сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Назад к карточке книгиТелеграмму получили первого января. Дуся была на кухне, открывать пошел ее муж. С похмелья, в нижней рубахе, он неудержимо зевал, расписываясь и соображая, от кого бы это могло быть еще поздравление. Так, зевая, он и прочел эту короткую скорбную телеграмму о смерти матери Дуси – семидесятилетней старухи в далекой деревне.
«Вот не вовремя!» – с испугом подумал он и позвал жену. Дуся не заплакала, только побледнела слегка, пошла в комнату, поправила скатерть и села. Муж мутно поглядел на недопитые бутылки на столе, налил себе и выпил. Потом подумал, налил Дусе.
– Выпей! – сказал он. – Прямо черт ее знает, до чего башка трещит. Ох–хо–хо… Все там будем. Ты как – поедешь?
Дуся молчала, водя рукой по скатерти, потом выпила, пошла к постели, как слепая, и легла.
– Не знаю, – сказала она минуту спустя.
Муж подошел к Дусе, поглядел на ее круглое тело.
– Ну ладно… Что делать? Что ж будешь делать! – больше он не знал, что сказать, вернулся к столу и опять налил себе. – Царство небесное, все там будем!
Целый день Дуся вяло ходила по квартире. Голова у нее болела, и в гости она не пошла. Она хотела поплакать, но плакать как-то не было охоты, было просто грустно. Мать свою Дуся не видела лет пятнадцать, из деревни уехала и того больше и никогда почти не вспоминала ничего из своей прошлой жизни. А если и вспоминалось, то больше из раннего детства или как провожали ее из клуба домой, когда была девушкой.
Дуся стала перебирать старые карточки и опять не могла заплакать: на всех карточках у матери были чужое напряженное лицо, выпученные глаза и опущенные по швам тяжелые темные руки.
Ночью, лежа в постели, Дуся долго говорила с мужем и сказала под конец:
– Не поеду! Куда ехать? Там теперь холодина… Да и барахло, какое есть, родня растащила уж небось. Там у нас родни хватает. Нет, не поеду!
Прошла зима, и Дуся вовсе позабыла о матери. Муж ее работал хорошо, жили они в свое удовольствие, и Дуся стала еще круглее и красивее.
Но в начале мая Дуся получила письмо от двоюродного племянника Миши. Письмо было написано под диктовку на листке в косую линейку. Миша передавал приветы от многочисленной родни и писал, что дом и вещи бабушкины целы и чтобы Дуся обязательно приехала.
– Поезжай! – сказал муж. – Валяй! Особо не трясись, продай поскорее чего там есть. А то другие попользуются или колхозу все отойдет.
И Дуся поехала. Давно она не ездила, а ехать было порядочно. И она успела как следует насладиться дорогой, со многими поговорила и познакомилась.
Она послала телеграмму, что выезжает, но ее почему-то никто не встретил. Пришлось идти пешком, но и идти было Дусе в удовольствие. Дорога была плотна, накатана, а по сторонам расстилались родные смоленские поля с голубыми перелесками на горизонте.
В свою деревню Дуся пришла часа через три, остановилась на новом мосту через речку и посмотрела. Деревня сильно пообстроилась, расползлась вширь белыми фермами, так что и не узнать было. И Дусе эти перемены как-то не понравились.
Она шла по улице, остро вглядываясь во всех встречных, стараясь угадать, кто это. Но почти никого не узнавала, зато ее многие признавали, останавливали и удивлялись, как она возмужала.
Сестра обрадовалась Дусе, всплакнула и побежала ставить самовар. Дуся стала доставать из сумки гостинцы. Сестра посмотрела на гостинцы, снова заплакала и обняла Дусю. А Миша сидел на лавке и удивлялся, почему они плачут.
Сестры сели пить чай, и Дуся узнала, что многое из вещей разобрали родные. Скотину – поросенка, трех ярочек, козу и кур – взяла себе сестра. Дуся сперва пожалела втайне, но потом забыла, тем более что многое осталось, а главное, остался дом. Напившись чаю и наговорившись, сестры пошли смотреть дом.
Усадьба была распахана, и Дуся удивилась, но сестра сказала, что распахали соседи, чтобы не пропадала земля. А дом показался Дусе совсем не таким большим, каким она его помнила.
Окна были забиты досками, на дверях висел замок. Сестра долго отмыкала его, потом пробовала Дуся, потом опять сестра, и обе успели замучиться, пока открыли.
В доме было темно, свет еле пробивался сквозь доски. Дом отсырел и имел нежилой вид, но пахло хлебом, родным с детства запахом, и у Дуси забилось сердце. Она ходила по горнице, осматривалась, привыкая к сумеркам: потолок был низок, темно–коричнев. Фотографии еще висели на стенах, но икон, кроме одной, нестоящей, уже не было. Не было и вышивок на печи и на сундуках.
Оставшись одна, Дуся открыла сундук – запахло матерью. В сундуке лежали старушечьи темные юбки, сарафаны, вытертый тулупчик. Дуся вытащила все это, посмотрела, потом еще раз обошла дом, заглянула на пустой двор, и ей показалось, что когда-то давно ей все это приснилось и теперь она вернулась в свой сон.
Услышав о распродаже, к Дусе стали приходить соседки. Они тщательно рассматривали, щупали каждую вещь, но Дуся просила дешево, и вещи раскупали быстро.
Главное был дом! Дуся справилась о ценах на дома и удивилась и обрадовалась, как на них поднялась цена. На дом нашлось сразу трое покупателей – двое из этой же и один из соседней деревни. Но Дуся не сразу продала, она все беспокоилась, что от матери остались деньги. Она искала их дня три: выстукивала стены, прощупывала матрацы, лазила в подполье и на чердак, но так ничего и не нашла.
Сговорившись с покупателями о цене, Дуся поехала в райцентр, оформила продажу дома у нотариуса и положила деньги на сберкнижку. Вернувшись, она привезла сестре еще гостинцев и стала собираться в Москву. Вечером сестра ушла на ферму, а Дуся собралась навестить могилу матери. Провожать ее пошел Миша.
Денек было замглился во второй половине, посоловел, но к вечеру тучи разошлись, и только на горизонте, в той стороне, куда шли Дуся и Миша, висела еще гряда пепельно–розовых облаков. Она была так далека и неясна, что казалось, стояла позади солнца.
Река километрах в двух от деревни делала крутую петлю, и в этой петле, на правом высоком берегу, как на полуострове, был погост. Когда-то он был окружен кирпичной стеной, и въезжали через высокие арочные ворота. Но после войны разбитую стену разобрали на постройки, оставив почему-то одни ворота, и тропинки на погост бежали со всех сторон.
