Ольга Берггольц — Ленинградская поэма. Дорогой жизни шел к нам хлеб

Ольга Берггольц - Ленинградский дневник (сборник)

Дорогой жизни шел к нам хлеб,дорогой дружбы многих к многим.Еще не знают на землестрашней и радостней дороги.И я навек тобой горда,сестра моя, москвичка Маша,за твой февральский путь сюда,в блокаду к нам, дорогой нашей.Золотоглаза и строга,как прутик, тоненькая станом,в огромных русских сапогах,в чужом тулупчике, с наганом, –и ты рвалась сквозь смерть и лед,как все, тревогой одержима, –моя отчизна, мой народ,великодушный и любимый.И ты вела машину к нам,подарков полную до края.Ты знала – я теперь одна,мой муж погиб, я голодаю.Но то же, то же, что со мной,со всеми сделала блокада.И для тебя слились в однои я, и горе Ленинграда.И, ночью плача за меня,ты забирала на рассветахв освобожденных деревняхпосылки, письма и приветы.Записывала: "Не забыть:деревня Хохрино. Петровы.Зайти на Мойку, сто один,к родным. Сказать, что все здоровы,что Митю долго мучил фриц,но мальчик жив, хоть очень слабый…"О страшном плене до заритебе рассказывали бабыи лук сбирали по дворам,в холодных, разоренных хатах:"На, питерцам свезешь, сестра.Проси прощенья – чем богаты…"И ты рвалась – вперед, вперед,как луч, с неодолимой силой.Моя отчизна, мой народ,родная кровь моя, – спасибо!

О, сквозь кольцо пробитый путь,единственный просвет в отчизну!Но враг хотел кольцо замкнутьсовсем. Отнять дорогу к жизни.Был Тихвин взят. Рыча и злясь,фашисты лезут к Волховстрою.Всё туже смертная петляна горле города-героя.Нет! Не дадим петлю стянуть!Дорогу к городу – не троньте!И бьются за последний путьсолдаты Северного фронта.Войскам приказ – идти в атаку.Заданье получает взвод,где командир Семен Потапов.Он говорит: "Бойцы, вперед!Сейчас рубеж займем. За нимвраги. Они хотят прорваться.Смелей, бойцы! Не предадимжелезный подвиг ленинградцев!"Огонь. Ползут. "Вставай!"Рванулись."За мною!" – крикнул командири вдруг упал с немецкой пулей,с проклятой пулею в груди.Бойцы – к нему. Но промедленьев атаке – проигрыш, конец.И командир в самозабвеньекричит: "Не подходить ко мне!За Ленинград – вперед!"Неистовего приказ. И верен взвод.И, прыгая через него,летит вперед и мнет фашистов.Штыки вонзает на бегув черно-зеленые мундиры……А он остался на снегу,как сотни красных командиров,как сотни тех, кто вел и звал,к себе не ведая пощады,своею смертью смерть попрал,витавшую над Ленинградом.А он лежал в крови густой,ничком, с простертыми руками,как будто прикрывал собойпод ним распластанное знамя.И что же – верно: кровь своюон, точно стяг, легко и гордопронес в решающем боюза жизнь твою, любимый город.За дочку, за жену, за мать,в ком эта жизнь горит и бьется,кто будет ждать его – так ждать,как ждут того, кто не вернется.

