Лекция 21 культура эпохи европейского просвещения. Формула эпохи просвещения хлеба и зрелищ

Национальный манифест

Нации и олигархия

во. Преференции получил бизнес, призванный размывать национальную природу собственности и национальные границы. Перемещение дешевых трудовых ресурсов привело к подавлению традиционных отраслей производства, подорвало моральные устои предпринимательства и отношений между работником и работодателем, разрушило трудовую этику. Рабский труд – малокультурный и малопроизводительный – сочетается с монополией, позволяющей использовать самую современную технику, чтобы исключить ученого, инженера и мастера из процесса производства. Целые отрасли национальных экономик жертвуются в пользу «отверточных производств». Транснациональные корпорации, принадлежащие олигархии, злоупотребляя искусственным правом интеллектуальной собственности, присвоили все технические достижения, накладывая запрет на их использование и тем самым препятствуя прогрессу.

Политика при такой организации хозяйственной жизни неизбежно приобретает имитационный характер. Для поддержания в народах убежденности в том, что их правительства отстаивают государственные интересы, олигархия то и дело инициирует публичные кампании под патриотическими лозунгами и развязывает локальные войны с заведомо предрешенными результатами, оправдывая свою деятельность патриотической риторикой и требованиями свободы и справедливости для всего мира. При этом легитимируются марионеточные правительства, во всем послушные секте «золотого тельца» и интересам олигархии, которая присваивает богатства, создаваемые потом и кровью порабощенных народов.

Чтобы держать народы в покорности, олигархия использует старое как мир средство – удовлетворение низменных запросов масс. «Хлеба и зрелищ» – эта формула

Национальный манифест

проверена веками. В наше время бои гладиаторов на аренах заменили спортивными соревнованиями и шоу на стадионах и на телеэкране. Сытый голодного не разумеет, и ему кажется невозможным наступление трудных времен для него самого. Голодный же, получая «пайку» хлеба, готов забыть, что этой подачкой у него покупают право распоряжаться всеми богатствами не только нынешних, но и будущих поколений, лишают нацию даже минимального шанса на достойное существование. Разложение нации материальными соблазнами ведет ее к культурному и экономическому упадку, к демографической катастрофе, к утрате государственности.

1.5. Иллюзии и суррогаты

Круг тех, кто имеет доступ к колоссальным ресурсам – практически ко всему, что создано человечеством или обнаружено им в земных недрах, – замкнулся. Капиталы наращиваются за счет ростовщического оборота и спекуляции, предметом которой являются готовые товары и природные ресурсы. Этот «бег по кругу» сплотил мировую олигархию, которая сама или через своих агентов в странах, где управление считается демократическим, вращается вместе с капиталами, перетекая из политики в экономику и обратно, конвертируя власть в деньги и за деньги покупая власть.

Псевдодемократические процедуры навязываются народам, а за кулисами политической сцены, превращенной в балаган, процветает олигархическое правление, не ставящее мнение народа ни в грош. Иллюзия «свободного рынка» и «демократии» призвана обеспечить легальные формы расхищения национального достояния и порабощение производственного капитала, который вынуждают

Нации и олигархия

отдавать ростовщикам, посредникам и спекулянтам практически весь прибавочный продукт. Реальный сектор экономики, занятый непосредственно производством, воспринимается олигархией как нечто чужеродное, что до поры приходится лишь терпеть. Но при любом удобном случае создается необходимая законодательная база, отнимающая у этого «крепостного» современности все, что он сумел накопить и что смог заработать.

Грабитель, ненавидя ограбленного, будет публично лить слезу умиления, объясняя публике, собравшейся у экранов телевизоров для очередного «промывания мозгов» и уже отвыкшей отделять правду от лжи, как он старается для всеобщего блага. Собственное производство, национальная независимость и государственный суверенитет оказываются меньшей ценностью, нежели рекламные суррогаты – товарное изобилие магазинных прилавков, иллюзия демократического курса «партии власти», материальные признаки растущего индивидуального благополучия… Все это есть в ведущих странах мира, и все рухнет в одночасье, как это уже было в истории человечества, чтобы закулисные игроки могли проклясть своих противников и начать свою игру снова.

1.6. Альтернатива

События XX века дали возможность человечеству расстаться с иллюзиями, которые очаровывали его на протяжении последних трех столетий. Просвещение, капитализм, социализм, либерализм и прочие фантомы рассыпались в прах. Этот период завершился, поставив человеческие сообщества перед проблемами иного времени. Возникли непримиримые противоречия между олигархией и бюрократией с их алчностью, своекорыстием и тщеслави-

Национальный манифест

ем, стремящимися к мировому господству, с одной стороны, и народами и нациями с их святынями, заповедями святых, заветами предков, жизненными интересами – с другой. Это конфликт всемирного масштаба, в котором нации сталкиваются с тотальной информационной войной, которую под флагом глобализма развязала олигархия. Нациям не остается ничего иного, как ответить на этот вызов.

Некоторые нации вступили на путь осознания пагубности сложившейся системы и пытаются обособиться от олигархического глобализма. Они создают реальную экономику, чтобы народ имел возможность развивать материальную и духовную культуру, передавая ее будущим поколениям. В других нациях это осознание коснулось лишь небольших групп интеллектуалов или предпринимателей, задумавшихся о причинах столь больших трудностей в организации простейших хозяйственных институтов. Это только обозначившиеся ростки нового – предвестники масштабного процесса освобождения. Пока же идет проба сил, поиск опоры в политических и религиозных концепциях, открытие грядущих управленческих решений. Становится все очевидней, что денежные знаки крайне трудно и даже невозможно обратить в полезные продукты. Это просто бумага или электронные записи! Если кто-тонаучился манипулировать ими с выгодой для себя, это еще не значит, что подобный процесс, в основе которого нет ничего, кроме спекуляции, может длиться бесконечно долго. Рано или поздно экономическая и общественная модель, альтернативная олигархической, будет успешно представлена человечеству и покажет свою жизненную силу. После чего она будет востребована народами, не утратившими волю к свободе и суверенитету.

Нации и олигархия

В начавшейся борьбе, стратегическими высотами которой являются прежде всего сознание, чувства и настроения людей, самым эффективным и сокрушительным оружием неизбежно будет выступать национальная идеология. Она должна раскрепостить нации – труд и капитал, честь и достоинство, творчество и дух.

С целью вооружения национальных патриотов пониманием современности и представления средств достижения победы над олигархией подготовлен данный Манифест.

2. К истории политических учений и хозяйственных практик

2.1. Обладание будущим

Предсказание будущего – одна из фундаментальных задач человеческого разума, стремящегося постигнуть закономерности природы и общества. Людям всегда хотелось знать будущее, выводя его из логики истории и повседневного опыта, чтобы планировать свою жизнь. Чем основательнее прогноз, чем глубже он прослеживает грядущие события, тем успешнее деятельность тех, кто понял суть текущих явлений, познал причины поведения людей, проникся духом эпохи, выяснил закономерности исторических процессов.

Теории общественного развития всегда стремятся выстроить некую систему, которая, подобно классической физике, становится истиной, не подлежащей пересмотру в своих основах и применимой всюду, за исключением ка- ких-нибудьэкзотических случаев. Будущее логично выводится из универсальных принципов и законов. Огромный массив исторических событий сжимается до нескольких кратких формул, которые берутся на вооружение политиками и общественными объединениями. Дальнейшее сжи-

К истории политических учений и хозяйственных практик

мание теории в руках политических практиков изгоняет из нее рациональность, оставляя лишь приверженность конъюнктуре, апелляцию к эмоциям, расчет на впечатление. Осколки теории у циников всех времен (начиная от античных киников) служат одному – соблазну, которым политики пытаются привлечь публику, ожидающую чуда быстрого обогащения, и клевете в адрес оппонентов. Что же касается научной истины, то через нее переступают в угоду интересам разнообразных групп и кланов. Научность и системность отодвигаются в сторону, когда пропагандистская машина призывается, чтобы насадить выгодные ко- му-тоидеи.

Открытое противостояние в XX веке либеральных и социалистических идей создало иллюзию, что никакое иное миропонимание не может всерьез претендовать на конкуренцию с двумя мировоззренческими подходами. Традиция вместе с национализмом, казалось, отошла в прошлое, и за свое видение будущего борются только мировые системы: капитализм и социализм. Все остальное предлагалось считать «мраком Средневековья», пережитками прошлых эпох. И даже сами нации и государства, возникшие в эти эпохи, представлялись лишь фигурами на шахматной доске, где великое противостояние решает, каким будет мир.

Гроссмейстерам «нового времени» казалось, что все сыгранные до них партии ничего не стоят, что в них не было ни мастерства, ни системы, ни научного подхода. На деле же оказалось, что в противостоянии систем забылись и их фундаментальные основания: декларации о правах человека и гражданина и труды отцов-основателейлиберального лагеря, с одной стороны, и «левая» идея «царства свободы» для трудящихся, преодолевших отчуждение от средств производства, с другой стороны. Даже сама со-

Национальный манифест

циальная «архитектура» наций и государств, в рамках которых все эти идеи вызревали и получали популярность, была признана анахронизмом.

2.2. Эволюция «свободы»

Либерализм мы знаем по его современным лозунгам, но аналогичные лозунги существуют с древних времен. Тогда демократические государства одним мыслителям казались воплощением идеи свободы от какой-либорегламентации жизни (включая семью и мораль), другим – хаоса, беспорядка, бессмысленности. Рабы были частью населения, по отношению к которой вообще не могло существовать никакой морали и лишь самые примитивные правовые установления. Там, где рабство было малозначительным институтом, возникали режимы, которые теперь принято считать «тоталитарными». Если Платон строил теорию идеального государства, во многом опираясь на опыт Спарты, то для множества современных ему и более поздних мыслителей этот опыт был, напротив, неприемлем, ибо теснил свободу личности. До нашего времени Платон числится среди «тоталитарных» мыслителей за свои идеи, которые интегрировали Традицию и опыт его эпохи.

В Античности анализ Аристотеля выявил государстваолигархии, основанные на власти немногих, которые правят в своих частных интересах, а свои богатства ставят выше статуса аристократии, военной доблести, мудрости, гражданского мужества. Власть денег в олигархиях превосходила власть Традиции, что демонстрировало вовсе не борьбу партий «демократов» и «недемократов», а более фундаментальное мировоззренческое противостояние – между культом денег и культом героев, подвижников, муд-

К истории политических учений и хозяйственных практик

рецов и тружеников. Идеальное государство, с точки зрения Платона и Аристотеля, исключает как олигархию, так и демократию. Платон называл демократов распутниками, скупердяями, наглецами и бесстыдниками, рабами своего каприза, живущими ради удовлетворения нечистых желаний. Но рассматривал и олигархию как наихудшую форму правления, отдавая предпочтение аристократии и монархии. Аристотель писал, что демократии чаще всего вырождаются в олигархии, а затем и в тирании, что хорошо прослеживалось на примере родных ему Афин. «Правильными» формами государства он считал монархию и аристократию, а затем – смешанные формы, где соединялись разные типы правления. В наиболее жизнеспособных режимах сочетались элементы монархии, аристократии и демократии (политии). Это было важное теоретическое открытие древних мыслителей, которым современные нам правители пренебрегли, предпочитая власть денег или тиранического диктата.

Средние века восстанавливали власть Традиции после масштабного краха Античности, наступившего, когда гражданам стало нечего защищать, не за что бороться, когда материальный интерес консолидировал паразитические слои населения и разрушил духовное единство – основу государственности Рима, а потом Византии. Впоследствии Россия, принявшая на себя миссию духовного центра христианства, противостояла культу денег, но материальный интерес продолжал свое разлагающее действие, возвышая материальные ценности над духовными.

Древние мыслители, опиравшиеся на традиции, ставили общественное Благо выше частной Свободы. Новое время ввело понятие о «свободе», которая якобы является единственным вожделением общества, и все развитие общества

Национальный манифест

ведет к расширению свобод. Эпоха Просвещения соединила понятие «свободы» с личностью, в которой свобода будто бы, только и могла быть реализована в полной мере. Всякая социальность, возникающая до частного выбора личности, признавалась порочной, отчего предшествующая история становилась обузой и подлежала дискредитации. Гуманисты мечтали о временах, когда последнего царя можно будет удавить кишками последнего попа. Идея Прогресса противопоставлялась Традиции. В государстве видели только чудовищного Левиафана, власть которого неизбежна только потому, что люди от природы мечтают перебить друг друга.

Французская революция показала, что навязчивая идея, превращенная пропагандой в идеологию, на практике воплотилась в кромешный ад – террор и насилие. Невероятные человеческие жертвы либеральных (буржуазных) революций многократно превысили все издержки монархических и аристократических государств, основанных на Традиции. Гимн Разуму, который звучал из рядов просветителей, был заглушен грохотом войн и криками казненных. «Общественный договор», который чудился им как основа счастливого общества, нигде не обрел жизненной формы, «естественное право» нигде не утвердилось. Либерализм лишь дал алчности новый импульс, освободив ее от подчинения традиционной морали. Разум и рассудок торжествовали только там, где царствовал частный интерес, творивший несправедливость, позволявший жить за счет других, обманывать и превращать людей в рабов.

Либералы обычно с большим уважением относятся к методологии марксизма и многое заимствуют из него. Политэкономия социализма и либерализма имеют общий источник – идею интернационального рынка. Социализм ви-

studfiles.net

Наука эпохи Просвещения

Имя эпохи образовано от корня «свет». Образованные люди этой эпохи, которая пришлась на XVII–XVIII века, противопоставляли свет разума религиозному мракобесию, свет науки – тьме невежества, свет истины – теням заблуждений. Основным элементом мировоззрения вновь, как и в древности, становится Природа, но совсем на другом основании. Дело в том, что в это время начинается промышленная революция, происходит технический переворот, появляется индустрия в виде мануфактур, фабрик, заводов. А поскольку паровую машину невозможно построить, руководствуясь текстами Священного Писания, то возникает насущная потребность в знаниях о действительной природе вещей, о свойствах веществ, качествах существ и о силах, которые ими движут.

Лозунг науки эпохи Просвещения сформулировал английский философ-материалист Френсис Бэкон в знаменитом трактате «Новый Органон»: «Знание – сила», и эти слова стали афоризмом вплоть до сегодняшнего дня. Человек познает природу не из любопытства, а для того, чтобы из нее извлекать пользу и ставить силы природы себе на службу. Впрочем, о практической стороне познания уже шла речь в предыдущей главе «Философия познания».

Наука в эпоху Просвещения приобретает эмпирический (от лат. empiria – опыт) характер. Ученые испытывают природу, пытаются разгадать ее тайны, выпытывают секреты естества. Делается это методами эмпирических исследований: наблюдения, измерения, эксперимента. Происходит объединение физики и математики, а использование последней придает точность полученным знаниям и гарантирует их доказательность и всеобщность: математическая форма закона природы в виде формулы применима ко всем частным случаям и поэтому принимается с необходимостью.

Знаковой фигурой в становлении новой науки был итальянский великий ученый Галилео Галилей. Он усовершенствовал телескоп и с его помощью открыл горы на Луне и спутники Юпитера. Благодаря этому открытию он убедился в истинности предложенной Коперником гелиоцентрической модели Вселенной и стал ее настойчивым пропагандистом, приведя множество убедительных аргументов в ее пользу в «Диалоге о двух системах мира». За пропаганду гелиоцентризма Галилей был привлечен к суду церковной инквизиции, которая под страхом казни вынудила его отречься от своих взглядов. Однако, по преданию, выходя из здания суда, Галилей произнес знаменитую фразу: «И все-таки она вертится!», имея в виду Землю.

Дух опытной и точной науки выразился в ряде открытий Галилея в механике. Так, он решил испытать истинность утверждения Аристотеля о том, что тяжелые тела падают на землю быстрее, чем легкие. Тысячу лет никто в этом не сомневался, но Галилей решил проверить: так ли на самом деле? Для проверки он сконструировал опрокидывающуюся доску и с ее помощью сбрасывал с балюстрады знаменитой Падающей башни в городе Пиза тела разной массы: мушкетную пулю и пушечное ядро. В результате сотен испытаний он получил статистически определенный результат: тела разной массы падают вниз одновременно. Аристотель был неправ!

Наблюдая, как в церковном соборе на длинных цепях раскачиваются люстры, Галилей с помощью собственного пульса отметил, что время их движения между крайними точками постоянно. Проведя множество опытов с маятниками, подвешивая всевозможные грузики на самых разных нитях, Галилей открыл законы колебаний, определив, что поведение маятника зависит исключительно от массы груза и длины нити, на которой он подвешен. Причем размеры груза и материал совершенно безразличны, поэтому от них можно отвлечься и ввести понятие материальной точки как физической массы, лишенной геометрических размеров. Так появляется идеализация как средство создания теории. Точно так же падение тел Галилей исследовал с помощью изобретенной им наклонной доски с колокольчиками, засекающими промежутки времени. В итоге множества испытаний, скатывая шары разной массы по наклонной плоскости, Галилей открыл, что падение тела происходит ускоренно, и определил точное численное значение ускорения свободного падения.

Многочисленные и разнообразные опыты проводил другой великий ученый – англичанин Исаак Ньютон. Ему принадлежит открытие сложного состава белого света, луч которого он разложил с помощью стеклянной призмы на отдельные компоненты – семь цветов радуги. Но более всего Ньютон известен тем, что на основе наблюдений и измерений он сформулировал основные законы механики. Причем уже первый закон Ньютона – «Если на тело не действуют никакие другие тела, оно сохраняет состояние покоя или равномерного прямолинейного движения» – шел вразрез с утверждением Аристотеля о том, что, растрачивая кинетическую энергию, движущееся тело в итоге останавливается. Опираясь на исследование Галилеем причины приливов и отливов морей, Ньютон по точным данным о движении Луны открыл закон всемирного тяготения. Есть рассказ о том, что идея закона пришла к нему после того, как ему в саду на голову упало яблоко (знаменитое «яблоко Ньютона»), но это – не более чем досужая байка.

Крупнейшим достижением Ньютона было создание нового метода точного описания движения – математического анализа или дифференциального и интегрального исчисления, в котором использовались такие идеализации, как бесконечно малая величина и предел суммы, которые позволяли вычислять точные значения траекторий движения тел или их геометрические размеры и объемы. Математический анализ был также независимо от Ньютона разработан великим немецким философом и ученым Готфридом Лейбницем, и эти два ученых долгое время переписывались с коллегами по всей Европе, настаивая на своем приоритете. При этом осыпали друг друга оскорблениями и обвинениями в плагиате, т. е. краже. Humanum sum! Ничто человеческое и им было не чуждо!

Важным научным достижением стало также создание великим французским математиком Рене Декартом метода аналитической геометрии и изобретение им знаменитой декартовой системы координат. Причем он рассказывал, что идея прямоугольной сети опорных линий пришла ему в голову, когда он наблюдал причудливую кривую линию, которую выписывала муха, ползающая по стене, отделанной кафельной плиткой. Идея Декарта состояла в том, что каждую точку этой кривой линии можно задать двумя проекциями на опорные прямые и тем самым выразить числами. Тогда любую траекторию можно описать численными преобразованиями, т. е. алгебраически.

Философия эпохи Просвещения на сей раз откликалась на свершения в науке и сама служила интересам нового лидера духовной культуры: ведь наукой увлекались не только сами ученые, но вообще образованные сословия вплоть до коронованных особ. Просвещенными монархами себя называли и всячески поддерживали ученых прусский король Фридрих II, датская королева Христина, русская императрица Екатерина II. Наука была ведущей формой общественного сознания, и философия выступала рефлексией этого положения, поэтому специфика философии Просвещения выражается термином гносеоцентризм (от греч. gnosis – знание).

Во-первых, сами ученые активно занимались философией: в предыдущей главе «Философия познания» Бэкон был представлен как родоначальник эмпиризма; ближайший друг и сотрудник Ньютона Джон Локк – как основатель сенсуализма, а Декарт и Лейбниц – как основоположники рационализма. Однако самым заметным явлением в философии Просвещения был механистический материализм, особую роль в утверждении которого сыграли французские философы XVIII века, известные как энциклопедисты, поскольку они предприняли и в течение многих лет поддерживали издание многотомной «Энциклопедии, или толкового словаря наук, искусств и ремесел» (от фр. en cicle aux pedie – вождение по кругу; от греч. kiklos – колесо, круг, paidos – нога и gogos – ведущий). Педагогом в древней Греции называли раба, провожавшего детей в школу.

Импульс дальнейшему просветительству придал знаменитый революционный публицист Вольтер (наст. Франсуа-Мари Аруэ), который, много лет живя в изгнании в Англии, подружился там с Ньютоном и Локком, а по возвращении во Францию принялся активно пропагандировать механику Ньютона и материализм Локка. Вокруг Вольтера и издателя Даламбера собралась группа энтузиастов, решивших нести свет знаний в народные массы.

Самыми знаменитыми из энциклопедистов были Дени Дидро, отстаивавший основные положения материализма и атеизма, а также сенсуалистическую гносеологию в «Трактате об ощущениях»; Поль-Анри Гольбах, автор обстоятельной книги «Система природы», в которой он применил механику к объяснению множества физических явлений и процессов, причем эта книга была настолько популярной, что ее прозвали «Библией материализма»; энциклопедист Жюльен Ламетри, прославившийся трактатом «Человек-машина», в котором попытался механическими причинами объяснить поведение человека; врач по профессии Дестюд де Траси Кабанис, который уподобил мышление человека вещественным отправлениям органов тела: «Мозг выделяет мысль точно так же, как печень выделяет желчь!», но такая версия получила обидное прозвище «вульгарный материализм».

Даже общественную жизнь энциклопедисты пытались объяснять действием естественных причин. Так, Шарль Монтескье в трактате «О духе законов» утверждал, что людьми в их социальной деятельности управляют механические по природе силы притяжения и отталкивания, соединения и разложения, только называем мы их другими словами: дружба и вражда, любовь и ненависть, и т. п.

Он же создал материалистическое, но по сути механистическое учение географического детерминизма, согласно которому общественные нравы, характеры людей и даже государственные порядки определяются географическими факторами: рельефом местности, топографией, климатом и т. п. Так, островитяне замкнуты, а жители континента общительны; горцы горды и независимы, а жители равнин дружелюбны и толерантны; южане вспыльчивы и горячи, а северяне сдержанны и хладнокровны; на маленьких территориях устанавливаются республики с демократическим строем, а на огромных пространствах – монархии с деспотическим правлением, иначе власть не удержать.

Ну, а Жан-Жак Руссо в своих многочисленных сочинениях остро критиковал цивилизованное общество и в качестве идеала рассматривал естественное состояние жизни людей на лоне природы: пастораль (от фр. pastouraux – пастушки) как общество без власти, без законов, без имущества и без семьи. Об это он писал в скандальном трактате «Об источнике и основаниях неравенства между людьми», где причиной всех социальных зол называл частную собственность.

studfiles.net

Глава II. Краткая история массовых праздников

Рассматривая праздник как вид культурной самодеятельно­сти масс, следует помнить слова В. И. Ленина о том, что для на­учного исследования любого общественного явления необходи­мо иметь исторический взгляд на все его развитие в целом. 1

Заметим, что история массовых праздников пока еще ждет своих исследователей. До недавнего времени она рассматрива­лась лишь в контексте общей истории искусств (особенно лите­ратуры и театра). Между тем массовые праздники всегда зани­мали видное место в системе воспитания и организации досуга, характерной для каждой исторической эпохи.

Краткое, фрагментарное рассмотрение истории массового праздника можно начать с эпохи Древней Греции и Рима. Разумеется, праздники были и значительно раньше, они сопро­вождали развитие человеческого общества с самых первых эта­пов его существования. Однако эти праздники были стихийны, не вычленялись из единого жизненного потока.

В эпоху Древней Греции и Рима мы видим тщательно подго­товленные и организованные народные празднества, несущие в себе элементы сценарной разработки, режиссуры, выдвигающие специальную категорию организаторов.

У древних греков праздник являлся одной из самостоятель­ных, развитых и чрезвычайно популярных форм досуга, пред­ставлявшегося им более деятельным и активным состоянием, чем труд. Именно поэтому большинство древнегреческих празд­ников носило характер игр, состязаний. Известны, например, Дельфийские, Пифийские, Немейские, Панафинские игры. Вер­шиной греческих игр-праздников и своеобразным спортивным театром стали знаменитые Олимпийские игры, проходившие в специально выстроенном городе Олимпии раз в четыре года. На время игр полностью прекращались распри и войны между полисами.

Возникнув в 776 г. (по новому греческому летосчислению), Олимпийские игры просуществовали 1000 лет до 394 г. н. э., затем были возрождены в конце XIX в. Пьером де Кувертеном и дошли до наших дней как один из самых популярных праздни­ков молодости и красоты.

Среди множества празднеств, проводившихся древними гре­ками, можно отметить, как наиболее яркие и организованные, праздники в честь бога плодородия Диониса — дионисии. При­чудливо и тесно переплетавшие мифологию и реальную жизнь эллинского общества, дионисии проходили три раза в году и представляли собой сочетание шествий, обрядовых церемоний с состязаниями и хороводными играми афинских граждан. С тех пор в историю праздника вошли такие термины, как «зрелища», т. е. места для зрителей в специальном каменном театре; «карна­вал»— от «каррус навалис», т. е. корабельная колесница, на ко­торой прибывал в Афины Дионис и которая возглавляла красоч­ное шествие в честь его прибытия.

В дионисиях можно различить три основные части:

1)          Ритуальную — с жертвоприношениями и процессией в честь Диониса.

2)    Гражданскую — с общегородскими состязаниями в беге, борьбе, песнях, плясках.

3)    Зрелищную — с выступлениями профессиональных мимов, жонглеров, клоунов.

Афинские дионисии были массовыми праздниками, их основ­ной частью являлась именно гражданская часть. Обычно каж­дый район (фила) Афин готовил свою команду для состязаний и хор. Сам процесс соревнований был театрализован. Он начи­нался с церемониального прохождения судей и соревнующихся, далее следовали отдельные выступления команд в виде песенно-речитативного диалога с проходом, танцем и «наступлением» со­ревнующихся друг на друга. (Можно провести аналогию и срав­нить эти соревнования с русской хороводной игрой «А мы просо сеяли...», издревле широко распространенной на Руси.) Театра­лизованная схватка двух групп, осыпавших друг друга острота­ми, втягивала в соревнование огромную массу людей, создавала праздничную атмосферу.

Чрезвычайно любопытна и поучительна была роль професси­ональных актеров, композиторов, поэтов, художников при. под­готовке и проведении дионисии. Они «закреплялись» по филам, помогали готовить команды и хор, составляли нечто вроде сце­нариев районных выступлений, писали тексты песен и диалогов, ставили действие своих команд, сообща создавали общегород­ской сценарий, как мы бы сейчас его назвали. Профессионалы часто выступали как застрельщики, зазывалы, импровизаторы, организаторы игр и театрализованных схваток и уже только в самом конце праздника показывали свое искусство.

Таким образом, праздники в Древней Греции — один из пер­вых образцов организованного массового действа, в котором проявлялись такие специфические черты, как массовость, комп­лексность, зрелищность, игровой характер.

1 См.: Ленин   В,   И.  О государстве.— Поли, собр. соч. Изд% б-е, т. 39, с. 68,

Совершенно иными выглядят праздники Древнего Рима, хотя своими корнями они уходят в греческие, так как, эллины были ближайшими соседями древних римлян. Однако, несмотря на влияние эллинской культуры, в Древнем Риме заметно изменя­ются содержание и формы праздника. Здесь уже не всеобщее массовое действо, в каком активно проявляли себя все афинские граждане, а чаще всего зрелище, в котором было четкое разделе­ние на участников и зрителей.

Именно с тех пор входит в праздничный обиход понятие «зре­лище» как синоним понятия «праздник».

Метаморфоза, происшедшая с древнеримскими праздниками, не случайна. Достаточно вспомнить политическую обстановку в Римской империи, обстановку жестокой классовой борьбы между паразитирующей бюрократической верхушкой и обнищавшими люмпен-пролетариями. Империя держалась на силе, и в этих условиях нужно было во что бы то ни стало отвлечь народ от политики, от классовой борьбы. Именно на такой эффект была рассчитана политика римских императоров, культивировавшая паразитизм среди римлян. Широкой популярности достиг лозунг римской толпы: «Хлеба и зрелищ», охарактеризованный К. Марксом, Ф. Энгельсом и В. И. Лениным как паразитический. Римские зрелища представляли собой триумфальные шествия императоров, гладиаторские бои, навмахии, или сражения на воде, цирковые состязания. В них театрализованные картины выдающихся военных побед длились по многу дней и ночей. Так, открытие в 80-м году н. э. колоссального амфитеатра Флавиев, получившего позднее название Колизея, длилось с краткими пе­рерывами около 100 дней.

Нужно заметить, что в зрелищах Древнего Рима большого совершенства достигла сценическая техника, расширились выра­зительные средства. Вершиной зрелищных построек был уже упомянутый нами Колизей, до сих пор поражающий воображе­ние каждого, кто приезжает в Рим.

