Чарльз Буковски "Хлеб с ветчиной". Хлеб с ветчиной буковски краткое содержание
Роман Хлеб с ветчиной (Чарльз Буковски): краткое содержание, отзывы
«Хлеб с ветчиной» – автобиографический роман одного из выдающихся американских писателей XX века. Имя его – Чарльз Буковски. Книги этого автора – редкое сочетание натурализма, который удивляет, а порою и шокирует, грустного юмора и, как ни странно, сентиментальной лирики.
Об авторе
Для того чтобы понять, что собой представляет писатель, нужно прочитать его книги. Что написал Буковски? «Хлеб с ветчиной», «Голливуд», «Женщины» и еще много рассказов и стихов, которые не читают утонченные дамы, предпочитающие женские романы, но о которых спорят критики, потому как творчество этой незаурядной личности действительно является особенным событием в литературе.
Отец руководствовался своеобразным педагогическим принципом: «Ребенка нужно видеть, но не нужно слышать». В случае если он начинал слышать больше, чем ему хотелось бы, он доставал ремень для правки бритв и избивал своего отпрыска. После таких воспитательных процедур Генри испытывал явные неудобства, принимая положение сидя. А главное, с каждым разом отец терял свое значение. Этот человек в глазах главного героя романа «Хлеб с ветчиной» стал лишь досадным препятствием, которое со временем необходимо было преодолеть.
Была еще бабушка, которая часто обещала родителям Генри, что она их похоронит. Что имела в виду эта женщина, делясь подобными планами, мальчик не понимал, но слова эти запомнил на всю жизнь. Мать, отец и бабушка говорили о многом и, как правило, на повышенных тонах. Но они почти никогда не произносили имени единственного человека, которого любил Генри.
Дедушка
Его звали Леонардо. О нем Генри было известно, что он отвратительный человек и к тому же источает неприятный запах. Пахло от него действительно плохо, потому как он злоупотреблял горячительными напитками, попросту говоря, был всегда пьян. Но запах этот не смущал Генри. Для мальчика дед был лучшим человеком. Он подарил ему Германский крест на ленточке и карманные часы. Это событие стало почти единственным приятным, которое имело отношение к родне Чинаски (этой фамилией автор заменяет собственную не только в этой книге, но и в других произведениях).
О других родственниках писателя также повествует книга «Хлеб с ветчиной». Автор Чарльз Буковски рассказывает, что к каждому из них отец имел множество резких, критических замечаний. Следует сказать, что Буковски старший (в романе – Чинаски) не особенно любил людей, ни своих, ни чужих. Везде, где он появлялся, он начинал что то требовать, извергать множество нецензурных слов, устойчивых выражений и присказок. Нередко пускал в ход кулаки.
Одиночество
В довольно зрелом возрасте написал Чарльз Буковски «Хлеб с ветчиной». Однако детские впечатления воссозданы в автобиографическом романе довольно живо. Воспоминания эти, как правило, безрадостные. Но в его книгах нет той приторной сентиментальности, которая присутствует, например, в романах Диккенса, посвященных несчастному детству. У Буковски все просто и лаконично. Но именно благодаря стилистике этого писателя его произведения особенно проникают в душу и сердце.
Родители Генри не позволяли ему дружить с другими детьми. Им хронически не хватало денег, но иногда они себя отчего то мнили весьма состоятельными и высокообразованными. А потому якшаться с отпрысками из неблагонадежных семей сыну запрещали строго настрого.
Одним из случайных приятелей был Дэвид. Он играл на скрипке и был слегка косоглаз, за что его и избивали соседские мальчишки. Генри неоднократно страдал за общение с этой неуважаемой личностью. Но все таки постоянным спутником героя романа «Хлеб с ветчиной» было одиночество. Беспросветное, мрачное, угнетающее…
Лайла Джейн
В жизни Чинаски была первая любовь. Ею стала соседская девочка по имени Лайла, которая иногда проходила мимо дома одинокого Генри. Она задавала ему странные вопросы и делала не совсем целомудренные предложения. Лайла был сказочно красивой, а их первое свидание автор изобразил с характерным для своего стиля простым натурализмом.