Дорогой Дуся расспрашивала Мишу о школе, о трудоднях, о председателе, об урожаях и была ровна и спокойна. Но вот показался старый погост, красно освещенный низким солнцем. По краям его, там, где когда-то была ограда, где росли кусты шиповника, были особенно старые могилы, которые давно потеряли вид могил. А рядом с ними виднелись в кустах свежевыкрашенные ограды с невысокими деревянными обелисками – братские могилы…
Дуся с Мишей миновали ворота, свернули направо, налево – среди распускающихся берез, среди остро пахнущих кустов, и Дуся все бледнела, и рот у нее приоткрывался.
– Вон бабушкина… – сказал Миша, и Дуся увидела осевший холмик, покрытый редкой острой травкой. Сквозь травку виден был суглинок. Небольшой сизый крест, не подправленный с зимы, стоял уже косо.
Дуся совсем побелела, и вдруг будто нож всадили ей под грудь, туда, где сердце. Такая черная тоска ударила ей в душу, так она задохнулась, затряслась, так неистово закричала, упала и поползла к могиле на коленях и так зарыдала неизвестно откуда пришедшими к ней словами, что Миша испугался.
– У–у-у, – низко выла Дуся, упав лицом на могилу, глубоко впустив пальцы во влажную землю. – Матушка моя бесценная… Матушка моя родная, ненаглядная… У–у-у… Ах, и не свидимся же мы с тобой на этом свете никогда, никогда! Как же я без тебя жить-то буду, кто меня приласкает, кто меня успокоит? Матушка, матушка, да что же это ты наделала?
– Тетя Дуся… тетя Дуся, – хныкал от страха Миша и дергал ее за рукав. А когда Дуся, захрипев, стала выгибаться, биться головой о могилу, Миша припустил в деревню.
Через час, уже в глубоких сумерках, к Дусе прибежали из деревни. Она лежала все там же, совсем обеспамятевшая, и не могла уже плакать, не могла ни говорить, ни думать, только стонала сквозь стиснутые зубы. Лицо ее было черно от земли и страшно.
Ее подняли, натерли ей виски, стали успокаивать, уговаривать, повели домой, а она ничего не понимала, глядела на всех огромными распухшими глазами – жизнь казалась ей ночью. Когда ее привели к сестре в дом, она свалилась на кровать – еле дошла – и мгновенно уснула.
На другой день, совсем собравшись уезжать в Москву, она пила напоследок с сестрой чай, была весела и рассказывала, какая прекрасная у них квартира в Москве и какие удобства.
Так она и уехала, веселой и ровной, подарив еще Мише десять рублей. А через две недели дом матери–старухи открыли, вымыли полы, привезли вещи, и стали в нем жить новые люди.
1961
Назад к карточке книги "Запах хлеба"itexts.net
История повести разворачивается в небольшом Новгородском уезде, где проживает нуждающийся дворянин Фрол Скобеев. В этом же уезде есть вотчина стольника. Дочерью этого стольника была прекрасная Аннушка, любовь, которой так жаждал заполучить бедный дворянин. Заимел Фрол знакомства с приказчиком, работающим в вотчине. И как-то раз направился дворянин в гости к этому приказчику, у которого в это время как раз была женщина находившаяся целыми днями рядом с Аннушкой.
А Аннушка тем временем, решает провести святки для всех молодых девушек, дворянских корней. И отправляет свою помощницу к сестре того самого бедного дворянина, Фрола Скобеева. Девушка сообщает мамки Аннушки, что прибудет к ней не одна, а в сопровождении своей подруги. После того как сестра Фрола, начинает готовиться к приёму, брат потребовал у неё женский наряд. Не понимая, что же задумал её брат, она не решается спорить и помогает ему.
На приёме совершенно никто даже не догадался, что под женской одеждой скрывается Фрол. А он преподносит мамке Аннушки пять рублей и рассказывает всё правду о себя, она же, выслушав решается помогать бедному юноше. Помощница девушки решила повести между приглашёнными игру в жениха и невесту, которая окончилась неприятной историей разоблачившего себя Фрола и лишившейся невинности Аннушки.
Далее девушку отправляют в Москву на сватанье с женихом. Узнавший об этом Фрол отправляется в след за девушкой. Обманом молодые люди в тайне проводят свадьбу, о которой знает только мамка Аннушки, во всем помогавшая бедному Фролу. Отец же девушки тем временем был очень опечален судьбой своей дочери, но уловки и хитрость Фрола Скобеева разрешили все спорные моменты и родители, и молодожёны пришли к согласию и пониманию. В дальнейшем бедный дворянин зажил хорошей жизнью, унаследовав всё состояние отца Аннушки. Повесть же показывает, что возможно пойти на всё ради любви, но также и на всё, чтобы хорошо и беззаботно жить.
Оцените: Голосов: 14Читать краткое содержание Повесть о Фроле Скобееве. Краткий пересказ. Для читательского дневника возьмите 5-6 предложений
Название говорит читателю о главном фигуранте этой истории – драгоценности, которые люди добывают на Луне. Фантастическая книга описывает поющие колокольчики как полые шарики
Когда-то Тесей жил в Афинах, он был героем, он совершил много подвигов, даже убил чудовище. Царь должен был жениться на царевне, которая ему как-то помогла, но он отдал её в жены богу. Афродита разгневалась на царя.
Была сильная вьюга. В небольшом селе, застигнутая непогодой кибитка решила заночевать. Конвоир по имени Степан Гаврилов, ехавший на этом экипаже, описывает свою первую рабочую поездку.
Начало истории создания знаменитой поэмы «Мцыри», одной из самых романтических поэм Лермонтова Михаила, при грамотной обработке могла бы сама по себе очень легко лечь в основу сюжета для целой повести, а не одной лишь поэмы
Сразу же хочется сказать, что произведение Булгакова Михаила "Дни Турбиных" стало одним из известных и популярных произведений. По его мотивам поставлен не один спектакль, его не раз цитировали многие известные писатели и авторы
Шли кавалеристы через Бережки. Ранил снаряд вороного коня в ногу. Принял решение командир оставить коня в деревне, а сам с отрядом ушёл.
Панкрат, неприветливый и считавшийся колдуном, работал на мельнице, он и взял раненого, вылечил и оставил у себя. Конь работал на нового хозяина.
Но нечем было кормить помощника, и конь ходил по деревне и просил еду. Никто не отказывал бедному животному, каждый подкармливал, чем мог.
Там же жил мальчик Филька, жил с бабкой, прозвище имел «Ну Тебя». Мальчик никому не доверял и был необщительным.