Колизей славился не только своей грандиозностью, но и тех­нически совершенной двигающейся ареной, сценическими меха­низмами, позволявшими, например, превратить арену в гигант­ское озеро или «выстроить» на ней огромный лес.

Следует отметить, что римские зрелища сочетали в себе фее­рию и натурализм. Известно, что Цицерон, Сенека и другие зна­менитые римляне хотя и негодовали по поводу чрезмерного нату­рализма кровавых зрелищ, однако сходились на том, что они не­обходимы для гармоничного воспитания воина.

Плиний Младший приветствовал зрелища, «не расслабляю­щие души людей», а император Аврелиан выразился в одной из своих речей совсем откровенно: «Предавайтесь увеселениям. За­нимайтесь зрелищами. Пусть нас занимают общественные нуж­ды, а вас — развлечения».

Изменение характера праздников в Древнем Риме соответствовало измененному пониманию досуга и наметившейся тенден­ции к его деградации. Досуг из общественной становится личной ценностью, начинает пониматься как праздное, а не активное состояние человека, все чаще предполагает отчуждение от обще­ства, а не слияние с ним, как это было у древних греков.

В средние века расслоение массового праздника продолжается еще более интенсивно и выливается в его поляризацию.

С одной стороны, в этот период утверждаются официальные празднества церкви и феодального государства, прославляющие существующий порядок, величие власти. С другой — неофициальные, народные действа. Причем именно праздники «смеющегося на площади народа» были по-настоящему праздничными, наиболее массовыми, ибо они всегда были связаны со стремлением к идеалу, устремлены в будущее. В то же время официаль­ные празднества этого стремления не отражали, наоборот, они утверждали незыблемость существующего порядка, а потому от­ ражали вчерашний день. Отсюда «серьезный», ложно пафосный тон официальных праздников средневековья, отрицание игрового и смехового начал.                                                                           •

Заметим также, что официальные праздники средневекового общества развивали еще одну функцию, ранее им почти не свой­ственную — праздничное утверждение господствующего класса. Такая трактовка массового праздника также связана с дальней­шим изменением понятия о досуге.

В средние века досуг перестает быть свободным самопрояв­лением личности, противостоит «мирской суете» и почти целиком находится во власти церкви, ограничиваясь у большинства лю­дей лишь церковными праздниками, которых по календарю ка­толической церкви, например, было 115. Еще со времен раннего феодализма, когда церковь была крупнейшим землевладельцем и могущественной политической силой, она стремилась к захва­ту массового празднества и превращению его в орудие своей про­паганды. В силу этого скромная поначалу религиозная процес­сия, служившая отправлению культа, превращается в организо­ванное пышное шествие. Богатство церкви позволяет придать этим шествиям характер пышного зрелища, захватывающего ро­скошью костюмов, искусно изобретенной игрой с вещами как элементарным моментом театрализации. Все это позволяет рас­ширить церковный обряд до массового праздника. Такая теат­рализованная церковная процессия как основной вид средневе­кового празднования достигла особого расцвета к XIV—XV вв.

Наряду с развитием церковных праздников успешно развива­ется и их антипод — народные площадные действа, пародиро­вавшие подчас официальные торжества. Такими были, например, широко распространенные в средневековой Европе «праздники глупцов».

В России в противовес официальным празднествам церкви развивались яркие, необычайно массовые народные гулянья, которые были для народа своеобразной отдушиной в подневольной жизни, создавали атмосферу иллюзорной свободы, мимолетную возможность  сообща высмеять   социальное зло. Внешняя   весе­лость этих народных гуляний была реакцией на жестокость и не­лепость господствующих порядков, своеобразным протестом про­тив угнетения. Это очень хорошо понимали власти, из века в век неусыпно державшие под надзором   места   массовых   народных гуляний, постоянно предпринимавшие попытки вытравить из них социальную сущность, классовый характер. Заметим, что в эпоху господства религиозной ортодоксии творческая активность в сфе­ре досуга вообще была делом далеко не простым. В России, на­пример, светские и духовные власти жестоко расправлялись со скоморохами   и   «глумотворцами» — душой   народных   гуляний. Уже Стоглав в XVI в. осудил «скоморошьи потехи» и «бесовские позорища»,   а   в   царствование   Алексея   Михайловича   скомо­рохи терпели постоянные гонения. «Когда воцарился первый Ро­манов, а особенно при сыне его Алексее церковь   и   боярство истребили     «скоморохов»    и    калик     перехожих...»1 — писал А.М.Горький.

Однако стремление народа к празднествам было постоянным, и организаторы их сохранились под маской профессиональ­ных «народных забавников», «увеселителей черного люда», пет­рушечников, раешников, дедов-балагуров, панорамщиков и т. д. С ростом значения городов и развитием городской буржуазии тесно связаны мистерии, широко распространенные в XIV— XVI вв. На них еще сильна печать церкви, но в то же время в них все более и более проявляются светские интересы. Массовые самодеятельные праздники в средневековом городе строились двояким образом.

С одной стороны, существовал своего рода передвижной театр, в котором каждая отдельная гильдия или цех берет на себя обо­рудование особого помоста, поставленного на четыре колеса, и исполнение на нем части массовой инсценировки. Эти телеги (пэджент) имели два яруса. В нижнем ярусе любители-актеры одевались, в верхнем, открытом со всех сторон, играли так, что­бы все зрители могли их видеть и слышать. Пэджент — это пер­вая 'передвижная сценическая площадка массового праздника, специально для него созданная. Несколько таких передвижных площадок ездили по городу и играли в различных его местах одновременно, а затем менялись местами, исполняя один за дру­гим все эпизоды представления. Именно такого рода массовый театр на исходе средних веков был распространен в Англии, Фландрии, Испании. Он ценен для нас первыми попытками соз­дания передвижной сцены для праздничного представления, бо­лее тщательной, чем прежде, драматургической и режиссерской его разработкой.

С другой стороны, во Франции, Германии и Италии устано­вился другой способ инсценировки. Здесь все действие сосредо­тачивалось на центральной площади города и распределялось по различным ее местам, на которых либо выстраивались помосты, беседки, домики, либо использовались балконы, площадки, вы­ступы, ворота зданий и т. д. Этот вид массовой инсценировки впервые использовал в виде естественной сценической площад­ки площади, здания и другие места.

То направление массового праздника на улице, которое в на­ши дни стало одним из ведущих, как мы видим, корнями своими уходит в средние века.

Городские праздники в средние века отличались массовостью, а главное — носили ярко выраженный самодеятельный характер. Корпорации, или гильдии, города брали на себя инициативу и всю организацию массовой инсценировки, к участию в которой привлекалось до пятисот любителей-актеров. Обычно городской средневековый праздник включал в себя центральную инсцени­ровку на ту или иную тему, которой был посвящен праздник в це­лом, и массовое костюмированное шествие по городу, отличавше­еся особой яркостью и красочностью. Передвижные площадки, или пэдженты, органически включались в такое шествие и были теми центрами, вокруг которых шествие формировалось. Кроме них, в празднично украшенной толпе было много костюмирован­ных фигур, театрализованных групп, макетов и чучел, декориро­ванных колесниц. Важным элементом шествий был костюмиро­ванный праздничный показ отдельных цехов и гильдий. Интерес­но, что средневековое шествие было не хаотичным, а обязательно имело в основе своей сценарий, соответственно которому распо­лагались театрализованные группы людей.

Очень часто сценарий мистерии и шествия делался самими горожанами. Этим занимались обычно риторические камеры — первые самодеятельные литературно-творческие общества горо­дов и отдельных гильдий.

Массовые праздники средневекового города, как и светские постановки, так и театрализованные шествия горожан, вырос­шие из игр на масленицу, представляют собой важный шаг впе­ред в разработке драматургии и режиссуры массового праздни­ка. Не случайно, например, В. В. Маяковский использовал именно эту форму и назвал свое красочное представление «Ми­стерия-буфф», подчеркивая его яркий, массовый, праздничный характер.

Дворянство, феодалы также обращали огромное внимание на создание своего ритуала, причем делали его пышным, подчер­кивающим могущество класса и в то же время замкнутым, клас­совым. Праздники дворян обычно проходили в тех же городах и должны были быть зрелищем для других классов — в сфере праздника шла непрерывная борьба дворян и буржуазии за по­литическое влияние.

1 Горький А.  М   Собр. соч. в 30-ти т., т. 26. М., 1953, с. 421.

Большой интерес представляют наиболее тщательно разрабо­танные праздники дворян — рыцарские турниры. Собственно, турнир — это сражение двух групп; кроме того, было известно еще два типа турниров: джостра — ряд поединков один на один и багордо — маневрирование с оружием в руках. Ры­царские поединки этих типов, сопровождавшиеся специально раз­работанным ритуалом, который передавался из поколения в по­коление, составляли турнир как чрезвычайно активный массовый праздник дворян и зрелище для всего остального города. Ритуал, сопровождавший турниры, включал в себя несколько основных моментов. Большое внимание придавалось моменту оповещения города о предстоящем турнире. Обычно за несколько дней до него по городу несколько раз проезжали гонцы, герольды, объяв­лявшие в самых людных местах о предстоящем состязании. Инте­ресен был момент въезда партий или отдельных дворян в город. Обычно он проходил в виде яркого костюмированного шествия, подчиненного той или иной теме, чаще всего военной. Это был не парад участников, а именно театрализованное шествие, которое имело Целью привлечь внимание горожан к турниру.

Прибыв в город, участник турнира вывешивал из окон дома, где он остановился, свое знамя и посылал судьям свой шлем и меч как заявку на участие в турнире. Далее следовал парад участников перед судейской коллегией и перед дамами, которые имели право отвода рыцаря от участия в турнире, если считали его недостойным. Рыцари, прошедшие такой контроль, приноси­ли клятву соблюдать законы турнира и только тогда получали право въезда на площадь поединков. Она была красочно декорирована и специально оборудована: в центре создавалась площадка для боя, а по бокам ее ложи и помосты. Интересно был разработан еще один момент — вызов на поединок, когда рыцарь бросал перчатку к ногам своего будущего противника и получал благословение на бой от своей дамы, которой этот пое­динок посвящался.

Рыцарские турниры — это дворянские праздники с тщатель­ной режиссерской разработкой, с постоянным ритуалом, отдель­ные элементы которого, такие, как предваряющее турнир шест­вие, детальная разработка действия и т. д., интересны для иссле­дователей и работников культпросветучреждений и в наши дни.

В эпоху Возрождения городские и дворянские празднества постепенно ликвидируют монополию церкви в праздничной жиз­ни общества. Этому способствует и изменяющееся понимание досуга, который снова начинает использоваться для просвещения и развития личности. Не случайно гуманисты Возрождения «впи­сывают» праздник в картину идеального общества.

Тонназо Кампанелла рассматривает народные празднества как проявление целесообразного демократического и высоко­нравственного образа жизни, соответствующего природе и свету человеческого разума.

Позже, в трудах французского коммуниста-утописта Морелли празднества и увеселения рассматриваются как средства восста­новления сил и здоровья человека, как важный способ регулиро­вания общественных отношений.

Именно такими предстают перед нами празднества Великой французской революции, когда на очень короткий срок слились воедино две праздничные линии — официальная и народная. С первых дней революции происходит сплочение и объединение широких масс мелкой и крупной буржуазии, могучий подъем классового самосознания, тотчас же проявившийся в массовых торжествах, стихийно вылившихся на улицы и площади Парижа и столь же стихийно захвативших всю территорию революцион­но настроенной Франции. По предложению Робеспьера Конвен­том было установлено девять народных празднеств, которые раз­работал и представил на утверждение знаменитый художник Давид в 1793 г.

Эти праздники представляли собой значительный шаг вперед в истории массового праздника, корнями своими уходили в на­род, хотя подчас и сохраняли несколько помпезный характер. Их методическая ценность состоит ,в том, что в них впервые в пол­ном объеме присутствовал сценарий, в котором тщательно разра­батывалось все праздничное действие. Значительно расширилась и палитра выразительных средств режиссуры праздника. Так, в качестве выразительного средства широко использовалось хоро­вое пение. К одному из революционных праздников Давид гото­вил сводный хор из 2,5 тыс. стариков, юношей, женщин, девушек. Каждая возрастная группа составляла хор, а кроме того, объединялась в сводный хор. Праздник был построен на театра­лизованной перекличке всех этих хоров и на их объединенном фи­нальном выступлении.

Главную часть всех празднеств французской революции со­ставляли торжественные шествия народа. Однако в отличие от средневековых шествий это было тщательно продуманное и раз­работанное непрерывное действие с остановками и различными акциями у памятных мест революции и Парижа, с обязательным кульминационным действием, ради которого шествие и затева­лось.

Подготовленное шествие и всеобщее итоговое действие пре­вращались в гражданский акт необычайной силы.

Вот одно из подобных шествий на празднике республиканско­го единения. Несколькими колоннами жители Парижа стекают­ся на площадь Бастилии, откуда далее следует единое шествие. В праздничной строго организованной колонне следуют группы знаменосцев, членов Конвента, представителей 86 департаментов Франции, солдат революционной армии, жителей районов Па­рижа. Среди движущихся много специально подготовленных те­атрализованных групп, каждая из которых что-либо символизи­рует. Так, на колеснице, запряженной восьмеркой белых лошадей, в сопровождении военного эскорта провозят символическую урну с прахом героев, отдавших жизнь за революцию. Далее движется телега с символическими останками атрибутов    королев­ской власти. (Такие театрализованные группы, символические атрибуты, специально построенные символические фигуры весьма характерны для всех праздников французской революции.) Шествие республиканского единения, построившись на площади Бастилии, направляется к специальной арке. Здесь происходит символическое действие: сжигаются атрибуты королевской власти, и как бы из пламени, пожирающего их, вылетают сотни белых голубей — символ свободы. Праздничное шествие парижан движется далее к Марсову полю, где возвышается по­ строенный специально к празднику Престол Отечества. Делегаты всех районов Парижа и департаментов Франции возлагают к нему свои дары. Сюда же выносятся скрижали Прав Человека, Акт о Конституции и урна с прахом героев. Собравшийся народ приносит торжественную присягу защищать до конца револю­цию. Праздник заканчивается орудийным салютом и пением «Марсельезы».

Интересно был задуман и проведен Робеспьером праздник Разума, или, как его еще называли, Триумф Вольтера. Здесь так­же было красочное шествие парижан с аллегорическими фигу­рами и построениями, изображавшими Жизнь, Труд, Науку, Свет. На одной из центральных площадей, куда направлялось шест­вие, была выстроена огромная фигура, олицетворяющая Разум, скрытая от взоров собравшихся черным покрывалом. Централь­ным моментом праздника было сожжение этого покрывала — из мрака и огня вырастал ослепительно белый, нетленный Разум.

Во всех этих и многих других праздниках очевидно стремле­ние сценаристов и режиссеров к образному театрализованному действию, к созданию праздничной символики. Праздничные все­народные торжества Великой французской революции имели огромное воспитательное значение, поддерживали революцион­ную атмосферу Парижа, побуждали парижан к борьбе за дело революции. Однако эти праздники были яркой вспышкой, а не закономерностью в историческом развитии праздничной культу­ры человечества.

В условиях капитализма даже массовый народный праздник сузился и исказился, проникся коммерческим духом или ограни­чился рамками частного быта. Исследователь М. П. Бахтин спра­ведливо замечает, что частный и комнатный праздник человека буржуазной эпохи все же сохраняет в себе в искаженном виде исконную природу праздника (открытые двери, изобилие, смех, переодевание, пожелания). Такой праздник превратился преиму­щественно в форму отдыха и развлечения. Эти празднества со­ответствовали главной функции досуга в капиталистическом об­ществе — восстановлению   затраченных сил,   «отключению»   от механической, нередко сидячей, лишенной самостоятельности работы.

Естественное же стремление людей к праздничности в XIX — начале XX века чаще всего использовалось государством для организации пышных официальных торжеств по тому или друго­му поводу, утверждавших незыблемость существующего строя.

В массовых праздниках в царской России конца XIX — на­чала XX века самодержавие стремится использовать в целях официальной пропаганды любую, складывавшуюся в народе праздничную ситуацию. Не случайно праздники в честь побед русской армии и флота, особенно популярные и живучие в па­мяти народной, так называемые викторианские праздники, явля­лись в XIX — начале XX века одной из основных линий офици­альных торжеств. Причем, используя отношение широких народ­ных масс к той или иной исторической дате, т. е. определенную праздничную ситуацию (1000-летие России, 200-летие основания Петербурга, 100-летие Бородинской битвы, 50-летие обороны Се­вастополя), устроители празднеств создавали верноподданниче­ские монархические манифестации, носившие якобы всенарод­ный характер и демонстрировавшие >«трогательное единение» народа с императором. В майские дни 1903 г., когда самодержа­вие пыталось отметить 200-летие Петербурга как «великое всена­родное торжество», городской комитет РСДРП в специальной листовке выступил с призывом не справлять юбилей «трусостью и холопством, а отметить его борьбой против царизма и эксплу­атации за новую Россию». «Искра» в те дни писала- о том, что правительство было вынуждено принять ряд мер по охране сво­его праздника от якобы подготавливавшегося на Невском про­спекте «бунта рабочих и студентов» -1. Одним из первых праздников рабочего класса было Первое мая — Международный праздник, день боевого смот­ра сил трудящихся всех стран. Установлен в июле 1889 г. на Па­рижском конгрессе II Интернационала с целью объединения меж­дународного пролетариата в борьбе за 8-часовой рабочий день. Установление Первого мая как Международного праздника сви­детельствовало о росте международной солидарности пролета­риата. В резолюции конгресса II Интернационала говорилось: «Назначается великая международная манифестация в раз на­всегда установленное число таким образом, чтобы разом во всех странах и во всех городах в один условленный день трудящиеся предъявили общественным властям требования ограничения за­коном рабочего дня до восьми часов, а также выполнения всех других постановлений международного конгресса в Париже»2.

1 «Искра», 1905, 1 июля.   ' .

2 Первое мая в царской России. 1890—1916 гг. М., 1939, с. 2.

Принятие резолюции о праздновании Первомая было связано с событиями, происшедшими 1 мая 1886 г. в США, В этот день по всей стране прокатилась волна стачек и демонстраций. В од­ном из крупнейших промышленных центров США — Чикаго — стачка была почти всеобщей. Там прошла массовая демонстра­ция, подвергшаяся нападению полиции. 4 мая в Чикаго собрал­ся массовый митинг протеста. Во время митинга провокаторы бросили бомбу. На основе ложных показаний провокаторов не­сколько организаторов митинга были казнены, многие его участ­ники осуждены на длительное тюремное заключение. Майские события в США показали трудящимся всего мира необходимость боевого сплочения пролетариев всех стран для борьбы с капи­талистическим строем.

Миллионы рабочих горячо откликнулись на призыв ежегодно отмечать Первое мая как революционный праздник рабочего класса. Впервые Первомай был проведен в ряде стран в 1890 г. и с этого времени отмечался ежегодно.

В начале XX в. в связи с особенностями возникновения и раз­вития рабочего движения и деятельностью марксистской партии нового типа, созданной В. И. Лениным, празднование Первого мая в России с самого начала носило характер непримиримой ре­волюционной борьбы против самодержавия и капитализма.

Деятельность созданного в 1895 г. В. И. Лениным в Петер­бурге «Союза борьбы за освобождение рабочего класса» способ­ствовала не только дальнейшему распространению празднования Первомая, но и изменению характера празднования: от конспи­ративных собраний и тайных сходок за городом, в лесу, рабочие переходят к проведению первомайских стачек. С переходом ра­бочего движения к открытой политической борьбе против само­державия первомайские стачки сопровождаются уличными де­монстрациями. Первомайская политическая демонстрация, в ко­торой приняло участие до 10 тыс. человек, состоялась 1 мая 1900 г. в Харькове. Рабочие несли красные знамена и транспа­ранты, на которых были написаны требования 8-часового рабо­чего дня и политической свободы.

Первомайские демонстрации трудящихся 1890—1917 гг. сы­грали известную роль в завоевании народных масс России под знамя Коммунистической партии, в подготовке социалистической революции.

Великая Октябрьская социалистическая революция положи­ла начало новому периоду в истории массового праздника. Со­ветские массовые праздники, рожденные в горниле Октября, отличаются четким политическим содержанием, проникнуты вы­соким гражданским пафосом. Они утвердили в качестве своих главных принципов активную борьбу за коммунистические идеа­лы, демократизм, связь и взаимодействие профессионального и самодеятельного творчества.

А. И. Пиотровский выделяет три основные линии развития советского массового праздника, соответствующие его назначе­нию в советском обществе 1.

1. Идущее от масс праздничное оформление революционного быта.

2.       Новые формы массовых зрелищ, вытекающие из нового праздничного быта.

3.       Новые формы профессионального искусства, связанные с обслуживанием революционных празднеств, художественным производством.

Все эти линии тесно переплетены и могут развиваться как в отдельности, так и в сочетании друг с другом. Границу между ними подчас трудно определить. Если первоначально они и раз­вивались отдельно, то с годами тенденция к совмещению всех трех линий в едином массовом празднике все более и более рас­тет. Рассмотрим подробно каждую из трех линий развития совет­ского массового праздника, наметившуюся в первые годы Совет­ской власти.

Первой из них является очень точно подмеченное А. И. Пиот­ровским праздничное оформление революционного быта рабочих и крестьян.Речь идет о массовых театрализованных шествиях, демонстрациях, митингах, манифестациях, в которых отражался бурный, бьющий весенним половодьем, выходящий из всех бере­гов митинговый демократизм трудящихся масс. В этих первых революционных праздниках Октября отчетливо было видно, как естественный порыв масс соединяется с творческим замыслом руководителей.

Первоначально массовые праздники были неотделимы от по­литических выступлений пролетариата и составляли их продол­жение. В 1917—1918 гг. наибольшее распространение получил ми-"тинг-концерт, в котором форма политического собрания сочета­лась с концертно-зрелищной программой. Объединение это, одна­ко, иногда было механическим, не связанным единым авторским замыслом. Такими же были и первые массовые шествия, мани­фестации, демонстрации. Обычно они не отличались разнообра­зием, почти не содержали элементов театрализации и состояли из шествия под знаменами с оркестром и коллективного пения. Одна­ко уже и тогда наблюдались попытки разнообразить выразитель­ные средства этой несложной массовой формы. Так, во время маевки 1918 г. на Марсовом поле в Петрограде клятву на вер­ность рабочему классу каждый участник выражал ударом моло­та по сооруженной в центре поля наковальне. Позднее были предприняты первые попытки, взяв за основу такие формы по­литической агитации, как митинг, шествие, манифестация, , создать массовые театрализованные действия трудящихся, по-

1 См.: Массовые-празднества. Л., 1926, с. 55—56*

священные тем или иным важным революционным событиям и памятным датам. В этих первых революционных праздниках все подчинялось единому авторскому замыслу, предусматривались элементы театрализации, расширялась палитра выразительных средств. Так была, например, проведена в октябре 1918 г. празд­ничная демонстрация в Петрограде, посвященная первой годов­щине революции. Город в эти дни был впервые декорирован и украшен по единому художественному замыслу; торжественные шествия колонн выливались в театрализованное народное гу­лянье на улицах и площадях города, сами колонны представля­ли собой продуманное и хорошо организованное зрелище.

Еще интереснее был замысел празднования первой годовщи­ны Октября в Москве. Здесь демонстрация трудящихся заканчи­валась театрализованным митингом-концертом, сценической пло­щадкой которого было Лобное место на Красной площади, де­корированное по эскизам С. Т. Коненкове, в митинге-концерте выступил с чтением своих стихов Сергей Есенин. Позднее Н. К. Крупская'вспоминала, что для В. И. Ленина, присутство­вавшего на празднике, этот день был одним из счастливейших дней в его жизни.

В дальнейшем, особенно в период первых лет Советской влас­ти, именно театрализованные праздничные шествия и митинги трудящихся превратились в основную форму массового праздни­ка, тесно связанного с бытом рабочих и крестьян.

Вместе с тем широкое развитие получили и другие формы праздничного оформления нового общественного быта.

Впервые появились такие праздники, посвященные важным моментам жизни советского общества, как День просвещения, День всеобуча, День работника, День Красной Армии и др., а ря­дом с ними ритуалы новых семейно-бытовых торжеств, таких, как Октябрины, Красная свадьба и т. д.

Во всех праздниках нового советского быта главной целью было утверждение идей Советской власти, общественных отно­шений новой жизни.

Причем речь идет не только о праздничном самоутверждении рабочего класса. Уже с первых месяцев Октября пролетариат привнес массовый праздник в деревенский быт, использовал его для классового воспитания крестьянства. В этом в числе прочего проявилась воспитательная функция диктатуры пролетариата по отношению к деревне. Здесь повсеместно начинают отмечаться пролетарские праздники, в первую очередь такие, как Первое мая, Октябрьская годовщина, День Парижской коммуны.

Большое распространение на местах получил новый рабоче-крестьянский праздник «Город — деревне», который уже в 1919 г. проводился во многих губерниях как смотр культурного шефст­ва города над селом.

Показателем роста политической сознательности крестьянст­ва и утверждения новых советских праздников в деревне явилось широкое участие крестьянских масс в Первомайском коммунисти­ческом субботнике 1920 г., который проводился как большой революционный праздник. Первоначальный период зарождения советских массовых праздников, тесно связанных с революцион­ным бытом трудящихся, имеет для нас принципиальное значе­ние. Он подтверждает, что в своих истоках массовый праздник не только явление искусства, а явление глубоко социальное, ухо­дящее своими корнями в революционное творчество масс, яркое проявление которого выразилось в таких формах массового праздника, как митинг, манифестация, шествие, демонстрация трудящихся масс, новый советский обряд, церемония.

Эту линию массовых празднеств успешно продолжили в 30-х годах уличные шествия и театрализованные митинги по поводу важнейших событий общественного быта. Инициатором митин­гов выступил Центральный парк культуры и отдыха им. М. Горь­кого в Москве, где только в 1931 г. было проведено 32 таких ми­тинга, которые посетило около миллиона москвичей. Развивая и обогащая традиции политических митингов первых лет револю­ции, театрализованные митинги включали выступления сводных хоров, оркестров, речевых групп.

В 50-е годы самым ярким в этом направлении было грандиоз­ное праздничное шествие в Москве 26 июля 1957 г. в честь откры­тия VI Всемирного фестиваля молодежи и студентов и монумен­тальный театрализованный митинг-манифестация на Манежной площади в Москве, посвященный борьбе за мир и разоружение, на котором присутствовало до полумиллиона человек 1. Этот ми­тинг-манифестация наиболее полно воплотил все основные осо­бенности театрализованного митинга наших дней, в котором важ­нейшее политическое содержание органически сочетается с ху­дожественной формой.

Такова первая линия массовых праздников, рожденная Ок­тябрем и успешно развивающаяся в наши дни.

Вторая важнейшая линия развития советских массовых празд­ников — инсценировки большого масштаба, театрализованные представления на актуальные политические темы, посвященные знаменательным праздничным датам революционного быта ра­бочих и крестьян и приуроченные к ним. Такие массовые инсце­нировки и представления с первых лет Советской власти были весьма распространены, проходили в Москве, Петрограде, Киеве, Иванове, Иркутске, Воронеже, Курске и других городах страны с участием сотен тысяч людей.

Одна из первых массовых инсценировок родилась в красно­армейском самодеятельном театре. В Петрограде, в марте 1919 г. в Железном зале Народного дома театральной мастер­ской красноармейцев, руководимой Н. Виноградовым, было разыграно «игрище» под названием

1 См.; Туманов И. М.Режиссура массового праздника и театрализо­ванного концерта. Л., 1974.

 «Свержение самодержавия». Содержание его состояло из восьми эпизодов: «9 января 1905 г.», «Арест студентов-подпольщиков», «Бунт в военной тюрьме», «Взятие арсенала восставшими рабочими», «Разрушение поли­цейских участков», «Баррикадный бой на улицах», «Революция на фронте» и «Отречение царя в ставке».

Местом действия являлись два деревянных помоста в проти­воположных концах зала, соединенных широким  проходом.

На первом помосте — площадке белых — последовательно изображались Зимний дворец, полицейский участок, арсенал и царская ставка. Второй помост был площадкой красных. Он из­ображал завод, солдатский барак, революционный штаб.

Представление вызывало у всех присутствующих большой подъем. В центральных моментах инсценировки — манифестация к Зимнему и заключительная атака на дворец — красноармейцы, окружавшие проход и следившие за действием, срывались с мест, смешивались с идущими к дворцу, а затем словно бросались в штыковую атаку.

Поставленная в годовщину свержения самодержавия, эта инсценировка за оставшиеся 9 месяцев 1919 г. была разыграна 250 раз: в казармах и красноармейских лагерях, на Дворцовой площади.

Надо сказать, что массовые инсценировки под открытым не­бом пользовались особенно большой популярностью. Они соби­рали до 10 тыс. участников и несколько десятков тысяч зрите­лей. Обычно начинавшиеся вечером, они часто заканчивались на рассвете. В Петрограде только в 1920 г. было организовано не­сколько таких инсценировок. В сложных условиях гражданской войны и разрухи тысячи участников из народа под руководством таких режиссеров-новаторов, как К. А. Марджанов, Н. В. Пет­ров,, Н. П. Охлопков, С. Э. Радлов, В. Н. Соловьев, Н. Г. Вино­градов и других, создавали прекрасные, величественные празд­ники, служившие действенным средством политического воспи­тания масс.

