Сарвабхавана дас "Соленый хлеб". Соленый хлеб
Соленый хлеб | Всегда открытие… | Читать онлайн, без регистрации
Соленый хлеб
Все в документальном фильме идет от жизни, все питается ее соками. И, мне кажется, интересно было бы проследить, как именно из жизненного материала, из всем видимых обыденных фактов порой рождается образный кинорассказ. Любой документалист рассказал бы об этом по-своему. Я расскажу так, как это случилось у меня.
Однажды мне, новичку, предложили снять для телевидения документальный киноочерк о рыбаках. И я согласился, хотя никаких идей по поводу «рыбацкого» фильма не имел, кроме (но в этом было стыдно признаться) смутных ощущений от сигналов ревуна, услышанных годом раньше на маяке за мысом Колка. Мыс этот – в Ирбенском проливе Балтийского моря, и попал я туда по заданию редакции рижской вечерней газеты, где тогда работал.
Было начало апреля. Над морем висел туман, и смотритель маяка включил ревун.
У-у-у!.. У-у-у!..
Днем я уже свыкся с протяжным звуком, но ночью долго не мог уснуть. Да и сами хозяева не спали. Смотритель жил на отшибе, держал скот, и всю ночь в хлеву перед отелом ревела корова. И это мычание и зов маяка в тумане, да еще шум моря и сосен – все смешалось для меня в сплошной рев, наполнивший ту ночь невыразимой тоской и тревогой.
Под утро корова отелилась. Когда туман рассеялся, умолк и ревун. Только чайки кричали, и по-прежнему шумело море, и на дюнах скрипели сосны, которые от постоянного напора ветра растут на мысе заметно под углом, как бы откинувшись спинами к суше.
Вот с этими ощущениями я и поехал после разговора в «Телефильме» на море, в рыбацкую артель «Звейниекс», начинать работу над очерком. Поехал, не имея ни плана, ни сценария, ни названия, захватив только фотоаппарат.
Здесь мне бы хотелось кое-что пояснить. Дело в том, что к фотографии я питаю особое пристрастие. Пользоваться фотокамерой меня научил отец. После службы в армии я работал репортером в газете. Фотография привела меня в кино и помогает в работе до сих пор. Вмещающийся в карман ФЭД стал как бы фотозаписной книжкой. Ведь снимок – это и путевая заметка, и «узелок на память», и мысль, и тема, а порой и «ключик» к изобразительному решению фильма.
Итак, я приехал в рыбацкий поселок пока с одним только намерением произвести, так сказать, фоторазведку, не предполагая еще тогда, что тем самым уже по существу начинаю съемку фильма.
А начал я с того, что сходил с рыбаками на промысел, пожил в поселке и, не жалея кадров, все обснял. Снимал портреты, жанровые сцены, но больше всего – как ловят рыбу.
Первый же мой «улов» оказался удачным – около трехсот фотографий! Разбросав их дома на полу, я стал искать, за что бы зацепиться, попытался сложить нечто вроде фотофильма, понятного без каких-либо комментариев. И мысль и чувство хотелось выразить одним только изображением.
И кое-что начало проясняться.
Прежде всего то, что в киноочерке должно быть как можно меньше рыбы и как можно больше людей. Что это должен быть фильм-размышление о жизни рыбака, а не рассказ о том, как ловят рыбу. «Монтируя» фотографии, я неожиданно нашел и ключик к осмыслению всего увиденного в первые дни. Камни!
Море в день приезда было спокойным, почти гладким. Даже с трудом угадывался горизонт. Штиль, видимо, держался уже несколько дней, соль на прибрежных валунах успела под солнцем высохнуть, отчего на фотографиях они казались огромными белыми хлебами с черной корочкой внизу. А в одном из «пасьянсов» эти хлеба легли рядом с другой фотографией – обветренными и просоленными насквозь руками старого рыбака. Два кадра, столкнувшись, родили образ рыбацкого труда, и сразу возникло название очерка – «Соленый хлеб», «Саля майзе» по-латышски.
Я тут же связался с кинооператором «Телефильма» Висвалдисом Фриярсом, чтобы это снять на кинопленку. Мне казалось, что белые камни могут стать хотя бы фоном для титров или началом фильма. Но увы! Мы не успели. Пока приехали, прилив слизал с наших «хлебов» поэтическую соль, а мокрые они ничем не привлекали. Хорошо, что на фотографии остались.