Среди зимы Панкрату удалось запустить мельницу. Это было вовремя, так как в каждом дворе пора было молоть зерно.
Конь подошёл к дому Фильки. Мальчик ел хлеб, а животное стояло за калиткой и тянулся к еде. Филька рассердился и, ударив по тёплым лошадиным губам, бросил хлеб в снег. Конь заржал, словно заплакал. А снег так начал мести, что бил по глазам, не давал зайти в дом.
Мальчишка забежал в избу, а метель безумствовала, только к концу дня утихла. Внезапный мороз оставил людей без воды, а значит и без хлеба. Филька не на шутку испугался.
Бабка вспомнила рассказы прадедов о таком же морозе в прошлом веке, который начался от человеческой злости.
И рассказала бабка следующее: старый солдат был голоден, хозяин одного дома бросил ему как собаке чёрствую корку. А солдат был и этому рад, да был он с деревянной ногой, нагибаться ему трудно. Обидел мужик служивого, свистнул солдат. Вот мороз и пал на деревню, а мужика смерть настигла, умер он от того, что сердце у него захолодело.
Филька узнал от бабки, что Панкрат знает, что надо делать. Ночью мальчик отправился к мельнику. Бежать было тяжело, мороз сильно мешал, но мальчишка добрался до нужной ему избы. Первым на стук в дверь откликнулся ржанием конь, затем Панкрат быстро затащил и усадил к печке Фильку, он и рассказал всё как на духу про то, какой злой поступок совершил.
Поручил мельник провинившемуся придумать за час с четвертью план, как стужу победить. Придумал мальчишка всем ребячьим миром лёд долбить, чтобы воду на мельничное колесо пустить, муку хозяйкам добыть. Мужики тоже согласились помочь, работать начали с восходом солнца. Работа дружно закипела, и вдруг ветер стал дуть теплее, наступала весна. К вечеру мельница заработала.
Радовались тёплой муке всем миром, заводили тесто, пекли хлеб. С утра Филька уже был на мельнице, пришёл он не один. Сам нёс свежий хлеб, а мальчонка помоложе, принёс солонку с солью. Это Филька пришёл с конём мириться. Конь вышел из сарая, к протянутому свежему хлебу даже не потянулся, попятился.
Заплакал мальчик, а Панкрат поспешил уговорить коня, объясняя ему, что Филька не злой.
Конь поверил хозяину и взял тёплыми губами угощение. А когда всё съел, в знак благодарности положил свою лошадиную голову на филькино плечо, закрыв глаза.
5 класс. Краткое содержание для читательского дневника. Возьмите 7-8 предложений
← Телеграмма↑ ПаустовскийЗолотая роза →
Источник: http://sochinite.ru/kratkie-soderzhaniya/paustovskij/teplyj-hleb-dlya-chitatelskogo-dnevnika
Вороной конь был ранен в ногу снарядом, когда кавалерия проходила через деревню Бережки. Командир оставил раненого коня в деревне, и коня взял к себе мельник Панкрат — «скорый на работу, сердитый старик», которого дети считали колдуном. Его мельница давно не работала.
Панкрат вылечил коня, конь остался при мельнице и помогал мельнику чинить плотину. Но Панкрату трудно было прокормить коня, и конь начал ходить по дворам побираться. Он стучал мордой в калитку, и ему что-то да выносили — свекольной ботвы, или черствого хлеба, или сладкую морковку. В деревне коня считали общим, и каждый старался его накормить.
В Бережках жил со своей бабкой Филька — мальчик молчаливый, недоверчивый, по прозвищу Ну Тебя. Любимым выражением Фильки было: «Да ну тебя!»
Зима в этот год стояла теплая, поэтому около мельницы вода не замерзала. Панкрат починил мельницу и собирался молоть хлеб, у многих жителей муки осталось на два-три дня.
Однажды раненый конь постучал мордой в калитку к Филькиной бабке. Дома был только Филька, который жевал кусок хлеба, круто посыпанный солью. Филька нехотя вышел за калитку, а конь потянулся к хлебу. Филька наотмашь ударил коня по губам. Конь отшатнулся, а Филька закинул хлеб в снег и закричал коню, чтобы тот копал его мордой из-под снега.
После этого случая в Бережках стали твориться удивительные дела.
«Слеза скатилась у коня из глаз. Конь заржал жалобно, протяжно, взмахнул хвостом, и тотчас в голых деревьях, в изгородях и печных трубах завыл, засвистел пронзительный ветер, вздул снег, запорошил Фильке горло. Филька бросился обратно в дом, но никак не мог найти крыльца — так уже мело кругом и хлестало в глаза». Началась настоящая снежная буря, и Филька едва нашел дверь в избу.
Метель стихла только к вечеру, а к ночи ударил сильный мороз.
Бабка Фильки плакала, сказала, что, наверное, замерзли колодцы и теперь людей ждет гибель — воды нет, муки тоже, а мельница работать теперь не сможет, потому что река замерзла. Филька тоже заплакал от страха. Бабка сказала, что такой мороз был лет сто назад, он «заморозил колодцы, побил птиц, высушил до корня леса и сады.
Десять лет после того не цвели ни деревья, ни травы. Семена в земле пожухли и пропали. Голая стояла наша земля. Обегал ее стороной всякий зверь — боялся пустыни». И мороз этот случился от «злобы людской». Бабка рассказала Фильке историю: через деревню шел старый солдат, который в одной избе попросил хлеба.
Хозяин избы, злой мужик, швырнул черствую корку на пол со словами: «Вот тебе! Жуй!» Солдат сказал, что не может поднять хлеб с пола, так как вместо ноги у него деревяшка, на что мужик ответил, что если голодный, то поднимет. Солдат сумел поднять хлеб, а когда поднял, то увидел, что она вся зеленая от плесени, то есть — яд.
Солдат вышел на улицу, свистнул, началась метель, а потом ударил жестокий мороз. Мужик тот помер от «охлаждения сердца». Бабка добавила, что, видимо, такой жестокий человек и теперь завелся в Бережках, поэтому и мороз. Филька стал спрашивать, что же делать теперь.
Бабка ответила, что нужно надеется на то, что исправит этот злой человек то, что сотворил. Всхлипывая, Филька спросил, что нужно сделать для того, чтобы все исправить. Бабка сказал, что об этом знает «хитрый, ученый» Панкрат, но в такой холод до мельницы не дойти. Ночью Филька слез с печи, одел тулупчик и побежал к мельнице.
Он постучал в окошко Панкратовой избы, в сарае за избой заржал и забил копытом конь. Филька испугался, а Панкрат открыл дверь и втащил его в избу. Мельник посадил мальчика к печке и велел рассказывать. Плача, Филька рассказал Панкрату обо всем и спросил, что теперь делать. Панкрат ответил: «Изобрести спасение от стужи.