Вот, например, первая в Советской России грандиозная мас­совая инсценировка — «Гимн Освобожденному Труду».

Если говорить о сюжетной линии этой праздничной разработ­ки, то она не выходит за рамки распространенной схемы боль­шинства инсценировок того времени: «Рабский труд.— Господст­во угнетателей.— Рабы волнуются.— Борьба рабов и угнетате­лей.— Победа рабов над угнетателями.— Царство мира, свободы и радостного труда».

Однако сценарно-режиссерское решение ее было интересным. Игровой площадкой служили ступени Фондовой Биржи и часть площади перед ними. Портал Биржи был закрыт двумя сменяю­щимися декорациями. Первая декорация изображала гигантские золотые ворота с большим повешенным на них замком. Перед воротами — настоящие пушки.

Действие начиналось с того, что из-за ворот доносилась вол­шебная музыка и одновременно возникал яркий праздничный свет. Там, за воротами, прекрасный мир новой жизни. Там царствуют Свобода, Равенство и Братство. Но ворота закрыты, и их охраняют грозные орудия. Волшебный замок Свободы не­приступен.

На ступенях перед замком рабы различных национальностей заняты тяжелым трудом. Слышны стоны, проклятия, песни, лязг цепей. Иногда все внизу замирает, и рабы прислушиваются к пле­нительной музыке. Но надсмотрщики заставляют их продолжать работу.

Появляется шествие владык-угнетателей. В окружении свиты и слуг владыки всех времен и народов поднимаются по ступеням на площадку перед замком к общему столу пиршества. Централь­ной фигурой этого разноплеменного шествия был восточный мо­нарх в пышной одежде, украшенной золотом и другими драгоцен­ностями. Рядом с ним — китайский мандарин, идущий вместе с упитанным «королем биржи», который похож на движущуюся витрину ювелирного магазина. Среди владык-угнетателей — и типичный русский купец в огромных сапогах и др. На столе пиршества — все лучшие плоды земли. Танцоры веселят пирующих, которым нет никакого дела до мира Свободы за воротами замка. Они предаются веселью, за­глушая своими криками стоны рабов.

Но музыка волшебного замка делает свое дело. Рабы начи­нают роптать. Постепенно разгорается борьба: рабы штурмуют подступы к воротам Свободы.

И здесь перед зрителями проходят отдельные сцены много­вековой борьбы эксплуатируемых с эксплуататорами.

Рабы то там, то здесь бросают работу, и вот уже вспыхивают разрозненные огоньки восстаний.

Вот римские рабы во главе со Спартаком с красным знаме­нем устремляются в атаку на пирующих.

Их сменяют толпы крестьян, поднявших красное знамя вос­стания под предводительством Степана Разина.

Грозно и величественно звучат «Марсельеза», а затем «Кар­маньола».

^ Каждый отряд после неудачной атаки откатывается вниз под сень красных знамен, которых постепенно становится все боль­ше и больше. И вот в середине восставших рабов всех наций и времен возникает огромное красное знамя, объединяющее все знамена вокруг себя. Это огромное знамя медленно и неотврати­мо наступает на владык. Победно бьют барабаны.

Владыки в панике разбегаются, теряя свои короны. Но гремят пушки — и наступление рабов отбито. Однако   на    востоке    загорается   красноармейская   красная звезда.

Слышны звуки красноармейской песни, появляются отряды Красной Армии.

Вновь бьют барабаны восставших. Они встают в ряды Крас­ной Армии.

Революционная музыка достигает небывалой силы. Красная Армия и восставшие рабы пробивают в воротах вход.

Передняя декорация падает и открывает вторую — необычную картину царства социализма, над которым горит красная звезда.

В центре площадки появляется первомайское «Дерево свобо­ды», вокруг которого все народы сливаются в едином радостном хороводе.

В отдалении бойцы Красной Армии меняют винтовки на ору­дия мирного труда.

Звучит «Интернационал».

Все праздничное зрелище заканчивалось фейерверком.

Инсценировка была исполнена 4 тыс. участников: красноар­мейцами, членами рабочих клубов и актерами петроградских театров.

По признанию прессы инсценировка прошла с большим успе­хом. Более 35 тыс. зрителей приняли ее с воодушевлением. Осо­бенно сильное впечатление произвел момент, когд# Красная Армия и восставшие рабы разрушили ворота в царство Свободы и как символ новой жизни зажглась красная звезда.

Когда же в финале огромный хоровод трудящихся всех на­циональностей запел «Интернационал», произошло то, что могло иметь место только в новых праздниках победившего народа. «Наэлектризованная народная масса,— пишет современник,— в эту минуту прорвала проволочные заграждения, отделявшие зрителей от места действия, ринулась к порталу и присоединилась к общему пению. Создавался грандиозный хор, зрители переме­шались с актерами».

Такие массовые инсценировки и зрелища в 20-х годах были ке только в Ленинграде и в Москве. Их проводили в Иванове, Калуге, Воронеже, Киеве, Одессе и других городах.

Выдающийся советский режиссер народный артист СССР Ни­колай Павлович Охлопков рассказывал, что именно с осущест­вления первомайской массовой инсценировки на площади в Иркутске начался его путь в режиссуру. Несмотря на угрозы бе­логвардейского атамана Семенова, агенты которого расклеивали по Иркутску листовки-предупреждения, что убьют каждого, кто пойдет на этот большевистский праздник, он состоялся и имел огромный успех.

Замечательные инсценировки 20-х годов были высоко оцене­ны партией и всей советской общественностью, внесли большой вклад в разработку художественных принципов советского мас­сового праздника. Конечно, инсценировки и массовые зрелища первого десятилетия Октября не всегда были удачны, подчас в них было много наивного, особенно в драматургии, но это был чрезвычайно важный шаг в становлении и развитии советского массового праздника. Не случайно эти первые эксперименты вы­зывали огромный интерес не только в нашей стране, но и во всем мире. По поводу первых советских инсценировок и массо­вых зрелищ Ромен Роллан писал, что, создавая общество заново, советские люди созидали также и новое искусство, что он узнал об экспериментальных исканиях, о театре народных масс на от­крытом воздухе, самым изумительным цветением которого «...бес­порядочным, но захватывающим — были празднества Революции в 1920 году, в Ленинграде. Когда я читал описание их, руки у меня горели. Зачем мне не дано было принять в этом участие!» *.

И наконец, третьей важной линией развития советского мас­сового праздника в годы его становления было обслуживание народных торжеств силами профессионального искусства. В ходе участия профессиональных коллективов в праздничном действии появились новые формы массового праздника. Первоначально эти коллективы механически переносили театральные постанов­ки, предназначенные для закрытого помещения, на улицы, пло­щади, набережные — ближе к праздничной массе трудящихся. Позднее они создавали специальные варианты спектаклей и кон­цертов, которые дали начало развитию советского массового те­атра, в наши дни широко представленного спектаклями на от­крытом воздухе, театрализованными концертами на стадионах, светозвукоспектаклями.

Широкое распространение, например, получил театральный спектакль на открытом воздухе в Первомайские и Октябрьские дни. Одним из первых таких спектаклей была постановка на Ми­хайловской площади в Петрограде в 1918 г. пьесы «Овечий источ­ник» Лопе де Вега (режиссер К. А. Марджанов). Позднее, в 20-х годах на ступенях Фондовой Биржи шел «Царь Эдип» Софокла с участием Ю. М. Юрьева. В 30-х годах широкую известность по­лучили оперные постановки в Зеленом театре Центрального пар­ка культуры им. М. Горького в Москве. Здесь были поставлены «Тихий Дон» И. Дзержинского, «Кармен» Бизе, «Дарвазское ущелье» Л. Степанова.

В 50-х годах театральные спектакли на открытом воздухе проходили в Риге, Вильнюсе и многих других городах страны.

Интересен опыт использования под Оренбургом «степного Ко­лизея» — естественного амфитеатра на стыке нескольких райо­нов области, в котором при большом стечении народа (до 15 тыс. зрителей) шли «Кремлевские куранты» Н. Погодина (специаль­ный вариант).

Таковы первоначальные пути становления советского массо­вого праздника, которому суждено было стать новой вехой в праздничной культуре человечества.

Стремительный рост массовых празднеств первых лет Октяб­ря от небольшого игрища в красноармейских казармах до гран­диозных массовых действий, собирающих на площади десятки тысяч людей, был обусловлен огромным вниманием, руководст­вом со стороны партийных органов.

1 Роллан  Р.  Собр. соч., т. 7. М., 1956, с. 290.

Подчас еще разговор о том или ином массовом празднике, грандиозном представлении связывается лишь со стремлением и степенью талантливости того или иного творческого работника. Однако ни один замысел, даже самый талантливый, не был бы воплощен в жизнь, если бы не постоянное внимание партийных органов, их планомерная, целенаправленная социально-педагоги­ческая деятельность по созданию системы новых советских празд­ников.

В дореволюционную эпоху под руководством партии боль­шевиков и лично В. И. Ленина пролетарские праздники были частью политической борьбы трудящихся против самодержавия, воспитывали сознательность рабочих, сплачивали и превращали их в борцов'за революционное освобождение народа. Известно, что каждый праздник в условиях царской России, будь то 200-летие Петербурга, 100-летие Бородинской битвы, большеви­ки использовали для разоблачения политики царизма/для агита­ции среди самых широких масс. А любое шествие или сходку рабочих по поводу того или иного события они нередко пре­вращали в акт революционной борьбы. После Великой Октябрь­ской социалистической революции праздники в нашей стране ста­ли делом государственной важности.

Праздники победившего пролетариата должны были превра­титься в общенародные и стать орудием в социалистическом воспитании широких масс. Праздники явились важнейшей фор­мой внешкольной, политико-просветительной работы, в которой необходимо было искать новые пути взамен прежних, устарев­ших, не соответствовавших текущему моменту. В. И. Ленин ви­дел путь совершенствования методики воспитательной работы среди трудящихся в соединении навыков воздействия на массы, выработанных партийной пропагандой, с методами культурно-просветительными, особенно внешкольными. Обращаясь к вне­школьным работникам, В. И. Ленин говорил: «Надо стремиться к сближению с партийными организациями, как органами пропа­ганды...» К Массовый праздник как раз и явился одной из тех форм, которые позволили использовать опыт партийной пропа­ганды для широкой культурно-просветительной работы, соеди­нить эти методы.

Это ленинское указание стало ведущим организационным принципом советских массовых праздников. С первых лет Октября руководство их подготовкой на местах всегда возглавляли ко­миссии и рабочие группы, создававшиеся партийными комитета­ми. Они привлекали к подготовке праздников на местах лучшие пропагандистские и творческие силы. По заданию партии руко­водство организацией праздничного дела в республике возглави­ли видные партийные работники — представители творческой интеллигенции М. Ф. Андреева, А. И. Пиотровский и др. Посто­янное внимание созданию и утверждению советских массовых праздников уделяли Н. К. Крупская, А. В. Луначарский, Н. И. Подвойский. Проведение массовых праздников трудящихся превратилось в традицию, чему свидетельствует опыт подготов­ки и проведения широких праздничных кампаний, посвященных 50-летию Советской власти, 50-летию образования СССР и 100-летию со дня рождения В. И. Ленина. В период каждой из этих праздничных кампаний партийные комитеты на местах консоли­дировали усилия государственных, профсоюзных и комсомоль­ских организаций, широких кругов трудящихся.в единое русло подготовки празднеств, достойных нашей эпохи.

Глава ///. СОЦИАЛЬНАЯ СУЩНОСТЬ МАССОВЫХ ПРАЗДНИКОВ

Распространение и возрастающая популярность массового праздника связаны с его своеобразием, которое в первую очередь состоит в том, что он в любом практическом проявлении всегда имеет глубокие социально-психологические корни, полностью исключает элементы случайности при постановке. .Массовый праздник не может быть намечен и проведен тогда, когда этого хочет лишь тот или иной организатор, то или иное учреждение. Он проводится только тогда, когда в широкой массе людей су­ществует потребность именно в этом, а не в другом праздничном действе, когда налицо стремление или готовность к цему, т. е. на­зрела определенная праздничная ситуация.

А. В. Луначарский видел в любом празднике несколько важ­ные компонентов и среди них в первую очередь выделял порыв масс и замысел руководителей. Главным условием успешного проведения массового праздника7ТТо"еТ6 мнению, является такая его организация, при которой «естественный порыв масс, с одной стороны, и полный энтузиазма, насквозь искренний замысел ру­ководителей —"с другой, сливались между собой»2. Естественный порыв масс, о котором говорил А. В. Луначарский, или празднич­ную ситуацию невозможно увидеть и педагогически правильно использовать без глубокого понимания сущности праздника.

Праздник — это особое, многостороннее общественное явле­ние, отражающее жизнь каждого человека и общества в целом. Уже по его распространенности среди всех без исключения наро­дов мира можно судить о той непреходящей ценности, которую имеют праздники для человека и общества. Глубокие же корни праздников, уходящие в эпоху «детства» человечества, свидетель­ствуют о том, что они выступают как одна из древнейших, пер­вичных форм человеческой культуры. Являясь органической со­ставной частью социальной жизни общества, праздник в то

1 Л е н и н В, И. Речь на II Совещании заведующих внешкольными под­отделами губернских отделов народного образования 24 января 1919 г.— Поли, собр. соч. Изд, 5-е, т. 37, с. 464,

2 Луначарский  А.  В.  Театр и революция. Л., 1926, с. 68.

же время соизмеряет с нею жизнь и деятельность каждого человека, выступает как средоточие свободной жизнедеятельности масс, обеспечивающее по отношению к отдельно взятой личности функцию разрядки, снятия эмоциональной напряженности.

Такое своеобразие праздника превращает отданное ему сво­бодное время человека в ценность культуры, имеющую ярко выраженный личностный характер, делает это свободное время истинным богатством в системе других ценностей человеческого существования.

Еще издавна очень часто под словом «праздник» понимали часГдень или дни, когда люди не трудятся. Очевидно, такое по­нимание слишком узко и не отражает сущности праздника, имею­щего гораздо более глубокий смысл. В празднике отдых всегда выступает в значении общественного"^акта. В нем "ослабляются или утрачивают силу многие ограничения. В такие дни люди ста­новятся на равных участниками массовых действий, застолья, карнавального веселья, сливающих воедино реальное и идеаль­ное, жизнь и игру.

Смысл праздничного ощущения — в пафосе обновления, все­общности, устремления в будущее, выражающих гармонию чело­века и общества или стремление к ней.

Сопоставляя праздник и игру, можно отметить, что празд­ничная атмосфера колеблется между серьезным и игровым, стро­го определенным и произвольно свободным.

Если в обыденной жизни практическое и игровое действие разделены между собой, то праздник такого разделения не зна­ет, так как в нем всегда есть условный, символический, обрядно-зрелищный момент. Праздник есть перевод на язык игровых правил (ритуалов, обрядов, символов) наиболее существенных, переломных моментов человеческой жизни, в этом он сродни театру.

Участникам праздника предлагается особый тип поведения, при котором каждый должен быть хотя бы немного актером и принимать условное действие всерьез. Такое поведение не умаля­ет значения реального события, лежащего в основе праздничного действия. Оно обеспечивает многозначность праздничного обще­ния, снимает возможность утилитарного подхода к празднику, к чему может привести обеднение игрового начала. Однако при­рода праздника такова, что он не может, в свою очередь, оторвать игровое действие от реальности, ибо это приведет к ложной ситу­ации.

Таким образом, мы видим, что праздник необычайно разнопланов и предполагает несколько типов поведения людей.

Смена стереотипа поведения, эмоциональная разрядка, пере­ключение, компенсаторный * момент — все это имеет место в празднике вследствие его многозначности, и забвение каждой из сторон ведет к обеднению целого.

Однако социальная сущность праздника, в первую очередь, проявляется в том, что он представляет собой особый тип соци­ального действия людей, объединяющий их идейно, утверждаю­щий "мировоззрение данного общества, его политические, нрав­ственные и эстетические идеалы.

Не случайно каждый новый класс, выходя на историческую арену, обращает большое внимание на свое праздничное само­утверждение. Так, в эксплуататорском обществе господствующие классы стремятся к превращению нужных для утверждения их господства праздников в официальные, пытаясь свести на нет все другие.

Праздник является продолжением жизни общества, его буд­ней, только другими средствами, в других формах. В самой при­роде человека заложена необходимость гармонического сочета­ния будней и праздников, потребность подытожить тот или иной этап своей деятельности, услышать оценку своего вклада в ре­шение той или иной общественной задачи. Чем значительнее социальный прогресс, интенсивнее ритм жизни и напряженнее трудовая деятельность, тем более необходимой становится празд­ничная разрядка. Конечно, праздник не может быть и не являет­ся механическим продолжением труда, неким упражнением в ор­ганизации и усовершенствовании трудового процесса, но это и не означает, что праздник и труд несовместимы, что утверждается еще подчас некоторыми исследователями.

Связь праздника с повседневными трудовыми буднями осу­ществляется через праздничное осмысление труда, через создание атмосферы праздника будней.

Убедительным примером создания такой праздничной атмо­сферы являются многочисленные трудовые праздники советского общества, дающие людям возможность осмыслить свой повсе­дневный труд, посмотреть на него иными глазами, ощутить в нем высокое стремление.

Праздничное осмысление и оформление труда являются ге­неральной линией развития советского массового праздника.

Повсеместно возникают и входят в традицию праздники по­священия в специальность, первой заработной платы, слеты по­бедителей социалистического соревнования, состязания и кон­курсы по профессиям, трудовые юбилеи.

Однако речь идет не только о трудовых праздниках в масшта­бе страны, города, района, но и о праздничных традициях каж­дого коллектива, о тех трудовых праздниках, которые входят в личный быт трудящихся и становятся важным моральным факто­ром коммунистического труда. В этом отношении большие резер­вы имеются у организаторов массового праздника в клубе и дру­гих культурно-просветительных учреждениях, связанных с кон­кретным трудовым коллективом. Именно клубы страны отмечают трудовые юбилеи ветеранов, чествуют ударников девятой пяти­летки, инициаторов новых трудовых починов, победителей социа­листического

1Компенсаторный — уравнивающий,    уравновешивающий,   возмещающий.

соревнования. Каждодневное и оперативное празд­ничное оформление труда, яркий праздничный показ ориентира в социалистическом соревновании, человека трудового подви­га — это важнейшая задача клубной художественно-массовой работы сегодня. Не случайно большое распространение получил

в клубах вечер-портрет — театрализованное представление по биографии того или иного человека. Такой вечер устраивается для празднования трудового юбилея или чествования передового члена коллектива.

Таким образом, можно рассматривать праздник как особый вид социально-культурного действия народных масс в часы до­суга. Он тесно связан с конкретно-исторической деятельностью трудящихся, дает возможность им осмыслить эту деятельность с точки зрения коммунистических целей и идеалов. Он представ­ляет в то же время момент отдыха, переключения, эмоциональ­ной разрядки.

Праздник и торжество неразрывно связаны между собой. Торжество возникает и выливается в определенное, эмоцио­нально окрашенное действие именно исходя из содержания празд­ника. Праздник, устремленный в будущее, утверждающий про­грессивные цели и идеалы и отмечающий их победу на том или ином этапе социального развития, всегда торжествен, полон вы­сокого пафоса. Такое торжество в социалистическом обществе является подлинно всеобщим, соответствует устремлению всех членов общества или его подавляющего большинства, отражает единство общества.

Как разновидность праздничного действия торжество отлича­ется именно этим всеобщим, публичным моментом политического единения, находящим свое выражение в митингах, шествиях и де­монстрациях, манифестациях, соответственно оформленных сце-нарно-режиссерски, художественно, музыкально. Торжество не исключает, а, наоборот, предполагает настроение радости и ве­селья, личные эмоциональные переживания, которые вызываются слиянием общего и личного, единением каждого человека с тор­жествующим народом, классом.

Вот как об этом сказал В. В. Маяковский в поэме «Владимир Ильич Ленин»:

Я счастлив,

что я

этой силы частица, что общие

даже слезы из глаз. Сильнее

и чище

нельзя причаститься великому чувству

по имени —

класс!

Если торжество выражает не единство общества, а его господ­ствующий класс и государство стремятся превратить праздник в еще одно средство своего утверждения, наступает разлад между праздником и торжеством. Оно обособляется в некую самостоя­ тельную сущность, приобретающую сугубо официальный харак­ тер и теряющую всенародный, праздничный. Отсюда во время торжества проистекают ложный пафос и ложная значительность, выражающиеся в поведении участников, в особом стиле речи, оформлении, музыке.           

Именно так воспринимаются сегодня большинством людей церковные праздники, теряющие свою среду и пытающиеся прив­лечь массу красивостью, использованием новейших выразитель­ных средств, особенно технических.

В отличие от торжеств зрелище всегда есть часть праздника. Ошибочно отождествлять праздник и зрелище. Эта ошибка име­ет под собой реальную историческую почву, ибо на протяжении веков, начиная со времен Римской империи, господствующие классы всегда пытались подменить праздники широких народ­ных масс зрелищами и тем самым лишить их социального харак­тера.

Однако нельзя зачеркивать значение зрелища как неотъем­лемой составной части любого праздника. Яркие, красочные зре­лища дают людям сильные эстетические переживания, стимули­руют возникновение коллективных эмоций и тем самым придают всему празднику эмоциональную окраску.

Сочетание различных форм самовыражения масс с восприя­тием ими зрелища выражает сущность праздника.

Необходимо более подробно рассказать о толковании зре­лищ, встречающемся в научной литературе. По воспоминаниям К. Цеткин, В. И. Ленин в беседе с ней говорил: «Многие искрен­не убеждены в том, что ...(«хлебом и зрелищами») можно пре­одолеть трудности и опасности теперешнего периода. Хлебом — конечно! Что касается зрелищ,— пусть их! — не возражаю. Но пусть при этом не забывают, что зрелища — это не настоящее большое искусство, а скорее более или менее красивое развле­чение. Не надо при этом забывать, что наши рабочие и крестья­не нисколько не напоминают римского люмпен-пролетариата. Они не содержатся на счет государства, а содержат сами трудом своим государство... Право, наши рабочие и крестьяне заслужи­вают чего-то большего, чем зрелищ. Они получили право на на­стоящее великое искусство» 1

заслужи­вают чего-то большего, чем зрелищ. Они получили право на на­стоящее великое искусство» 1

Приведенные слова показывают, что В. И. Ленин имел в виду зрелища, подобные тем, что были распространены во времена упадка Римской империи, т. е. внешне помпезные, но грубые и примитивные, рассчитанные на отвлечение народных масс от об­щественно-социальных проблем. Об этом свидетельствует упомя­нутая им формула того времени «хлеба и зрелищ» и слова: «Не надо... забывать, что наши рабочие и крестьяне нисколько не напоминают римского люмпен-пролетариата». Против таких зре­лищ всегда выступали коммунисты, однако это не говорит об их принципиально отрицательном отношении к зрелищам вообще.

В подписанном В. И. Лениным декрете (август 1919 г.) «Об объединении театрального дела» имеется специальный пункт о развитии народных гуляний, которым партия придавала большое значение в своей пропагандистской работе.

А. В. Луначарский говорил о массовых праздниках как о «главном художественном порождении революции». В подоб­ном празднике зрелище может выступать как составная его часть.

Рассмотрим теперь отношение массового праздника к обряду и ритуалу. Нельзя отрицать значение обрядов и обрядности в духовной жизни общества. Однако и абсолютизировать их не имеет смысла. Обряды и обрядность необходимо рассматривать в колтекстс массового праздника в качестве одного из его про­явлений.

Обряды — совокупность установленных обычаем действий людей, связанных с общественными или* бытовыми традициями. Они представляют собой социально-культурные действия людей, которые вызывает праздничная ситуация. Именно праздничная ситуация рождает обряд как форму массового праздника. Специ­фика этой формы состоит в том, что обряд — персонифицирован­ный личностный праздник.

Праздничная ситуация, порождающая обряд, всегда вызвана событием личного характера, касается в первую очередь конк­ретной личности, а через нее и общества в целом. Даже если речь идет о таких праздниках, как посвящение в рабочий класс или в хлеборобы,— это прежде всего поворотное событие в жиз­ни каждого человека, который начинает свою трудовую деятель­ность, приобщается к рабочему классу или колхозному крестьян­ству.

Позиция организаторов массовых праздников по отношению к обряду должна состоять в том, чтобы превращать его из лично­го в большой общественный праздник, в котором даже такие личные обряды, как создание новой семьи или рождение ребенка, становились бы не только торжеством в личной жизни, но и праздничным событием для других людей.

В этом состоит одна из важных линий создания праздников советского народа как новой социалистической общности, в ко­торой празднично оформляется быт советских людей.

Ритуал (церемония, церемониал) — официально принятый распорядок торжественных приемов, шествий. Он представляет собой тип социального действия, порой выходящего за рамки праздника и обряда. Другими словами, ритуал можно опреде­лить как внешние формы, соблюдаемые в торжествах, или тор­жество по заранее установленному плану, или   обряд  по  установленным правилам. При анализе ритуалов можно прийти к выводу, что в жизни чаще всего ритуализируются наиболее нап­ряженные моменты жизни общества, коллектива и личности не­зависимо от того, какого рода события включают они в себя.

Ритуалом можно также считать раз и навсегда установивше­еся действие, закрепленное в привычках и традициях людей. Ри­туал создает стереотип поведения, помогает сохранить сплочен­ность коллектива, служит средством переключения внимания людей от временного и случайного в их жизни к постоянному и устойчивому.

Ритуальным моментом в советском массовом празднике яв­ляется, например, вынос красных знамен революционной, боевой и трудовой славы нашего народа или данной конкретной соци­альной общности людей, города или села, определенного коллек­тива. Ритуал этот подчеркивает уважение советских людей к красному знамени.

Ритуализации подвержены и многие другие моменты жизни людей: нельзя считать ритуал только лишь праздничным явле­нием.

По отношению к обряду ритуал выступает как способ закреп­ления обрядового действия. Из всех других проявлений праздни­ка, кроме обрядов, чаще всего подвергается ритуализации тор­жество. Как правило, ритуальный момент содержится в празд­нике всегда. Он порой сочетается с творческим элементом и с импровизацией, которые придают каждому массовому празднику черты неповторимости.

Праздник нельзя отождествлять также с карнавалом как действием, которым принято обозначать всеобъемлющее народ­ное веселье. Карнавальный характер присущ каждому празднику. Он придает ему особую динамичность, создает праздничное ми­роощущение. Однако возможно и выделить карнавал или всеобъ­емлющее публичное народное веселье как особый тип празднич­ного действия. Анализируя римский карнавал, Гете выделял в нем всенародный характер, отмену иерархических граней, пол­ное освобождение от жизненной серьезности 2.

Здесь очень точно подмечены специфические черты праздни­ков такого рода, всегда

1 Ленин о культуре и искусстве. М., 1956, с. 522,

2 См.: Гёте И.  В.  Собр, соч., т. XI. М., 1935, с. 510.

принимающих наиболее всеобщий пуб­личный характер и втягивающих массу в непосредственное ве­селье и активное действие в виде разнообразных игр, шуток и забав.

Именно о таких особенностях карнавала писал в письме к матери из Мюнхена В. И. Ленин: «На днях кончился здесь кар­навал. Я первый раз видел последний день карнавала за грани­цей — процессии ряженых на улице, повальное дурачество, тучи конфетти (мелкие кусочки цветной бумаги),  бросаемых в лицо, бумажные змейки и пр. и пр. Умеют здесь публично, на улицах веселиться!» 1

Организатору, режиссеру и сценаристу нужно хорошо раз­бираться в этих особенностях карнавала. Ведь иногда мы оши­бочно называем карнавалами обычные костюмированные вечера, похожие на тот, о котором рассказывается в фильме «Карна­вальная ночь». А между тем это скорее маскарадные вечера, ибо разноцветный дождь конфетти и серпантина, смешные маски и плащи еще не делают костюмированный праздник карнавальным.

Массовому народному публичному веселью, каким должен быть карнавал, тесно даже в очень просторном здании Дворца культуры, даже в парке,— ему необходимо охватывать улицы, площади и вовлекать в свою орбиту огромную часть населения. Именно таким был карнавал, проходивший во время VI Всемир­ного фестиваля молодежи и студентов в парках культуры и от­дыха, на площадях и улицах Москвы и доказавший, что карнава­лу необходима огромная площадь, что «география», его   велика.

Известный исследователь средневековой культуры М. П. Бах­тин считает карнавал единственным всенародным праздником, который во множестве своих форм противостоял официальным торжествам   антагонистического   эксплуататорского   общества.

В социалистическом обществе всенародный характер имеют большинство праздников, соединяьощих воедино и торжество и веселье.

Итак, массовый праздник как особый вид социально-культур­ной жизни людей предполагает множество типов такого действа, в числе которых наиболее значительными представляются тор­жество, зрелище, обряд, ритуал и карнавал.