Соль на камнях…
Потом поднялся шторм, и на тех же гладких камнях мы нашли разбившуюся чайку. И это подсказало драматургическое решение, вернее, пока только драматургическую ось кинорассказа: весна – осень. Мы решили снимать весну и осень в состоянии моря, в жизни рыбаков.
И мы сняли жен, матерей, невест, встречающих мужчин после долгого промысла в Атлантике, – и их же, когда снова расстаются. Рыбаки ведь – как чайки: на берегу только гнезда, а живут в море.
Соль на руках…
Сняли проводы стариков на пенсию, чествование за верность морю и праздник именин для самых маленьких. Первый школьный день в рыбацком поселке, в первом классе учительница выводит первые буквы на черной доске – и в кромешной тьме отцы на промысле. Промысел в стужу, когда леденеют снасти, волна сбивает с ног, – и полный штиль, только буруны за кормой. И все это монтировали встык: первую букву «у» и «у-у-у!..«– басовитый гудок корабля за окном. Волнение моря – и качание колыбели.
Весна – осень – весна…
После шторма
Оператор В. Фриярс
В ходе съемок драматургическая ось начала давать ростки и ответвления, превращаясь постепенно в живое древо фильма, диктуя эпизоды и календарный план нашей киноэкспедиции. И параллельно со съемками все время велась фоторазведка новых эпизодов и кадров. По фотографиям, как по эскизам, мы уточняли с оператором Фриярсом и его ассистентом Рикардом будущие стыки, композицию, стиль. Мы, к примеру, договорились все кадры снимать без переднего плана, чтобы на экране не терялось ощущение простора. А многие фотографии вошли в картину кинокадрами.
Но самое ценное, что нам принесла фоторазведка, – это главного героя фильма, старого рыбака Янковича.
Я увидел старика в гавани в рабочей куртке с якорной цепью через плечо, вот таким, как на снимке. Сначала он мне просто понравился, а потом, разглядев толком фотографию, я вспомнил: да это же тот самый старик, который на Празднике осени, когда старых рыбаков провожали на пенсию, сидел в первом ряду. У нас ведь есть кинокадр – старик, полный достоинства, не торопясь, вчитывается в только что полученную почетную грамоту и, как бы взвесив ее на ладони, с особым изяществом закрывает. Он тогда был в черном костюме, при галстуке, а не в этом полосатом шарфе с булавкой. Он ничем не отличался от других, и все же чем-то отличался. Подчеркнутым чувством достоинства, завершенностью жестов, артистизмом, что ли?
Короче, мы с оператором поняли: это он, именно такой старик нам нужен!
Мы побывали у Янковича дома, он показал семейный альбом. Мы увидели молодого Янковича матросом на паруснике, на торговом корабле, групповой снимок: хозяин у бочки, вокруг – команда. Он показал виды многих портов мира, где ему довелось побывать, – Дьепп, Нью-Йорк, Рейкьявик, Буэнос-Айрес… И другая фотография: опять на родине, у своего «корабля» – старой рыбацкой лодки. Это была история целого поколения.
Встречи…
Расставания…
Старый Янкович в гавани
На второй день мы сняли Янковича в рыбацкой гавани и у моря. Зная, что предстоит съемка, он надел другую куртку, не такую затасканную. Но весь он был настолько естествен, что настрой не мешал ему оставаться самим собой.
Янковичу шла семьдесят третья осень. Ходить на промысел он больше не мог и на море смотрел с тоской и нежностью. Так смотрит старик на свою старушку, с которой прожил век душа в душу. Каждое движение Янковича имело смысл. Вот он, что-то вспоминая, глянул на заржавевший якорь. Вот, переступив с ноги на ногу, он чуть подался вперед, к волне… Все было окрашено его душевным состоянием. А в монтаже эти тончайшие движения души обрели еще большую значимость.
И на Празднике осени
Образ старого рыбака помог нам «собрать» фильм. Правда, узнай мы его раньше, он вошел бы в фильм органичнее.