Тогда перед людьми не будет твоей вины. И перед раненой лошадью — тоже. Будешь ты чистый человек, веселый. Каждый тебя по плечу потреплет». На изобретение способа Панкрат дал Фильке «сроку час с четвертью».
В сенях избы Панкрата жила сорока, которая подслушивала весь разговор Панкрата с мальчиком. Она вылетела наружу и полетела на Юг. Ее никто не видел, кроме лисицы.
Филька наконец придумал средство: как только рассветет, он решил собрать ребят со всей деревни и прорубить лед у лотка около мельницы до воды. И как только вода потечет на колесо, Панкрат должен будет запустить мельницу. «Будет, значит, и мука, и вода, и всеобщее спасение».
Чтобы не замерзнуть, они будут жечь костры. Панкрат поинтересовался, а что будет, если ребята не захотят расплачиваться за глупость Фильки. Мальчик на это уверенно ответил, что в деревне его обязательно поддержат, поскольку люди там хорошие.
Мельник пообещал со своей стороны поговорить со стариками — может, и они помогут.
Стоял сильный мороз. На реке стучали ломы, трещали костры — и стар, и мал с самого рассвета скалывали лед у мельницы. Никто не заметил, что после полудня подул теплый ветер и «в воздухе запахло весной, навозом».
К вечеру, когда у мельницы показалась первая полынья, прилетела старая сорока. Она сидела на ветке, смотрела на кричащих ура людей и что-то рассказывала, но ее никто не понял.
А сорока говорила, что она долетела до теплого моря, разбудила летний ветер и упросила его прогнать лютый мороз, помочь людям. И ветер не отказал ей. Не известно, правду ли говорила сорока, но к вечеру лед треснул, разошелся, и в мельничный лоток хлынула вода.
И мельница начала молоть зерно, и сыпалась в мешки горячая мука, и, смеясь, женщины опускали в муку озябшие руки.
А потом в избах хозяйки месили тесто, «и все, что было живого в избах — ребята, кошки, даже мыши, — все это вертелось около хозяек, а хозяйки шлепали ребят по спине белой от муки рукой, чтобы не лезли в самую квашню и не мешались». Ночью по деревне стоял запах теплого хлеба с румяной коркой.
На следующее утро Филька вместе с ребятами пришел к мельнице. В его руках была буханка свежего хлеба, а маленький мальчик Николка держал деревянную солонку с крупной желтой солью. Филька шел мириться с конем.
«Панкрат отворил ворота сарая, выпустил коня. Конь вышел, вытянул голову, заржал — учуял запах свежего хлеба. Филька разломил буханку, посолил хлеб из солонки и протянул коню. Но конь хлеба не взял, начал мелко перебирать ногами, попятился в сарай. Испугался Фильки.
Тогда Филька перед всей деревней громко заплакал». Панкрат стал уговаривать коня не пугаться и мириться с Филькой. «Конь помотал головой, подумал, потом осторожно вытянул шею и взял наконец хлеб из рук Фильки мягкими губами. Съел один кусок, обнюхал Фильку и взял второй кусок.
Филька ухмылялся сквозь слезы, а конь жевал хлеб, фыркал. А когда съел весь хлеб, положил голову Фильке на плечо, вздохнул и закрыл глаза от сытости и удовольствия». Все вокруг были рады, а старая сорока трещала на раките о том, как ей удалось помирить мальчика и коня.
Но ее никто не слушал.
«Теплый хлеб» — рассказ, в котором изображены поединок между эгоизмом и добрыми чувствами и победа добра в этом поединке. Реальность в этом рассказе тесно переплетена со сказочным сюжетом. Волшебные силы насылают на деревню лютый мороз, который грозит жителям гибелью, в наказание за обиду, нанесенную мальчиком Филькой раненному снарядом коню.
Мальчик понимает свою ошибку, и исправить ее помогают ему не только жители деревни, но и природа — теплый ветер, принесший оттепель, сорока, которая уверяла, что это она позвала весенний ветер. В рассказе «Теплый хлеб» писатель доказывает, что с бедой можно справиться только вместе и что на доброе дело откликнутся все — и люди, и звери, и сама природа.
Источник: http://vsesochineniya.ru/kratkoe-soderzhanie-teplyj-xleb-paustovskij.html
ВКонтакте
Одноклассники
Твиттер
Телеграм
Ваша оценка презентации
Оцените презентацию по шкале от 1 до 5 баллов
Презентационная работа по литературе, посвященная произведению Юрия Казакова «Запах хлеба». Автор призывает школьников вместе с ней проанализировать данное произведение, понять почему именно такое название выбрал писатель, а также сделать выводы для себя и своей жизни.
Запах хлеба насущный С давних пор, с дальних вех Будит память живущих,Устремляя взгляд вверх.Ароматом надеждыДышит хлеба душа,Насыщая, как преждеГолод тел не спеша.Пахнет жизнью и детством,Чуть кислинкой родной,Уваженьем, наследством,Потом, кровью, слезой…
Ароматный запах хлеба,Тёплого в избе,Светлым праздником прошёл.По моей судьбе.Моё детство озорноеТем пропахло хлебом.И зелёною лужайкой,И безбрежным небом.Видно время подошлоДетство вспоминать.-Мне всё чаще снится хлеб,Что пекла нам мать.
Из детства помню влажный запах хлеба – хрустящей корочкой да в масло окунуть! Сольцой посыпать… – что еще нам треба?!…А!… голубям дать крошек – не вспугнуть!
Посмотреть все слайды
Источник: https://pptcloud.ru/literatura/urok-razmyshlenie-prosti-menya-mama-po-rasskazu-yu-kazakova-zapah-hleba
Телеграмму получили первого января. Дуся была на кухне, открывать пошел ее муж. С похмелья, в нижней рубахе, он неудержимо зевал, расписываясь и соображая, от кого бы это могло быть еще поздравление. Так, зевая, он и прочел эту короткую скорбную телеграмму о смерти матери Дуси — семидесятилетней старухи в далекой деревне.
«Вот не вовремя!» — с испугом подумал он и позвал жену. Дуся не заплакала, только побледнела слегка, пошла в комнату, поправила скатерть и села. Муж мутно поглядел на недопитые бутылки на столе, налил себе и выпил. Потом подумал, налил Дусе.
— Выпей! — сказал он. — Прямо черт ее знает, до чего башка трещит. Ох–хо–хо… Все там будем. Ты как — поедешь?
Дуся молчала, водя рукой по скатерти, потом выпила, пошла к постели, как слепая, и легла.