Преобладание того или иного типа социально-культурного действия людей в общем объеме массового праздника наклады­вает отпечаток на весь этот праздник и формирует его.

Если, например, преобладающим типом действия является торжество, то, несмотря на наличие других компонентов, празд­ник формируется как митинг, демонстрация или шествие, как праздничная церемония или манифестация.

Таковы, например, праздники-слеты передовиков решающего года новой пятилетки, которые почти повсеместно прошли по па­шей стране в конце 1973 г. Они включали в себя и яркий зрелищ­ный концерт-представление, и молодежный бал. Но сердцевиной таких праздников всегда были торжественный митинг, церемо­ния награждения ударников пятилетки, театрализованный ра­порт, выражавшие торжество коммунистического труда.

Если главный упор в празднике сделан на зрелище, то его следует отнести к разряду массовых представлений или театра­лизованных концертов и т. д. Так, многие праздники на стадио­нах, во Дворцах спорта и киноконцертных залах страны, участникам которых предлагаются игры, танцы, аттракционы, на кото­рых можно посетить праздничный базар или ярмарку, все-таки воспринимаются посетителями как массовые представления, ибо последние занимают основную, самую зрелищную часть праздни­ка. Примером может служить традиционный ленинградский праздник «Зимние звезды», который проводится ежегодно во Дворце спорта «Юбилейный». На этом празднике внимание уча­стников всегда приковано к массовому представлению, имеюще­му всякий раз новый, совершенно неожиданный режиссерский замысел. На нем можно встретиться с артистами, с лучшими коллективами художественной самодеятельности. Задуманную для этого праздника массовую викторину вмонтировали в само представление. Когда же основа праздника — организо­ванное народное веселье, он формируется как гулянье, карнавал, бал. Чаще всего так происходит с праздниками в парках культу­ры, которые всегда включают в себя большой комплекс самых разнообразных мероприятий: и шествие участников, и торжест­венный митинг, и театрализованную интермедию, и множество концертов, встреч, прослушиваний, кинопоказов. Однако глав­ным все-таки выступает деятельность самой массы посетителей, пришедших на досуге в парк.

Вот, например, праздник весны и труда в Гагаринском город­ском парке, посвященный подведению итогов социалистического соревнования. Здесь была праздничная встреча почетных гостей, торжественный вынос знамен, митинг-рапорт и чествование пере­довиков, театрализованная заставка, концерт. Однако основой всего было народное гуляние.

Заметим, что преобладание одного из типов праздничного действия совсем не означает ослабления или умаления других, иначе праздник будет обеднен, потеряет комплексный характер, масштабность. Недостаточное внимание к разработке торжест­венного ритуала или обрядовой стороны праздника может при­вести к превращению его в простое зрелище, а от концентрации усилий только на организации праздничного веселья может по­страдать идейно-тематический замысел. В то же время отсутствие внимания к зрелищной стороне праздника, к его художествен­ной форме обедняет последний, ослабляет его эмоциональное воздействие на людей. Для каждого человека праздник связан с особым праздничным состоянием, которое и побуждает его к участию в том или ином праздничном действии.

1Ленин  В. И. -Поли. собр. соч. Изд. 5-е, т. 55, с. 203.

Понятия «праздник» и «праздничность» неразрывны и пред­ставляют собой диалектическое единство. Праздничность, или праздничное настроение, есть конкретный отклик каждого чело­века на праздничное событие. Это положение чрезвычайно важно подчеркнуть, так как буржуазные ученые-теологи отрывают друг от друга эти понятия, рассматривая праздничность как особую духовную реальность, существующую независимо и первичную по отношению к празднику.

Они утверждают, что праздничность как духовная реальность есть вещь в себе, которую не следует путать ни с чем другим. Чтобы праздновать,, человек должен стать праздничным, без чувства праздничности праздника не существует.

Вопрос таким образом поставлен с «ног на голову»: празд­ничное настроение многих людей, появившееся неизвестно отку­да, создает явление праздника, а не наоборот.

На самом деле, праздничность, или праздничное настроение^ как особое состояние человека воплощает в себе потребности, вызванные праздником. Каковы же эти социальные потребности, рождающие праздничный настрой у людей? Прежде всего это потребность к всеобщему ощущению, стремление к единой цели. Праздник всегда связан с переломными, этапными моментами в жизни природы, общества, человека. Именно эти моменты, вы­раженные в конкретных формах определенных праздников, и создают специфическую праздничность. Чем значительнее то или иное событие, лежащее в основе праздника, тем сильнее потреб­ность у человека ощутить свою причастность к нему, выразить свое отношение, слить свои чувства с чувствами массы людей, класса, народа, человечества. Ощущение личной причастности к событию, к отмечающей это событие общности есть стержень праздничности, побудительный стимул к действию вместе со всеми, с массой.

Это ощущение, в свою очередь, рождает у человека потреб­ность в широком социальном общении, которое основано на при­частности к празднику и представляет собой вид праздничного действия. Потребность в таком широком общении — другая важ­ная черта праздничности как особого состояния человека.

Наконец, праздничность характеризуется особым обществен­ным настроением, настроением торжества, радости, оптимизма, которое вызывается коллективными эмоциями, возникающими в праздничном общении, формирующими классовые чувства и рождающими заряд созидательной энергии масс.

Общественное настроение является важнейшим фактором, побуждающим людей к деятельности, накладывающим отпеча­ток на поведение значительных слоев общества, классов и даже народов 1.

Общественное настроение создает одновременно и атмосферу праздничности, определенный психологический настрой, окраску праздника, что оказывает существенное влияние на сам момент его реализации,  на  выбор  формы  праздничного действия.

Новогодний праздник, скажем, может носить карнавальный характер, тогда как празднование годовщины Великого Октября носит характер торжества.

Итак, основные черты, создающие праздничность как особое состояние человека  под  воздействием   конкретного   праздника:

1. Ощущение личной причастности.

2.       Стремление к широкому общению.

3.       Особый эмоциональный настрой, вызванный обществен­ным настроением.

Момент, когда большая масса людей празднично настроена, очевидно, можно назвать праздничной ситуацией или готов­ностью к празднику.

Этот исходный момент для культпросветработника — органи­затора праздника — чрезвычайно важен с педагогической точки зрения. В конечном счете успех любого, организуемого нами массового праздника зависит от того, насколько точно найдена и как реализована эта готовность людей или праздничная ситуа­ция.

На это обстоятельство справедливо указывал А. В. Луначар­ский, утверждавший, что для праздника нужны, «во-первых, дей-ствительный подъем масс, действительное желание их отклик­нуться всем сердцем на событие, которое празднуется, во-вторых, известный минимум праздничного настроения» 2, т. е. определен­ная праздничная ситуация.

Без готовности массы, без ее встречного праздничного поры­ва любые, даже самые великолепные планы устроителей обрече­ны на неудачу.

В практике культпросветучреждений были попытки такого формотворчества, не имеющего под собой реальной социально-психологической основы.

Иногда же неподготовленное, стихийное действие масс пре­вращается в яркий, волнующий праздник. Примером тому может служить красочный праздник, стихийно возникший на улицах и площадях нашей страны в День Победы — 9 мая 1945 г. Таким праздником с импровизированными шествиями и митингами стал повсеместно день первого в мире космического полета Ю. А. Га­гарина — 12 апреля 1961 г.

1 См.: Парыгин Б. Д. Основы   социально-психологической   теории. М., 1971, с, 144.

2 Луначарский  А.  В.  Театр и революция. М., 1924, с. 63,

Таким образом, масштабность, значительность праздника всегда связана с конкретным событием, выражается в конкрет­ной тематике. Праздник тогда станет подлинно массовым, когда будет посвящен такому событию, которое не оставит людей рав­нодушными, вызовет  энтузиазм масс. Именно удачно найден­ное событие, ставшее темой праздника, определяет и границы празднующей общности.

Не случайно, например, самыми массовыми, подлинно всена­родными стали в нашей стране повсеместно праздники, посвя­щенные 50-летию Октября. В Ленинграде на празднике «Авро­ры», проходившем 7 ноября 1967 г. в 22 часа 15 мин.— ровно в день и час через 50 лет после исторического залпа, присутствовало более миллиона человек, собравшихся, чтобы отметить эту зна­менательную дату. Такого количества участников не знал еще ни один массовый праздник в городе-герое.

Никогда не приходится приглашать людей на любой празд­ник, посвященный годовщине победы над фашизмом. В дни, свя­занные с этой великой датой, каждому хочется быть на людях, отдать дань уважения живым и павшим героям. Это благодатная почва для любого массового действа.

Другим примером могут служить праздники поэзии. Они еже­годно проходят в годовщину со дня рождения А. С. Пушкина. В этот день не только из близлежащих городов и сел Псковской, Новгородской и Ленинградской областей, но и со всех концов страны приезжают трудящиеся в Пушкинские Горы, в Михайлов-ское и Тригорское. Содержанием праздника может стать и жизнь производственного коллектива, но только в том случае, если он будет посвящен ее значительному событию: замечатель­ному трудовому юбилею коллектива, чествованию -его лучших людей, выполнению государственного плана или взятого обяза­тельства, пуску новых объектов. Всякий раз такое событие вызы­вает огромный энтузиазм, чувство радости за свой коллектив, гордости за то, что ты к нему принадлежишь.

Удачным примером поисков и реализации праздничной ситуа­ции является такой традиционный праздник, как «Алые паруса», который ежегодно проходит в Ленинграде в конце июня, посвя­щенный всем, получившим в эти дни аттестаты зрелости и дипло­мы — вчерашним десятиклассникам, выпускникам техникумов и институтов. Благодаря умело найденному моменту, этот праздник превращается всякий раз во всеобщий, захватывающий букваль­но весь город.

Таким образом, праздничная ситуация является социально-психологической основой массового праздника, и в то же время ее поиски являются конкретным педагогическим требованием к его организации.

Понятие праздничной ситуации, очевидно, дает нам возмож­ность поставить вопрос о классификации праздников. Одним из первых предложил свою классификацию еще в XIX в. исследова­тель И. М. Снегирев. Он делил праздники на подвижные и непод­вижные (имеющие и не имеющие точной даты), исключитель­ные, т. е. связанные с особым событием, сельские и городские, отечественные и заимствованные. Эта классификация не имеет методологической основы, однако отражает самые первые шаги науки о празднике, содержит в себе истоки многих, более поздних классификаций 1.

Наиболее распространенная в XX в. система классификации исходит из распределения праздника по временам года, сезонам, • календарю. Этот принцип чрезвычайно узок, ограничен, так как оставляет вне классификации многие праздники   и,  кроме того, носит местный  характер.   Широкое   распространение   получило также деление   праздников   на   религиозные   и   нерелигиозные. В этом случае за принцип классификации  принимается отноше­ние праздника  и  религии,   подчеркивается  его  первоначально религиозное, мистическое происхождение и последующее разде­ление на две линии, что, естественно,  совершенно  неприемлемо для нас.

Исследователь В. И. Брудный, показывая неправомочность такого деления, справедливо утверждает, что такое деление оши­бочно, так как оно не соответствует материалистической, трудо­вой теории происхождения праздника.

Наконец, очень часто праздники классифицируются по анало­гии с театральными жанрами. В этом случае за основу классифи­кации принимаются либо сценарно-режиссерские формы его ре­ального воплощения (массовое представление, театрализованный митинг, карнавальное шествие, мемориальный спектакль и т. д.), либо площадка действия (площадь, парк, улица, стадион, клуб).

К такой классификации праздника склонны многие искусст­воведы, сценаристы, режиссеры. Но эта классификация также несовершенна, ибо праздник всегда представляет собой комплекс разнообразных действий и не может уложиться в прокрустово ложе одной зрелищной формы, одной площадки действия. А. В. Луначарский говорил, например, о необходимости сочета­ния праздника на открытом воздухе и в закрытом помещении, взаимодополняющих и продолжающих друг друга.

Болгарский исследователь Н. Мизов в своей книге «Массо­вый праздник как общественное явление» 2 предложил принцип новой классификации праздника. По его мнению, нужно разли­чать две линии праздников.

1 См.: Снегирев   И.  М.   Русские простонародные праздники и суевер­ные обряды, т. 1. М, 1837, с. 46—51,

2 См.:  Мизов  Н. Массовый праздник как общественное явление. София, 1966,   с.   55—56.

Первая линия, исходящая из основных сфер общественной жизни, включает в себя политические, культурные, бытовые, ре­лигиозные праздники.

Вторая линия, идущая от личности и общественных групп, включает в себя личные, семейные, племенные, народно-нацио­нальные, классово-партийные, международные праздники.

Очевидно, предложенная болгарским ученым классификация также несовершенна, ибо она «разрывает» общественную жизнь и конкретные социальные общности людей. Совершенно ясно, что никакие экономические, политические, культурные и другие праздники не могут существовать вне класса, вне общества.

Праздник вообще — такое сложное, многостороннее явление, что, очевидно, единой, всесторонней классификации его для всех времен и народов создать невозможно.

В этом случае более приемлемым может быть принцип клас­сификации праздников по типу праздничной ситуации, так как она складывается из нескольких характеристик, определяется комплексом основных черт массового праздника.

Наиболее существенные из них — общественная значимость и масштабность праздничного события — становятся главными при классификации праздников. Однако, скажем, масштабность праздничного события сама по себе еще не создает общественную значимость, так же как не создает и праздничной ситуации.

Необходимо рассматривать общественную значимость, или масштабность, в комплексе по крайней мере с еще одной сущест­венной стороной праздничной ситуации — потребностью в широ­ком социальном общении, которая определяет границы праздну­ющей общности.

Масштаб празднуемого события и празднующей общности в комплексе дают нам наиболее универсальный принцип, ключ к классификации праздника.

Пользуясь этим принципом, можно определить три основные группы праздников в нашей стране.

I. Всеобщие, отвечающие наиболее масштабным, большим событиям.

Это прежде всего великие праздничные даты нашей страны, имеющие всемирно-историческое значение, эпохальные события истории и наших дней, переломные моменты в природе. Социаль­ная общность, празднующая такое событие, по существу безгра­нична— это весь советский народ, все человечество.

Всеобщий праздник складывается из ряда конкретных празд­ничных действий отдельных социальных групп: рабочих, кресть­ян, интеллигенции, молодежи, этнографических и территориаль­ных общностей, различных коллективов, движимых единым по­рывом.

П. Локальные, вызываемые событием, имеющим значение для определенной празднующей общности.

Эта самый подвижный, многообразный слой праздников. Сю­да относятся и праздники отдельных социалистических наций, народностей, составляющих СССР, и праздники различных кате­горий трудящихся, и праздники отдельных возрастных групп, и праздники по профессиям, и праздничные даты отдельных совет­ских городов, сел, трудовых коллективов, учебных заведений, и многие другие — в каждом конкретном случае масштаб события определяет масштаб празднующей общности.

III. Личностные, вызываемые событием, имеющим значение для отдельной личности, семьи, группы людей.

Мы не можем не отметить и такое значительное явление, как праздничное событие у отдельного человека,  семьи,  компании, дружеского круга. Личностный праздник очень часто вы­ступает в форме обряда, требующего обязательной персони­фикации.

Приведенные нами три вида праздников, как уже говорилось, не дают исчерпывающей классификации, а являются лишь ключом к ней. Внутри каждого вида возможно огромное коли­чество градаций, в частности по содержанию и по типу общности. Кроме того, границы праздников чрезвычайно подвижны, так любая празднующая общность становится ярким, праздничным зрелищем для остальной массы людей, вызывает у нее сходные эмоции и приобщает к празднику.

На это обстоятельство организаторам праздника всегда нужно обращать внимание, учитывая, что оно таит в себе большие  потенциальные воспитательные возможности.       

studfiles.net

8.4. Культура эпохи Просвещения

Эпоха Просвещения приходится на XVIII в. европейской истории, и этот век не случайно назван эпохой Просвещения. Ибо веком раньше, в пе­ри­од ранних буржуазных революций, культурное творчество было достоянием узкого круга людей и сос­ре­до­та­чи­ва­лось в не­мно­гих по тому времени университетах и ака­де­ми­ях (так, в XVII в. возникли знаменитое Лондонское королевское естественнонаучное общество и Па­риж­ская естественнонаучная академия). В XVIII в. ситуация коренным образом меняется: знание уже не ограничивается академиями и уни­вер­си­те­та­ми. Оно входит в свет­ские салоны Лондона и Па­ри­жа, а уче­ные находят новые формы объединения. Например, в 40‑е гг. XVIII в. во Франции под руководством Д. Дидро было создано объ­единение ученых, поставивших своей задачей разработку «Энциклопедии наук, искусств и ре­ме­сел».

Девиз просветителей XVIII в. – «Наука и прог­ресс». Просветители рассматривали себя в ка­че­стве своеобразных миссионеров разума, задача которых заключалась в том, чтобы открыть людям глаза на их природу и пред­наз­на­че­ние. В от­ли­чие от мыслителей эпохи Возрождения просветители в боль­шей степени соотносили человека с со­ци­аль­ностью и стре­ми­лись разработать программы общественных преобразований, соответствующих человеческой природе. Главное в че­ло­ве­чес­кой природе, как считали просветители, – это не просто разум, а ра­зум научный. Всепроникающий научный разум – доминантная державная черта, определяющая качества человека. Просветителям был свойственен исторический оптимизм, основанный на идее научного прогресса.

Яркая и со­дер­жа­тель­ная характеристика эпохи Просвещения была дана Ф. Энгельсом. Характеризуя французское Просвещение, он во введении к ра­бо­те «Ан­ти-Дю­ринг» отмечал следующее: «Великие люди, которые во Франции просвещали головы для приближавшейся революции, сами выступали крайне революционно. Никаких внешних авторитетов какого бы то ни было рода они не признавали. Религия, понимание природы, общество, государственный строй – все было подвергнуто самой беспощадной критике; все должно было предстать перед судом разума…Мыслящий рассудок стал мерилом всего существующего… Все прежние формы общества и го­су­дар­ства, все традиционные представления были признаны неразумными и от­бро­ше­ны как старый хлам; мир до сих пор руководствовался одними предрассудками, и все прошлое достойно лишь сожаления и през­ре­ния. Теперь впервые взошло солнце, и от­ны­не суеверие, несправедливость привилегии и уг­не­те­ние должны уступить место вечной истине, вечной справедливости, равенству, вытекающему из самой природы, и не­отъ­ем­ле­мым правам человека»1.

Просвещение имело ярко выраженную антифеодальную направленность. Главным своим противником просветители полагали феодализм, и его критика велась по всем направлениям: от теории и прак­ти­ки христианства и Цер­кви как социального института до общих концепций исторического и куль­тур­но­го развития. Однако одной критикой дело не ограничивалось.

Просветители создали новую концепцию человека, восстановив в пра­вах его жизненные потребности и ин­те­ре­сы. Исходя из требований естественной природы человека, они выводили необходимость нового общественного порядка, соответствующего этой природе.

Идеологи Просвещения видели свою историческую задачу в том, чтобы подготовить сознание людей для назревших исторических перемен. При этом имелось в ви­ду сознание всех людей, а не какого‑то одного общественного класса. Поэтому и об­ра­ща­лись они с прос­ве­ти­тельски­ми идеями как к мо­нар­хам, так и к третьему сословию. В этой связи следует подчеркнуть, что идеологи Просвещения объективно выражали умонастроение буржуазии; именно она становилась в центр новой исторической эпохи.

В Ан­глии Просвещение представлено именами Дж. Локка, Дж. То­ланда; во Франции творили Ф. Вольтер, Гельвеций, Гольбах, Д. Дид­ро, Ламетри, Ж.‑Ж. Руссо; в Гер­ма­нии – И. Гердер, И. Кант, Г. Лессинг.

Родиной Просвещения стала Англия. И это не случайно, поскольку именно она раньше всех других государств стала на путь капиталистического развития. Фигурой первой величины среди английских просветителей был Дж. Локк (1632–1704), разработавший идейно-по­ли­ти­чес­кую доктрину либерализма. Согласно принципам «естественного права» человек, по Локку, имеет неотчуждаемые права. Это право на жизнь, свободу и соб­ствен­ность. При этом Локк полагал, что собственность каждого человека есть результат его труда. Как и боль­шин­ство просветителей, Локк в по­ни­ма­нии общества исходил из признания частных интересов отдельных индивидов. Право, по мысли Локка, должно обеспечить возможность получения выгоды каждым, не нарушая свободы и час­тно­го интереса всех остальных.

Одним из видных представителей французского Просвещения был Фран­суа-Ма­ри Аруэ Вольтер (1689–1755), известный как родоначальник новой «философии истории». Вольтер отвергал провиденциализм и рас­смат­ри­вал историю не как проявление воли Бога, а как творчество самих людей. Пересматривая всю предшествующую историю, Вольтер сформулировал следующие основные принципы новой «философии истории»:

1. Историческая наука должна быть превращена из собрания разрозненных фактов и выс­ка­зы­ва­ний правителей в стро­гое научное изложение исторических фактов.

2. В ис­то­ри­чес­кой науке должен быть преодолен европоцентризм.

3. Историю необходимо рассматривать в ка­че­стве связного и за­ко­но­мер­но­го процесса. И кри­те­ри­ем этой связанности отдельных исторических фактов должен быть человеческий разум, т. е. история – это не набор мелких исторических фактов, а ис­то­рия человеческого разума.

4. В исследовании истории следует исходить из тезиса о культурном единстве человечества. Место того или иного народа в об­щей истории определяется не его принадлежностью к хрис­ти­ан­ско­му миру, а тем реальным вкладом, который данный народ внес в об­щий прогресс знаний, в раз­ви­тие культуры, в со­вер­шен­ство­ва­ние принципов социальной жизни. Идея прогресса в ис­то­рии общества и его культуры означает успехи разума в поз­на­нии природы и че­ло­ве­ка и воз­мож­нос­ти дальнейшего развития народов благодаря способности к бес­пре­дель­но­му развитию этого разума, очищенного от предрассудков и су­еве­рий.

Общественный прогресс противоречив. Развитие не происходит мирно, спокойно, без потрясений. Прогресс в ис­то­рии – это бесконечный процесс борьбы добра и зла, разума и не­ве­же­ства.

Вся история, писал Вольтер, – «это цепь преступлений, безумств и нес­час­тий, среди которых мы видим немного добродетели, несколько счастливых эпох, подобно оазисам разбросанным там и сям среди дикой пустыни»1.

studfiles.net

30. Культура эпохи Просвещения.

Эпоха европейского Просвещения занимает исключительное место в истории человеческой цивилизации благодаря мировому масштабу и долговременному значению. Хронологические рамки данной эпохи определены крупным немецким ученым В. Виндельбандом как столетие между Славной революцией в Англии и Великой французской революцией 1789 г. Социально-экономическими предпосылками культуры эпохи Просвещения являются кризис феодализма и начавшееся тремя веками ранее развитие капиталистических отношений в Западной Европе.

Определяющей чертой культуры эпохи Просвещения является идея прогресса, которая тесно переплетается с понятием “разума”. Здесь нужно учитывать изменение понимания “разума” — до середины XVII в. разум, воспринимался философами как “часть души”, после Локка он становится скорее процессом мышления, приобретая одновременно функцию деятельности. Тесно связанный с наукой, разум превращается в ее главное орудие. Именно в эпоху Просвещения была сформулирована концепция “вера в прогресс через разум”, определившая надолго развитие европейской цивилизации и принесшая целый ряд разрушительных последствий человечеству.

Для культуры просветителей характерна абсолютизация значимости воспитания в формировании нового человека. Деятелям той эпохи казалось, что достаточно создать целесообразные условия для воспитания детей — и в течение одного-двух поколений все несчастья будут искоренены. Была сделана ставка на нового человека, свободного от наследия той или иной философской, религиозной или литературной традиции. Однако все предпринимаемые эксперименты по избавлению человечества от традиции кончались для сообщества людей трагически.

Следует отметить, что католическое Просвещение оказало весьма мало уважения старым традициям и использовало очень радикальное средство — устранение из храмов статуй святых, картин, реликвий, словом всего, что отвлекало внимание от алтаря и амвона. Деятели католического Просвещения занимались также переработкой молитвенников, чтобы ими заменить книжки по благочестию, изданные в XVII в. иезуитами, кармелитами, францисканцами и доминиканцами. Последние пропагандировали своеобразный фанатизм в поклонении святым, в исполнении религиозных церемоний и специальных обрядов.

Очищение литургических практик — одна из главных целей католического Просвещения. Его сторонники в своем стремлении поместить алтарь в центре храма на простом столе, убрать боковые алтари и устранить монологический характер святой обедни выглядят весьма современно. Среди них было немало таких, кто глубоко постиг жизнь церкви первоначального христианства и требовал возврата к ее простоте (Гразер, Блау, Дорш, Веркмайстер, Винтер и др.). Они выступали против тихого исполнения молитв во время мессы, считая, что все, в том числе и канон, следует произносить громко. Они также стремились исключить церковную латынь, устранить из храмов все статуи и реликвии, полностью уничтожить культ святых и благословения святого причастия. Они требовали также существенного сокращения молитв и приспособления их к потребностям современного человека, выступали за резкое сокращение числа обязательных праздников и остро критиковали паломничество и чудотворные места.

В эпоху Просвещения завершилось формирование современной науки с ее идеалами и нормами, определившими последующее развитие техногенной цивилизации. XVIII в. называют в Европе веком разума, хотя принципы рационализма начали утверждаться еще раньше, в XVII в., когда успехи естествознания и математики стимулировали новое учение о познании в противовес средневековой схоластике. Представители старшего поколения — Монтескье и Вольтер тяготели больше к постепенному реформированию феодального общества по образцу конституционно-монархической Англии. Они рассчитывали на “разумное сочетание” интересов буржуа и феодалов. В соответствии со своими умеренно прогрессивными политическими взглядами Монтескье и Вольтер не выходили за пределы деизма, открыто не отстаивали атеистическое мировоззрение.

Идеологи основных масс дореволюционной буржуазии — Дидро, Ламетри, Гельвеций, Гольбах и их соратники — в принципе отрицали феодальную собственность и феодальные привилегии, отвергали деспотическую монархическую власть, выступая при этом за просвещенный абсолютизм. Они отвергали все формы идеализма и религии, открыто отстаивали материалистическую философию и атеизм.

Самостоятельным и влиятельным направлением во французском Просвещении был руссоизм. В “Общественном договоре” Ж.-Ж. Руссо сформулировал общественный демократический идеал, требующим передачи власти от немногих всем. Известно, что многие руководители якобинской диктатуры, в их числе Робеспьер, были сторонниками идей руссоизма. Выражая интересы городской и мелкой деревенской буржуазии, Руссо отстаивал эгалитаризм — равное распределение частной собственности среди граждан, утверждение подлинного народоправия, программу мер по коренному улучшению жизни простого народа. Вместе с тем в вопросах философии и религии он не придерживался материализма и атеизма, ограничивался своеобразным деизмом. Философские и политические концепции французских просветителей, вобравшие в себя идеи английских мыслителей, оказали влияние на культуру многих европейских стран.

Искусство XVIII в. находится в состоянии кризиса, когда величественная, воздвигавшаяся в течение тысячелетий грандиозная художественная система (как модель особой жизни) подверглась пересмотру. В нем можно выделить несколько направлений, отличающихся друг от друга не столько по стилю, сколько мировоззренческой и идеологической направленностью.

Одним из таких направлений является стиль рококо; исследователи рассматривают его как выродившееся барокко. Такой взгляд вполне правомерен с точки зрения эволюции формы — динамики, ритма, взаимоотношений целого и части. Действительно, мощную пространственную динамику, разительные контрасты и впечатляющую пластическую игру форм барокко сменяет стиль, который как бы переводит криволинейные построения барокко в новый регистр. Оставляя без внимания фасады, рококо разыгрывает на стенах и потолках интерьеров орнаментальные симфонии, сплетает кружевные узоры. При этом рококо достигает вершин виртуозности, изящества и блеска, но полностью утрачивает барочную монументальность, основательность и силу.

Другое направление — классицизм XVIII в. — тоже воспринимается как “облегченный” классицизм предшествующего века. Ведь в нем больше археологической точности, чем в предшественнике, больше изящества, выдумки и разнообразия, но также чувствуется недостаток весомости и силы. Возникает искушение считать “второй” классицизм переработанным изданием “первого”, поскольку можно проследить, как один классицизм переходил в другой даже в творчестве архитекторов, например семьи Блонделей.

Это различие свидетельствует о том, что перелом между культурами XVII и XVIII вв. носил внутренний, скрытый характер. Архитекторы рококо (его собственная сфера — убранство интерьера) обратились к реальному человеку с его реальными потребностями. Они начали заботиться о комфорте, окружать человека атмосферой удобства и изящества. Существенно то, что новый стиль стал стилем небогатых домов, в которые немногочисленными приемами внес тот же дух уюта и комфорта без подчеркнутой роскоши. Классицизм XVIII в. сделал это еще последовательнее.

