану, но я обратилась к нему за советом. Тогда-то он и сказал, что одолжит мне денег, если я соглашусь переехать к нему.
— Так это был не твой долг? — произнес Агостино с таким возмущением, словно этот факт окончательно добил его. — Твой дорогой папаша спокойно смотрел, как ты переезжаешь к Эстебану ради оплаты его карточных долгов?
— Это был вопрос жизни и смерти, — попыталась оправдать отца Кимберли. — Отец был в отчаянии и очень боялся, что его убьют. Эстебан дал мне эти деньги, и это спасло жизнь отцу.
— Твой отец, похоже, этого не стоит…
— Не смей говорить такое о моем отце! — сердито воскликнула Кимберли. — Он один меня вырастил!
— И научил тебя ходить в ломбард? Продавал все, до чего мог добраться? У тебя, само собой, было безоблачное детство!
— Он сделал все, что мог, — твердо заявила Кимберли. — Не все рождаются в рубашке, как ты. Ты богат и эгоистичен. Папа беден и эгоистичен, но, к несчастью, имеет слишком богатое воображение.
— Я не хочу трезветь, — мрачно заявил Агостино. — Чем больше я узнаю о тебе, тем хуже себя чувствую. Ненавижу сожаление и чувство вины. Некоторые люди обожают пестовать свое чувство вины, каяться в своих ошибках. Я не из их числа. Как я мог быть таким идиотом?
— Секс, — пояснила Кимберли еще более мрачно.
Агостино передернуло.
— Неужели он был так плох? — не удержалась Кимберли.
— Ужасен, — сказал Агостино. — Я чувствую себя насильником.
— Глупо… неудачное стечение обстоятельств… жизнь дает тебе по зубам… и мне тоже, — бормотала Кимберли, борясь с подступающими слезами.
— Ты, должно быть, готова меня убить…
— Нет, ты ведь пьян. Ты больше нравишься мне, когда пьян, чем когда трезв, — беспомощно призналась она. — Ты более человечен.
— Боже правый, когда ты наносишь удар, ты не промахиваешься. — Нездоровая бледность проступила на лице Агостино. Он тяжело опустил взъерошенную голову на подушки. Черные с поволокой глаза закрылись.
— Спи, — ласково сказала Кимберли.
По крайней мере, он не собирается никуда лететь. Когда вертолет стоит в тридцати шагах от дома, есть, о чем беспокоиться. Она должна ненавидеть этого человека — он разбил ей сердце своей чудовищной откровенностью. Но вся беда в том, что она любит его, несмотря на все недостатки. Неизвестно почему, но любит. Поверженный, безмолвный и беззащитный, он был невыносимо привлекателен.
Зачем она так долго твердила себе, что ненавидит Агостино? Тогда она была умнее. Любовь к нему разрывает ее на части. С нее словно заживо содрали кожу, и каждый миллиметр тела теперь болезненно кровоточит. Она-то наивно воображала, что он расстроился, когда его великолепное шоу соблазнения не закончилось душераздирающим экстазом. А он был так далек от этого, невообразимо далек.
В ту минуту, когда он понял, что стал ее первым мужчиной, он вдруг осознал, какими были ее отношения с Эстебаном, что они основывались не на постели. Естественно, он сразу вспомнил о ссуде и копнул глубже. Теперь он знает все, и ее доброе имя восстановлено, но какой ценой…
Лорен говорила, что Кимберли, нравится прикидываться плохой девчонкой. Она невесело усмехнулась. Бедная Лорен и предположить не могла, что Агостино, у которого своеобразный вкус, плохие девчонки нравятся гораздо больше, чем девственницы.
litresp.ru
 |  |  |  |  |  |  |  |  |  |  |  |  |  |  |
 Пример видео 3 |  Пример видео 2 |  Пример видео 6 |  Пример видео 1 |  Пример видео 5 |  Пример видео 4 |
Администрация муниципального образования «Городское поселение – г.Осташков»