— Не знаю, — сказала она минуту спустя.
Муж подошел к Дусе, поглядел на ее круглое тело.
— Ну ладно… Что делать? Что ж будешь делать! — больше он не знал, что сказать, вернулся к столу и опять налил себе. — Царство небесное, все там будем!
Целый день Дуся вяло ходила по квартире. Голова у нее болела, и в гости она не пошла. Она хотела поплакать, но плакать как-то не было охоты, было просто грустно.
Мать свою Дуся не видела лет пятнадцать, из деревни уехала и того больше и никогда почти не вспоминала ничего из своей прошлой жизни.
А если и вспоминалось, то больше из раннего детства или как провожали ее из клуба домой, когда была девушкой.
Дуся стала перебирать старые карточки и опять не могла заплакать: на всех карточках у матери были чужое напряженное лицо, выпученные глаза и опущенные по швам тяжелые темные руки.
Ночью, лежа в постели, Дуся долго говорила с мужем и сказала под конец:
— Не поеду! Куда ехать? Там теперь холодина… Да и барахло, какое есть, родня растащила уж небось. Там у нас родни хватает. Нет, не поеду!
Прошла зима, и Дуся вовсе позабыла о матери. Муж ее работал хорошо, жили они в свое удовольствие, и Дуся стала еще круглее и красивее.
Но в начале мая Дуся получила письмо от двоюродного племянника Миши. Письмо было написано под диктовку на листке в косую линейку. Миша передавал приветы от многочисленной родни и писал, что дом и вещи бабушкины целы и чтобы Дуся обязательно приехала.
— Поезжай! — сказал муж. — Валяй! Особо не трясись, продай поскорее чего там есть. А то другие попользуются или колхозу все отойдет.
И Дуся поехала. Давно она не ездила, а ехать было порядочно. И она успела как следует насладиться дорогой, со многими поговорила и познакомилась.
Она послала телеграмму, что выезжает, но ее почему-то никто не встретил. Пришлось идти пешком, но и идти было Дусе в удовольствие. Дорога была плотна, накатана, а по сторонам расстилались родные смоленские поля с голубыми перелесками на горизонте.
В свою деревню Дуся пришла часа через три, остановилась на новом мосту через речку и посмотрела. Деревня сильно пообстроилась, расползлась вширь белыми фермами, так что и не узнать было. И Дусе эти перемены как-то не понравились.
Она шла по улице, остро вглядываясь во всех встречных, стараясь угадать, кто это. Но почти никого не узнавала, зато ее многие признавали, останавливали и удивлялись, как она возмужала.
Сестра обрадовалась Дусе, всплакнула и побежала ставить самовар. Дуся стала доставать из сумки гостинцы. Сестра посмотрела на гостинцы, снова заплакала и обняла Дусю. А Миша сидел на лавке и удивлялся, почему они плачут.
Сестры сели пить чай, и Дуся узнала, что многое из вещей разобрали родные. Скотину — поросенка, трех ярочек, козу и кур — взяла себе сестра. Дуся сперва пожалела втайне, но потом забыла, тем более что многое осталось, а главное, остался дом. Напившись чаю и наговорившись, сестры пошли смотреть дом.
Усадьба была распахана, и Дуся удивилась, но сестра сказала, что распахали соседи, чтобы не пропадала земля. А дом показался Дусе совсем не таким большим, каким она его помнила.
Окна были забиты досками, на дверях висел замок. Сестра долго отмыкала его, потом пробовала Дуся, потом опять сестра, и обе успели замучиться, пока открыли.
В доме было темно, свет еле пробивался сквозь доски. Дом отсырел и имел нежилой вид, но пахло хлебом, родным с детства запахом, и у Дуси забилось сердце. Она ходила по горнице, осматривалась, привыкая к сумеркам: потолок был низок, темно–коричнев. Фотографии еще висели на стенах, но икон, кроме одной, нестоящей, уже не было. Не было и вышивок на печи и на сундуках.
Оставшись одна, Дуся открыла сундук — запахло матерью. В сундуке лежали старушечьи темные юбки, сарафаны, вытертый тулупчик. Дуся вытащила все это, посмотрела, потом еще раз обошла дом, заглянула на пустой двор, и ей показалось, что когда-то давно ей все это приснилось и теперь она вернулась в свой сон.
Услышав о распродаже, к Дусе стали приходить соседки. Они тщательно рассматривали, щупали каждую вещь, но Дуся просила дешево, и вещи раскупали быстро.
Главное был дом! Дуся справилась о ценах на дома и удивилась и обрадовалась, как на них поднялась цена. На дом нашлось сразу трое покупателей — двое из этой же и один из соседней деревни. Но Дуся не сразу продала, она все беспокоилась, что от матери остались деньги. Она искала их дня три: выстукивала стены, прощупывала матрацы, лазила в подполье и на чердак, но так ничего и не нашла.
Сговорившись с покупателями о цене, Дуся поехала в райцентр, оформила продажу дома у нотариуса и положила деньги на сберкнижку. Вернувшись, она привезла сестре еще гостинцев и стала собираться в Москву. Вечером сестра ушла на ферму, а Дуся собралась навестить могилу матери. Провожать ее пошел Миша.
Денек было замглился во второй половине, посоловел, но к вечеру тучи разошлись, и только на горизонте, в той стороне, куда шли Дуся и Миша, висела еще гряда пепельно–розовых облаков. Она была так далека и неясна, что казалось, стояла позади солнца.
Река километрах в двух от деревни делала крутую петлю, и в этой петле, на правом высоком берегу, как на полуострове, был погост. Когда-то он был окружен кирпичной стеной, и въезжали через высокие арочные ворота. Но после войны разбитую стену разобрали на постройки, оставив почему-то одни ворота, и тропинки на погост бежали со всех сторон.
Дорогой Дуся расспрашивала Мишу о школе, о трудоднях, о председателе, об урожаях и была ровна и спокойна. Но вот показался старый погост, красно освещенный низким солнцем.
По краям его, там, где когда-то была ограда, где росли кусты шиповника, были особенно старые могилы, которые давно потеряли вид могил.
А рядом с ними виднелись в кустах свежевыкрашенные ограды с невысокими деревянными обелисками — братские могилы…
Дуся с Мишей миновали ворота, свернули направо, налево — среди распускающихся берез, среди остро пахнущих кустов, и Дуся все бледнела, и рот у нее приоткрывался.
— Вон бабушкина… — сказал Миша, и Дуся увидела осевший холмик, покрытый редкой острой травкой. Сквозь травку виден был суглинок. Небольшой сизый крест, не подправленный с зимы, стоял уже косо.