Важным новым началом в искусство XVIII в. было и появление течений, не имевших собственной стилистической формы и не нуждавшихся в ее выработке. Таким крупнейшим идеологическим течением стал сентиментализм, связанный с просветительскими представлениями о прирожденных человеку началах доброты и чистоты, которые теряются вместе с естественным первоначальным состоянием. Сентиментализм не требовал особого стилистического оформления, поскольку был обращен не к внешнему, а к внутреннему, не к всеобщему, а к личному. Но особая окраска, особое чувство проникновения в интимный мир, тонкость эмоций, даже чувство пропорций и воздушность фактуры, так или иначе, связаны с сентиментализмом. Все это создавало ощущение нежного изящества, близости к природе и внутреннего благородства.

В умах писателей эпохи Просвещения все чаще возникает мысль о единстве человека и его культуры. Еще Лейбниц размышлял о контактах Востока и Запада и даже о возможности создания в отдаленном будущем единого общечеловеческого языка. На протяжении XVIII в. в Европе в целом необычайно возрастает интерес к жизни, обычаям и культуре стран Востока. Так, во Франции еще в конце XVII в. появилось многотомное издание “Восточная библиотека”. В начале XVIII в. появляются переводы с арабского, персидского и других восточных языков. Особый успех имеет издание “Сказок тысячи и одной ночи”, вызвавшее множество подражаний.

studfiles.net

Тема № 4. Музей и музейное дело в эпоху Просвещения (17 – 18 век).

За становлением музея как социокультурного феномена, возникшего в эпоху Возрождения (14 – 16 век), последовало дальнейшее развитие коллекционирования и музейного дела в 17 – 18 веках. Со второй половины 17 века развивается мощное духовное и культурное движение Просвещения. Это движение совпало с бурными переворотами (Тридцатилетняя война в Германии и Чехии (1618 – 48), Английская буржуазная революция (1642-49),Американская война за независимость (1776 – 83) и Великая Французская революция (1789 – 94). А также с мощной научно-технической промышленной, аграрной и транспортной революцией 18 века в Великобритании. В это время резко изменилось соотношение социальных сил, в первую очередь повысилась роль нового общественного слоя – буржуазии и определённых слоёв дворянства и духовенства, интересы которого отражало Просвещение. Идеи Просвещения, основанные на вере в прогресс и в силу разума, значительно повлияли на развитие музейного собирательства. Но и само коллекционирование и музейное дело в эти столетия составили одну из его существенных черт. Сущность Просвещения – утверждение естественнонаучной системы воззрений, основанных на успехах математики и механики, и признание самостоятельности человеческого разума, требующего доказательств для объяснения всего существующего. Ведущее направление этической мысли просветителей – утилитаризм, требующий согласовывать интересы личности с благополучием общества, приобщения к ценностям Просвещения всех тех, кто вне зависимости от происхождения доказал способность их восприятия своим трудом, знанием, гражданскими поступками или богатством. Просветители считали национальные и социальные различия между людьми несущественными. Популяризация достижений естественных наук и технических знаний велась просветителями в непривычных до этого масштабах. Республиканские идеи и идеи Просвещения побудили определённые слои имущих классов пойти по пути создания первых публичных музеев, доступных посетителям не только из высших, но и из других сословий. Просветительские идеи были восприняты и монархами некоторых государств. В числе предпринятых ими реформ было предоставление коллекций двора для осмотра публики в устроенных с этой целью музеях (Тоскана, Рейнский Палатинат, Саксония, Австрия).

Просвещение сосуществовало с другими мощными духовными процессами, такими, например, как Контрреформация. В связи с этим ряд католических учреждений Центральной и Западной Европы расширил свои культурные функции и устраивал картинные галереи и естественнонаучные музеи (фр. г. Безансон и Португалия).

В 17-18 веках повысилась роль вновь создаваемых научных учреждений нового типа – научных обществ и академий.

Одна из характерных черт эпохи – это стремление к упорядоченности во всём. Поэтому в коллекциях и музеях стали преобладать составленные по возможности, в определённом порядке подлинные предметы, материальные свидетельства процессов, происходивших в природе и обществе.

В период Просвещения заметно выделились образовательные и воспитательные функции музеев. Многие из созданных в то время были рассчитаны на удовлетворение потребности развивавшегося общества европейских стран в получении образования. Видный вклад в развитие коллекционирования и музейного дела внесли педагоги того времени. Работавший в Польше чешский педагог Ян Амос Коменский и немецкий педагог Вольфганг Ратке обосновали принцип наглядности и предметности и пропагандировали включение в процесс обучения подлинных предметов как исторических и природных источников. Педагог, экономист и химик Иоганн Иоахим Бехер обосновал включение в процесс обучения собрание предметов музейного значения и создание учебных музеев и лабораторий. Директор гимназии в Готе Андреас Райгер добился введения в школах Саксен-Гота_Альтенбургского герцогства инвентаризованных музейных коллекций наглядных пособий по естествознанию для показа школьникам на уроках.

Осмыслению феномена музея в большой мере помог разбор особенностей музейного дела в работах немецких специалистов того периода (И. Д. Майор, Д. В. Моллер, Л. К. Штурм, М. Б. Валентини). Венцом теоретического осмысления феномена музея стало сочинение гамбургского коммерсанта Каспара Фридриха Е(Э)нкеля (К. Найкель) «Музеография». Он впервые применил термин «музеография». В сочинении К. Найкеля, как и в других музеографических сочинениях описываемого периода, подчёркивалось, что музеи должны служить назиданию, обучению и пользе. Термин «музеография» в данном случае означает описание музеев, их основных свойств, требований, предъявляемых к ним обществом.

Социальные и научные условия времени, в которое создавались эти сочинения, не давали ещё полной возможности преобразовать описательную дисциплину музеографию в музеологию как общественную науку.

Наименование помещений для коллекций

В 17-18 веках в Европе получили развитие новые формы помещений для рассредоточения и представления коллекций. Понятие «студиоло», распространённое ранее, было вытеснено из коллекционерского обихода понятием «кабинет». Под кабинетом понималось небольшое помещение, в котором находились произведения искусства или другие интересные предметы. Оно размещалось поблизости от спальни владельца замка, дворца или дома. Часто кабинеты размещали так, чтобы из них был виден сад, в угловых частях здания, в башнях или павильонах.

Получили распространение кабинеты картин, для которых часто создавались картины небольших размеров. Кроме кабинетов картин создавались «мюнц-кабинеты» (от немецкого «мюнце» – монета, медаль). Среди них получил известность в начале 18 века мюнц-кабинет герцога Саксен-Гота-Альтенбургского в замке Фриденштейн в г. Гота (Тюрингия).

Французский коллекционер и гравёр А.-Ж. Дезалье д' Аржанвиль установил критерии для организации подобных кабинетов. Он дополнил их длинным списком предметов, которые могли вызвать интерес собирателя редкостей: сюда входили картины, гравюры, рисунки, книги, медали, резные камни, античные предметы, фарфор, оружие и доспехи, образцы древней и зарубежной обуви, минералы, растения и образцы животных, научный инструментарий.

С середины 17 века кабинеты становятся средством самоутверждения своих владельцев чаще, чем это было принято раньше. Их убранство становится всё более изощрённым и роскошным, они всё больше приобретают публичное значение (то есть их посещают избранные гости владельцев).

В период Просвещения среди кабинетов выделились кабинеты фарфора и зеркальные кабинеты. Наиболее ранний кабинет, содержащий коллекцию дальневосточного фарфора документируется 1663 годом. Наиболее представительным был кабинет фарфоровых изделий курфюрста саксонского Фридриха-Августа I.

Среди известных зеркальных кабинетов можно назвать подобные кабинеты во дворце дофина и Зеркальную галерею в королевском дворце в Версале.

Также существовали кабинеты восковых фигур и панорамы, ботанические сады и зверинцы.

Состав коллекционеров периода Просвещения

В период Просвещения окончательно оформились определённые типы коллекционеров и в их числе создателей и сотрудников первых музеев, которые складывались со времени Возрождения. Среди этих типов в первую очередь следует назвать антикваров (или виртуозов). Термин «антиквар» в 17 веке относился к любителю, коллекционеру и исследователю знаний об античности, античных традициях и материальных остатках. Движение антикваризма было тесно связано с археологическими раскопками и с изучением и коллекционированием предметов античного искусства. Он включал в себя также интерес к внеевропейским цивилизациям. Постепенно антиквары стали интересоваться древностями не одной только Италии, но и своих собственных стран в поисках своей этнической идентичности. Региональные поездки, «гран-туры» и посещение Италии стали популярными в среде зажиточных людей.

В 18 веке антиквары-коллекционеры всё чаще организационно объединялись. В 1717 году было восстановлено Общество антикваров в Лондоне. Его целью было собирание и издание материалов, посвящённых «доисторическим», римским, саксонским и средневековым британским древностям. Кроме него существовали следующие объединения: Александрийская академия антикваров в римском дворце кардинала Алессандро Альбани; Академия древностей для непосвящённых в Риме; Этрусская академия в Кортоне; Общество Колумбария во Флоренции.

Не меньшее значение на дальнейшее развитие коллекционирования и музейного дела оказали более внимательное, чем раньше, исследование коллекционных фондов и каталогизация коллекционных предметов, которые производились итальянскими антикварами и археологами того времени Джованни Гаэтано Боттари и Эннио Квирино Висконти. С успехами антикварных и археологических исследований начала 18 века тесно связано открытие новых музеев. В 1734 году в Риме был открыт Капитолийский музей, а в 1745 маркиз Франческо Шипионе Маффеи предоставил в распоряжение посетителей залы своего Музея-лапидария в Вероне.

Также среди коллекционеров выделилась определённая группа лиц, лучше других умевших отличить от иных и оценить предметы коллекционного и музейного значения и, сверх того, умеющих определить время и место создания такого предмета, авторство работы. Такие люди получили название «знатоков». С 17 века знаточество развивалось как явление чрезвычайной важности в Италии и во Франции, где культурная политика министров Людовика XIV поощряла коллекционирование и в которой были созданы академические художественные учреждения. В Англии и Шотландии в 18 веке, в связи с развитием коллекционирования, знатоки тоже стали играть большую, чем раньше роль.

В 17 веке независимо друг от друга французские исследователи искусства Авраам Босс и Роже де Пиль и итальянский художник Филиппо Бальдинуччи попытались дать определение тому, как можно отличить оригинальные произведения искусства от копий, существуют ли правила решения таких вопросов, способны ли только одни художники судить об аутентичности художественных предметов или любители искусства тоже могут отличать подлинники от копий. Они полагали, что можно составить аналитический справочник правил знаточества, который мог бы помочь коллекционерам в атрибутировании их коллекционных предметов. Необходимость связи знаточества и художественного рынка в 18 веке была закреплена в сочинениях выходца из семьи торговцев гравюр, целиком посвятившего себя вопросам экспертизы художественных произведений, Пьера Жана Мариэтта. Он составлял классификационные описания коллекций. Он опубликовал первый художественный каталог в современном смысле слова – каталог распродажи художественных произведений богатого собрания Пьера Крозы (1741).

Что касается социального состава коллекционеров, то это были придворные, юристы, учёные и антиквары, духовные лица, представители мира искусств и банкиры. Во второй половине 18 века повысилось количество банкиров и буржуа в среде коллекционеров. А интерес к медалям как одному из основных предметов собирательства постепенно вытеснялся интересом к естественнонаучным предметам.

Появление художественного рынка тесно связано с возникновением коллекционирования. Распространение коллекционирования со времён Возрождения вызвало соответствующий рост количества торговцев художественными и другими предметами, в которых нуждались собиратели. Роль торговцев коллекционными предметами укрепилась в 17 веке с возникновением отличия художника от обыкновенного ремесленника, а также концепции шедевра, то есть образцово выполненного произведения, высшего достижения искусства и мастерства. Требования, предъявляемые к совершенным образцам искусства, и развитие антикваризма в 17-18 веках укрепили позиции торговцев художественными произведениями как арбитров вкуса. Признанным центром художественного рынка и вывоза в другие города и страны произведений искусства долгое время была Флоренция, а затем её серьёзными соперниками становятся Фландрия и Голландия.

Художественные коллекции и музеи по странам

Италия

В 17 – первой половине 18 века в Риме был создан ряд великолепных художественных коллекций как проявление особого социально-культурного феномена, получившего название «непотизм» (от латинского «nepos» - потомок). Это было тесно связано с тем покровительством, которое оказывали своим племянникам очередные римские первосвященники, назначавшие их на самые доходные и влиятельные посты. Такие художественные собрания служили символами престижа и свидетельствовали о вкусе и величии коллекционеров. Они носили полуприватный, полупубличный характер и были открытыми для знатоков, художников и путешественников. Часто коллекции помещались в виллах и садах племянников пап на окраинах Рима.

Примером непотизма может служить карьера кардинала Шипионе Боргезе, племянника папы Павла V. Богатые коллекции Боргезе были размещены главным образом на его вилле в районе Пинчо. После смерти Павла V и упадка политической карьеры Шипионе вилла перестала служить украшением политической деятельности кардинала и стала местом, которое всё чаще посещали любители искусства и художники, чтобы изучать находившиеся здесь произведения искусства. Во второй половине 17 и в 18 веке здесь поселились стипендиаты созданной в 1648 году парижской Академии живописи и скульптуры. Коллекция Боргезе состояла их двух частей – скульптуры и живописи. Кардинал Ш. Боргезе стал образцовым коллекционером 17 века не только для римской культурной среды. Его коллекция пережила своего создателя, служа всей Европе на протяжении двух последующих столетий.

В итальянских картинных галереях в этот период используется как нововведение развеска картин, целиком покрывающих поверхность стен помещений. Впервые об этом нововведении сообщил римский коллекционер маркиз Винченцо Джустиньяни около 1610 года.

В 17 веке в Италии продолжили развиваться приёмы размещения плоскостных экспонатов в экспозициях коллекций и музеев. Картины в такой экспозиции развешивали симметрично на целой поверхности стены, обычно в резных или позолоченных рамах. Кроме традиционных по тематике произведений живописи, всё чаще выставлялись жанровые и пейзажные картины. Первой галереей, в которой картины представлены предпочтительнее, чем античные скульптуры, была галерея во дворце Колонна в Риме.

В 18 веке коллекционирование в Риме несколько изменилось по сравнению с предыдущим столетием. Особого внимания заслуживают открытие Капитолийского музея, создание Виллы Альбани и открытие Пио-Клементинского музея в Ватикане, ставшего основой для современных ватиканских музеев. Капитолийский музей фактически был первым римским публичным музеем, он принадлежал городу.

18 век был временем, когда археологические находки в Италии почти утроились по сравнению с предыдущими столетиями. Этому способствовало развитие археологии и реставрационное ремесло. Папы попытались приостановить вывоз за границу антиков, который приобрёл невиданные масштабы, установив для себя право первенства на приобретение археологических находок. Скульптуры, приобретённые этими первосвященниками, поступили в ведущие музеи Рима – Капитолийский и Пио-Клементинский.

Пио-Клементинский музей был пристроен к Ватиканскому дворцу в Риме и включал в себя основные формальные черты, которые будут постоянно повторяться в дальнейшем в специально строящихся музейных зданиях: большую лестницу, ротонду с куполом по типу римского Пантеона, открытый дворик и длинные залы, основанные по образцу дворцовых галерей. Развитие этой формы здания для размещения музейных коллекций приходится на последующие за периодом Просвещения времена.

При великих герцогах Петре Леопольде и его преемнике Фердинандо III была произведена реорганизация коллекций дворца Уффици в соответствии с систематическим подходом, который характеризовал идеологию Просвещения. Галерея Уффици отводилась под античное и современное искусство. Картины расположили согласно художественным школам. Галерея должна была иллюстрировать историю искусства, а не служить, как это считалось ранее, храмом воспитания вкуса.

Франция

В 1694 году аббат Ж. Б. Буазо пожертвовал монастырю св. Винсента в Безансоне своё собрание книг, картин, монет и медалей при условии, что оно будет доступно всем, кто пожелает использовать его в процессе обучения. Так появился первый французский музей, созданный во благо общества.

Но коллекции французской короны , украшавшие роскошные дворцы и загородные резиденции королей, по-прежнему оставались закрытыми для широкой публики. В условиях необычайного оживления художественной жизни и широкого распространения просветительских идей это вызывало в обществе уже не только порицание, но и негодование. Необходимость создания национального художественного музея бурно обсуждалсь во французском обществе. Под влиянием общественных настроений идея создания в Лувре национального художественного музея стала прорабатываться специальной правительственной комиссией, созданной Людовиком XVI. Однако завершить свою деятельность открытием музея ей так и не пришлось. Французская революция 1789 года смела монархию, и национальный музей был создан республиканским правительством. Законодательными актами новая власть национализировала королевские коллекции, имущество церкви и эмигрировавшей аристократии. В сентябре 1792 года Конвент принял постановление о создании в Лувре Музея Франции, открытие которого 10 августа 1793 года было приурочено к годовщине провозглашения республики. Тогда же первых посетителей принял Музей национальных памятников, превратившийся в крупнейшее собрание скульптуры, связанной с историческим прошлым страны.

В Лувре также был создан Республиканский (с 1796 Центральный) музей искусств. Ко времени его открытия для приёма посетителей были готовы лишь Квадратный зал и часть Большой галереи, где экспонировались 537 живописных полотен и 184 предмета скульптуры и прикладного искусства. Пять дней музей был открыт для художников и копиистов, три дня для остальных посетителей, два дня считались «санитарными». Позже широкая публика получила возможность осматривать музей на протяжении недели. Однако первоначальная экспозиция вовсе не отвечала тем образовательным задачам, которые возлагало на музей революционное правительство. Картины занимали всю поверхность стен от потолка до пола, и хотя их сгруппировали по школам, внутри школ они размещались по старому принципу «декоративного комплекса» с присущей ему мешаниной периодов и жанров. Этикетки отсутствовали. Неудовлетворительными были также условия хранения музейных экспонатов. Полотна в Большой галерее освещались дневным светом, поступающим через два ряда окон, и в солнечные дни они подвергались чрезмерному воздействию вредного ультрафиолетового излучения.

Англия

Первый английский публичный музей, созданный с научно-образовательными целями, был открыт в 1683 году в Оксфордском университете и позже получил название Музей Ашмола. Его основу составили коллекции, собранные отцом и сыном Трейдескантами. Их дом в окрестностях Лондона славился великолепным садом и богатейшим кабинетом, где экспонировались образцы экзотической флоры и фауны, геммы, минералы, монеты, медали, оружие, картины, этнографические материалы из многих регионов мира. Составлять каталоги и систематизировать коллекции Джону Трейдесканту-младшему помогал друг Элиас Ашмол, юрист и коллекционер. Впоследствии он унаследовал музей Трейдескантов, присоединил к нему своё собрание книг и нумизматики и в 1667 году передал Оксфорду на условиях экспонирования коллекций в отдельном помещении. В мае 1683 году состоялось торжественное открытие музея, занявшего верхний этаж нового здания химической лаборатории, а этажом ниже разместилась естественно-научная школа. За небольшую плату и в составе организованных групп его могли осматривать все желающие , а трижды в неделю здесь читались лекции по химии.

Публичный музей национального масштаба появился в Англии только в середине 18 века. Его основателем стал врач и натуралист, президент Лондонского Королевского общества Хэнс Слоун. Он завещал свои коллекции королю. В своём завещании учёный оговорил, что его собрание должно служить развитию науки и искусства, использовался в интересах человечества, оставаться единым и неделимыми размещаться в Лондоне или его окрестностях, поскольку только в этом случае оно будет доступно наибольшему количеству людей. Английский парламент принял решение о включении в состав создающегося музея ещё двух собраний: собирателя и антиквара Роберта Коттона и собрание уникальных рукописей Роберта Харли, лорда Оксфордского. В январе 1759 года состоялось открытие нового учреждения, получившего название Британский музей. Первоначально музей существовал, прежде всего, для учёных, писателей и художников. Осмотр экспозиции разрешался только в составе организованных групп и в сопровождении музейного персонала. Ориентированность на элитарную публику отчётливо проявлялась и в музейной экспозиции, построенной в расчёте на людей, обладающих солидным багажом знаний. У простого же посетителя бесчисленные ряды незнакомых предметов, сведения о которых не сообщались музейным персоналом, вызывали главным образом утомление и разочарование.

Германия

К концу 17 века блестящий центр художественного коллекционирования сложился в Дрездене. На протяжении столетия все саксонские курфюрсты покупали для своих замков и дворцов произведения искусства, однако подлинный размах коллекционирование приобрело при Фридрихе Августе I (1694-1733). В 1722 году в специально оборудованном помещении второго этажа так называемых «Конюшен» на Юденхофе он создал картинную галерею, в которую поместил лучшие произведения живописи из кунсткамеры, дворцов и церквей. В последующее десятилетие её собрание пополнилось несколькими сотнями полотен, специально закупленными во Франции, Италии и Голландии. Настоящего расцвета Дрезденская галерея достигла при Августе III (1733-1763). В 1754 году туда поступила самая знаменитая её картина – «Мадонна Сан-Систо» Рафаэля, ныне известная под названием «Сикстинская мадонна». Многочисленные полотна, привозившиеся в Дрезден со всех уголков Европы, развешивались в залах галереи в порядке поступления и по размерам. Этикетки отсутствовали, а картины покрывали поверхность стен плотными рядами до самого потолка. Любоваться этим собранием могли лишь члены семьи курфюрста и избранный круг лиц. А с 1765 в галерею стала допускаться и «квалифицированная публика».

В 1777 году доступ в свои залы открыла и Мюнхенская пинакотека, но тоже сделала это для художников и дилетантов. Коллекция пинакотеки ведёт начало с 1529 года и включает в себя собрания баварского герцога Вильгельма IV фон Виттельсбаха, Альбрехта V, Максимилиана I. Баварскую линию Виттельсбахов наследовал дом Рейнских пфальцграфов, которые обосновались в Мюнхене. Для своей живописной коллекции курфюрст Карл Теодор построил в 1781 году в Придворном саду специальную галерею, в которой картины были развешаны по историческому принципу, и в ней впервые была решена проблема чисто музейного освещения их. В восьми залах находилось более 700 картин, и вскоре галерея была открыта для публики.

Австрия

Самым наглядным примером последовательного превращения закрытого собрания монархов в публичный художественный музей на протяжении 18 века можно считать историю Венской императорской галереи. Австрийским Габсбургам принадлежало одно из лучших художественных собраний Европы. Живописные коллекции размещались в Шталльбурге, перестроенном здании бывшего арсенала. Любители искусства уже в начале столетия могли осматривать эту галерею организованными группами и в сопровождении хранителей. Вход был платным.

В 1770-е годы под влиянием просветительских идей императрица Мария-Терезия и её сын Иосиф II решили создать принципиально новую картинную галерею. Для её размещения императорская семья купила дворец Верхний Бельведер. Новая экспозиция открылась в 1781 году и император Иосиф II разрешил три дня в неделю свободное и бесплатное посещение Бельведерской галереи. Но самый кардинальный переворот был осуществлён в принципах экспонирования живописных произведений. Из всех императорских резиденций и замков в Вену привезли самые значительные в художественном отношении полотна, и, отобрав среди них лучшие, развесили в Верхнем Бельведере. Картинам, надставленным во время экспонирования в Шталльбурге, вернули первоначальный размер, дорогостоящие рамы заменили более простыми и полотна развесили уже не шпалерами, а плотными рядами. Но главное новшество заключалось в том, что в основу экспонирования живописи был положен принцип исторической систематизации материала. Полотна сгруппировали по национальным школам. Немецкая школа была отделена от нидерландской, а в итальянском искусстве выделены венецианская, болонская, флорентийская и римская школы. Внутри школ работы одного и того же художника экспонировались рядом, а произведения размещались в хронологическом порядке.

Тема №5. Идеи публичного музея в их реализации в отечественном и зарубежном музейном деле XVIII - первой половины XIX века.

В эпоху Петра I , когда участились контакты с западноевропейскими странами, а нововведения затронули духовную сферу, освобождая ее понемногу от религиозного процесса, музей стал достоянием Российской культуры.

Первое знакомство царя-реформатора с западноевропейскими странами состоялось во время его заграничного путешествия 1697-1698 гг., вошедшем в историю под названием «Великое посольство». Основная цель этой поездки заключалась в укреплении союза России с западными соседями для борьбы с Турцией. Но Европа встретила монарха не только заводами, судостроительными верфями, фабриками, но так же Кунсткамерами и естественнонаучными кабинетами, картинными галереями, ботаническими садами и художественными аукционами.

Отправившись в Европу главным образом за прикладными знаниями, Петр I в своей поездке понял, что Россия сможет на равных разговаривать с европейскими государствами лишь при условии развития промышленности и торговли, что в свою очередь зависит от уровня науки, образования, культуры. Мысль о том, что России нужны музеи, собрания которых говорят порой белее понятным языком, стала обретать реальные контуры. Основная часть сделанных Петром I покупок составляли образцы мира природы – заспиртованные рыбы, птицы, земноводные, чучела…Все эти приобретения вошли в состав личного собрания монарха, названного «Государев кабинет». Еще до поезди в Европу Петр стал собирать различные чертежи и модели судов, в 1709 г. Он издал указ о сосредоточении всех материалов, относящихся к кораблестроению, в отдельном кабинете. Так появилась модель-камера, разместившаяся в специально построенном для нее по проекту императора здании, а позже переведенная в помещение главного Адмиралтейства. В 1717 г. В любимом дворце императора Петергофском Монплизире, появилась первая в России дворцовая картинная галерея, насчитывающая около 100 полотен.

После государева кабинета лучшим считался кабинет генерала фельдмаршала Я. В. Брюса (1670 – 1735). В его доме разместилось универсальное по характеру собрание: монеты, рукописи, минералы, карты, картины, портреты. Выйдя в отставку в 1726 году, Брюс перевез свое собрание в подмосковное имение Глинки, там он став затворником посвятил себя занятием наукой. Крупнейшим коллекционером эпохи был другой сподвижник Петра, князь и дипломат Д. М. Голицын (1635-1737). Его подмосковная усадьба в Архангельское славилась коллекциями редкостей, минералов, картин, рукописей, но особую известность приобрело книжное собрание – около 3000 томов на русском и иностранных языках. Устойчивые традиции фамильного коллекционирования заложил в подмосковном имении Кусково Генерал-фельдмаршал граф Б. П. Шереметьев, он собирал минералы, растения, инструменты, произведения искусства. Большой известностью пользовалось собрание уральского горнозаводчика Акинфия Демидова, включавшее найденные в Сибири археологические древности. Обладателем немалой по Российским меркам коллекцией живописи (около 143 полотен), был ближайший сподвижник царя А. Д. Меншиков. Многие частные кабинеты и коллекции прекращали существование со смертью владельца: кабинет Брюса, после смерти графа влился в собрание Академии наук, Голицын попал в опалу при Анне Иоановне, окончил свои дни в Шлиссельбургской крепости, а коллекции были конфискованы и распределены по частным собраниям.

Кунсткамера.

Название Куншткамера император позаимствовал из немецкого языка, в переводе означающее «кабинет редкостей». 1714 год, который и стал затем официальным годом создания музея, поскольку именно тогда по приказу Императора, его кабинет, собранный ведино, был перевезен из Москвы в Петербург и размещен в Летнем дворце. Количество экспонатов фонда постоянно росло, поэтому соорудили отдельное строение для музея. Новое строение располагалось на стрелке Васильевского острова и носило название «Палаты Санкт-Петербургской Академии Наук, Библиотеки и Кунсткамеры». Постройку начали еще в 1718 году, но сооружение его затянулось до 1734 года. Чертежи построек разрабатывали разные архитекторы. Но когда строительство было окончено, здание получилось неповторимое. Все его элементы были так тщательно разработаны, что реконструкции и ремонтных работ не требуется до сих пор. Сооружение представляет собой сложную композицию, выполненную в стиле петровского барокко. Посередине здания расположен Анатомический театр, справа от него – корпус с музейными собраниями. В главной башне находится «Готтопский» глобус и обсерватория, а в левом корпусе располагаются кабинеты Академии наук. Именно в этих помещениях трудился М.В. Ломоносов. Основой коллекции анатомического отдела музея стали редкости, принадлежавшие Ф. Рюйшу, который был профессором ботаники и анатомии. В 1717 году император Петр I предложил Рюйшу купить почти тысячу его экспонатов. И профессор не смог отказать, потому что был уверен, что русский император сможет сохранить уникальную коллекцию для последующих поколений. Вход в музей, открытый в определенные дни и часы был бесплатным для публики.

Дифференциация научного знания стала предпосылкой для перехода от комплексных собраний к специализированным музеям.

Оружейная палата.