Вот так, исполнены любви,из-за кольца, из тьмы разлукидрузья твердили нам: "Живи!",друзья протягивали руки.Оледеневшие, в огне,в крови, пронизанные светом,они вручили вам и мнеединой жизни эстафету.Безмерно счастие мое.Спокойно говорю в ответ им:"Друзья, мы приняли ее,мы держим вашу эстафету.Мы с ней прошли сквозь дни зимы.В давящей мгле ее страданийвсей силой сердца жили мы,всем светом творческих дерзаний.Да, мы не скроем: в эти днимы ели клей, потом ремни;но, съев похлебку из ремней,вставал к станку упрямый мастер,чтобы точить орудий части,необходимые войне.Но он точил, пока рукамогла производить движенья,а если падал – у станка,как падает солдат в сраженье.Но люди слушали стихи,как никогда, – с глубокой верой,в квартирах черных, как пещеры,у репродукторов глухих.И обмерзающей рукой,перед коптилкой, в стуже адской,гравировал гравер седойособый орден – ленинградский.Колючей проволокой он,как будто бы венцом терновым,кругом – по краю – обведен,блокады символом суровым.В кольце, плечом к плечу, втроем –ребенок, женщина, мужчинапод бомбами, как под дождем,стоят, глаза к зениту вскинув.И надпись сердцу дорога –она гласит не о награде,она спокойна и строга:"Я жил зимою в Ленинграде".Гравер не получал заказ.Он просто верил – это надо.Для тех, кто борется, для нас,кто должен выдержать блокаду.Так дрались мы за рубежитвои, возлюбленная Жизнь!И я, как вы, – упряма, зла –за них сражалась, как умела.Душа, крепясь, превозмоглапредательскую немощь тела.И я утрату понесла.К ней не притронусь даже словом –такая боль… И я смогла,как вы, подняться к жизни снова.Затем, чтоб вновь и вновь сражатьсяза жизнь.Носитель смерти, враг –опять над каждым ленинградцемзаносит кованый кулак.Но, не волнуясь, не боясь,гляжу в глаза грядущим схваткам:ведь ты со мной, страна моя,и я недаром – ленинградка.Под эстафетой вечной жизни,тобой врученною, отчизна,иду с тобой путем единым,во имя мира твоего,во имя будущего сынаи светлой песни для него.Для дальней полночи счастливойее, заветную мою,сложила я нетерпеливосейчас, в блокаде и в бою.Не за нее ль идет война?Не за нее ли ленинградцамеще бороться, и мужаться,и мстить без меры?..Вот она:"Здравствуй, крестниккрасных командиров,милый вестник,вестник мира.Сны тебе спокойные приснятся –битвы стихлина земле ночной.Людинеба больше не боятся,неба, озаренного луной.В синей-синей глубине эфирамолодые облака плывут.Над могилой красных командировмудрые терновники цветут.Ты проснешьсяна земле цветущей,вставшей не для боя – для труда.Ты услышишьласточек поющих:ласточки вернулись в города.Гнезда вьют они – и не боятся!Вьют в стене пробитой, под окном:крепче будетгнездышко держаться,люди больше не покинут дом.Так чиста теперь людская радость,точно к миру прикоснулась вновь.Здравствуй, сын мой,жизнь моя,награда,здравствуй, победившая любовь!"Вот эта песнь. Она проста,она – надежда и мечта.Но даже и мечту врагихотят отнять и обесчестить.Так пусть гремит сегодня гимнодной неутолимой мести!Пусть только ненависть сейчас,как жажда, жжет уста народа,чтоб возвратить желанный часлюбви, покоя и свободы!

Ленинград

Июнь – июль 1942

profilib.net

Ленинградская поэма — Берггольц Ольга, читать стих на Poemata.ru

Я как рубеж запомню вечер: декабрь, безогненная мгла, я хлеб в руке домой несла, и вдруг соседка мне навстречу. — Сменяй на платье,— говорит,— менять не хочешь — дай по дружбе. Десятый день, как дочь лежит. Не хороню. Ей гробик нужен. Его за хлеб сколотят нам. Отдай. Ведь ты сама рожала…— И я сказала: — Не отдам.— И бедный ломоть крепче сжала. — Отдай,— она просила,— ты сама ребенка хоронила. Я принесла тогда цветы, чтоб ты украсила могилу.— …Как будто на краю земли, одни, во мгле, в жестокой схватке, две женщины, мы рядом шли, две матери, две ленинградки. И, одержимая, она молила долго, горько, робко. И сил хватило у меня не уступить мой хлеб на гробик. И сил хватило — привести ее к себе, шепнув угрюмо: — На, съешь кусочек, съешь… прости! Мне для живых не жаль — не думай.— …Прожив декабрь, январь, февраль, я повторяю с дрожью счастья: мне ничего живым не жаль — ни слез, ни радости, ни страсти. Перед лицом твоим, Война, я поднимаю клятву эту, как вечной жизни эстафету, что мне друзьями вручена. Их множество — друзей моих, друзей родного Ленинграда. О, мы задохлись бы без них в мучительном кольце блокады.