Так, шаг за шагом, фоторазведка вела нас к финишу. К тому же нам повезло. Совершенно случайно мы с оператором Фриярсом наткнулись на веселый эпизод с заезжим фотографом, снимавшим возле клуба семьи рыбаков. И как-то само собой получилось, что финал очерка – это небольшой фотофильм, в котором наряду с кадрами фоторазведки использованы и снимки из семейного альбома Янковича. Только самый последний кадр – чайки на камнях – «комбинированный». Длиннофокусным объективом оператор снял чаек в покое, затем мы их спугнули, они стаей улетели в море – и создалось впечатление ожившей фотографии.
А ревун, послуживший для очерка как бы камертоном, помог нам затем найти ключик для звукового решения. С тревожных гудков – они даны на фотокадрах «соленых хлебов» – фильм начинается. Ревуном он кончается.
Соль на камнях. Соль на руках. И сигналы маяка – как воспоминание о море и голос с берега.
Этот голос стал и лейтмотивом музыки. И тут звукорежиссер и композитор очерка Людгард Гедравичус преподал мне полезный урок.
Стремясь к документальности, я хотел, чтобы в фильме звучал настоящий ревун. Одобрив звуковое решение в принципе, Людгард, однако, предложил имитировать сигналы каким-либо музыкальным инструментом.
Он сказал, что так даже будет лучше, гудки органичнее сольются с главной музыкальной темой – колыбельной. Но все-таки я уговорил его. Дни как раз стояли мглистые, и мы поехали к устью Даугавы записывать настоящий ревун. Поехали самой кратчайшей дорогой – по кромке залива.
Осенью пляжи пустынны, берем разгон – наш «москвич» катит, как по столу. Уже издали был виден маяк, когда машина немного забуксовала. Пустяк, думаем, шофер нажмет на газ – и выскочим. Но чем больше он нажимал, тем глубже колеса уходили в песок. Мы стали толкать под них доски, ветки, мы тянули машину, как бурлаки, и напирали сзади – ни с места. И тут только мы поняли, что под нами плывун. А уже начался прилив, вода подступала к кабине, быстро надвигались сумерки, и поблизости – никого.
– У-у-у! – гудел вдали ревун, но где уж тут записывать звук, если грохочет прибой, а машину засасывает песок!
Не стану описывать всех приключений, скажу только, что бесславная звукоэкспедиция кончилась к полуночи, когда нас вытащил тягач береговой службы. Дважды он рвал стальные тросы, настолько глубоко засосало машину.
А на следующий день вечером, когда мы встретились с Людгардом на телестудии, он дал мне прослушать гудки. Они звучали чисто и тревожно, словно женский голос, зовущий c берега. Даже тревожнее, чем тогда, за мысом Колка. Это была валторна. И записал ее Гедравичус в радиокомитете, во время перерыва между репетициями симфонического оркестра.
Признаться, я до сих пор не перестаю удивляться, что «Соленый хлеб» в конце концов получился. Во-первых, это была моя первая самостоятельная работа. А во-вторых, есть еще одна причина. Мы ведь пустились в плавание без какой-либо ясной идеи, без названия, без сценария. И все пошло от самых обыкновенных валунов – и название, и драматургия, и весь образный строй фильма. Разве это не удивительно?
Осень…
…И весна
velib.com
Сарвабхавана дас "Соленый хлеб"
 |
Автор: Сарвабхавана дас Название: Соленый хлеб (реальная история)
Форматы: djvu 1.63 MB Страниц: 223 Качество: электронный текст |
Эта книга посвящается моему дорогому отцу, Сарвабхаване дасу (Гагику Бунйатйану) и его лучшему другу Шачисуте дасу (Саркису Оганджаняну, 1964-1987), которые рисковали и жертвовали своими жизнями, чтобы распространить Движение Сознания Кришны в странах бывшего Советского Союза. Они подвергались пыткам в русском лагере в течение двух лет, и как следствие Саркис умер всего за один месяц до его освобождения.