Дуся совсем побелела, и вдруг будто нож всадили ей под грудь, туда, где сердце. Такая черная тоска ударила ей в душу, так она задохнулась, затряслась, так неистово закричала, упала и поползла к могиле на коленях и так зарыдала неизвестно откуда пришедшими к ней словами, что Миша испугался.
— У–у-у, — низко выла Дуся, упав лицом на могилу, глубоко впустив пальцы во влажную землю. — Матушка моя бесценная… Матушка моя родная, ненаглядная… У–у-у… Ах, и не свидимся же мы с тобой на этом свете никогда, никогда! Как же я без тебя жить-то буду, кто меня приласкает, кто меня успокоит? Матушка, матушка, да что же это ты наделала?
— Тетя Дуся… тетя Дуся, — хныкал от страха Миша и дергал ее за рукав. А когда Дуся, захрипев, стала выгибаться, биться головой о могилу, Миша припустил в деревню.
Источник: https://www.litmir.me/br/?b=209867&p=1
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Телеграмму получили первого января. Дуся была на кухне, открывать пошел ее муж. С похмелья, в нижней рубахе, он неудержимо зевал, расписываясь и соображая, от кого бы это могло быть еще поздравление. Так, зевая, он и прочел эту короткую скорбную телеграмму о смерти матери Дуси – семидесятилетней старухи в далекой деревне.
«Вот не вовремя!» – с испугом подумал он и позвал жену. Дуся не заплакала, только побледнела слегка, пошла в комнату, поправила скатерть и села. Муж мутно поглядел на недопитые бутылки на столе, налил себе и выпил. Потом подумал, налил Дусе.
– Выпей! – сказал он. – Прямо черт ее знает, до чего башка трещит. Ох–хо–хо… Все там будем. Ты как – поедешь?
Дуся молчала, водя рукой по скатерти, потом выпила, пошла к постели, как слепая, и легла.
– Не знаю, – сказала она минуту спустя.
Муж подошел к Дусе, поглядел на ее круглое тело.
– Ну ладно… Что делать? Что ж будешь делать! – больше он не знал, что сказать, вернулся к столу и опять налил себе. – Царство небесное, все там будем!
Целый день Дуся вяло ходила по квартире. Голова у нее болела, и в гости она не пошла. Она хотела поплакать, но плакать как-то не было охоты, было просто грустно.
Мать свою Дуся не видела лет пятнадцать, из деревни уехала и того больше и никогда почти не вспоминала ничего из своей прошлой жизни.
А если и вспоминалось, то больше из раннего детства или как провожали ее из клуба домой, когда была девушкой.
Дуся стала перебирать старые карточки и опять не могла заплакать: на всех карточках у матери были чужое напряженное лицо, выпученные глаза и опущенные по швам тяжелые темные руки.
Ночью, лежа в постели, Дуся долго говорила с мужем и сказала под конец:
– Не поеду! Куда ехать? Там теперь холодина… Да и барахло, какое есть, родня растащила уж небось. Там у нас родни хватает. Нет, не поеду!
Прошла зима, и Дуся вовсе позабыла о матери. Муж ее работал хорошо, жили они в свое удовольствие, и Дуся стала еще круглее и красивее.
Но в начале мая Дуся получила письмо от двоюродного племянника Миши. Письмо было написано под диктовку на листке в косую линейку. Миша передавал приветы от многочисленной родни и писал, что дом и вещи бабушкины целы и чтобы Дуся обязательно приехала.
– Поезжай! – сказал муж. – Валяй! Особо не трясись, продай поскорее чего там есть. А то другие попользуются или колхозу все отойдет.
И Дуся поехала. Давно она не ездила, а ехать было порядочно. И она успела как следует насладиться дорогой, со многими поговорила и познакомилась.
Она послала телеграмму, что выезжает, но ее почему-то никто не встретил. Пришлось идти пешком, но и идти было Дусе в удовольствие. Дорога была плотна, накатана, а по сторонам расстилались родные смоленские поля с голубыми перелесками на горизонте.
В свою деревню Дуся пришла часа через три, остановилась на новом мосту через речку и посмотрела. Деревня сильно пообстроилась, расползлась вширь белыми фермами, так что и не узнать было. И Дусе эти перемены как-то не понравились.
Она шла по улице, остро вглядываясь во всех встречных, стараясь угадать, кто это. Но почти никого не узнавала, зато ее многие признавали, останавливали и удивлялись, как она возмужала.
Сестра обрадовалась Дусе, всплакнула и побежала ставить самовар. Дуся стала доставать из сумки гостинцы. Сестра посмотрела на гостинцы, снова заплакала и обняла Дусю. А Миша сидел на лавке и удивлялся, почему они плачут.
Сестры сели пить чай, и Дуся узнала, что многое из вещей разобрали родные. Скотину – поросенка, трех ярочек, козу и кур – взяла себе сестра. Дуся сперва пожалела втайне, но потом забыла, тем более что многое осталось, а главное, остался дом. Напившись чаю и наговорившись, сестры пошли смотреть дом.
Усадьба была распахана, и Дуся удивилась, но сестра сказала, что распахали соседи, чтобы не пропадала земля. А дом показался Дусе совсем не таким большим, каким она его помнила.
Окна были забиты досками, на дверях висел замок. Сестра долго отмыкала его, потом пробовала Дуся, потом опять сестра, и обе успели замучиться, пока открыли.
В доме было темно, свет еле пробивался сквозь доски. Дом отсырел и имел нежилой вид, но пахло хлебом, родным с детства запахом, и у Дуси забилось сердце. Она ходила по горнице, осматривалась, привыкая к сумеркам: потолок был низок, темно–коричнев. Фотографии еще висели на стенах, но икон, кроме одной, нестоящей, уже не было. Не было и вышивок на печи и на сундуках.
Оставшись одна, Дуся открыла сундук – запахло матерью. В сундуке лежали старушечьи темные юбки, сарафаны, вытертый тулупчик. Дуся вытащила все это, посмотрела, потом еще раз обошла дом, заглянула на пустой двор, и ей показалось, что когда-то давно ей все это приснилось и теперь она вернулась в свой сон.
Услышав о распродаже, к Дусе стали приходить соседки. Они тщательно рассматривали, щупали каждую вещь, но Дуся просила дешево, и вещи раскупали быстро.
Главное был дом! Дуся справилась о ценах на дома и удивилась и обрадовалась, как на них поднялась цена. На дом нашлось сразу трое покупателей – двое из этой же и один из соседней деревни. Но Дуся не сразу продала, она все беспокоилась, что от матери остались деньги. Она искала их дня три: выстукивала стены, прощупывала матрацы, лазила в подполье и на чердак, но так ничего и не нашла.