.......... . .......... .

III

О да — иначе не могли ни те бойцы, ни те шоферы, когда грузовики вели по озеру в голодный город. Холодный ровный свет луны, снега сияют исступленно, и со стеклянной вышины врагу отчетливо видны внизу идущие колонны. И воет, воет небосвод, и свищет воздух, и скрежещет, под бомбами ломаясь, лед, и озеро в воронки плещет. Но вражеской бомбежки хуже, еще мучительней и злей — сорокаградусная стужа, владычащая на земле. Казалось — солнце не взойдет. Навеки ночь в застывших звездах, навеки лунный снег, и лед, и голубой свистящий воздух. Казалось, что конец земли… Но сквозь остывшую планету на Ленинград машины шли: он жив еще. Он рядом где-то. На Ленинград, на Ленинград! Там на два дня осталось хлеба, там матери под темным небом толпой у булочной стоят, и дрогнут, и молчат, и ждут, прислушиваются тревожно: — К заре, сказали, привезут… — Гражданочки, держаться можно…— И было так: на всем ходу машина задняя осела. Шофер вскочил, шофер на льду. — Ну, так и есть — мотор заело. Ремонт на пять минут, пустяк. Поломка эта — не угроза, да рук не разогнуть никак: их на руле свело морозом. Чуть разогнешь — опять сведет. Стоять? А хлеб? Других дождаться? А хлеб — две тонны? Он спасет шестнадцать тысяч ленинградцев.— И вот — в бензине руки он смочил, поджег их от мотора, и быстро двинулся ремонт в пылающих руках шофера. Вперед! Как ноют волдыри, примерзли к варежкам ладони. Но он доставит хлеб, пригонит к хлебопекарне до зари. Шестнадцать тысяч матерей пайки получат на заре — сто двадцать пять блокадных грамм с огнем и кровью пополам. …О, мы познали в декабре — не зря «священным даром» назван обычный хлеб, и тяжкий грех — хотя бы крошку бросить наземь: таким людским страданьем он, такой большой любовью братской для нас отныне освящен, наш хлеб насущный, ленинградский.

Дорогой жизни шел к нам хлеб, дорогой дружбы многих к многим. Еще не знают на земле страшней и радостней дороги. И я навек тобой горда, сестра моя, москвичка Маша, за твой февральский путь сюда, в блокаду к нам, дорогой нашей. Золотоглаза и строга, как прутик, тоненькая станом, в огромных русских сапогах, в чужом тулупчике, с наганом,— и ты рвалась сквозь смерть и лед, как все, тревогой одержима,— моя отчизна, мой народ, великодушный и любимый. И ты вела машину к нам, подарков полную до края. Ты знала —я теперь одна, мой муж погиб, я голодаю. Но то же, то же, что со мной, со всеми сделала блокада. И для тебя слились в одно и я и горе Ленинграда. И, ночью плача за меня, ты забирала на рассветах в освобожденных деревнях посылки, письма и приветы. Записывала: «Не забыть: деревня Хохрино. Петровы. Зайти на Мойку сто один к родным. Сказать, что все здоровы, что Митю долго мучил враг, но мальчик жив, хоть очень слабый…» О страшном плене до утра тебе рассказывали бабы и лук сбирали по дворам, в холодных, разоренных хатах: — На, питерцам свезешь, сестра. Проси прощенья — чем богаты…— И ты рвалась — вперед, вперед, как луч, с неодолимой силой. Моя отчизна, мой народ, родная кровь моя,— спасибо!