Cарвабхавана даса (Гагик Буниатян) Шачисута дас (Саркис Оганджанян)
Это реальная история, которую я назвал «Соленый хлеб», необычна и болезненна, но в то же время это вдохновляющая история, которую я слышал от моего отца на протяжении моей жизни. Иногда, когда отец беседовал с друзьями или гостями, они часто спрашивали его, как он пришел в Сознание Кришны и как он и другие члены Движения Сознания Кришны развивали Сознание Кришны в бывшем Советском Союзе. И я слушал эти истории с большим вниманием и интересом. Он рассказывал эти истории, которые ему нравилось называть «болезненным, но блаженным прошлым», разными способами и в разных настроениях. Иногда он описывал их очень коротко, не вдаваясь в детали, а иногда , в зависимости от цели и слушателей, говорил с большими подробностями и очень долго. Слушая снова и снова о том опыте, который получил мой отец в тюрьме, я все больше сожалел по поводу того, с какой жестокостью полицейские власти мучили его без особой на то причины. Когда я сравнивал его прошлые страдания с теми историями из ведической литературы, которые мне каждый вечер расказывали мать или отец, особенно истории связанные с Харидас Тхакуром или Прахладом, я невольно в своем детском воображении начинал смотреть на отца, как на героя, и как на очень верного Кришне и Шриле Прабхупаде преданного.
Советская тюрьма где были сидели преданные Харе КришнаИногда я задавал своему отцу вопросы, связанные с теми 730 днями, проведенные им в Советской тюрьме. Иногда он рассказывал очень эмоционально, и я видел, как на его глазах проступали слезы, но в другой момент происходили изменения в тоне его голоса. Я помню, что особенно эмоционально он рассказывал, когда его спрашивали о его друге Шачисуте дасе (Саркис Оганджанян), который оставил тело 26 декабря 1987 года, в одном жестоком русском лагере (Ю-25Б, на территории Оренбурга). Мой отец и Сако, так мой отец называл его, были близкими друзьями с детства, и они любили и очень уважали друг друга. Они были вместе с детского сада и вплоть до высшей школы. Они служили в армии вместе два года и вместе присоединились к движению Харе Кришна в Армении. К несчастью, по советским законам, они попали в тюрьму вскоре после того, как присоединились к ИСККОН, за то, что печатали так называемую преступную литературу и за то, что распространяли писания из Индии такие, как Бхагавад-Гита, которые были тайно переведены на русские и армянские языки.
Многие люди, услышав его историю, просили его написать об этом, но у него не было времени писать. Он никогда серьезно не относился к этому, поскольку, как он говорил, не считал себя хорошим писателем, и также он не не знал, кому действительно будут нужны эти печальные истории. Многие события забылись с течением времени, или как он говорит, больше не пробуждаются те чувства и эмоции, когда он рассказывает о них. Кроме того, когда уже прошло много лет, что я могу рассказать вам из того, что находится далеко за пределами моего воображения – чувств, горестей и вдохновения. Я просто попытаюсь как можно лучше пересказать то, что я слышал от моего отца , и я надеюсь, что это поможеть нашим читателям стать более серьезным в философии Сознания Кришны. История записана так, как была рассказана моим отцом. Я просто ее записал.
Я бы хотел только добавить, что в результате личной жертвы этих первых преданных, Движение Сознания Кришны было официально зарегистрировано в России, и сегодня насчитывается более, чем сотни больших и маленьких храмов на территории бывшего Советского Союза. Я предлагаю мои смиренные поклоны тем преданным, которые жертвовали своими жизнями ради этих великих достижений.Вы можете спросить, почему я назвал эту книгу «Соленый хлеб». Ответ такой, что на протяжении тех двух лет, когда мой отец был заключен в тюрьму, он , в основном, питался тремя кусочками хлеба. Все преданные ИСККОН были строгими вегетарианцами и как он описал: « В тюрьме не было ничего из вегетарианских продуктов, кроме хлеба. Но никто не способен есть просто один хлеб в течение долгого времени, особенно хлеб такого низкого качества. И чтобы можно было выделять слюну для пережевывания этого хлеба, я добавлял для этого немного соли».
Насколько я понимаю, есть хлеб и соль в течение длинного периода, это трудная задача, и как вы впоследствие узнаете из самой книги, это был один из болезненных опытов, который пришлось пережить моему отцу. По этой причине, я назвал эту книгу «Соленый хлеб».