Молочник
Отец все так же продолжал избивать Генри ремнем для правки бритв. Сын все больше отдалялся от него. Но однажды отец предложил отправиться вместе развозить молоко. Дело в том, что трудился Чинаски старший молочником, но за продукт, который он доставлял каждое утро, платить хотели не все. Сын был свидетелем «выбивания» денег и тех странных действий, с помощью который молочник пытался добиться справедливости. Одна из должниц платить отказалась наотрез, но пригласила отца Генри в дом. Что они там обсуждали в течение долгого времени, мальчику было неизвестно, но позже он видел эту женщину в родительском доме. Мать плакала, а отец утверждал, что любит обеих: как супругу, так и ту странную особу, которая отказывалась оплачивать молочные продукты.
Газон
Отцу Генри было недостаточно провинностей сына, в результате которых можно было отвести душу, пустив в ход ремень. А потому он решил применить новый педагогический метод, принуждая отпрыска каждую неделю стричь газон. Приобщаясь к труду, Генри старательно выполнял задание отца. Но никогда ему не удавалось сделать это как следует. Одна две травинки предательски прорывались и разрушали общую картину. От глаз отца не ускользали подобные нарушения в декоративной растительности, которая покрывала газон перед домом, а потому он снова доставал свой излюбленный ремень.
Сочинение о президенте Герберте Гувере
В автобиографичном романе и первый литературный опыт отразил Чарльз Буковски. «Хлеб с ветчиной», весь текст которого, несомненно, лучше характеризует автора, чем краткое изложение, содержит не так много событий. Значительную роль в восприятии романа Буковски играет стиль. Художественный язык этого писателя некоторые критики сравнивали с манерой Хемингуэя.
Особенностью стиля Буковски являются не только краткость и лаконичность, но также и умение заключить в одной небольшой фразе глубокий смысл. Однажды, еще в школе, Генри написал сочинение. Задание заключалось в том, что ученикам следовало присутствовать на торжественной встрече с Гербертом Гувером, а затем изложить увиденное в письменной работе.
Чинаски не удалось увидеть президента воочию. Но написать эссе все же следовало. И он это сделал, хотя в сочинении не было ни капли правды. Его письменная работа стала лучшей. А учитель читал ее с восторгом. После этого знаменательного события будущий писатель постиг важную истину: «Людям нужна красивая ложь. Они любят, когда им вешают лапшу на уши».
Алкоголь
Один из приятелей однажды угостил Генри спиртным. Это было волшебно. Чинаски открыл для себя способ избавиться от тягостного ощущения одиночества, которое не покидало его с ранних лет. Мир, который на самом деле непросто воспринимать человеку мыслящему, обрел новые краски. С тех пор укрыться от реальности, которая чрезвычайно тяготила Генри, он мог с помощью книг, литературного творчества и... выпивки. Как правило, писательство он совмещал с употреблением алкоголя.
В состоянии тяжелого опьянения Генри однажды ударил отца. Тогда ему было всего пятнадцать. После этого Чинаски старший уже никогда не поднимал руки на своего сына. А позже их отношения и вовсе разрушились. Отец нашел рассказы юного автора, которые были спрятаны глубоко в ящике письменного стола. Рукописи вместе с вещами Генри оказались на улице.
По разному воспринимают автора романа «Хлеб с ветчиной». Отзывы об этой книге, тем не менее, почти все сходятся в одном – чрезвычайно правдиво. Даже читатели, воспитанные исключительно на классической литературе, с трудом воспринимая специфический язык этого писателя, не могут назвать его плохим или бездарным. В его стиле есть нечто притягательное, что не позволяет отложить книгу всего лишь из за множества нецензурных слов, которые, впрочем, являются основополагающей чертой творчества Буковски.
Возможно, все дело в честности. Откровенность Буковски не является чем то лишним. Ее в его книгах ровно столько, сколько нужно читателю, чтобы прийти к выводу: «Это именно то, о чем я думал, но боялся сказать».
autogear.ru
Чарльз Буковски - Хеб с ветчиной
"Хлеб с ветчиной" - самый проникновенный роман Буковски. Подобно "Приключениям Гекльберри Финна" и "Ловцу во ржи", он написан с точки зрения впечатлительного ребенка, имеющего дело с двуличием, претенциозностью и тщеславием взрослого мира. Ребенка, постепенно открывающего для себя алкоголь и женщин, азартные игры и мордобой, Д.Г.Лоуренса и Хемингуэя, Тургенева и Достоевского.
Содержание:
ХЛЕБ С ВЕТЧИНОЙЧарльз Буковски
Всем отцам посвящается
От автора
Август 8, 1981
Моей писаниной заинтересовались итальянцы. Марко Феррери закончил фильм по книге "Истории обыкновенного безумия". Чинаски играет Бен Газзара. Несколько сцен они снимали в Калифорнии в Венисе. Я выпивал с Феррери и Беном - приличные парни.