.......... . .......... .

Вот так, исполнены любви, из-за кольца, из тьмы разлуки друзья твердили нам: «Живи!», друзья протягивали руки. Оледеневшие, в огне, в крови, пронизанные светом, они вручили вам и мне единой жизни эстафету. Безмерно счастие мое. Спокойно говорю в ответ им: — Друзья, мы приняли ее, мы держим вашу эстафету. Мы с ней прошли сквозь дни зимы. В давящей мгле ее терзаний всей силой сердца жили мы, всем светом творческих дерзаний.

Да, мы не скроем: в эти дни мы ели землю, клей, ремни; но, съев похлебку из ремней, вставал к станку упрямый мастер, чтобы точить орудий части, необходимые войне.

Но он точил, пока рука могла производить движенья. И если падал — у станка, как падает солдат в сраженье.

И люди слушали стихи, как никогда,— с глубокой верой, в квартирах черных, как пещеры, у репродукторов глухих.

И обмерзающей рукой, перед коптилкой, в стуже адской, гравировал гравер седой особый орден — ленинградский. Колючей проволокой он, как будто бы венцом терновым, кругом — по краю — обведен, блокады символом суровым. В кольце, плечом к плечу, втроем — ребенок, женщина, мужчина, под бомбами, как под дождем, стоят, глаза к зениту вскинув. И надпись сердцу дорога,— она гласит не о награде, она спокойна и строга: «Я жил зимою в Ленинграде». Так дрались мы за рубежи твои, возлюбленная Жизнь! И я, как вы,— упряма, зла,— за них сражалась, как умела. Душа, крепясь, превозмогла предательскую немощь тела. И я утрату понесла. К ней не притронусь даже словом — такая боль… И я смогла, как вы, подняться к жизни снова. Затем, чтоб вновь и вновь сражаться за жизнь.

Носитель смерти, враг — опять над каждым ленинградцем заносит кованый кулак. Но, не волнуясь, не боясь, гляжу в глаза грядущим схваткам: ведь ты со мной, страна моя, и я недаром — ленинградка. Так, с эстафетой вечной жизни, тобой врученною, отчизна, иду с тобой путем единым, во имя мира твоего, во имя будущего сына и светлой песни для него.

Для дальней полночи счастливой ее, заветную мою, сложила я нетерпеливо сейчас, в блокаде и в бою.

Не за нее ль идет война? Не за нее ли ленинградцам еще бороться, и мужаться, и мстить без меры? Вот она:

— Здравствуй, крестник красных командиров, милый вестник, вестник мира…

Сны тебе спокойные приснятся битвы стихли на земле ночной. Люди неба больше не боятся, неба, озаренного луной.

В синей-синей глубине эфира молодые облака плывут. Над могилой красных командиров мудрые терновники цветут. Ты проснешься на земле цветущей, вставшей не для боя — для труда. Ты услышишь ласточек поющих: ласточки вернулись в города.

Гнезда вьют они — и не боятся! Вьют в стене пробитой, под окном: крепче будет гнездышко держаться, люди больше не покинут дом.

Так чиста теперь людская радость, точно к миру прикоснулась вновь. Здравствуй, сын мой, жизнь моя, награда, здравствуй, победившая любовь!