Саркис (Шачисута) Бунйатйан 14 февраля 2003 года. Алачуа, Флорида, США.
gauragorsk.ru
Философия и культура Бхагавад Гиты: "Соленый хлеб".Вступление
Это реальная история, которую я назвал «Соленый хлеб», необычна и болезненна, но в то же время это вдохновляющая история, которую я слышал от моего отца на протяжении моей жизни. Иногда, когда отец беседовал с друзьями или гостями, они часто спрашивали его, как он пришел в Сознание Кришны и как он и другие члены Движения Сознания Кришны развивали Сознание Кришны в бывшем Советском Союзе. И я слушал эти истории с большим вниманием и интересом. Он рассказывал эти истории, которые ему нравилось называть « болезненным, но блаженным прошлым», разными способами и в разных настроениях. Иногда он описывал их очень коротко, не вдаваясь в детали, а иногда , в зависимости от цели и слушателей, говорил с большими подробностями и очень долго. Слушая снова и снова о том опыте, который получил мой отец в тюрьме, я все больше сожалел по поводу того, с какой жестокостью полицейские власти мучили его без особой на то причины. Когда я сравнивал его прошлые страдания с теми историями из ведической литературы, которые мне каждый вечер расказывали мать или отец, особенно истории связанные с Харидас Тхакуром или Прахладом, я невольно в своем детском воображении начинал смотреть на отца, как на героя, и как на очень верного Кришне и Шриле Прабхупаде преданного. Иногда я задавал своему отцу вопросы, связанные с теми 730 днями, проведенные им в Советской тюрьме. Иногда он рассказывал очень эмоционально, и я видел, как на его глазах проступали слезы, но в другой момент происходили изменения в тоне его голоса. Я помню, что особенно эмоционально он рассказывал, когда его спрашивали о его друге Сачисуте дасе ( Саркис Оханджанйан), который оставил тело 26 декабря 1987 года, в одном жестоком русском лагере (Ю -25Б, на территории Оренбурга). Мой отец и Сако, так мой отец называл его, были близкими друзьями с детства, и они любили и очень уважали друг друга. Они были вместе с детского сада и вплоть до высшей школы. Они служили в армии вместе два года и вместе присоединились к движению Харе Кришна в Армении. К несчастью, по советским законам, они попали в тюрьму вскоре после того, как присоединились к ИСККОН, за то, что печатали так называемую преступную литературу и за то, что распространяли писания из Индии такие, как Бхагавад Гита, которые были тайно переведены на русские и армянские языки. Многие люди, услышав его историю, просили его написать об этом, но у него не было времени писать. Он никогда серьезно не относился к этому, поскольку, как он говорил, не считал себя хорошим писателем, и также он не не знал, кому действительно будут нужны эти печальные истории. Многие события забылись с течением времени, или как он говорит, больше не пробуждаются те чувства и эмоции, когда он рассказывает о них. Кроме того, когда уже прошло много лет, что я могу рассказать вам из того, что находится далеко за пределами моего воображения – чувств, горестей и вдохновения. Я просто попытаюсь как можно лучше пересказать то, что я слышал от моего отца , и я надеюсь, что это поможеть нашим читателям стать более серьезным в философии Сознания Кришны. История записана так, как была рассказана моим отцом. Я просто ее записал. Я бы хотел только добавить, что в результате личной жертвы этих первых преданных, Движение Сознания Кришны было официально зарегестрировано в России, и сегодня насчитывается более, чем сотни больших и маленьких храмов на территории бывшего Советского Союза. Я предлагаю мои смиренные поклоны тем преданным, которые жертвовали своими жизнями ради этих великих достижений. Вы можете спросить, почему я назвал эту книгу «Соленый хлеб». Ответ такой, что на протяжении тех двух лет, когда мой отец был заключен в тюрьму, он , в основном, питался тремя кусочками хлеба. Все преданные ИСККОН были строгими вегетарианцами и как он описал: « В тюрьме не было ничего из вегетарианских продуктов, кроме хлеба. Но никто не способен есть просто один хлеб в течение долгого времени, особенно хлеб такого низкого качества. И чтобы можно было выделять слюну для пережевывания этого хлеба, я добавлял для этого немного соли». Насколько я понимаю, есть хлеб и соль в течение длинного периода, это трудная задача, и как вы впоследствие узнаете из самой книги, это был один из болезненных опытов, который пришлось пережить моему отцу. По этой причине, я назвал эту книгу «Соленный хлеб».Саркис Бунйатйан 14 февраля 2003 года. Алачуа, Флорида, США.