Но это все в прошлом, это позади. Впереди роман - "Хлеб с ветчиной", 244 страницы. Книга начинается с того момента, как я себя помню, и заканчивается бомбежкой Перл Харбора. (Тогда казалось, что Япония обязательно победит…) Желательно управиться за пару недель.
А потом на скачки…
Август 6, 1982
"Хлеб с ветчиной" вышел. Теперь ты можешь узнать, почему я готов поставить на кого угодно, кроме людского племени.
1
Мoe первое воспоминание - я сижу под столом. Вокруг меня ноги людей вперемежку с ножками стола, бахрома свисающей скатерти. Темно, и мне нравится сидеть под столом. Это было в Германии в 1922 году, мне тогда шел второй год. Под столом я себя чувствовал превосходно. Казалось, никто не знает, где я нахожусь. Я наблюдал за солнечным лучиком, который странствовал по половику и ногам людей. Мне нравился этот "странник". Ноги людей были мало интересны, по крайней мере, не так, как свисающая скатерть, или ножки стола, или солнечный лучик.
Потом провал… и рождественская елка. Свечи. На ветках маленькие птички с крохотными ягодными веточками в клювиках, на макушке - звезда. Двое взрослых орут и дерутся, потом садятся и едят, всегда эти взрослые едят. И я ем тоже. Моя ложка устроена таким образом, что если я хочу есть, то мне приходится поднимать ее правой рукой. Как только я пробую орудовать левой, ложка проскакивает мимо рта. Но мне все равно хочется поднимать ложку левой.
Двое взрослых: один, что покрупнее, - с вьющимися волосами, большим носом, огромным ртом и густыми бровями; он всегда выглядел сердитым и часто кричал; другая, что помельче, - тихая, с круглым бледным лицом и большими глазами. Я боялся обоих. Иногда появлялась и третья - жирная старуха в платье с кружевным воротником. Еще помню огромную брошь на ее груди и множество волосатых бородавок на лице. Первые двое звали ее "Эмили". Собравшись втроем, они плохо ладили. Эмили - моя бабушка по линии отца. Отца звали Генри, мать - Катарина. Я никогда не обращался к ним по имени. Я был Генри-младший. Все эти люди говорили на немецком, то же пытался делать и я.
Первые слова, которые я помню, были слова моей бабушки, произнесенные за обеденным столом. "Я всех вас похороню!" - заявила она, перед тем как мы взяли свои ложки. Эмили неизменно повторяла эту фразу, когда семья садилась за стол. Вообще, казалось, что нет ничего важнее еды. По воскресным дням мы ели картофельное пюре с мясной подливкой. По будням - ростбиф, колбасу, кислую капусту, зеленый горошек, ревень, морковь, шпинат, бобы, курятину, фрикадельки со спагетти, иногда вперемешку с равиоли; еще был вареный лук, спаржа и каждое воскресенье - земляника с ванильным мороженым. За завтраком мы потребляли французские гренки с сосисками либо лепешки или вафли с беконом и омлетом. И всегда кофе. Но что я помню лучше всего, так это картофельное пюре с мясной подливкой и бабушку Эмили со своим "я всех вас похороню!"
После того как мы перебрались в Америку, бабушка часто приходила к нам в гости, добираясь из Пасадены в Лос-Анджелес на красном трамвае. Мы же изредка навещали ее на своем "форде".
Мне нравился дом моей бабушки. Маленькое строение в тени перечных зарослей. Эмили держала множество канареек в разновеликих клетках. Один наш визит я помню особенно хорошо. В тот вечер бабушка накрыла все свои клетки белыми капотами, чтобы птицы заткнулись. Взрослые уселись в кресла и повели разговор. В комнате было пианино, я примостился у инструмента и, ударяя по клавишам, вслушивался в раздающиеся звуки. Больше всего мне нравились крайние клавиши верхнего регистра - их звуки походили на удары кусочков льда друг о друга.
- Скоро ты прекратишь это? - рявкнул отец.
- Пусть мальчик поиграет, - заступилась бабушка. Моя мать лишь улыбнулась.
- Этот карапуз, - поведала всем бабушка, - когда я попыталась вытянуть его из кроватки, чтобы поцеловать, ударил меня по носу! Они снова заговорили о своем, а я продолжил играть на пианино.