Первое упоминание об Оружейной палате Московского Кремля относится к 1508 г. Но еще в 1339 г. в духовной грамоте московского князя Ивана Калиты упоминались украшения, посуда из драгоценных металлов, церковные сосуды, дорогое оружие и одежды, положившие начало великокняжеской сокровищнице. В период правления Ивана III великокняжеская казна разрослась настолько, что для ее хранения в 1485 г. в Кремле, между Архангельским и Благовещенским соборами, было специально возведено двухэтажное каменное здание с высокой четырехскатной крышей и глубокими подвалами, получившее название казенный двор. Здесь почти триста лет хранились сокровища московских правителей. Своим нынешним названием музей обязан ведущей кремлевской мастерской, Оружейной палате, в которой издавна изготовляли холодное и огнестрельное оружие, а также воинские доспехи всех видов. Непоправимый урон кремлевской сокровищнице был нанесен в период правления самозванца - Лжедмитрия (1605-1607 гг.). После его смерти разграбленная казна продолжала быстро убывать. Из-за недостатка денег взошедший на престол Василий Шуйский вынужден был распорядиться переделывать в монеты принадлежавшие казне драгоценности. Во время пребывания в Москве польских интервентов (1610-1612 гг.) кремлевская сокровищница была почти полностью опустошена. Однако вскоре после освобождения Москвы возобновляется деятельность кремлевских мастерских, и уже во второй половине 17 века они переживают пору расцвета. Но в начале 18 века, по приказу Петра I, лучшие московские мастера были отозваны в новую столицу – Петербург. Однако старая казна также продолжала пополняться. В декабре 1709 г., вскоре после победы под Полтавой, Петр приказал все захваченное в битве оружие, знамена и другие трофеи передать в Оружейную палату Московского Кремля. В 1718 г. по его приказу были отремонтированы помещения Оружейной палаты и изготовлены дубовые шкафы, «чтобы ...все вещи устроить в тех шкафах явственно под стеклом». Также была проведена опись сокровищ и обеспечена их охрана. В 1727 г., все древние хранилища было решено объединить в одно под названием Мастерской и Оружейной палаты и передать в ведение Сената.

Эрмитаж.

ЭРМИТАЖ Государственный в Санкт-Петербурге — художественный и культурно-исторический музей. Входит в число лучших музеев мира, ему принадлежит первое место среди музеев России. В Эрмитаже представлены исторические и художественные памятники Востока и Запада, от эпохи палеолита до наших дней. Занимает 5 связанных друг с другом зданий на дворцовой набережной: Зимний дворец (1754-1762, арх. Б.Ф.Растрелли), Малый Эрмитаж (1764-1767, арх. Ж.Б.М.Валлен-Деламот), Старый Эрмитаж (1771-1787, арх. Ю.М.Фельтен), Новый Эрмитаж (1839-1852, арх. Л. фон Кленце), Эрмитажный театр (1783-1787, арх. Дж. Кваренги). Многообразие коллекций Эрмитажа. Ныне собрание Эрмитажа состоит из 6 разделов: первобытной культуры, античного мира, культуры народов Востока, истории русской культуры (включает дворцовые интерьеры и "Галерею 1812 года" — портреты героев Отечественной войны 1812, а также б. дворец Меншикова, Зимний дворец Петра I), нумизматики, западноевропейского искусства. История создания музея и строительства зданий. Название музея "Эрмитаж" (от франц. ermitage) означает в переводе "жилище отшельника", "уединенный уголок". Название связано с местом расположения первых коллекций, купленных императрицей Всероссийской Екатериной II (р. 1729, 1762-1796). Картины находились в здании, примыкающем к Зимнему дворцу, которое сейчас называется Малым Эрмитажем. Малый Эрмитаж представляет собой два павильона и две галереи, окружающие Висячий сад, расположенный на крыше первого этажа. Северный павильон (называемый ранее Оранжерейный дом), был построен по заказу Екатерины II французским архитектором Ж.Б.М.Валленом-Деламотом (1767-1769), южный павильон и галереи были построены архитектором Ю.Фельтеном (1764-1775). В северном павильоне Валлен-Деламот создал комнату с двумя подъемными столами. Столы, уже накрытые, поднимались с помощью механизмов из первого этажа. Здесь обедали без слуг. Эта комната и называлась "Эрмитаж", в ней собиралось обычно небольшое общество в 12-15 человек, приглашенных самой Екатериной II. Комнаты и галереи Малого Эрмитажа стали быстро заполняться произведениями искусства. Поэтому возникла необходимость в еще одном здании, побольше, для размещения коллекций. Оно было построено Ю.Фельтеном вдоль берега Невы (1771-1787). Его стали называть Большой Эрмитаж, а позднее — Старый Эрмитаж. С помощью крытого мостика оно соединялось со зданием театра (архитектор Дж.Кваренги, 1783-1787), построенного на месте обветшавшего дворца Петра I. Вскоре вдоль Зимней канавки Кваренги создал повторение знаменитых ватиканских лоджий Рафаэля (1783-1792). Подлинные лоджии в Риме были построены по проекту Д.Браманте, росписи исполнены по эскизам и под руководством Рафаэля в 1516 — 1518. Лоджии Рафаэля в Санкт-Петербурге расположены в специальном корпусе, примыкающем под прямым углом к зданию Старого Эрмитажа. Копии росписей Рафаэля исполнила группа художников под руководством Х.Унтербергера в Риме. Здания Малого Эрмитажа, Старого Эрмитажа, лоджии Рафаэля, фойе театра были заполнены произведениями искусства, купленными Екатериной II. С тех пор за музеем, основанным ею, закрепилось название "Эрмитаж". Новый Эрмитаж — первый специально спроектированный музей России. Вплоть до середины 19 в. коллекции Эрмитажа были доступны небольшому кругу лиц. Билеты выдавала придворная контора. Так, по рекомендации поэта В.Жуковского А.Пушкин получил постоянный пропуск в Эрмитаж, как выразился В.Жуковский — "билет на всю вечность". Однако в середине 19 в. повсюду в Европе возникали общедоступные музеи. Такой музей в 1839-1852 был построен и в Санкт-Петербурге по проекту баварского архитектора Лео фон Кленце. Музей примыкал к зданиям Старого и Малого Эрмитажа и получил название Новый Эрмитаж. Новый Эрмитаж строился как музей, предназначенный для широкой публики, выполняющий просветительские функции в обществе. Это был первый в России профессионально спроектированный музей со специальными выставочными помещениями, предназначенными для определенных коллекций, которые были систематизированы в соответствии с научными принципами. Сюда были перенесены все лучшие экспонаты из царских коллекций. Другие здания: Малый Эрмитаж, Старый Эрмитаж, Зимний дворец освобождались от хранения памятников искусства. В 1850-1858 интерьеры Малого и Старого Эрмитажа были перестроены архитектором А. Штакеншнейдером. Тогда был создан ряд роскошных помещений, в том числе знаменитый, залитый светом Павильонный зал на месте маленьких комнат, построенных Валлен-Деламотом. Перестроенные залы, получившие новое оформление, вплоть до революции использовались как части царской резиденции. Вплоть до 1925 года только Новый Эрмитаж был музеем. Зимний дворец, большая часть залов которого была заново отделана в 1837-1839 после грандиозного пожара 1837 (на другие здания пожар не распространился), Малый Эрмитаж, Старый Эрмитаж (интерьеры выполнены по проекту А.Штакеншнейдера), эрмитажный театр до революции оставались царской резиденцией. В 1999 Эрмитажу передано восточное крыло здания Главного штаба на Дворцовой площади (арх. К.Росси, 1827). В Главном штабе были восстановлены интерьеры, созданные Росси и развернут ряд выставок: "Под знаменем орла", "Пьер Боннар и Морис Дени. Декоративные ансамбли". В этом здании устраиваются также временные выставки Эрмитажа.

«Иркутский Музеум»

Иркутский областной краеведческий музей - один из старейших музеев России, был основан в декабре 1782 года по инициативе иркутского губернатора Ф.Клички, который призвал отцов города пожертвовать средства на строительство музея и первой книгохранительницы Организаторами и главными учредителями "музеума" и библиотеки стали корреспондент Академии наук натуралист Александр Карамышев, ведавший библиотекой, и почетный член Академии наук Эрик Лаксман. Во время своих путешествий по России Э.Лаксман собрал уникальные минералогические коллекции и гербарии, которые составили основу двух музеев - музея Петербургского горного института и Иркутского. Расцвет Иркутского музея, превращение его в центр по изучению Сибири и сопредельных территорий, в научное хранилище и просветительное учреждение связаны с открытием в Иркутске в 1851 г. Сибирского отдела Русского географического общества, в ведение которого в 1854 г. был передан музей. К музейной деятельности в 60-е годы Х1Х в. были привлечены польские политические ссыльные: Б.Дыбовский и В.Годлевский исследовали фауну Байкала, И.Черский и А.Чекановский - геологическую структуру Сибири, Н.Витковский - археологические памятники Приангарья. Особенностью работы музея той поры было планомерное изучение азиатской части России посредством экспедиций - экспедиции Р.Маака, Д.Клеменца, Г.Потанина, Н.Ядринцева, И.Лопатина, П.Кропоткина способствовали притоку в музей многочисленных коллекций. При отсутствии научных учреждений в Восточной Сибири и Дальнем Востоке деятельность Сибирского отдела Русского географического общества стала заметным явлением. В 1879 г. в Иркутске случился пожар, уничтоживший большую часть города, в т.ч. здание музея на Тихвинской площади и более 22 тысяч уникальных экспонатов, погибла богатейшая библиотека, насчитывавшая более 10 тысяч книг. Большую помощь оказали научные учреждения России: Академия наук, Вольное экономическое общество, Главная физическая обсерватория, Общество московских натуралистов и др. Иркутяне начали сбор на строительство нового каменного здания музея, и 6 октября 1883 г. состоялось его торжественное открытие. В настоящее время структура музея включает 6 научных отделов: отдел истории, отдел природы, выставочный отдел, отдел фондов, методико-информационный отдел, библиотека.

Университетские кабинеты

Во второй половине 18 века для придания наглядности образовательному процессу, а также в исследовательских целях стали создавать кабинеты в учебных заведениях. В 1755 г. Появилась «Камора натуральных и кариозных вещей» в Московском Университете. В 1758 г. Начал формироваться учебный музей Петербуржской Академии художеств. Граф Шувалов (первый попечитель академии) передал ей свое собрание западноевропейской живописи. 1774 г. – в петербургском Горном училище был основан кабинет «российских минеральных и ископаемых тел». 1791 г. – в Московском университете был учрежден кабинет натуральной истории, в 1804 г Демидов передал университету свой кабинет естественной истории. Постепенно сформировался кабинет при первом российском научном обществе – Вольном экономическом обществе, созданном в 1765 г. При активном содействии Екатерины II. В процессе работы ВЭО накапливались инструменты, приборы, модели, образцы СельХоз культур. В отличии от частных кабинетов, коллекции которых нередко распылялись после смерти основателей, кабинеты учебных заведений имели больше шансов сохранить цельность своих коллекций. Прим.: в 1805 г. Стал публичным кабинет натуральной истории Московского университета.

Первая половина ХIХ в. отмечена появлением ряда проектов публичных музеев общенационального значения, которые, хотя и не были осуществлены, со всей определенностью отразили новый взгляд на музей. К числу таких проектов относятся идея «Всеобъемлющего российского музеума» писателя, художника и коллекционера П.П. Свиньина, «Предложения об учреждении Русского национального музея» историка, лингвиста и библиографа Ф.П. Аделунга, концепция «Российского отечественного музея» библиографа В.Г. Вихман. Как верно отмечает в своем исследовании, посвященном музееведческой мысли в России ХIХ – первой трети ХХ в., А.И. Фролов, эти проекты свидетельствовали о «дальнейшем продвижении общества в понимании общественного предназначения музея, об отношении к музею как фактору развития науки, образования, просвещения» (Фролов А.И., Основатели Российских Музеев 1995, с. 14).

Тема №6. Зарождение музееведения и трансформация музейного дела во второй половине XIX - начале XX века.

Музейное дело второй половины XIX – начала XX веков продолжало формироваться в новых условиях ускорившегося в большинстве стран Европы и Северной Америки развития капитализма, то есть социально-экономической системы, основанной на частной собственности, свободе личности и заключения условий труда между людьми, при этом хозяйственные процессы регулировались в преобладающей степени рынками. Происходящая в результате этого поляризация общества на новой классовой основе приводила к укреплению позиций собственников капиталов и их политических притязаний на преимущества и к повышению уровня самосознания количественно увеличивавшегося трудового населения и активизацией борьбы за демократию. Существенным для развития музеев явилось развитие меценатства, в том числе в сфере духовной культуры, преследующее не столько выгодное вложение капиталов со стороны собственников, сколько просветительские цели, продиктованные определенными обязательствами с их стороны перед остальной частью общества. Формирование международных связей содействовало ускоренному развитию отдельных государств и, одновременно, усилению их борьбы за сферы влияния. Это способствовало расширению экономического и политического европейского и североамериканского капитализма во всем мире. Это порождало рост национального самосознания, повышения интереса к прошлому, в котором правящие круги этих государств пытались обнаружить утверждение прав своей державы на преимущественные привилегии.

Активное воздействие на развитие музейного дела оказали продолжавшееся развитие промышленности в Европе и Северной Америке, ускоренный технический прогресс в результате фундаментальных преобразований наук и отпочкования от их самостоятельных отраслей знания, коренное изменение средств коммуникации и связи, распространение образования и достижений культуры среди более широких масс населения, чем раньше. Все это активно влияло на развитие музейного дела. В описываемый период во Франции благодаря активности местных научных обществ продолжали развиваться старые и возникать новые музеи в отдельных департаментах – в том числе в Сен-Ло (1859), Сен-Дизье (1881) и др. В некоторые годы открывались по несколько провинциальных музеев. В этом явлении сказывались давние традиции развития культуры, искусства и коллекционерства, а также изучение местных древностей в отдельных провинциях страны. «Национальные древности» как национальное достояние к середине XIX века считалось одной из важнейших оставляющих идей национального самосознания во всех странах Европы. Этот интерес способствовал развитию истории средневековья, коллекционированию предметов средневекового искусства. На основе многих частных собраний в середине XIX века во многих европейских столицах были открыты музеи национальных древностей.

Во второй половине XIX начала XX веков музейное дело в Австрии и Германии развивалось успешно. В Вене и Берлине из коллекций правящих монархов этих стран были созданы комплексы музеев. Среди количественно возросшего класса буржуазии широко распространялось коллекционирование как удобная форма капиталовложения. Многие предметы буржуазных коллекций пополняли создававшиеся в этот период публичные музеи, количество которых увеличилось за вторую половину XIX - начала XX веков.

Впервые стали устраиваться зоопарки с содержанием животных на открытых пространствах, что способствовало их успешному разведению в неволе.

Во второй половине XIX начала XX веков в развитии музейного дела произошли определенные перемены. Открытие новых рынков сбыта, стран с источниками сырья, колониальные завоевания наиболее сильных держав мира, технический и научный прогресс, исследовательские экспедиции привели к невиданному до тех пор обилию собранных музейных предметов. Вопросы систематизации, каталогизации, консервирования, реставрации, приготовления препаратов, исследовательская и выставочная деятельность музеев все больше выступали на первый план, вызывая дискуссии. Постепенно происходила демократизация большинства музеев, расширялось участие общественности в их создании и деятельности. Возникали новые формы выставок и музеев (промышленно-технические, сельскохозяйственные и др.)

Первой такой выставкой была Большая выставка промышленных изделий всех наций в Лондоне в 1851 году. На таких выставках показывались в тесной близости друг к другу не только плоскостные и пластические произведения искусства, машины и товары широкого потребления. Их комплексы отделяли друг от друга стеклянные перегородки в металлических рамках. Сами выставки носили музейный характер. Париж занимал одно из ведущих мест в устройстве всемирных выставок, которые только в 1855-1900 годах проводились в городе пять раз.

Развитие музейного дела во второй половине XIX начала XX веков стимулировало становление музейной профессии. В музеях появились штатные должности хранителей музейных собраний. Их занимали ученые –специалисты в конкретных областях естествознания, техники, гуманитарных наук, связавшие свою научную деятельность с работой в музеях.

С конца XVIII века музейное дело выделилось в самостоятельную отрасль культурной практики. В результате реализации программных пожелание представителей либеральных и требования радикальных слоев общественности ряда стран на протяжении XIX – начала XX веков появились публичные музеи. Их количество постоянно увеличивалось, а сами они становились доступными публике.

Этому способствовал пример развития музеев во Франции в ходе революции 1789 – 1794 годов и установление там позднее императорской власти. В этой стране впервые были созданы центральные специализированные музеи и сеть провинциальных музеев, в которые поступили конфискованные у представителей прежде привилегированных сословий и у церкви произведения, представляющие ценность с точки зрения искусства и науки. Музеи были включены там в систему идеологического влияния на население. В непосредственной связи с этим выделяется такое направление в архитектуре как музейная архитектура.

На организацию новых музеев повлияло развитие естественных наук. Природоведческие экспозиции музеев становятся более упорядоченными, как и комплектование их фондов. Развитие экономики и появление новых изобретений в области техники нашли свое отражение в организации в масштабах отдельных стран промышленных и торгово-промышленных выставок, которые явились смотром достижений и способствовали развитию экономики. Повышенное внимание к истории, как к деятельности человеческих масс, проявившейся в революциях и других широких движениях, привело к образованию музеев исторического профиля В их создании принимали участие правители, научные общества, высшие учебные заведения. Наиболее крупные музеи приобретали статус национальных.

Во второй половине XIX начала XX веков расширялись специализация и тематика музеев. Это связано с осознанием общественностью их важности для образовательской и научно-исследовательской деятельности. Накопленные фонды становятся слишком обильными для одного музея. Это приводило к выделению отделов крупных музеев в самостоятельные учреждения с более узкой тематикой показа и коллекций (зоологические, ботанические и др.). Рост национального самосознания и проявления интереса к культуре народов различных континентов привело к формированию этнографии и этнографических музеев под открытым небом.( Грицкевич В.П. История музейного дела конца XVIII - начала XX вв. / В.П Грицкевич; Санкт-Петербург. Гос. ун-т культуры и искусств. – СПб.: СПбГУКИ, 2007. – С 203). Большой вклад здесь внес Артур Хазелиус – шведский филолог. Он приобрел тридцать гектаров скалистого обрыва в старом укреплении Скансен, на острове Юргорден, возвышавшемся над Стокгольмской гаванью, и открыл здесь в 1891 году музей под открытым небом. Создание музея под открытым небом стало типичным образцом проявления зарождавшегося регионалистского родиноведческого движения. Хазелиус попытался использовать идею наследия и понимания прошлого в условиях постоянного влияния изменений новой жизни. Он восстанавливал жизнь ранних эпох, стимулируя чувственное восприятие и демонстрируя запоминающийся опыт. Музейная концепция Хазелиуса вдохновила и других людей на создание скандинавских музеев подобного Скансену типа. В 1901 году в двенадцати км от Копенгагена был открыт самостоятельный Фриландский музей подобного типа. В 1902 годы открывается Норвежский народный музей на полуострове Бюгдой. Затем Аксель Олаи Хейкель основал первый в Финляндии этографический музей под открытым небом на острове Сеурасаари. Кроме скандинавских стран музеи под открытым небом позже получили распространение в Центрально-Восточной Европе, особенно в Германии, в Австрии, Чехии, Венгрии, Румынии, Польше, России, Украине, Беларусии, в странах Балтии. Со временем выделились такие виды подобных музеев как музеи деревни, музеи народного строительства и этнографические парки.

Развитие археологии делало возможным создание музеев чисто археологического профиля. В связи с появлением новых направлений в живописи и скульптуре возникли музеи современного искусства. Увеличилось количество музеев, отражавших историю конкретных городов и местностей. Появление новых отраслей промышленности, новых видов оборудования и транспорта нашло свое отражение в организации всемирных выставок технических достижений, стимулированных создание новых технических художественно-промышленных музеев, которые позже превращались в музеи прикладного искусства. Получило более широкое, чем раньше, развитие коллекционерства. В этой области значительно изменился социальный состав собирателей: все большее их число представляла буржуазия. В связи с этим расширился и художественный рынок. Возникли предпосылки музееведения. Сформировалась профессия музейного работника, который должен был быть не только специалистом в своей области знаний, но и их популяризатором. Появились организации музейных работников, созывались музееведческие съезды, стали издаваться журналы по музейному делу.

Термин «музеология», аналогом которому в российской традиции стало слово «музееведение», вошел в научный оборот в последние десятилетия XIX века. С 1877 года в Дрездене стал издаваться «Журнал по музеологии и антиквароведению», а в 1883 году на его страницах доктор Й.Г. Грассе опубликовал статью «Музеология как наука», в которой обозначил потенциал новой области исследований. С приходом XX столетия началось постепенное конституирование музееведения в качестве научной дисциплины.

В начале ХХ века появились первые периодические издания, специализирующиеся на освещении музейной проблематики. В 1901 году в Великобритании был основан «Museums Journal », а в 1905 году в Германии – «Museumkunde». После создания Международной музейной службы, впервые объединившей под своей эгидой специалистов из различных стран, частью выполняемой ею обширной программы стало издание журнала «Mouseion» (1927-1946) и серии монографий по музеологическим проблемам.

Тема № 7. Развитие музееведческой мысли в первой четверти ХХ века и ее влияние на музейное дело. Вклад отечественных ученых (Н. Федоров, Н. Романов, Ф. Шмит и др.).

В начале ХХ века на музейное дело стали сильно влиять ученые, философы и педагоги. Они предлагали свои концепции, идеи для улучшения эффективности работы музеев, который все больше превращался из элитарного в публичное, общедоступное заведение. В этой области незаменим вклад российских ученых и мыслителей.

Среди них российский философ и богослов Николай Федорович Федоров (1829 – 1903 гг.).

Федоров считал, что музей должен воспитывать, формировать нового гармоничного человека, созидателя, способного существенно видоизменять мир, готовить его к будущему воскрешению ушедших поколений и их всеединству на братской основе. Но для выполнения этой важной воспитательной миссии музей должен существенно измениться. Федоров создает свой проект идеального музея.

Концепция этого «идеального музея» тесно связана с его социальной миссией.

«Музей – храм предков, по его предметам воссоздаются жизнь и культура ушедших поколений. В век технического прогресса возникает опасность потери интереса к прошлому. Музей через хранимые им свидетельства, осуществляет этот контакт, воспитывает уважение к минувшим поколениям,… если они исчезнут, человек перестанет быть существом нравственным».

По мысли Федорова, музей есть не собрание вещей, а собор лиц, деятельность его заключается не в накоплении мертвых вещей, а в восстановлении умерших по их произведениям живыми деятелями.

Идея воскрешения умерших касается всего человечества, следовательно, ушедшие поколения должны быть представлены в музее всеми социальными стратами. «По христиански музей не собор только ученых, а собирание всех, назначение музея быть «ловцом человеков».

Столь же многообразным должен быть и набор музейных предметов, позволяющих воссоздать палитр всех реалий мира. «Музей – есть образ мира, видимой и невидимой вселенной».

Федоров считал, что современные музеи не дают такой модели мира, они следуют за деяниями человека, регистрируют отдельные стороны жизни, порой возникают случайно, а их коллекции представляют собой «случайный сброд вещей».

Современные ему музеи Федоров сравнивает с книгой, иллюстрированной картинными и скульптурными галереями и вообще всеми вещественными произведениями от древнейшего периода до ХХ стального или «новожелезного» века.

В идеальном музее набор вещей должен позволять воссоздать все реалии каждой эпохи, только тогда музей станет выразителем времени.

Федоров останавливается на ряде достоинств музейной модели мира – ее невербальности, образности, аттрактивности. Эти преимущества имеют значение не только для музея, но и для методологии научного познания.

В музейном образе феноменов природы, истории, культуры возможно преодоление предметного разделения знания, не позволяющего воссоздать единый образ мира.

В музее можно соединить научные знания различных предметных областей и представить их в едином наглядном образе.

Невербальный образец окружающей действительности – музейная модель – имеет значительные преимущества перед текстом: его можно воспринимать одновременно эмоцией и разумом => идеальный музей «для всех наук». Наука привносит в музей и сообщает посетителю определенное кол-во знаний, а искусство облекает их в эмоционально воспринимаемую живую форму. В музее наука доказывается искусством.

В проекте идеального музея Федоров поднимает вопрос о месте музея в структуре познания, образования и воспитания, начиная путь пересмотра статуса музееведения как науки – формирования междисциплинарного подхода.

Музей – итог образования, высшая его ступень – воспитание личности на базе полученных знаний. В музее знание начинает трансформироваться в воспитание (т.е. нравственную оценку знаний). Этот процесс делает возможным всеобщее дело, воскрешение умерших, т.е. братское единение.

Музей – храм для человека, а музейная коммуникация – внехрамовая литургия. Главная задача музея – нравственная, воспитательная, формирующая личность миссия.

Идеальный музей осуществляет три основные функции: исследование, учительство и деятельность. (Сотникова С. И. Музеология, Н. Федоров «Музей, его смысл и назначение»)

Ф. И. Шмит (1877 – 1937 гг.).

Ф. И. Шмит был одним из тех, кто генерировал и продуцировал музееведческую мысль в начале ХХ века, и оказал влияние на ее развитие в дальнейшем. Он был не только выдающимся историком искусства, педагогом, но одним из основоположников теоретического музееведения.

Стратегически важной для науки идеей Шмита была попытка анализа специфических свойств музея. Он обратил внимание на задачи музея по отношению к обществу, характеризуя их как просветительские, учебные и исследовательские.

Он предложил классификацию музеев, опираясь на запросы его посетителей, выделял следующие группы музейной аудитории:

- ученые и специалисты

- студенты и художники

- широкая публика

Это легло в основу разработанной им типологии музеев: научный, учебный и публичный типы музеев, ориентированные на различный образовательный и интеллектуальный уровень посетителя.

Научный музей – это лаборатория, которая дает возможность изучения материала, необходимого для исследовательской работы. Он не понятен массовому посетителю, чужд им.

Публичный музей – общественно-просветительский – музейное просвещение в желательном для государства направлении, сфера идеологии.

Учебный музей – он должен быть «хлебом насущным», местом учебы и работы учащихся – популяризация знаний.

В дальнейшем Шмит развивает классификацию музеев применительно к публичным музеям, различая их по признаку собранных материалов: естественно-научные, производственные, художественные, культурно-исторические и т.д.).

Шмит также делит музеи по принципу подчиненности: местные, областные и центральные.

Разработанная типология музеев и сегодня является общепризнанной в отечественном музееведении и заслуживает внимания и нуждается в дальнейшем осмыслении (в трудах Разгона, Равикович, Гнедовского).

Шмит уделял особое внимание музейной экспозиции. При создании экспозиции он определял тему как «исходный мотив». Он был первым, кто ввел понятие экспозиции, ранее использовавшееся лишь в искусствоведческом обиходе, в музееведение.

Для Шмита важно организовать в музее целенаправленное конструирование исторического процесса, его внутренних конфликтов и исторических лиц, создать специфическую музейную среду. Он отказался от социологических принципов ансамблевого метода построения экспозиции. Шмит заменил понятие «ансамбль» на понятие «повесть» или «драма», т.к. его интересовал не «синтез вещей», а создание образа эпохи. Шмит предложил новый музейно-образный метод создания экспозиции (образно-сюжетный или художественно-мифологический).

Доводить предмет до уровня символа, убирать все лишнее, добавлять в интерьер необходимые документы и фотографии, чтобы добиться ясности и убедительности – метафоры, аллегории, сравнения выражали социологический смысл. Шмит впервые предложил вводить в экспозицию живых людей в костюмах эпохи – музейная анимация.

( «Собор лиц» 2006 – статья Шляхтиной и Мастеницы о Ф. И. Шмите).

Н. И. Романов (1867- 1948 гг.).

Историк искусства, доктор искусствознания, музейный деятель. С 1898 года был помощником секретаря по устройству Музея Изящных искусств в Москве, помогал И. Цветаеву в отборе памятников для копирования в зарубежных музеях.

В 1910-23 гг. был хранителем отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея. Провел реорганизацию этого отдела, ввел, согласно европейской музейной практик, научный принцип в систему экспонирования. Пополнял Московский публичный музей произведениями зап.-европейской и российской живописи и графики. После ликвидации Московского публичного музея в 1923 году, Романов возглавил Музей изобразительных искусств им. А. С. Пушкина. Он принимал участие в сборе художественных коллекций из национализированных дворцов. Под его руководством была создана первая научная экспозиция картинной галереи, детально разработаны принципы научно-охранного учета музейных коллекций. Стремление к популяризации сочеталось у Романова с отношением к музею как к важному научно-просветительскому центру.

В работах Романова значительное внимание уделяется методическим проблемам влияния художественных музеев на творческое развитие детей. Свои взгляды он обобщил в статье «О задачах и методах экскурсий по искусству», опубликованной в 1916 году в журнале «Экскурсионный вестник». Романов сформулировал на основе музейной работы собственную концепцию изобразительного искусства, а затем предложил методику его осмысления. Ее суть заключается в том, что «человеку свойственна способность воспринимать мир как зрительные впечатления».

Научная концепция природы искусства была положена в основу музейно-педагогической методики организации экскурсий в художественных музеях. Отказавшись от господствовавшего в то время иллюстративного метода в проведении экскурсий, Романов предложил новый подход, который рассматривал экскурсию как самостоятельную форму педагогического воздействия на посетителей музея. Ее специфика заключается в образно-художественном решении, аналогичном произведению искусства.

Ученый выделил три «фазиса» в структуре экскурсии:

1. побуждение участников экскурсии пережить произведение искусства.

2. выработка собственных суждений об искусстве в контексте его исторического развития.