Глава 1. НачалоЯ думаю, что все, что случается имеет определенную причину, не зависимо от того, хорошая эта вещь или плохая. Часто мы думаем: «Почему это случается с нами, а не с другими?» Со своей скромной позиции, я буду рассказывать правду таким образом, как я ее понимаю, потому что вы являетесь особыми, дорогими для меня читателями. Каждый особенен и уникален на своем пути, требуется только некоторое время, чтобы осознать эту уникальность. Иногда это занимает многие годы, а иногда мгновения достаточно, чтобы понять это.Часто планы Бога для нас настолько не предсказуемы, что трудно понять, почему это все случилось, но все хорошо знают, что для того, чтобы осуществить какой-то план, требуются некоторые приготовления. Мой отец говорил мне много раз, что он не мог поверить в то, как многие события случаются совершенным образом и точно в срок, и также в то, что все, что случается с преданными, есть хорошо спланированное действие самого Господа. Итак здесь изложена история, которую я услышал от него:Мой дорогой сын Сачисута, я начну эту историю с того момента, когда я родился в маленьком городке под названием Мегхри , Армения, 26 августа 1964 года, где я провел вполне заурядное детство. Моя мать работала на почте, а отец работал на заводе, где делали консервированные фрукты и джемы, поэтому не были ни богатыми, ни бедными, а принадлежали к среднему классу общества. Я рос также, как и все остальные в нашем городе, общался с детьми, которые имели примерно тот же менталитет, и практически мой путь не отличался от тех путей, которыми вела их жизнь. Такое однообразие всегда надоедает, поэтому я никогда не был удовлетворен жизнью, и более того, искал и мечтал найти что-то особенное. Иногда я пытался открыть свое сердце друзьям, но они не понимали, что я хотел им сказать, или просто улыбались над моими идеями. И моя величайшая удача в детстве состояла в том, что я имел одного очень близкого друга, Саркиса Оханджаняна, который , в целом, разделял мои взгляды на жизнь и мы счастливо обсуждали с ним эти темы. Он был старше меня на два месяца, родившись 26 июня 1964 года. Мы называли его Сако, и в моей истории я буду часто называть его Сако, поскольку это имя, по которому я его помню. Мы были друзями с самого детского сада, потом в начальной школе, а потом в высшей школе, и я не помню ни одного случая борьбы или непонимания между нами , за исключением каких то незначительных вещей.Сако был опытен в разных вещах, и много раз, когда мы попадали в сложные ситуации разного рода, он мог найти решение и защитить меня, как если бы я был его младшим братом. В особенности я вспоминаю пример, когда мы были в 9 классе, и нам было по 15 лет. Сако был прекрасным игроком, и он использовал это, чтобы подзаработать немного денег, играя в карточную игру, похожую на покер. Однажды пришли люди, которые хотели сыграть, поэтому мы отправились с ними в комнату в отеле. Трое из них были гораздо старше нас, им было лет по 30 , но мы согласились играть. В начале, Сако притворился, что он теряет, и игроки немного расслабились. К тому же они пили алкоголь и курили марихуану. Затем, когда он проиграл практически все деньги, он стал играть хорошо и выигрывать. Игроки стали гневаться на такой поворот событий. Один из них сделал вид, что пошел за водой, и так он мог видеть карты Сако и давать знаки своим друзьям. Я сообщил об этом Сако, и в этот момент они все пришли в бешенство и стали драться. Мы попытались убежать. Я выбежал из комнаты, пробежал вниз по ступенькам, и выбежал на улицу, но Сако, у которого находилась большая часть денег, остался в комнате. Трое игроков бросились за мной и сбили меня с ног. Они стали пинать меня и бить кулаками. Я также мог слышать ругань и борьбу на верхней площадке. Тогда Сако выпрыгнул из окна 2 этажа и зацепился за балконные перила. Он держался за них, и потом, хотя это было достаточно высоко, спрыгнул на тротуар. Он оттолкнул этих игроков назад, и помог мне выбраться. Мы бежали, пока не поймали кэб. Мы были все в крови, а наша одежда была хорошо потрепана. Но Сако сказал: «Не беспокойся, Гаго ( это имя, которым он меня называл), мы купим новую одежду, еду, в каком-нибудь хорошем ресторане, а также где-нибудь здорово повеселимся, хорошо?» Когда мы убегали, то мы захватили все оставшиеся на столе деньги, поэтому их у нас было предостаточно. Сако был очень щедрым человеком, и когда он имел какие-то деньги, то делился ими. Мы зашли в магазин и купили новую одежду. Затем отправились в общественную баню и отмылись. А после этого зашли в неплохой ресторан, чтобы поесть.В общем, было много приключений и едва удававшихся побегов, похожих на этот, но я всегда был уверен в успешном результате, когда мой сообразительный друг находился рядом со мной.