poemata.ru

Ольга Берггольц — Ленинградская поэма

Я как рубеж запомню вечер:декабрь, безогненная мгла,я хлеб в руке домой несла,и вдруг соседка мне навстречу.— Сменяй на платье,— говорит,—менять не хочешь — дай по дружбе.Десятый день, как дочь лежит.Не хороню. Ей гробик нужен.Его за хлеб сколотят нам.Отдай. Ведь ты сама рожала…—И я сказала: — Не отдам.—И бедный ломоть крепче сжала.— Отдай,— она просила,— тысама ребенка хоронила.Я принесла тогда цветы,чтоб ты украсила могилу.—…Как будто на краю земли,одни, во мгле, в жестокой схватке,две женщины, мы рядом шли,две матери, две ленинградки.И, одержимая, онамолила долго, горько, робко.И сил хватило у меняне уступить мой хлеб на гробик.И сил хватило — привестиее к себе, шепнув угрюмо:— На, съешь кусочек, съешь… прости!Мне для живых не жаль — не думай.—…Прожив декабрь, январь, февраль,я повторяю с дрожью счастья:мне ничего живым не жаль —ни слез, ни радости, ни страсти.Перед лицом твоим, Война,я поднимаю клятву эту,как вечной жизни эстафету,что мне друзьями вручена.Их множество — друзей моих,друзей родного Ленинграда.О, мы задохлись бы без нихв мучительном кольце блокады.

. . . . . . . . . . .. . . . . . . . . . .

III

О да — иначе не моглини те бойцы, ни те шоферы,когда грузовики велипо озеру в голодный город.Холодный ровный свет луны,снега сияют исступленно,и со стеклянной вышиныврагу отчетливо виднывнизу идущие колонны.И воет, воет небосвод,и свищет воздух, и скрежещет,под бомбами ломаясь, лед,и озеро в воронки плещет.Но вражеской бомбежки хуже,еще мучительней и злей —сорокаградусная стужа,владычащая на земле.Казалось — солнце не взойдет.Навеки ночь в застывших звездах,навеки лунный снег, и лед,и голубой свистящий воздух.Казалось, что конец земли…Но сквозь остывшую планетуна Ленинград машины шли:он жив еще. Он рядом где-то.На Ленинград, на Ленинград!Там на два дня осталось хлеба,там матери под темным небомтолпой у булочной стоят,и дрогнут, и молчат, и ждут,прислушиваются тревожно:— К заре, сказали, привезут…— Гражданочки, держаться можно…—И было так: на всем ходумашина задняя осела.Шофер вскочил, шофер на льду.— Ну, так и есть — мотор заело.Ремонт на пять минут, пустяк.Поломка эта — не угроза,да рук не разогнуть никак:их на руле свело морозом.Чуть разогнешь — опять сведет.Стоять? А хлеб? Других дождаться?А хлеб — две тонны? Он спасетшестнадцать тысяч ленинградцев.—И вот — в бензине руки онсмочил, поджег их от мотора,и быстро двинулся ремонтв пылающих руках шофера.Вперед! Как ноют волдыри,примерзли к варежкам ладони.Но он доставит хлеб, пригонитк хлебопекарне до зари.Шестнадцать тысяч матерейпайки получат на заре —сто двадцать пять блокадных граммс огнем и кровью пополам.…О, мы познали в декабре —не зря «священным даром» названобычный хлеб, и тяжкий грех —хотя бы крошку бросить наземь:таким людским страданьем он,такой большой любовью братскойдля нас отныне освящен,наш хлеб насущный, ленинградский.

Дорогой жизни шел к нам хлеб,дорогой дружбы многих к многим.Еще не знают на землестрашней и радостней дороги.И я навек тобой горда,сестра моя, москвичка Маша,за твой февральский путь сюда,в блокаду к нам, дорогой нашей.Золотоглаза и строга,как прутик, тоненькая станом,в огромных русских сапогах,в чужом тулупчике, с наганом,—и ты рвалась сквозь смерть и лед,как все, тревогой одержима,—моя отчизна, мой народ,великодушный и любимый.И ты вела машину к нам,подарков полную до края.Ты знала —я теперь одна,мой муж погиб, я голодаю.Но то же, то же, что со мной,со всеми сделала блокада.И для тебя слились в однои я и горе Ленинграда.И, ночью плача за меня,ты забирала на рассветахв освобожденных деревняхпосылки, письма и приветы.Записывала: «Не забыть:деревня Хохрино. Петровы.Зайти на Мойку сто одинк родным. Сказать, что все здоровы,что Митю долго мучил враг,но мальчик жив, хоть оченьслабый…»О страшном плене до утратебе рассказывали бабыи лук сбирали по дворам,в холодных, разоренных хатах:— На, питерцам свезешь, сестра.Проси прощенья — чем богаты…—И ты рвалась — вперед, вперед,как луч, с неодолимой силой.Моя отчизна, мой народ,родная кровь моя,— спасибо!