- Почему ты не настроишь инструмент? - нервничал отец. Потом меня позвали навестить моего дедушку. Он не жил с бабушкой. Мне говорили, что дедушка плохой человек и от него дурно пахнет.
- Почему от него дурно пахнет?
Они не отвечали.
- Почему от него дурно пахнет?
- Он пьет.
Мы загрузились в "форд" и отправились навестить дедушку Леонарда. Когда машина подъехала к его дому и остановилась, хозяин уже стоял на крыльце. Он был стар, но держался очень прямо. В Германии дедушка был армейским офицером и подался в Америку, когда прослышал, что даже улицы там мощены золотом. Золота не оказалось, и Леонард стал главой строительной фирмы.
Никто не выходил из машины. Дедушка подал мне знак движением пальца. Кто-то открыл дверь, я выбрался из машины и пошел к старику. Его волосы и борода были совершенно белыми и слишком длинными. По мере приближения я мог видеть, что глаза его необыкновенно сверкают, как голубые молнии. Я остановился в небольшом отдалении от старика.
- Генри, - проговорил дедушка, - мы хорошо знаем друг друга. Заходи в дом.
Он протянул мне руку. Когда я подошел ближе, мое обоняние уловило крепкий дух его дыхания. Запах действительно был дурным, но он исходил от самого хорошего человека, которого я знал, и поэтому не пугал меня.
Я проследовал за ним в дом. Дедушка подвел меня к стулу,
- Садись. Я очень рад видеть тебя, - сказал он и ушел в другую комнату.
Когда дедушка возвратился, в руках у него была маленькая жестяная коробочка.
- Это тебе. Открой.
Я никак не мог справиться с крышкой, коробочка не открывалась.
- Подожди, - вмешался дедушка, - дай-ка я помогу тебе. Он ослабил крышку и протянул коробочку мне обратно. Я откинул крышку и заглянул внутрь: там лежал крест - Германский крест на ленточке.
- Ой, нет, - сказал я, - ты же хранишь его.
- Бери, это всего лишь окислившийся значок.
- Спасибо.
- Теперь тебе лучше идти. Иначе они будут волноваться.
- Ладно. До свидания.
- До свидания. Генри. Нет, подожди-ка…
Я остановился. Он запустил пальцы в маленький кармашек своих широких брюк, вытянул за длинную золотую цепочку золотые карманные часы и протянул их мне.
- Спасибо, дедушка…
Все ждали меня, не покидая машины. Я вышел из дома, занял свое место в "форде", и мы тронулись в обратный путь. Всю дорогу бабушка и родители без умолку болтали о разных вещах. Эти люди могли трындеть о чем угодно, но никогда не говорили о моем дедушке.
2
Помню наш "форд" - модель Т. Высокие подножки казались приветливыми и в холодные дни, и ранним утром, и в любое время. Чтобы завести автомобиль, отец должен был вставлять спереди в двигатель рукоять и довольно долго крутить ее:
- Человек может так сломать себе руку. Отдача такая, будто лошадь лягается.
По воскресеньям, когда бабушка не приезжала к нам, мы совершали на модели Т прогулки. Мои родители любили апельсиновые рощи. Мили за милями тянулись деревья, покрытые цветами либо усеянные плодами. Родители заготавливали для пикника корзинку и металлический ящик. В ящик, среди кусков сухого льда, помещали банки с разными фруктами, в корзинку упаковывали сэндвичи со шницелем, ливерной колбасой и салями, а еще картофельные чипсы, бананы и содовую. Напиток постоянно попадал между корзинкой и ящиком-холодильником, он быстро остывал, и потом приходилось ждать, пока солнце согреет его.
Отец курил сигареты "Кэмэл" и мог показать нам массу трюков и фокусов, используя пачку от этих сигарет. Например, сколько пирамид изображено на рисунке? Нужно было сосчитать их. Мы считали, а после он показывал гораздо больше, чем нам удалось обнаружить. Были еще трюки с горбами верблюдов и с написанными словами. О, это были волшебные сигареты.
Особенно врезалось в память одно воскресенье. Наша корзинка для пикников была уже пуста, но несмотря на это мы ехали вдоль апельсиновых рощ все дальше и дальше от нашего дома.
- Папочка, а у нас хватит бензина? - поинтересовалась мать.
- Хватит, хоть залейся этим чертовым бензином.
- А куда мы едем?