( продолжение следует)
vaishnav-vlad.blogspot.ru
Соленый хлеб
Соленый хлеб
Реальная история о
Двух Друзьях в Боге
которую записал
Шачисута (Саркис) Бунйатйан
об отце
Сарвабхаване дасе
(Гагике Бунйатйане)
Шачисута дас (Саркис Оганджанян) (1964-1987)
Сарвабхавана даса (Гагик Бунйатйан) Посвящается Эта книга посвящается моему дорогому отцу, Сарвабхаване дасу (Гагику Бунйатйану) и его лучшему другу Шачисуте дасу (Саркису Оганджаняну, 1964-1987), которые рисковали и жертвовали своими жизнями, чтобы распространить Движение Сознания Кришны в странах бывшего Советского Союза. Они подвергались пыткам в русском лагере в течение двух лет, и как следствие Саркис умер всего за один месяц до его освобождения.
Заблуждается тот, кто о смерти Вайшнавов толкует, Ибо жизнь продолжается в звуке. Умирая, вайшнавы живут, а живя, Всему миру имя святое даруют.
Шрила Бхактивинода Тхакур
От Автора
Я хотел бы поблагодарить мою мать, и всех моих друзей, которые вдохновили меня написать об испытаниях моего отца, а также моей дорогой учительнице, матери Сукхада из Учебного Центра в Алачуа, Флориде, США, за предоставление мне идеи для книги «Соленый хлеб» и поощрения меня написать эту историю. Без нее поощрения, мой отец, вероятно, никогда бы не нашел времени, чтобы поделиться своим опытом, и эта книга никогда бы не была опубликована. Я также выражаю благодарность неизвестным благотворителям за помощь в публикации этой книги.Моя искренняя благодарность Бхакти Вигьяне Госвами за поощрение и поддержку нас во многих отношениях; Урмилу деви даси и Бхактин Шарон за редактирование; Панча Таттву прабху за его любезную помощь с обложкой первой публикации; Радха Дамодара прабху (Don Delaney) за редактирование первой публикации и дополнения книги «Соленый Хлеб»; Бхакту Чарли за проверку орфографии, за поощрение и пазную помощь; и наконец Сатьяки даса и моего издателя Адвайту Чандра даса, который любезно согласился сотрудничать с нами, чтобы опубликовать эту книгу, и Джахну даса и Mani Deep за дизайн интерьера и планировку.
Харе Кришна.
-Шачисута (Саркис) Бунйатйан
От Редактора В религиозных преследованиях людей нет ничего нового, и они готовы страдать и быть мучениками за веру. Тем не менее этот опыт самоотверженности и трудной борьбы преданных Кришны в бывшем Советском Союзе являетса особенно вдохновляющим и трогательным. Сарвабхавана расказывает свою историю по простому. Он пишет, как он был готов терпеть пытки за духовную миссию. Тем не менее, когда мы путешествуем с ним в его поисках Смысла жизьни в армии, его расспространения священных книг, его жизьни в тюрьме, и его путешествии в Индию, мы задумываемся, чтобы мы делали если бы попали в подобные обстоятельства и сравниваем глубину нашей собственной веры и преданности.
Это была большая честь иметь возможность редактировать книгу Сарвабхавана о движении Сознания Кришны в Армении. Читатели, которые интересуютса религиозными движениями советской истории, и человеческой психологией, найдет ету книгу увлекательной. Те, кто желают углубить свою внутреннюю и внешнюю преданность в миссии Господа Чайтаньи почувствует эту историю питательной и укрепляющей.