. . . . . . . . . . .. . . . . . . . . . .

Вот так, исполнены любви,из-за кольца, из тьмы разлукидрузья твердили нам: «Живи!»,друзья протягивали руки.Оледеневшие, в огне,в крови, пронизанные светом,они вручили вам и мнеединой жизни эстафету.Безмерно счастие мое.Спокойно говорю в ответ им:— Друзья, мы приняли ее,мы держим вашу эстафету.Мы с ней прошли сквозь дни зимы.В давящей мгле ее терзанийвсей силой сердца жили мы,всем светом творческих дерзаний.

Да, мы не скроем: в эти днимы ели землю, клей, ремни;но, съев похлебку из ремней,вставал к станку упрямый мастер,чтобы точить орудий части,необходимые войне.

Но он точил, пока рукамогла производить движенья.И если падал — у станка,как падает солдат в сраженье.

И люди слушали стихи,как никогда,— с глубокой верой,в квартирах черных, как пещеры,у репродукторов глухих.

И обмерзающей рукой,перед коптилкой, в стуже адской,гравировал гравер седойособый орден — ленинградский.Колючей проволокой он,как будто бы венцом терновым,кругом — по краю — обведен,блокады символом суровым.В кольце, плечом к плечу, втроем —ребенок, женщина, мужчина,под бомбами, как под дождем,стоят, глаза к зениту вскинув.И надпись сердцу дорога,—она гласит не о награде,она спокойна и строга:«Я жил зимою в Ленинграде».Так дрались мы за рубежитвои, возлюбленная Жизнь!И я, как вы,— упряма, зла,—за них сражалась, как умела.Душа, крепясь, превозмоглапредательскую немощь тела.И я утрату понесла.К ней не притронусь даже словом —такая боль… И я смогла,как вы, подняться к жизни снова.Затем, чтоб вновь и вновь сражатьсяза жизнь.

Носитель смерти, враг —опять над каждым ленинградцемзаносит кованый кулак.Но, не волнуясь, не боясь,гляжу в глаза грядущим схваткам:ведь ты со мной, страна моя,и я недаром — ленинградка.Так, с эстафетой вечной жизни,тобой врученною, отчизна,иду с тобой путем единым,во имя мира твоего,во имя будущего сынаи светлой песни для него.

Для дальней полночи счастливойее, заветную мою,сложила я нетерпеливосейчас, в блокаде и в бою.

Не за нее ль идет война?Не за нее ли ленинградцамеще бороться, и мужаться,и мстить без меры? Вот она:

— Здравствуй, крестниккрасных командиров,милый вестник,вестник мира…

Сны тебе спокойные приснятсябитвы стихли на земле ночной.Люди неба больше не боятся,неба, озаренного луной.

В синей-синей глубине эфирамолодые облака плывут.Над могилой красных командировмудрые терновники цветут.Ты проснешься на земле цветущей,вставшей не для боя — для труда.Ты услышишь ласточек поющих:ласточкивернулись в города.

Гнезда вьют они — и не боятся!Вьют в стене пробитой, под окном:крепче будет гнездышко держаться,люди больше не покинут дом.

Так чиста теперь людская радость,точно к миру прикоснулась вновь.Здравствуй, сын мой, жизнь моя, награда,здравствуй, победившая любовь!

dy9.ru

«Дорогой жизни шел к нам хлеб» … - Новости

25 января 2018

Торжественная встреча, посвященная 74-й годовщине снятия блокады города Ленинграда, состоялась в четверг, 25 января 2018, в помещении Центра общественных организаций Верх-Исетского района (улица Московская, 25 «а»).

Ее участниками стали члены Верх-Исетского районного отделения Союза блокадников Ленинграда в городе Екатеринбурге.