3. закрепление усвоенного материала и проверка эффективности педагогического воздействия экскурсии.

Романов был сторонником самого тесного включения искусства в жизнь и придавал большое значение разработке проблем эстетического воспитания. Он видел главную задачу эстетического воспитания в том, чтобы «облагородить печатью художественной красоты и ту близкую нам жизнь, которую мы сами строим».

Романова интересовали как музейно-педагогические методики и концепции, так и организационные аспекты их практической реализации: он размышлял над тем, кто именно, какой специалист будет воплощать их в жизнь. Н. И. Романов был одним из первых, кто попытался определить функциональные характеристики музейного сотрудника, осуществляющего взаимодействие с посетителями музея, которого ученый назвал «руководителем экскурсий».

Многолетний опыт музейной деятельности и широкий диапазон исследовательской мысли позволили Н. И. Романову создать оригинальную концепцию эстетического воспитания, разработать методику организации и проведения экскурсий в художественных музеях, выявить специфику направлений взаимодействия музея с детской аудиторией, определить профессиональные характеристики специалиста, работающего с музейным посетителем.

Новаторские музеи Романова не утратили своей действенной силы и сейчас. Многие из этих идей представляют научно-теоретический интерес для исследователей музейно-педагогической мысли, а ряд методик может быть внедрен в практическую деятельность современных музеев.

(Л. М. Шляхтина, Е. Н. Мастеница. «Музейно-педагогическая мысль в Росси»).

Тема №8 Международное сообщество в становлении музееведения как науки. Влияние науки на развитие музейного дела в 50е – 80е годы 20 века.

Музеи в современном обществе стали значительным явлением, что решение проблем муз дела невозможно без учета достижений соответствующей науки – музееведения.

Термин музееведение (музеология – термин используется за рубежом) появился в немецком журнале по музеологии и антиквароведению в статье "Музеология как наука", в 1878 году, благодаря деятельности редактора «Зеленого свода» и директора мюнц – кабинета Й.Г. Грессе. Он пытался утвердить новую научную дисциплину, названную им музеология. Однако,

Первой попыткой сформулировать некую "музейную теорию" исследователи считают книгу Й.Д. Майора "Ничего не предрешающие общие рассуждения о художественных и естественно-научных собраниях" (Киль, 1674). За ней следует ряд научных трудов, обобщивших уже существовавший к этому времени опыт научного описания, хранения и использования музейных предметов и коллекций: И.Д. Моллера "О кунсткамерах и натуркамерах, 1704; Л.К. Штурма "Публичные кабинеты редкостей и естественнонаучных предметов" 1704, М.Б. Валентини "Музей музеев" 1704, 1712, 1714 и др.

В XVIII в. К. Найкель (псевдоним К.Ф. Енкеля) в работе "Музеография, или руководство к правильному пониманию и полезному учреждению музеорума или раритет-камеры" (Мюнхен, 1727) ввел в обращение термин "музеография" и предложил первый опыт классификации музеев.

В России характерной особенностью развития музееведческой мысли уже на раннем этапе было то, что попытки сформулировать теоретические положения о музее чаще всего принимают форму музейных проектов. Первые проекты, предлагавшие модели музейных учреждений и значительно опережавшие музейную практику своего времени, впервые появляются в первой половине XIX в., их авторами были Ф.П. Аделунг, Б.-Г. Вихман, П.П. Свиньин.

В конце XIX века складывается учение философа-утописта Н.Ф. Федорова — единственного философа, в учении которого значительное место уделено концепции музея. Н.Ф. Федоров значительно расширил представление о значении и возможностях музея. Актуальные проблемы и пути развития музеев обсуждались на Археологических съездах XIX- нач. ХХ вв., на Предварительном музейном съезде и 1-й Всероссийской музейной конференции.

Значительные достижения в развитии теории были сделаны советскими музееведами 1920-х годов (Н. Романов, Ф. Шмит, И. Грабарь, А. Зеленко и др.), заложившими основу советской музееведческой школы. Особенно велико с этой точки зрения значение работ Ф.И. Шмита, впервые в отечественном музееведении сформулировавшего понятия типологии музеев, музейной экспозиции и др., предложившего оригинальную классификацию музеев и принципы построения музейной сети. Состояние советского музейного дела после I Всероссийского музейного съезда не способствовало развитию музееведческой теории, к тому же ряд крупнейших ее представителей был незаконно репрессирован или отстранен от дел (Ф.И. Шмит, Н.И. Романов).

Наука о музейном деле, наука о музеях или более узко Музейная теория – такое понимание музееведения фиксирует лишь лежащую на поверхности связь между научной дисциплиной и одним из ее объектов – музеев, в настоящее время в рамках международного совета музеев (ИКОМ) музееведение получило полное признание.

В конце 1970 г. специализированном международном комитетом музеологии была принята программа о преподавании музеологии в университетах.

Существуют различные точки зрения на понимание музееведения.

1. Западно-европейский существует наиболее длительное время и имеет древние корни. Связан с именами С. Кихельберга, И.Д. Майора, К.Линнея, Й.Г. Грессе, сегодня представлены именами К.Хадсона, Р.Льюиса, А.Леона.

2. Американский отличающийся эмпирическим характером по отношению к музейной деятельности. В следствии этого собственной теории пока не существует, понимание музееведения несет следы индивидуального подхода отдельных авторов Л. Титера, Г.Бурков, Д.Камерон

3. Восточно-европейский к которому тяготеет отечественный взгляд на музееведение как самостоятельную науку, сто видно из работ Й. Бенеша, З.Странского, А.Разгона, М. Гнедовского.

Музееведение – наука изучающая процессы сохранения социальной информации, познания и передачи знаний и эмоций посредством музейных предметов.

Эти понятия постоянно привлекали внимание исследователей. В 1950 е годы определение музееведения дал чешский музеевед Й.Неуступный. Он рассматривал музееведение как науку, состоящую из общего и специального музееведения. Специальная по его мнению базировалась на профильных дисциплинах, связанных со спецификой того или иного музея. Необходимость совместных международных разработок, связанных с формированием языка музееведения, становится более очевидной, поэтому по решению ИКОМ, принятому на генеральной конференции в 1977 году, развернулась работа по созданию многоязычного терминологического словаря.

Развитие музееведческой мысли в СССР связан с деятельностью НИИ «Музееведения». Книга «Основы Советского музееведения» вышла в 1955 году и представила последнее в качестве целостной системы знаний.

Современный этап становления музееведения как научной дисциплины начинается в 1960-е гг. и связан с деятельностью ученых из СССР и стран Восточной Европы.

В 1960 – 1980 годах знаменовались международными дискуссиями по вопросу о правомочности признания музееведения в качестве самостоятельной научной дисциплины. Особенно важными были дискуссии, проходившие в 1964 году в ГДР и в 1965 в ЧССР. Результатом дискуссии в ГДР 1964 г. становятся "Тезисы", в которых обосновывается необходимость выделения музееведения в рамках документальных дисциплин. Эта позиция находит дальнейшую разработку в работе И. Ян "Музееведение как научная и учебная дисциплина". ЧССР стала первой страной, где впервые музееведение было внесено в государственный реестр научных дисциплин.

Таким образом, в эти годы происходит обретение музееведением статуса самостоятельной научной дисциплины: создаются музееведческие труды вырабатывается специфический язык музееведения. Музееведение получает официальное признание (в том числе международное – благодаря ЮНЕСКО) как самостоятельная отрасль науки. Складывается сеть специальных музееведческих учреждений, музееведение объединяется в профессиональное сообщество.

Однако в 1971 г. на симпозиуме ИКОМ в Германии исследователи не пришли к единой точке зрения по проблемам понимания музееведения.

Среди зарубежных музееведов, участвовавших в разработке представлений о музееведении как научной дисциплине, необходимо назвать имена И. Бенеша, И. Неуступны, А. Грегоровой (ЧССР), В. Хербста, И. Аве, К. Шрайнера (ГДР), В.Глузинского, З. Жигульского (Польша), З. Странского (ЧССР), А.М. Разгона (СССР).

В 1977 году генеральной конференцией ИКОМ проходившей в нашей стране, создает международный комитет по музеологии (ИКОФОМ) осуществляющей координацию теоретических исследований в этой области.

На протяжении 1980-х годов основной задачей была инвентаризация и первичная унификация понятийного аппарата музееведения, призванная обеспечить взаимопонимание между исследователями разных стран. С 1976 по 1986 гг. шла напряженная работа над музеологическим словарем, результатом которой стал 20-язычный глоссариум. Своеобразным подведением итогов работы музеологов восточной Европы становится в 1988 г. учебник "Музееведение. Музеи исторического профиля" — совместная работа ученых СССР и ГДР.

Первый номер печатного органа ИКОФОМ. Был посвящен теме музееведение – наука или только практическая работа. На протяжении 1980х годов сессии ИКОФОМ проходили практически каждый год задачей было обеспечить взаимопонимание между исследователями разных стран. Основные дискуссии развернулись вокруг ключевых представлений о предмете, методе структуре музееведения, о его месте в структуре наук.

В странах Западной Европы преобладает эмпирический подход к музееведению. Многие музееведы Запада (а в восточной Европе — И. Неуступны) не склонны признавать музеологию наукой. Однако в отдельных странах разрабатываются и теоретические направления (К. Хадсон, Лейстерская школа и исследования Льюиса в Англии, разработки теории музейной коммуникации канадца Д. Камерона, публикации французского музееведа Ж.-А.Ривьера по истории музеев и их роли в обществе и по теоретическому обоснованию экомузеологии. В 1983 г. на Генеральной конференции ИКОМ в Лондоне оформляется в качестве самостоятельного движения "Новая музеология", основные лозунги которой — интеграция музея в окружающую среду, социализация музея. Именно на Западе все настойчивее в последние годы звучат требования к музею не просто регистрировать прошлое, но использовать его, чтобы влиять на сегодняшний и завтрашний день конкретного сообщества (концепции "музея-форума" Д. Камерона, "музея без границ", музейной коммуникации).

- 1946 Создан Международный совет музеев (ИКОМ)

- 1955 Публикация книги «Основы советского музееведения»

- 1957 Создан Российский (до 1991 - Советский) комитет ИКОМ

- 1977 XI Генеральная конференция Международного совета музеев в Москве-Ленинграде. Создание Международного комитета по музеологии (ИКОФОМ). Учреждение Международного Дня музеев 18 мая.

Тема №9. Музей как элемент современной цивилизации. Музей в условиях глобализации и информатизации.

Музеи создаются тогда, когда появляется необходимость воспрепятствовать исчезновению одних ценностей, сохранить другие или отразить стремление определенной группы или части общества. В основе музейного дела лежат коллекции, являющиеся результатом долгих исследований и глубокого интереса к определенным ценностям. Современная цивилизация стремительно преображает окружающую среду и бытовой уклад. Технический прогресс, опережая гуманистическое развитие, определяет динамику процессов глобализации. На протяжении всего лишь одной жизни сменяется несколько культурных эпох, глобальный мир требует поиска новых подходов к решению задач сохранения культурного наследия. На рубеже XX-XXI вв. изменения, произошедшие в мире, определили обращение к институтам, традиционно являющихся хранителями культурных ценностей человечества. Важнейшей задачей этих институтов стал поиск возможностей активного участия в решении проблем глобального мира со стороны музеев, поиск путей быстрой реакции изменения современной цивилизации.

Определяя перспективы развития грядущего столетия, Д.С.Лихачев отмечал, что XXI век будет веком гуманитарной культуры; сегодня - уже в новом столетии - все более очевидно значение духовной составляющей человека и человечества. Одним из каналов гуманитарной культуры является музей, развитие которого в последние десятилетия связано с обретением своего места в глобальном мире, дальнейшим укреплением его статуса в культуре.

Процессы гуманизации культуры и гуманизации образования, определившие поиск инструментов для осуществления новой культурологической парадигмы, задали основные направления развития музея в пространстве современной культуры. Для того чтобы освоить это пространство и выработать собственную модель его постижения и представления, что для музея особенно важно, он вынужден трансформироваться, изменяться. Современный музей наращивает полифункциональность, притягивает на себя функции клуба, культурного центра, студии. При этом важно подчеркнуть, что, осуществляя многообразие программ, он не теряет исторически присущей ему функции - сохранения и представления материальных памятников, имеющих историко-культурное значение. В меняющихся условиях музеи продолжают оставаться центрами хранения культурного наследия, но, в то же время, превращаются во все более открытую обществу систему, ориентированную на удовлетворение его запросов. В XXI веке музеи из центров пассивного созерцания истории и культуры превращаются в "живое", развивающееся пространство, "бросают вызов" глобализму.

Можно выделить две сферы реализации функций музея: историческую и актуальную. Оба "лика" музея должны найти себя в XXI веке, должны быть осмыслены. Об интересе к проблеме соотношения исторического и актуального компонентов свидетельствуют работы последних лет, причем речь идет, прежде всего, о путях и возможности взаимодействия двух выделенных сфер. Исторически присущие музею функции становятся "питательной средой" для реализации инновационных программ, актуальных данному этапу форм работы.

При анализе такого взаимодействия наиболее эффективным является признанный в современном музееведении коммуникационный подход. Исходным пунктом подобного осмысления феномена современного музея является выработка четких коммуникационных стратегий. В этой связи особенно важно то, что в современном мире сама коммуникативная проблематика предельно обострена.

Для того чтобы выявить коммуникационные стратегии, необходимо определить два положения, два аспекта статуса музея. Во-первых, музей является культурным институтом, обладающими уникальными, специфическими инструментами, то есть культурно-коммуникативной системой. Во-вторых, музей является частью культуры, ее подсистемой, и коммуникационные процессы музея - это часть общекультурной коммуникации. Оба компонента предельно важны для понимания сути музея и музейной деятельности, а также для понимания путей развития музея в новом глобальном мире. Причем динамика развития музея будет определяться взаимодействием двух названных компонентов. Соответственно, важной задачей теоретического музееведения становится построение модели взаимодействия направлений развития специфически-музейной и общекультурной коммуникаций. Очевидно, что частные стратегии музея подчинены общим стратегиям, определяющим место музея в глобальном мире. Успех музея в XXI веке связан с осознанием неразрывного единства, диалогического взаимодействия глобальных и частных целей коммуникации. Невозможно проанализировать конкретную коллекцию, создать экспозицию, не осознав целей развития конкретного музея и музейного мира в целом, определение которых предполагает анализ общих тенденций развития культуры. Только в этом случае музей способен дать адекватный "ответ", продемонстрировать исторический и актуальный аспекты своего бытования. С другой стороны, уникальность именно музея заключается в том, что глобальные стратегии, обращенные к различным культурным институтам, в процессе документирования и интерпретации получают "свое" уникальное оформление, определяемое особенностями и возможностями данного, конкретного музея, его спецификой.

Одной из черт современного глобального мира является его изменчивость, высокая подвижность. Музей стремится постоянно реагировать на эту изменяющуюся динамику жизни. Отвечая выставками, акциями, изданиями на острую проблему современного мира, музей предлагает ее историческую перспективу, помогает глубоко осмыслить тему или постигнуть ее новые ракурсы. Решая эти задачи, музей фактически увязывает коммуникационные стратегии музея как специфического института и музея как части культуры.

Таким образом, коммуникационные стратегии являются способом осмысления исторического и актуального компонентов музейной деятельности, соотносящим цели развития музея как феномена культуры и конкретные задачи, связанные с выбором определенных инструментов в структуре музейной деятельности. Представляется, что дальнейшее развитие музея будет связано именно с выработкой коммуникационных стратегий, объединяющих общие цели развития музейного мира как части мира культуры и частные цели развития конкретного музея, отдела, сектора в неразрывном единстве.

Тема № 10. Музееведение в системе социальных и гуманитарных наук. Междисциплинарный характер музееведения.

Музееведение (Музеология) - это наука, формирующаяся на стыке социального и гуманитарного знания и изучающая закономерности генезиса и функционирования музея, его взаимодействие с наследием и обществом. Основными структурными частями музееведения являются историческое музееведение (история муз. дела), теоретическое музееведение и прикладное музееведение. На границе с другими науками складываются музейное источниковедение, музейная педагогика и музейная психологи. Музееведение исторически возникло как рефлексия на музейную деятельность внутри самого музея и в процессе его становления и развития и было нацелено на профессиональную подготовку к муз. деятельности. Становление музееведения как науки происходит в последней трети ХХ века, и процесс не завершен. (Словарь актуальных музейных терминов).

Музееведение - это общественная наука, изучающая процессы сохранения социальной информации, познания и передачи знаний и эмоций посредством музейных предметов; музейное дело; музей как общественный институт, его социокультурные функции и формы их реализации в различных общественно-экономических условиях.

(Л. М. Шляхтина. Основы музейного дела).

Музееведение – это научная дисциплина, изучающая специфическое музейное отношение человека к действительности и порожденный им феномен музея, исследующая процессы сохранения и передачи социальной информации посредством музейных предметов, а также развитие музейного дела и направления муз. деятельности. (РМЭ).

В теоретическом обосновании предмета музееведения существуют несколько подходов.

1. Институциональный подход - предмет музееведения – это музей как социальный институт. При этом одни исследователи ограничивают рамки предмета исследование только музея и его функции, другие же трактуют предмет более широко, включая все музейное дело.

По И. Бенешу – предмет музееведения составляет совокупность специализированной деятельности, путем которой музейное дело осуществляет свои функции.

По Ж. А. Ривьеру – предметом музееведения является изучение истории музеев и их роли в обществе.

Распространению институционального подхода во многом способствовало определение музееведения, сформулированное ИКОМ: «Музеология – это наука о музеях».

2. Предметный подход - его сторонники считают, что предметом музееведения является не музей, а музейный предмет как феномен. По К. Шрайнеру: «Музееведение – это наука о сборе, хранении, изучении и использовании музейных объектов».

3. Комплексный подход - З. Странский сформулировал теорию специфического отношения человека к действительности, ввел понятие «музейность». Странский пишет, что предмет музееведения нельзя усматривать в существовании музея, а наоборот, в причине его существования, т.е. в том, чего он является выражением и каким целям служит в обществе. Взгляды Странского поддерживала словацкая исследовательница А. Грегорова. В российской науке сторонником комплексного подхода был А. М. Разгон:

«Предмет музееведения – это круг объективных закономерностей, относящихся к процессам накопления и сохранения социальной информации, познания и передачи знаний, традиций, представлений и эмоций посредством музейных предметов, к процессам возникновении, развития и общественного функционирования музея, музейного дела».

(Т. Ю. Юренева, Музееведение; Л. М. Шляхтина, Основы музейного дела).

На современном этапе четко обозначилось стремление музееведения обосноваться в системе наук. Как правило, это связывают с выявившейся ориентацией общества на углубление социальной памяти, сохранение и обдуманное использование духовного и материального опыта прошлых поколений, оставленного ими духовного наследия. В этом находит отражение и тревога, вызванная нарастанием дестабилизирующих тенденций в развитии общества. На место музееведения в системе наук влияет то, какая тенденция – к интеграции или дифференциации – доминирует. В современной науке присутствуют обе эти тенденции, что приводит, с одной стороны, к разделению наук, а с другой, к их взаимопроникновению и формирования смежных дисциплин. Эти процессы затрагивают и музееведение.

В соответствии с этими понятиями, определяется место музееведения как общественной (гуманитарной) науки, находящейся в тесных связях с другими общественными, а также естественными и техническими науками. На данном этапе развития музееведение заимствует у них некоторые методы, элементы понятийного аппарата (языка), адаптируя их для решения своих задач.

Связь музееведения с кругом исторических дисциплин несомненна. Важным направлением музееведческих исследований являются исследования по истории музееведения. Для установления закономерностей развития музееведения и муз. дела музееведение использует тот арсенал средств, которыми располагает историческая наука. Результаты, полученные музееведением в этих областях, обогащают историю. Еще более тесной явл. Связь музееведения и историческими дисциплинами как профильными для определенных групп музеев.

Особого внимания заслуживает вопрос о взаимоотношениях музееведения с науч. дисциплинами, изучающими закономерность документальной деятельности и документ как источник информации, т.е. с документалистикой, архиво- и библиотековедением, источниковедением и рядом других дисциплин. Как и перед ними, перед музееведением стоит задача извлечение нужной информации из музейного предмета. Существует генетическая связь музея с такими социальными институтами, как архив и библиотека.

В последнее время наметилась тенденция к сближению музееведения и культурологии. Ряд исследователей на этом основании склонны относить музееведение к культурологическим дисциплинам.

Как с профильными научными дисциплинами музееведение связано с широким кругом общественных, естественных и технических наук. Эта связь основана на том, что один и тот де предмет может выступать объектом изучения и музееведения (в качестве муз. предмета), так и соответствующей научной дисциплины. Изменения как в системе наук, так и системы научного знания оказывают заметное, а в ряде случаев определяющее воздействие на систему музеев, приводя к возникновению групп музеев и исчезновению других, структуру музейного собрания, принципы отбора предметов в муз. коллекции и т.д. (Музейное дело России, 2005).

По многозначности своего предмета музееведение входит в ряд междисциплинарных наук. В то же время есть все основания отнести музееведение к общественным наукам, т.к. предметом его исследования явл. Закономерности, связанные с процессом познания и передачи информации посредством музейных предметов, с функционированием музея как социокультурного института.

В связи с тем, что музееведение обладает междисциплинарными чертами, его связи с другими науками носят характер интеграции. Т. е. элементы различных дисциплин и специфические музейные элементы, соединяясь, создают новое качество. В ходе этого взаимодействия музееведение для решения задач своего предмета заимствует в преобразованном виде элементы языка и методов соответствующих дисциплин. Взаимодействуют в музееведении, прежде всего, профильные дисциплины, а также педагогика, психологи, теория информации, социология, источниковедение. (Т. Ю. Юренева. Музееведение).

Определяя место музееведения в системе наук, исследователи сталкиваются с трудностями при попытке отнесения этой научной дисциплины к наукам общественным, естественным или техническим, т.к. музеи собирают, хранят и изучают документирующие самый широкий круг явлений предметы, которые относятся к жизни природы и общества. Исследователи констатируют связь музееведения со всеми тремя группами научных дисциплин.

Но это в первую очередь касается специального музееведения, тесно связанного с профильными дисциплинами. Специальное музееведение, представленное профильными научными дисциплинами, связано с широким кругом общественных, естественных и технических наук. Эта связь основана на том, что один и тот же предмет может стать объектом изучения как музееведения (в качестве муз. предмета), так и соответств. науч. дисциплинами.

Общее музееведение, изучающее проблемы генезиса и развития музейной потребности, передачи семантической и эмоционально насыщенной информации с помощью муз. предметов и функционирования музея в обществе на разных исторических этапах, исследователи склонны относить к общественным и культурологическим наукам.

А. М. Разгон подчеркивал междисциплинарный характер этих связей, благодаря которым происходит объединение присущих этим дисциплинам черт и возникает новое качество. Разгон, тем не менее, считал обще музееведение общественной наукой.

Помимо истории музееведения тесно связано с философией. На основе соприкосновения музееведения с педагогикой, социологией и источниковедением возникают такие пограничные дисциплины, как муз. педагогика, муз. социология и муз. источниковедение.

Несомненна близость музееведения и научных дисциплин, изучающим закономерностям документальной деятельности и документ как источник информации (документалистика, архиво- и библиотековедении, источниковедение ряда научных дисциплин). Как и перед этими дисциплинами, перед музееведением стоит задача извлечения нужной информации из музейного предмета.

Спецификой и методами процесса получения этой информации занимается источниковедение, разрабатывающее теорию, методологию и методику выявления, изучения и использования музейных предметов и коллекций.

В последние годы сложилось мнение, что сегодня на 1-й план выдвигается культурологический характер музееведения. Уже А. М. Разгон рассматривал историю музеев как составную часть развития культуры.

А. А. Сундиева разрабатывает проблему генезиса музеев в рамках понятия «культурная форма». Анализ развития музея как оптимальной культурной формы для собирания, интерпритации и хранения культурного опыта дал возможность разработать и обосновать научную периодизацию музейного дела в России и объяснить многообразие исторических и существующих форм музейных учреждений. На рубеже нового тысячелетия Н. А. Томилов дал определение музееведения как культурологической дисциплины.

Таким образом, сегодня музееведение рассматривается в качестве гуманитарной науки, тесно связанной с науками общественными, естественными и техническими. Музееведение заимствует у них некоторые методы, элементы понятийного аппарата, адаптируя их к решению своих задач.

(Основы музееведения, М, 2005 г.)

Междисциплинарный характер науки связан с тем, что она изучает отбор и интерпритацию информации.

Связь с социологией и культурологией: Музей – социо-культурная форма, которая занимается отбором социо-культурной информацией. Объекты реального мира являются носителями этой информации и составляют духовно-материальную ценность для человечества.

Связь с философией – изучение окружающего мира посредством музейных предметов, его ценностно-познавательное осмысление, отбор предметов музейного значения (аксиология, гносеология).

Связь с исторической наукой – любые явления – природные, личностные, общественные существуют во временном континууме. Ретроспективный взгляд – изучение любого источника в контексте развития общества.

Связь с филологией – знаковый, языковой подход к экспозиции (семантика, семиотика).

Связь с педагогикой и социологией – хранение для передачи социальной информации. Эти науки помогают выстраивать методику передачи информации.

Связь с искусствознанием – музейная среда, экспозиция, дизайн на современном этапе рассматривается как художественная среда, музей рассматривают как вид искусства.

Музеи сами являются областью знаний, которая изучает музейные объекты. Для изучения музейных предметов необходимы знания в профильных дисциплинах, чтобы грамотно провести атрибуцию (профильные музеи – археология, искусство, история науки и техники и т.д.).

Связь музееведения с теми областями науки, которые помогают выявить сущность предмета.

Природный объект – тоже объект культуры, так как он доказывает научные теории, созданные человеком – часть знания человека о космосе и природе. Музей наделяет предмет качеством музейности – доказательство человеческих знаний.

Музееведение является как социо-культурной наукой, так и социо-гуманитарной.

studfiles.net

Лекция 21 культура эпохи европейского просвещения

Предпосылки и истоки европейского Просвешения. Основные черты культуры эпохи Просвешения. Католическое Просвещение. Наука и ее «илеалы и нормы». Политические и философские течения: стиль рококо, сентиментализм, классицизм. Культура эпохи Просвешения и Восток. «Век разума» и современность.

Эпоха европейского Просвещения занимает исключительное место в истории человеческой цивилизации благодаря мировому масштабу и долговременному значению. Хронологические рамки данной эпохи определены крупным немецким ученым В. Виндельбандом как столетие между Славной революцией в Англии и Великой французской революцией 1789 г. В последовательной череде исторически формировавшихся общественных идей и культурных явлений просветительская идеология и культура не стояли особняками: их истоки — в предшествующих веках. Вторая форма Просвещения, как называл ее К. Каутский, имея в виду под первой формой Возрождение, вырастает на почве предыдущих этапов эволюции европейской идеологии и цивилизации.

Социально-экономическими предпосылками культуры эпохи Просвещения являются кризис феодализма и начавшееся тремя веками ранее развитие капиталистических отношений в Западной Европе. В связи с этим необходимо выяснить смысл понятия «капитализм», чтобы понять значимость этого явления во всемирной истории. Один из крупнейших современных историков Ф. Бродель в своей книге «Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV—XVIII вв.» приводит великолепное определение: «Экономический и социальный строй, при котором капиталы — источник дохода — в целом не принадлежат тем, кто приводит их в действие собственным трудом». Исходными компонентами капиталистического развития являются технический прогресс и наличие рыночных товарно-денежных отношений. В европейской модели позднего феодализма они взаимообусловливали друг друга и были связаны со структурными особенностями социально-политической подсистемы общества, а также окружающей природно-географической средой (умеренный пояс и дифференцированное плодородие почвы).

В схематичном виде комплекс факторов, обусловивших в конечном счете генезис капитализма в Западной Европе, выглядит следующим образом. Децентрализация и плюрализм форм, присущих западноевропейскому феодализму и связанных с особенностями природно-географической среды^ поддерживали устойчивую тенденцию к институцио-нализации дифференцированных непирамидальных структур общества. Эта тенденция отчетливо проявляется в формировании исключительно европейской социальной организации — сословной монархии. Полицентричная структура сословных монархий, характеризующаяся балансом ее отдельных элементов, создает предпосылки для перехода от традиционной распределительной экономической политики к рыночной организации. В рамках последней торговля и денежное хозяйство активизируют технический прогресс, превращая его в новую европейскую традицию. Естественно, что обрисованный механизм не смог бы успешно «заработать» без подключения чисто европейских куль-турно-цивилизационных особенностей (христианства, прежде всего «протестантского духа», и античного наследия, в частности рецепции римского права). Таким образом, в Западной Европе стал осуществляться переход от статичных социальных образований к стабильным саморегулирующимся общественным системам (капитализм и есть такая система), не имеющим аналогов в предшествовавшей истории человечества, включая и греко-римскую.