-Урмила деви даси
Вступление
Это реальная история, которую я назвал «Соленый хлеб», необычна и болезненна, но в то же время это вдохновляющая история, которую я слышал от моего отца на протяжении моей жизни. Иногда, когда отец беседовал с друзьями или гостями, они часто спрашивали его, как он пришел в Сознание Кришны и как он и другие члены Движения Сознания Кришны развивали Сознание Кришны в бывшем Советском Союзе. И я слушал эти истории с большим вниманием и интересом. Он рассказывал эти истории, которые ему нравилось называть « болезненным, но блаженным прошлым», разными способами и в разных настроениях. Иногда он описывал их очень коротко, не вдаваясь в детали, а иногда , в зависимости от цели и слушателей, говорил с большими подробностями и очень долго. Слушая снова и снова о том опыте, который получил мой отец в тюрьме, я все больше сожалел по поводу того, с какой жестокостью полицейские власти мучили его без особой на то причины. Когда я сравнивал его прошлые страдания с теми историями из ведической литературы, которые мне каждый вечер расказывали мать или отец, особенно истории связанные с Харидас Тхакуром или Прахладом, я невольно в своем детском воображении начинал смотреть на отца, как на героя, и как на очень верного Кришне и Шриле Прабхупаде преданного.
Иногда я задавал своему отцу вопросы, связанные с теми 730 днями, проведенные им в Советской тюрьме. Иногда он рассказывал очень эмоционально, и я видел, как на его глазах проступали слезы, но в другой момент происходили изменения в тоне его голоса. Я помню, что особенно эмоционально он рассказывал, когда его спрашивали о его друге Сачисуте дасе ( Саркис Оханджанйан), который оставил тело 26 декабря 1987 года, в одном жестоком русском лагере (Ю -25Б, на территории Оренбурга). Мой отец и Сако, так мой отец называл его, были близкими друзьями с детства, и они любили и очень уважали друг друга. Они были вместе с детского сада и вплоть до высшей школы. Они служили в армии вместе два года и вместе присоединились к движению Харе Кришна в Армении. К несчастью, по советским законам, они попали в тюрьму вскоре после того, как присоединились к ИСККОН, за то, что печатали так называемую преступную литературу и за то, что распространяли писания из Индии такие, как Бхагавад Гита, которые были тайно переведены на русские и армянские языки.
Многие люди, услышав его историю, просили его написать об этом, но у него не было времени писать. Он никогда серьезно не относился к этому, поскольку, как он говорил, не считал себя хорошим писателем, и также он не не знал, кому действительно будут нужны эти печальные истории. Многие события забылись с течением времени, или как он говорит, больше не пробуждаются те чувства и эмоции, когда он рассказывает о них. Кроме того, когда уже прошло много лет, что я могу рассказать вам из того, что находится далеко за пределами моего воображения – чувств, горестей и вдохновения. Я просто попытаюсь как можно лучше пересказать то, что я слышал от моего отца , и я надеюсь, что это поможеть нашим читателям стать более серьезным в философии Сознания Кришны. История записана так, как была рассказана моим отцом. Я просто ее записал.
Я бы хотел только добавить, что в результате личной жертвы этих первых преданных, Движение Сознания Кришны было официально зарегестрировано в России, и сегодня насчитывается более, чем сотни больших и маленьких храмов на территории бывшего Советского Союза. Я предлагаю мои смиренные поклоны тем преданным, которые жертвовали своими жизнями ради этих великих достижений.Вы можете спросить, почему я назвал эту книгу «Соленый хлеб». Ответ такой, что на протяжении тех двух лет, когда мой отец был заключен в тюрьму, он , в основном, питался тремя кусочками хлеба. Все преданные ИСККОН были строгими вегетарианцами и как он описал: « В тюрьме не было ничего из вегетарианских продуктов, кроме хлеба. Но никто не способен есть просто один хлеб в течение долгого времени, особенно хлеб такого низкого качества. И чтобы можно было выделять слюну для пережевывания этого хлеба, я добавлял для этого немного соли».
Насколько я понимаю, есть хлеб и соль в течение длинного периода, это трудная задача, и как вы впоследствие узнаете из самой книги, это был один из болезненных опытов, который пришлось пережить моему отцу. По этой причине, я назвал эту книгу «Соленный хлеб».
Саркис Бунйатйан 14 февраля 2003 года. Алачуа, Флорида, США.
prosdo.ru