- Хочу набрать себе немного апельсинов, черт бы их побрал! Остаток пути мать просидела очень тихо. Наконец отец съехал на обочину и остановился неподалеку от проволочного заграждения. Некоторое время мы сидели в машине и прислушивались. Потом отец открыл дверцу и вышел.
- Принеси корзину, - подал он голос.
Все вместе мы перебрались через сетку ограждения.
- Идите за мной, - скомандовал отец.
profilib.org
Чарльз Буковски "Хлеб с ветчиной": chto_chitat
Имя Чарльза Буковски всплывало то тут, то там, но книг его мне не попадалось, а рецензии не вызывали особого интереса. Тем не менее, когда в нашей Открытой библиотеке появились книги этого автора, я немедленно взяла первую попавшуюся и принялась с предвкушением читать.Я выбрала наугад «Хлеб с ветчиной» - достаточно скромное название, - и была озадачена толстеньким томом в сияющей серебряной обложке с прямоугольником апельсинов в центре. Стоит ли говорить, что апельсины в книге не упоминаются ни разу, а атмосфера далека от «серебряной» и хоть сколько-нибудь сияющей. Ну что же, предположим, что в оформлении использован метод «от противного».
Действие происходит в Америке времен Великой Депрессии (к слову, мне не то чтобы импонирует, но забавляет эта привычка американцев даже самую дерьмовую ситуацию увидеть в несколько ином свете, назвав ее «великой»: все не просто плохо, а Очень Сильно - Так Что Великолепно - Плохо). И роман выдержан именно в этом ключе – в жизни главного героя и вокруг все настолько мрачно, что в этом появляется драматизм древнегреческих трагедий. Но в отличие от древнегреческих трагедий нет никакого разрешения, выхода, умозаключения и морали; т.е. спасения нет.В древнегреческих трагедиях тоже не очень со спасением, но там в качестве главного замаскированного героя выступает Рок (судьба, провидение), а здесь подобного величия не наблюдается и даже не чувствуется, несмотря на упомянутую склонность возвеличивать (условно – т.е. придавать литературный оттенок трагизма) несчастья, когда их много. Ну не получается из главного героя ни Иосиф, ни Иов, и что прискорбно, он даже не вызывает сочувствия, несмотря на все свои проблемы, переживания и страдания; по-крайней мере, основное чувство, которое он стойко вызывал у меня на протяжении всего романа, это отвращение с примесью легкого удивления, порой жалости. С другой стороны, совершенно ясно, что автор и не рассчитывал, что его героя должны полюбить, он просто – а вот что - просто? Хотел дать срез того общества, в котором пришлось жить и взрослеть мальчику, который в других обстоятельствах мог бы быть или быть назван нежным и мечтательным? Ну да, кошмар кошмарный – это общество в депрессии; людям в депрессии или со склонностью к читать крайне не рекомендуется. Впрочем, подрастающему протестному индивиду с естественной юношеской склонностью к нигилизму, идеализму и пофигизму любое общество представляется в меру кошмарным, и это нормально – Тургенев «Отцы и дети». С другой стороны, это можно бы пережить, если бы не повторяющиеся из главы в главу, да, с некоторыми нюансами, сцены драк главного героя. Пожалуй, вот эта повторяемость раздражала меня более всего, - даже сильнее, чем совершенно плоский язык, изрядно сдобренный матом, что от бессилия может быть названо художественным приемом, - автора ли, желающего передать бесхитростную речь подростка, переводчика ли, стремящегося придать тексту максимальное звучание оригинала.
В аннотации роман назван «самой сентиментальной книгой» автора, - об этом я судить не могу, так как других произведений не читала и пока раздумываю, стоит ли, и если да, то что? Единственное, - пожалуй, не стоит начинать знакомство с Чарльзом Буковски с этой книги; во всяком случае в русском переводе Юрия Медведько, чтобы не возникло послевкусие, отталкивающее от чтения других книг этого автора и заставляющее, как меня, думать, уныло глядя на красные бегущие буквы по краям обложки: «Почему же это book revolution?»
chto-chitat.livejournal.com
Хлеб с ветчиной (роман) - Википедия
Материал из Википедии — свободной энциклопедии
| Xлеб с ветчиной | |
| Ham on Rye | |
 Обложка оригинального издания | |
| Роман | |
| Чарльз Буковски | |
| английский | |
| 1982 | |
| Black Sparrow Books | |
| «Женщины» | |
| «Голливуд» | |
Xлеб с ветчиной (англ. «Ham on Rye») — автобиографический роман Чарльза Буковски, повествующий о взрослении Генри Чинаски в Лос-Анджелесе во время Великой депрессии. Четвёртый в серии из пяти автобиографических романов Буковски. Следует за романом «Женщины», предшествует роману «Голливуд» (англ. «Hollywood» 1989, рус. перевод 1994).