Сговорившись с покупателями о цене, Дуся поехала в райцентр, оформила продажу дома у нотариуса и положила деньги на сберкнижку. Вернувшись, она привезла сестре еще гостинцев и стала собираться в Москву. Вечером сестра ушла на ферму, а Дуся собралась навестить могилу матери. Провожать ее пошел Миша.
Денек было замглился во второй половине, посоловел, но к вечеру тучи разошлись, и только на горизонте, в той стороне, куда шли Дуся и Миша, висела еще гряда пепельно–розовых облаков. Она была так далека и неясна, что казалось, стояла позади солнца.
Река километрах в двух от деревни делала крутую петлю, и в этой петле, на правом высоком берегу, как на полуострове, был погост. Когда-то он был окружен кирпичной стеной, и въезжали через высокие арочные ворота. Но после войны разбитую стену разобрали на постройки, оставив почему-то одни ворота, и тропинки на погост бежали со всех сторон.
Дорогой Дуся расспрашивала Мишу о школе, о трудоднях, о председателе, об урожаях и была ровна и спокойна. Но вот показался старый погост, красно освещенный низким солнцем.
По краям его, там, где когда-то была ограда, где росли кусты шиповника, были особенно старые могилы, которые давно потеряли вид могил.
А рядом с ними виднелись в кустах свежевыкрашенные ограды с невысокими деревянными обелисками – братские могилы…
Дуся с Мишей миновали ворота, свернули направо, налево – среди распускающихся берез, среди остро пахнущих кустов, и Дуся все бледнела, и рот у нее приоткрывался.
– Вон бабушкина… – сказал Миша, и Дуся увидела осевший холмик, покрытый редкой острой травкой. Сквозь травку виден был суглинок. Небольшой сизый крест, не подправленный с зимы, стоял уже косо.
Дуся совсем побелела, и вдруг будто нож всадили ей под грудь, туда, где сердце. Такая черная тоска ударила ей в душу, так она задохнулась, затряслась, так неистово закричала, упала и поползла к могиле на коленях и так зарыдала неизвестно откуда пришедшими к ней словами, что Миша испугался.
– У–у-у, – низко выла Дуся, упав лицом на могилу, глубоко впустив пальцы во влажную землю. – Матушка моя бесценная… Матушка моя родная, ненаглядная… У–у-у… Ах, и не свидимся же мы с тобой на этом свете никогда, никогда! Как же я без тебя жить-то буду, кто меня приласкает, кто меня успокоит? Матушка, матушка, да что же это ты наделала?
– Тетя Дуся… тетя Дуся, – хныкал от страха Миша и дергал ее за рукав. А когда Дуся, захрипев, стала выгибаться, биться головой о могилу, Миша припустил в деревню.
Через час, уже в глубоких сумерках, к Дусе прибежали из деревни. Она лежала все там же, совсем обеспамятевшая, и не могла уже плакать, не могла ни говорить, ни думать, только стонала сквозь стиснутые зубы. Лицо ее было черно от земли и страшно.
Ее подняли, натерли ей виски, стали успокаивать, уговаривать, повели домой, а она ничего не понимала, глядела на всех огромными распухшими глазами – жизнь казалась ей ночью. Когда ее привели к сестре в дом, она свалилась на кровать – еле дошла – и мгновенно уснула.
На другой день, совсем собравшись уезжать в Москву, она пила напоследок с сестрой чай, была весела и рассказывала, какая прекрасная у них квартира в Москве и какие удобства.
Так она и уехала, веселой и ровной, подарив еще Мише десять рублей. А через две недели дом матери–старухи открыли, вымыли полы, привезли вещи, и стали в нем жить новые люди.
1961
Назад к карточке книги «Запах хлеба»
Источник: http://itexts.net/avtor-yuriy-pavlovich-kazakov/33097-zapah-hleba-yuriy-kazakov/read/page-1.html
marketvirkutske.ru
В романе фигурируют два героя, оба прославились своими деяниям, которые несли только вред. Их имена - Сэм и Билл Дрисколл. Чтобы заполучить еще больше денег, решаются на преступление - похищение сына богатого человека. Преступники уверены в том, что Эбенезер Дорсетт не пожалеет денег за выкуп любимого сына. (итоговая сумма выкупа - две тысячи долларов)
Наступает день икс, герои нападают на мальчика, получая в ответ сильное сопротивление. Им все же удается схватить его и увести в горы, там спрятав в пещеру. Оказавшись в таком положении, мальчик ведет себя странно. Он затевает игру и не просится домой. Себя он теперь зовет вождём краснокожих, а Билла - старым охотником, Сэму достается название Змеиный Глаз.
Однажды ночью Сэм просыпается от криков. Увиденное им поражает: мальчик оседлал Билла и хочет снять с него скальп. Только успокоившись он понимает, что о пропаже мальчика никто не объявил, да и им самим находится рядом с ним небезопасно.
Они предлагают выкуп уже полторы тысячи, с таким выводом Сэм идет отправлять письмо полковнику. Но вернувшись домой он узнает, что Билл не смог сдержать выходок мальчугана и отправил его домой. Спустя час вождь краснокожих возвращается, и вновь начинается хаус.
Теперь новые условия договора: за двести пятьдесят долларов отец наконец заберет сына, но мальчик отказывается покидать пещеру. Друзьям приходится идти на хитрый план, с одним условием - привести мальчика нужно под покровом ночи, иначе соседи взбунтуются. Они не будут рады вновь увидеть мальчика и узнать, что на самом деле он не пропал. После того, как мальчика обманным путем привезли домой, он рассердился и пытался подпортить ногу Билла. Отец говорит, что сможет удержать ребенка только десять минут. За это время два друга успевают скрыться.
Оцените: Голосов: 67Читать краткое содержание Вождь краснокожих. Краткий пересказ. Для читательского дневника возьмите 5-6 предложений
Однажды сидя в компании, товарищи обсуждали сверхъестественное, но никак не могли прийти к единой мысли существует все таки что-то такое или нет. Но тут Порфирий, один из главных героев рассказа решил рассказать им одну историю
Произошло это в далекой стране. Жило там бесстрашное и сильное племя, в котором мужчины после удачной охоты радовались, веселились, и всячески развлекались
Это комедия о молодой овдовевшей женщине Диане, которая сражается со своей безумной любовью к секретарю Теодору. Преградой к их отношениям служит тот факт, что они не могут быть вместе из-за отсутствия титула и происхождения у Теодора
Ничем не примечательное происшествие попадания автомобиля в лужу для писателя явилось сюжетом к созданию литературного произведения. Банальная и вполне привычная для российских водителей ситуация дает повод о многом задуматься.
chitatelskij-dnevnik.ru
Мои воспоминания начались с лета 1929 года. На тот момент я достиг возраста 5 лет и отчетливо запомнил уже не куски событий, а целый сплошной их поток. Первого пескаря, черные бани изб, запах хлеба и разговоры мужиков о коммунии.