Именно в обстановке неудержимо нарастающего кризиса феодализма, на волне большого общественного подъема возникает культура эпохи Просвещения. Истоки этой культуры специалисты вполне резонно усматривают в гуманистической мысли Возрождения, в рационализме Декарта, политической философии Локка, где «идеи эпохи Просвещения впервые нашли всестороннее, ясное и глубокое объединение...» (В. Виндельбанд), в английском деизме, в достижениях математики, естествознания и точных наук XVII в.

Генезис Просвещения находится в центре внимания современной историографии. Так, американский исследователь П. Гей в своей уже ставшей классической работе «Просвещение: Интерпретация» называет период с 1300 до 1700 г. «предысторией Просвещения». Эти четыре столетия явились временем, когда были восстановлены разорванные связи с античной языческой философией, выступающей предтечей просветительской идеологии. Философия Ренессанса также во многом обогатила Просвещение, и, хотя ренессансный период в основном был религиозным, философы были заняты поисками компромиссной формулы, которая позволила бы совместить языческую философию с христианскими верованиями, «светскость и благочестие, классику и христианство» (П. Гей). Необходимо отметить приоритет Англии в формировании идеологии и культуры европейского Просвещения, причем не следует забывать о неоднородности, глубоких отличиях и специфике проявления в отдельных странах Просвещения. В целом же подавляющее большинство ученых придерживается мнения о существований «единого Просвещения».

Европейское Просвещение — исторически-конкретный комплекс идей, породивший определенную систему культуры. Так, в сравнении с Возрождением Просвещение означает глубокий переворот не только в умах относительно узкого круга идеологов, но и в сознании огромной массы людей. Они, по словам Канта, вышли «из состояния своего несовершеннолетия» и были захвачены потоком новых идей, что привело к появлению специфических черт культуры эпохи Просвещения. Новый характер культуры осознается многими деятелями XVIII в. Тот же издатель «Энциклопедического журнала» П. Руссо критикует сторонников традиционной концепции, идущей от гуманистов XVI в., которые не стремились к широкому распространению знаний среди большинства «непосвященных».

Культура эпохи европейского Просвещения (к ней близко и американское Просвещение) имеет ряд отличительных черт.

Во-первых, для нее характерен деизм (учение о боге как творце вселенной, которая после ее создания подчинена естественному, закономерному ходу событий). Деизм как учение свободомыслия открывает возможность выступать против религиозного фанатизма и христианской церкви, за свободу совести и освобождение науки и философии от церковной опеки. Представители деизма (Вольтер и Ж.-Ж. Руссо во Франции, Дж. Локк и Дж. Толанд в Англии, Б. Франклин и Т. Джефферсон в Америке и многие другие просветители) иронически относились к присущим христианству откровению и преданию, оспаривали чудеса и противопоставляли вере разум. В эпоху Просвещения христианская идея теряет свою силу, проявляется стремление освободить религию от церковного учения и слепой исторической веры и вывести ее из естественного знания.

Во-вторых, апелляция просветителей к природе при отвержении христианской идеи привела к космополитизму. Он выражался в осуждении всякого национализма и убеждении в равных возможностях каждой нации. Вместе с тем распространение космополитизма вызвало падение чувства патриотизма, что наиболее ярко видно на примет Франции. В результате отмены Нантского эдикта произошел значительный отток интеллектуальных и финансовых сил нации за пределы Французского королевства, ибо гугенотам не гарантировалась свобода вероисповедания. Это сказалось на жизнеспособности патриотического чувства: при конфессиональных погромах (по крайней мере у французов) национальная принадлежность во внимание не принималась. Впоследствии патриотизм утратил свое значение в государственной жизни, так что «с самого начала французская революция отличалась космополитизмом, ее трудно назвать собственно французской... тогда идеалом считаются скорее абстрактный «человек», но отнюдь неродина» (Э.Фагэ).

В-третьих, культуре эпохи Просвещения присуща так называемая «научность». Разумеется, определенный «научный дух» проявлялся, и в XVII столетии, но тогда под ним понимали прогресс в области метафизических, математических и теологических исследований. Это оказалось возможным только благодаря бескорыстной любви к чисто интеллектуальным видам знания, примером которой служат гениальные творения Паскаля и Декарта. Расцвет математики мало-помалу способствовал развитию естественных наук. Поэтому к началу XVIII в. естествознание, освободившись от перипатетизма, переживало своеобразное возрождение благодаря трудам выдающихся ученых.

Наиболее характерной чертой ученых середины XIII в., по сравнению с предшествующими им научными поколениями было ясное убеждение в необходимости объяснять все явления природы исключитель-но естественными причинами. «Это вовсе не были эмпирики с философской точки зрения, это были служители науки, — подчеркивает В.И. Вернадский, — окончательно вошедшей в жизнь человечества на равноправном положении с философией и религией». То, что раньше было уделом немногих, теперь стало общим достоянием, примером чего служит знаменитая французская Энциклопедия. Здесь на историческую арену впервые выступило самостоятельное и цельное научное мировоззрение.

В-четвертых, с «научным духом» связана такая черта культуры эпохи Просвещения, как рационализм (недаром Просвещение называют веком разума). Сам термин «Просвещение», которым обозначился разрыве про-шлым, входивший в намерения «философов», на самом деле не обозначают разрыва, но обнаружил интересную мимикрию. Здесь напрашивается сравнение Евангелия от Иоанна с подлинной сущностью Просвещения. Главные протагонисты естественной религии (деизма) хотели провозгласить новое Евангелие, евангелие разума, сводившееся только к человеческому разуму. В свете этого понятно, почему борьба просветителей с религией выливалась в продолжение религиозных войн.

Именно из науки, особенно математики, по мнению ряда ученых (Дж. Кларк и др.), рационализм перекочевал в мировоззренческие и политические системы. Идеологи Просвещения верили, что именно с помощью разума будет достигнута истина о человеке и окружающей природе. Рационализм — основополагающая черта культуры эпохи Просвещения; естественно, что просветителям был свойствен «рационалистический индивидуализм», неразрывно связанный с гуманизмом. Ведь последний исходил из представления о рациональной суверенности человека. Разум трактовался как источник и двигатель познания, этики и политики: человек может и должен действовать разумно; общество может и должно быть устроено рационально. От ренессансного рационализма тянутся нити в прошлое и будущее — к рационалистической рефлексии досократиков и к истовому, самозабвенному культу разума просветителей XVIII в. Неудивительно, что он виделся Вольте-ру веком разума, распространившимся по Европе — от Петербурга до Кадиса.

В-пятых, определяющей чертой культуры эпохи Просвещения является идея прогресса, которая тесно переплетается с понятием «разума». Здесь нужно учитывать изменение понимания «разума» — до середины XVII в. разум, воспринимался философами как «часть души», после Локка он становится скорее процессом мышления, приобретая одновременно функцию деятельности. Тесно связанный с наукой, разум превращается в ее главное орудие. Именно в эпоху Просвещения была сформулирована концепция «вера в прогресс через разум», определившая надолго развитие европейской цивилизации и принесшая целый ряд разрушительных последствий человечеству. Следует также помнить, что достижения эмпирического естествознания лежат в совершенно ложном представлении мыслителей XVIII в., будто бы прогрессивное развитие человеческого общества находится в прямой зависимости от квантитативных методов воздействия на него. И только изобретение доктора Гильотена показало общественному сознанию: прямолинейный прогресс — достаточно сомнительная вещь.

В-шестых, для культуры просветителей характерна абсолютизация значимости воспитания в формировании нового человека. Деятелям той эпохи казалось, что достаточно создать целесообразные условия для воспитания детей — и в течение одного-двух поколений все несчастья будут искоренены. Поэтому большинство из них принципиально отрицало какое бы то ни было предание. По мнению Э. Фагэ, это был «век совершенно новый, первобытнейший и чрезвычайно грубый. XVIII век, не желая находиться под влиянием какой-либо традиции, отринул и традицию, вобравшую в себя опыт нации..., спалив и уничтожив плоды прошлого. XVIII век вынужден был все отыскивать и устраивать заново». Была сделана ставка на нового человека, свободного от наследия той или иной философской, религиозной или литературной традиции. Однако все предпринимаемые эксперименты по избавлению человечества от традиции кончались для сообщества людей трагически.

Свои особенности имелись у немецкого Просвещения — «Священная Римская Империя германской нации» медленно изживала тяжкие последствия тридцатилетней войны: политическую раздробленность, экономическую отсталость, упадок культурных центров. В начале XVIII в. во многих сферах жизни Германии царили еще средневековая косность, суеверия, церковные догмы. Одной из особенностей германского Просвещения, где выделялись фигуры Г. Лейбница, Г. Лессинга, И. Винкельмана, X. Виланда, Ф. Клопштока, И. Гердера и др., является существование католического Просвещения. Ни в одной другой европейской стране не было ничего подобного. В латинских странах каждый, кто не был согласен с церковью, выходил из нее и боролся против нее. В «Священной Римской Империи», напротив, желающий подвергнуть критике церковь и духовенство стремился исправить их изнутри в полном соответствии с поговоркой: «Кто сильно любит, тот сильно бьет». Это различие между «Просвещением» в немецких землях и латинских странах (за некоторыми исключениями) выражается в том факте, что во Франции и инь^х европейских государствах церковь занимала позицию твердыни в море критики и нападок, тогда как в Германии она реформировалась (речь идет о католической церкви). Все было подвергнуто основательной ревизии: догматическая теология и библе-истика, моральная и пасторальная теология, образование священников и орденская жизнь, проповедничество в сопоставлении с экономическими и социальными проблемами, литургия и практика благочестия. К этому следует добавить реформу преподавания религии в связи с преобразованиями всей школьной системы и новыми потребностями педагогики. Все, что защищало католическое Просвещение, можно сжато выразить следующим образом: «Только тот может его справедливо оценить, кто осознает искажения, на которые оно было реакцией».

Католическое Просвещение является реакцией и протестом против барочного стиля набожности эпохи Контрреформации, против необоснованно разросшегося культа святых, против различных отклонений и всего того, что способствовало суевериям. В изданной на Западе многотомной «Истории церкви» подчеркивается следующий момент: «несомненно, проводимая борьба с суевериями, особенно с мрачной верой в чары, была одним из позитивных эффектов католического Просвещения. Аналогично очищение храмов, которые часто становились выставками предметов индивидуального благочестия, заслуживает большего, чем только критики». Следует отметить, что католическое Просвещение оказало весьма мало уважения старым традициям и использовало очень радикальное средство — устранение из храмов статуй святых, картин, реликвий, словом всего, что отвлекало внимание от алтаря и амвона.

Деятели католического Просвещения занимались также переработкой молитвенников, чтобы ими заменить книжки по благочестию, изданные в XVII в. иезуитами, кармелитами, францисканцами и доминиканцами. Последние пропагандировали своеобразный фанатизм в поклонении святым, в исполнении религиозных церемоний и специальных обрядов. Вероятно, ни в какой другой эпохе не появлялось такого количества молитвенников, как в этом необычайном периоде заката католического Просвещения, когда педагогика развивалась одновременно с паровой машиной. Несмотря на громадное разнообразие, общей чертой всех этих публикаций является постоянное обращение к человеческому разуму. В качестве примера можно привести «Полный молитвенник для христиан-католиков» И.М. Зайлера, изданный в 1784 г.; он был известен во всей северо-западной Европе и пользовался славой еще во второй половине XIX в. Автор постоянно обновлял этот молитвенник, что позволяет проследить эволюцию от просвещения до романтизма. Так как И. Зайлер был одним из крупных деятелей религиозного возрождения эпохи романтизма, то эта эволюция представляет собою одно из наиболее интересных и поучительных явлений в истории религии и цивилизации.

Очищение литургических практик — одна из главных целей католического Просвещения. Его сторонники в своем стремлении поместить алтарь в центре храма на простом столе, убрать боковые алтари и устранить монологический характер святой обедни выглядят весьма современно. Среди них было немало таких, кто глубоко постиг жизнь церкви первоначального христианства и требовал возврата к ее простоте (Гразер, Блау, Дорш, Веркмайстер, Винтер и др.). Они выступали против тихого исполнения молитв во время мессы, считая, что все, в том числе и канон, следует произносить громко. Они также стремились исключить церковную латынь, устранить из храмов все статуи и реликвии, полностью уничтожить культ святых и благословения святого причастия. Они требовали также существенного сокращения молитв и приспособления их к потребностям современного человека, выступали за резкое сокращение числа обязательных праздников и остро критиковали паломничество и чудотворные места.

Католическое Просвещение имело и свои слабые стороны, что проявлялось в бесчисленных катехизисах, издаваемых в конце XVIII в. почти всеми немецкими католическими приходами и распространяемых в Швейцарии и Нидерландах. Интересная особенность некоторых из этих катехизисов — весьма сильное стремление к межконфессиональной общности. Авторы старались так излагать материал, чтобы катехизисами могли пользоваться также и дети протестантов. В ряде катехизисов ощущается сильная струя просветительства — в них выражается презрение к догматам и признается первенство натуральной морали над религией. Во всяком случае, несомненно влияние католического Просвещения на развитие культурной жизни в «Священной Римской Империи германской нации».

Процесс исторической эволюции в европейском регионе породил особый тип цивилизации, который относился к иному уровню социальной динамики и обладал невиданной для традиционных обществ способностью к прогрессу. В науке цивилизацию такого типа называют техногенной; ее характерная черта — это быстрое изменение техники и технологии благодаря систематическому применению в производстве научных знаний. Техногенная цивилизация начала разбег в XVII— XVIII вв., в эпоху подготовки и развертывания первой промышленной революции, становления науки нового времени, ранних буржуазных революций, закрепляющих господство капиталистических отношений. К числу истоков становления основных ценностей техногенной цивилизации относилась и ценность объективного и предметного знания, раскрывающего сущностные связи вещей, их природы и законов, в соответствии с которыми могут изменяться вещи.

Эта ценностная установка обеспечивала не только рост знания, который оправдан его практическим применением в производстве или обыденной жизни, но и систематическое получение новых знаний. Существенно то, что эти знания лишь в будущем, часто на принципиально иных ступенях цивилизационного развития могут стать предметами массового практического освоения. Иначе говоря, чтобы наука могла совершать прорыв к новым предметным структурам, чтобы она могла систематически производить знания, необходимые в будущем, ей нужен принцип самооценки объективной истины. Этот принцип представляет собой фундаментальную ценность развитой науки. Второй ее фундаментальной ценностью выступает установка на постоянное приращение объективного знания о мире, требование постоянной новизны как результата исследования.

.Возникшие в эпоху Возрождения и в начале Нового времени, эти две ценностные установки переплавились в присущие науке нормативы ее внутреннего этоса: запрет на умышленное искажение истины в угоду другим ценностям (политическим, идеологическим, религиозным и др.), табу на плагиат, установка на формирование целостной картины человека •и природы как результата объективного исследования мира, рациональность и универсализм в подходе к миру. Известно, что окончательное утверждение статуса науки со всеми ее нормами и идеалами произошло в эпоху Просвещения, когда наука предстала в качестве одной из важнейших ценностей человеческой жизнедеятельности.

Ценность науки связывалась в эту эпоху с особым пониманием природы человека и его познавательной деятельности. Согласно сформированным тогда представлениям, человек противостоит природе, он вторгается в ее процессы, чтобы преобразовать материал природы в необходимые для -себя предметные формы. В такой системе просветительских ценностей, где приоритет отдан научным идеалам и нормам, природа воспринималась как неисчерпаемая кладовая ресурсов и материалов, необходимых для удовлетворения возрастающих человеческих потребностей. Так как человек стремится установить господство над Природой, то ему для этого нужны объективные знания, которые может дать только беспристрастный разум. Поскольку же объективное и беспристрастное исследование природы вещей имманентно присуще науке, постольку она занимает доминирующее место среди всех видов познавательной деятельности человека. Более того, объективное, беспристрастное и рациональное знание, получаемое в результате научных исследований, давало и дает возможность предвидения поведения объективного мира. Иными словами, научные знания обладают опережающим потенциалом, что лежит в основе будущих научно-технических революций, в превращении науки в производительную силу, а также в социальную силу, регулирующую управление многообразными общественными процессами. Итак, в эпоху Просвещения завершилось формирование современной науки с ее идеалами и нормами, определившими последующее развитие техногенной цивилизации.

XVIII в. называют в Европе веком разума, хотя принципы рационализма начали утверждаться еще раньше, в XVII в., когда успехи естествознания и математики стимулировали новое учение о познании в противовес средневековой схоластике. Декарт разработал рационалистический метод познания и выдвинул концепцию о «врожденных идеях». В противовес ему Локк утверждал, что не существует «врожденных идей», а поэтому нет и людей «голубой крови», претендующих на особые права и преимущества. Его мысли о воспитании человеческой личности и роли социальной среды в этом процессе легли в основу многих философских, социологических и идеологических идей Просвещения. Все просветители были почти единодушны в том, что если человека формирует опыт, то это должен быть разумный опыт, ибо разум — главный критерий истины и справедливости. Следует отметить, что широкое распространение среди французских просветителей получил сформулированный Локком принцип разделения властей. Интересно, что именно в английском Просвещении родился прагматизм — философия выгоды, которая является «конкретной, практичной и развлекательной» (Р. Портер). Ее появление связано с тем, что деньги стали «новым культом» эпохи с ее гражданским и политическим порядком. Французское Просвещение, направленное в целом против феодализма и абсолютизма, состояло из различных по политической и философской радикальности учений. Представители старшего поколения — Монтескье и Вольтер тяготели больше к постепенному реформированию феодального общества по образцу конституционно-монархической Англии. Они рассчитывали на «разумное сочетание» интересов буржуа и феодалов. В соответствии со своими умеренно прогрессивными политическими взглядами Монтескье и Вольтер не выходили за пределы деизма, открыто не отстаивали атеистическое мировоззрение.

Идеологи основных масс дореволюционной буржуазии — Дидро, Ламетри, Гельвеций, Гольбах и их соратники — в принципе отрицали феодальную собственность и феодальные привилегии, отвергали деспотическую монархическую власть, выступая при этом за просвещенный абсолютизм. Они отвергали все формы идеализма и религии, открыто отстаивали материалистическую философию и атеизм.

Значительно острее в политическом плане выступали идеологи народных низов. Один из них — выдающийся мыслитель эпохи Жан Мелье — отвергал не только феодальную, но и всякую частную собственность и защищал коммунистический идеал в его утопическом толковании. Он был сторонником бескомпромиссного материализма и атеизма. Его идеи сыграли выдающуюся роль накануне и в период Великой французской революции.

Самостоятельным и влиятельным направлением во французском Просвещении был руссоизм. В «Общественном договоре» Ж.-Ж. Руссо сформулировал общественный демократический идеал, требующим передачи власти от немногих всем. Известно, что многие руководители якобинской диктатуры, в их числе Робеспьер, были сторонниками идей руссоизма. Выражая интересы городской и мелкой деревенской буржуазии, Руссо отстаивал эгалитаризм — равное распределение частной собственности среди граждан, утверждение подлинного народоправия, программу мер по коренному улучшению жизни простого народа. Вместе с тем в вопросах философии и религии он не придерживался материализма и атеизма, ограничивался своеобразным деизмом. Философские и политические концепции французских просветителей, вобравшие в себя идеи английских мыслителей, оказали влияние на культуру многих европейских стран.

Искусство XVIII в. находится в состоянии кризиса, когда величественная, воздвигавшаяся в течение тысячелетий грандиозная художественная система (как модель особой жизни) подверглась пересмотру. Постепенное разрушение сословно-иерархического принципа повлекло и трансформацию санкционированного религией искусства. В нем можно выделить несколько направлений, отличающихся друг от друга не столько по стилю, сколько мировоззренческой и идеологической направленностью.

Одним из таких направлений является стиль рококо; исследователи рассматривают его как выродившееся барокко (речь идет о стиле рококо второй четверти и середины XVIII в.). Такой взгляд вполне правомерен с точки зрения эволюции формы — динамики, ритма, взаимоотношений целого и части. Действительно, мощную пространственную динамику, разительные контрасты и впечатляющую пластическую игру форм барокко сменяет стиль, который ка.к бы переводит криволинейные построения барокко в новый регистр. Оставляя без внимания фасады, рококо разыгрывает на стенах и потолках интерьеров орнаментальные симфонии, сплетает кружевные узоры. При этом рококо достигает вершин виртуозности, изящества и блеска, но полностью утрачивает барочную монументальность, основательность и силу.

Другое направление — классицизм XVIII в. — тоже воспринимается как «облегченный» классицизм предшествующего века. Ведь в нем больше археологической точности, чем в предшественнике, больше изящества, выдумки и разнообразия, но также чувствуется недостаток весомости и силы. Возникает искушение считать «второй» классицизм переработанным изданием «первого», поскольку можно проследить, как один классицизм переходил в другой даже в творчестве архитекторов, например семьи Блонделей. Однако и рококо, и классицизм XVIII в. представляют собой нечто принципиально новое по отношению к своим прямым предшественникам, а также к ранее существовавшим стилям вообще.

Это различие свидетельствует о том, что перелом между культурами XVII и XVIII вв. носил внутренний, скрытый характер. Историки искусства отмечают, что рококо — первый безордерный стиль европейского искусства за многие века. Известно, что ордер ориентировал архитектуру на человека и одновременно героизировал его бытие. Архитекторы рококо (его собственная сфера — убранство интерьера) обратились к реальному человеку с его реальными потребностями. Они начали заботиться о комфорте, окружать человека атмосферой удобства и изящества. Существенно то, что новый стиль стал стилем небогатых домов, в которые немногочисленными приемами внес тот же дух уюта и комфорта без подчеркнутой роскоши. Классицизм XVIII в. сделал это еще последовательнее.

Важным новым началом в искусство XVIII в. было и появление течений, не имевших собственной стилистической формы и не нуждавшихся в ее выработке. Таким крупнейшим идеологическим течением стал сентиментализм, связанный с просветительскими представлениями о прирожденных человеку началах доброты и чистоты, которые теряются вместе с естественным первоначальным состоянием. Сентиментализм не требовал особого стилистического оформления, поскольку был обращен не к внешнему, а к внутреннему, не к всеобщему, а к личному. Но особая окраска, особое чувство проникновения в интимный мир, тонкость эмоций, даже чувство пропорций и воздушность фактуры так или иначе связаны с сентиментализмом. Все это создавало ощущение нежного изящества, близости к природе и внутреннего благородства. Сентиментализм превращается в предромантизм: «естественный человек» приходит в столкновение с общественными и природными стихиями, с мрачными бурями и потрясениями жизни, предчувствие которых заложено во всей культуре XVIII в.

Столкновение индивидуальности с обществом, с трагедиями бытия, переход идеала в сферу неосуществимой фантазии приводят в XIX столетие, когда буржуазный индивидуализм и атомизация общества кладут конец явлению стиля как крупной историко-художественной категории. Главным же результатом развития искусства XVIII в. является рождение основ художественной культуры последующих столетий, хотя и в маскарадном костюме изысканных, изощренных театральных форм. Как из-под париков глядят на нас умные, все понимающие глаза философа и борца, как удобство бытовой вещи появляется в замысловатом рококо, так в сложном и увлекательном искусстве XVIII в. можно разглядеть рождение реализма и функционализма всего Новейшего времени.

В умах писателей эпохи Просвещения все чаще возникает мысль о единстве человека и его культуры. Еще Лейбниц размышлял о контактах Востока и Запада и даже о возможности создания в отдаленном будущем единого общечеловеческого языка. На протяжении XVIII в. в Европе в целом необычайно возрастает интерес к жизни, обычаям и культуре стран Востока. Так, во Франции еще в конце XVII в. появилось многотомное издание «Восточная библиотека». В начале XVIII в. появляются переводы с арабского, персидского и других восточных языков. Особый успех имеет издание «Сказок тысячи и одной ночи», вызвавшее множество подражаний. Многие из этих книг переводятся с французского языка на другие европейские языки, в том числе и на русский. Об интересе к Востоку свидетельствует известный перевод «Шакунталы» Калидасы (в Англии осуществленный В. Джойсом, в Германии — Форстером, в России — Карамзиным). Русский ученый Г. Лебедев стремится проникнуть в тайны древней индийской культуры. Весьма популярны стали восточные темы, сюжеты и образы. Монтескье, Вольтер, Голдсмит, Виланд и многие другие обращаются к темам и образам Востока, даже если «Восток» в их представлении дается условно и недифференцированно. П.А. Плавильщиков написал трагедию на тему о борьбе народа Индии против орд далеко не условного Надир-шаха.

Однако еще более важными были попытки теоретически осмыслить культуру разных наро/хов, исходя из идеи единства человеческого рода.

Еще в канун Просвещения в Италии Вика говорил: «Существует необходимо в природе один умственный язык, общий для всех народов». Головецкий в труде «О человеке» утверждал, что «различие вкусов у людей предполагает лишь небольшие различия и оттенках их ощущений», в принципе-же все народы обладают одинаковыми возможностями для развития. Для доказательства он сослался на «единообразие народных пословиц» у разных народов.

Просветители исходили из своих представлений об универсальности разума и единстве человеческой природы. Из них к идее мировой литературы ближе других подошел Гердер, который внимательно изучал фольклор разных стран и опубликовал сборник «Голоса народов в их песнях». Разумеется, он мог привести только отдельные образцы песенного творчества разных народов. Охватить единым взглядом все богатство культуры мира при тогдашнем уровне знаний было невозможно. Но он мечтал о такой возможности и завещал ее следующим поколениям, восклицая: «Какой это был труд о роде людском, о человеческом духе, мировой культуре, обо всех странах, эпохах, народах, о силах, смешениях, образах!»

Философы «века разума» давно уже подрывали основы современных им государств Европы, где и политическая власть и громадная доля богатств принадлежали аристократии и духовенству, тогда как народная масса оставалась вьючным животным для сильных мира сего. Провозглашая верховное владычество разума, выступая с проповедью веры в человеческую природу, которая проявит все свои хорошие стороны, как только ей будет возвращена свобода, просветители «открыли перед человечеством широкие, новые горизонты» (П. Кропоткин). В эпоху Просвещения возникли мощные идейные течения, произошла революция в интеллектуальной, этической, правовой и эстетической сферах, что проложило путь к политическим переменам и в итоге потрясло государственные основы Франции (а также других стран Европы и Северной Америки). Возможно, именно в это время светская культура стала определяющим фактором, основной движущей силой.

Результатом «века Разума» стала Великая французская революция 1789 г., провозгласившая человека гражданином. Учредительным собранием 20—26 августа первого года революции была принята Декларация прав человека и гражданина. В ее первой статье записано: «Все люди рождаются и остаются свободными и равными в правах».

Эта идея. рожденная европейской культурой эпохи Просвещения, утвердилась теперь повсюду. Правда, путь к ее реализации был непрост: ее оспаривали и отвергали, забывали и вновь открывали, одни едва терпели ее, другие считали жизненно необходимой. И наконец, в 1948 г. вдохновленное ею международное сообщество приняло Всеобщую декларацию прав человека. Оценивая судьбу идей Великой французской революции 200 лет спустя, историк Ф. Фюре говорит, что «они привлекают все больше сторонников, но трудности, связанные с их полным претворением в жизнь, огромны».

Ныне подвергается серьезному сомнению выработанная в эпоху Просвещения идеология прогресса в различных формах. Дискредитация прошлого представляется условием усилий, устремленных к будущему, с которого начнется подлинная история человека — хозяина своей судьбы и создателя своего счастья. Важнейшие драмы нашего века, неумение контролировать ход научно-технического прогресса, двусмысленность самого этого прогресса, великие вопросы бытия, остающиеся без ответа, — совокупность этих и других факторов обусловила кризис идей прогресса. Различные формы усталости и нигилизма — симптомы этого кризиса. Неадекватной действительности оказалась и идея господства человека над природой — она обернулось глобальной экологической проблемой. Некоторые ученые считают, что созданная в «век разума» интеллектуальная машина разбилась при столкновении с реалиями жизни (достаточно вспомнить трагические последствия просветительской догмы о формировании нового человека). Несомненно одно — не все идеи просветителей оказались жизнеспособными, их истинность нельзя абсолютизировать.

ЛИТЕРАТУРА

Болиигброк. Письма об изучении и пользе истории. М„ 1978. Европейский альманах. История. Традиции. Культура. М„ 1991. История всемирной литературы. М„ 1968. Т.5. Курьер ЮНЕСКО, 1789: Идея, которая преобразовала мир. 1989, июль—август. Кантор Л.М., Кожина Е.Ф., Лившиц Н.А. и др. Искусство XVII века // Малая история искусств. М„ 1977.

Момджян Х.Н. Французское Просвещение XVIII века. М„ 1993. Просветительское движение в Англии / Под ред. Н.М. Мещеряковой. М„ 1991.

studfiles.net

Смотрите также

• 
  Кефир с хлебом польза и вред
• 
  Как сделать хот дог из хлеба
• 
  Занятие про хлеб в младшей группе
• 
  Котлеты с хлебом как в столовой
• 
  Есть во сне колбасу с хлебом
• 
  Можно ли есть на сушке хлеб
• 
  Когда после аппендицита можно есть хлеб
• 
  Какой хлеб можно есть при аллергии
• 
  Какой можно есть хлеб при аллергии
• 
  Хлеб при повышенном сахаре в крови
• 
  Можно ли есть на ночь хлеб