Название[ | ]
Оригинальное название романа «Ham on Rye» может являться отсылкой к произведению Джерома Дэвида Сэлинджера «The Catcher in the Rye» (1951, русские переводы: «Над пропастью во ржи», «Ловец во ржи»), в котором также от первого лица рассказывается о становлении характера и проблемах взросления. «Одно из редких произведений мэтра, посвящённых не столько выпивке, сколько закуске.» — едко замечает рецензент «Русского журнала»[1]
Автобиографичность[ | ]
Подавляющая часть произведений Чарльза Буковски представляет собой автобиографическое творчество. И в поэзии, и в прозе часто фигурирует alter ego писателя, его лирический антигерой — Генри Чинаски. Писатель уклончиво отвечал о том, можно ли поставить знак равенства между ним и Чинаски: «Они знают, что это Буковски, но, если даёшь им Чинаски, они как бы могут сказать: „О, какой же он клёвый! Называет себя Чинаски, но мы-то знаем, что это Буковски“. Тут я их как бы по спинке похлопываю. Они это обожают. Да и сам по себе Буковски все равно был бы слишком праведным; понимаете, в смысле „я все это сделал“. <…> А если так поступает Чинаски, то я, может быть, этого и не делал, понимаете, может, это выдумка»[2]. Девяносто девять из ста работ, говорил Буковски, автобиографичны[3]. В ответ на вопрос журналиста о том, где заканчивается Генри Чинаски и начинается Чарльз Буковски, писатель отвечал, что они — практически одно и то же, за исключением мелких виньеток, которыми он украшал своего героя от скуки[4]. Впрочем, Буковски не отрицал, что почти во всех его работах присутствует небольшая доля выдумки.
Драю там, где надо надраить, и выбрасываю то, что… не знаю. Чистая избирательность. В общем всё, что я пишу, — по большей части факты, но они ещё приукрашены выдумкой, вывертами туда-сюда, чтобы отделить одно от другого. <…> На девять десятых факта одна десятая выдумки, чтобы всё расставить по местам.
— [2]
Сюжет и персонажи[ | ]
Основная линия развития сюжета неотрывно связана с взрослением главного героя — Генри Чинаски-младшего, начиная с его ранних детских воспоминаний и заканчивая старшей школой.
Подобно Генри, семья Чинаски была «списана» с семьи автора[источник не указан 1631 день], на это указывает множество фактов. Например, родители Чинаски, как и родители Буковски, познакомились в Германии после Первой мировой войны[источник не указан 1631 день].
- Генри Чинаски-старший (англ. Henry Chinaski) — отец Чинаски-младшего. После знакомства с Кэти и рождения Чинаски-младшего переезжает вместе с семьей в Лос-Анджелес, где устраивается работать молочником. Часто и с особой жестокостью бьет сына и жену. С развитием сюжета конфликт между ним и сыном обостряется, Чинаски-старший находит рукописи Генри и выкидывает их на улицу, выгоняя Генри из дома.
- Кэтрин Чинаски — мать Чинаски-младшего. Слабая и безвольная женщина, на протяжении многих лет терпевшая побои от своего мужа. Единственный человек в романе, сочувствующий Генри. Она понимает, насколько далёк от идеала её сын, однако любит его и верит в то, что писательский талант Генри со временем получит признание.
- Эмили Чинаски — бабушка Генри со стороны отца. Она появляется в романе дважды. Первых раз в детских воспоминаниях главного героя со словами: «Я похороню вас всех!». Второй раз она приходит с распятием для того, чтобы изгнать «дьявола» (так Эмили называет акне) из внука.
- Лео Чинаски — дедушка Генри со стороны отца. Сбежал от своей жены и заливает алкоголем «бездарно промотанную жизнь». Чинаски запоминает его как красивого мужчину. При встрече Лео дарит внуку золотые часы и немецкий железный крест.
Отзывы и критика[ | ]
encyclopaedia.bid
 |  |  |  |  |  |  |  |  |  |  |  |  |  |  |
 Пример видео 3 |  Пример видео 2 |  Пример видео 6 |  Пример видео 1 |  Пример видео 5 |  Пример видео 4 |
Администрация муниципального образования «Городское поселение – г.Осташков»