Этим летом село переселялось. Горы нехитрого скарба переезжали из бедной избы в богатую и наоборот. За всем зорко наблюдали мужики и обсуждали перевозимое, завидуя цинковому корыту или двум самоварам соседа.
Мой отец был причиной этого переезда. Руководствуясь коммунистическими постановлениями, он следил за соблюдением провозглашенной справедливости.
Сейчас всеобщее внимание было приковано к деревенскому «кулаку» Антону Ильичу Коробову, ведущему дивных гнедых коней. Они отливали золотом, эти кони, и не было ни в селе, ни, казалось, во всем мире похожих. Я любил этих коней, и любовь эта распространялась и на их хозяина, заботящегося о них, как о собственных детях. Антона Ильича любили дети и животные. Взрослые же наоборот – сторонились.
Ехавший мимо бедняк Мирон тоже завидовал владельцу лошадей. Какого же было его удивление, когда Коробов просто отдал ему гнедую пару! Отец лишь недовольно цедил, что Мирон променял свою бедняцкую честь на коней.
Сам же бывший хозяин, раздав все свое имущество, получил бумаги о «чистоте» перед властью, значок с Лениным и книжку «Друг детей». Теперь он мог быть полноценным пролетарием. В газете опубликовали письмо, в котором Коробов объяснил, почему он добровольно расстается с презренной частной собственностью. Антон Ильич уехал из деревни строить свое новое будущее.
Мирон за бесценок скупал инструменты и листовое железо с крыши дома Коробова у пролетария Вани Акули, который вырученные деньги тут же пропил.
Отец грозил Мирону попаданием под статью о раскулачивании, но тому было все равно. Пару раз он выезжал на конях по селу. А потом отца перевели в соседний район. Вскоре гнедую пару отдали в колхозные конюшни. О судьбе самого Мирона ничего известно не было.
Да и вряд ли неумелое управление имуществом может привести к чему-то хорошему.
Можете использовать этот текст для читательского дневника
Даниэль – сын букиниста, он с рождения привык к миру книг. Однажды отец привел Даниэля в таинственное, скрытое от непосвященных место. Это было Кладбище забытых книг, где мальчик наугад выбрал один фолиант.
Рассказ о жизни советских людей в 1960-70 годах. Сельский водитель грузовика Илья Снегирев, проживает в доме вместе с матерью. Всю зиму он работает в селе, а весной решает снова поехать на заработки в Сибирь
На вокзале встретились два товарища общающиеся с самого детства. Один был толстый, а второй тонкий. Толстый буквально только что отобедал, а Тонкий только сошел с поезда и был загружен чемоданами
Рассказ «Свои и чужие», созданный русской писательницей Надеждой Тэффи, повествует о том, как ведут себя по отношению к знакомым люди ближнего и дальнего окружения.
Самуил Маршак всегда помогал детям. В 1917 году стал создателем « Детского городка». Этот городок состоял из библиотеки, школы и мастерских, театра юного зрителя.
2minutki.ru
Когда-то хлеб был главным блюдом. Более того, в Древнем Египте хлеб был единственным вознаграждением за труд. Наши предки возносили молитвы небу о хлебе насущном, величали его отцом, кормильцем, батюшкой.
Из большого уважения к хлебу народ сложил о нем много пословиц и поговорок: «Любая пища приедается —хлеб никогда» , «Не человек хлеб носит, а хлеб человека» , «Не в пору и обед, коли хлеба нет» . «Без соли не вкусно, без хлеба не сытно» , «Если хлеба ни куска, так и в тереме тоска, а хлеба каравай, так и под елью рай» .
Хлеб не утратил своего значения и в наши дни. Без него невозможно представить себе наш каждодневный обед.
Трудно отыскать в нашем языке слова, которые могли бы сравниться по своему значению с этими: Земля, Хлеб. Разве что слово Мать имеет право стоять рядом с ними, другим не дано.
Хлеб вобрал в себя всенародный труд, силу и мощь человека, на которые он только способен, его настойчивость, напористость, мужество и героизм, наконец мысли, чувства, писал поэт Н. Т. Савинков.
Запах свежего хлеба пробуждает аппетит. Так и хочется отломить горячий кусок и засунуть в рот. Но.. .
Врачи давно и упорно твердят, что есть (в смысле кушать) много хлеба вредно. Особенно свежего. Типа, там у нас внутри что-то слипается, кишечник забивается. Отсюда всякие запоры, загнивания и отложения. Надо есть, как утверждает медицина, в день не более 100 граммов, и то лучше черствого.
Но народ наш врачей, как водится, не слушает, поедает этот самый хлеб в три горла и потому наносит непоправимый ущерб. Не только своему организму, но и всей российской экономике. Потому как экономика наша не может выдержать столько голодных ртов. Да еще таких, которые требуют даже не сухарей с изюмом, а простого, дешевого хлеба.
otvet.mail.ru
Почему хлеб вкусно пахнет?
Оказывается, запах хлеба - один из самых богатых и сложных по составу. Возникает он при взаимодействии более шестидесяти ароматических элементов и зависит от вида и сорта муки, рецептуры, особенностей приготовления теста, внесения в него различных добавок и продолжительности выпечки.
Из одного зернышка получается около двадцати миллиграммов муки, это значит, что для выпечки одного батона требуется мука от помола примерно 10 тысяч зерен.
Хлеб является одним из основных источников углеводов, обеспечивают около 1/3 суточной потребности в белке, до 25% - в калии и фосфоре, более половины - в железе; содержат витамины группы В. Нормы для взрослого человека, не занятого физическим трудом, - примерно 300-350 г хлеба в день, однако это количество может меняться в зависимости от возраста, вида деятельности человека, массы тела, индивидуальных особенностей организма, количества и состава других продуктов, входящих в рацион питания.
Биологическая и пищевая ценность хлеба и хлебобулочных изделий не снижается при черствении. Слегка почерствевший и подсушенный хлеб даже легче переваривается. Содержание в хлебе пищевых веществ (белков, углеводов, жиров, витаминов и др. ) зависит от вида, сорта муки и используемых добавок.
otvet.mail.ru
Пример видео 3 | Пример видео 2 | Пример видео 6 | Пример видео 1 | Пример видео 5 | Пример видео 4 |
Администрация муниципального образования «Городское поселение – г.Осташков»