На территории района на сегодняшний день проживает 17 ветеранов-блокадников. Мероприятие смогли посетить 8 из них, остальные, к сожалению, маломобильны.

На встречу пришли: Голубева Юлия Александровна, Рассолова Татьяна Ивановна, Логинова Надежда Михайловна, Осинцева Александра Михайловна, Ковалева Валентина Ивановна, Никитина Алла Георгиевна, Буторова Зинаида Александровна и председатель районного отделения Людмила Августовна Динерштейн.

День снятия блокады Ленинграда отмечается 27 января как День воинской славы России.

27 января 1944 года наши войска сломали оборону 18-й немецкой армии, разгромили ее основные силы и продвинулись на 60 километров в глубину. Видя реальную угрозу окружения, немцы отступили. Были освобождены от врага Красное Село, Пушкин, Павловск. 27 января стало днем полного освобождения Ленинграда от блокады. В этот день в Ленинграде был дан праздничный салют.

Открывая встречу, начальник отдела по работе с общественными организациями, СМИ и молодежной политике Администрации Верх-Исетского района Наталия Вахрушева сказала: «В этот день мы хотим поклониться нашим ветеранам, блокадникам, судьба каждого из которых полна лишений и беспримерного мужества. Самоотверженный труд и стойкость духа помогли ленинградцам сделать невозможное – стать преградой на пути безмерной человеческой жестокости. Память о пережитом необходима нынешним поколениям, она дает возможность оценить истинную цену мирной, созидательной жизни, в которой все проблемы преодолимы. Благодаря Победе в этой Великой войне, мы понимаем, что главное для всех нас – видеть свою Родину свободной, хранить семью, любить родных и близких».

Председатель Верх-Исетского районного отделения Союза блокадников Ленинграда в городе Екатеринбурге Людмила Динерштейн подготовила выставку вырезок из газет разных лет, авторы которых делятся своими воспоминаниями о жизни блокадного города. Она показала и прокомментировала эту интересную подборку гостям.

За чашкой чая пришедшие на встречу, в свою очередь, рассказали о своих впечатлениях о тех годах, о том, как судьба забросила их на Урал. Многие читали стихи о блокадном Ленинграде

Представители Администрации Верх-Исетского района показали участникам встречи документальный фильм о блокаде, киноролик о ленинградцах и фотопрезентацию петербуржца Сергея Ларенкова. На каждом снимке максимально точно совмещены кадры одного и того же места, но сделанные в разное время: в годы блокады Ленинграда и сейчас, уже в двадцать первом веке. Эта серия коллажей посвящена такой идее: чудовищная трагедия города на Неве не должна стираться из памяти. Последующие поколения должны помнить и знать подробности случившегося, чтобы подобное не повторилось никогда.

Помощь в проведении мероприятия оказали депутат Законодательного Собрания Свердловской области Анатолий Никифоров и депутат Екатеринбургской городской Думы Сергей Мелехин. Каждая участница мероприятия получила сладкий подарок. Тем, кто по состоянию здоровья не смог прийти на встречу, подарки доставят домой.

Также гостей поприветствовала председатель Некоммерческого партнерства «Поддержки местного самоуправления и гражданских инициатив» (Центр общественных организаций Верх-Исетского района) Светлана Воробей. Она пожелала блокадницам здоровья и долгих лет жизни.

Напомним, в сентябре 1941 года в кольцо блокады попали 2,5 миллиона мирных жителей Ленинграда. Самая страшная блокада в истории человечества продолжалась 872 дня. По разным данным, за это время погибло от 700 тысяч до 1,5 миллиона жителей города. Только на Пискаревском мемориальном кладбище захоронено 640 тысяч человек, погибших от голода и более 17 тысяч, ставших жертвами воздушных налетов и артиллерийских обстрелов.

Во время Великой Отечественной войны в Свердловск и Свердловскую область было вывезено порядка 600 тысяч блокадников, в том числе и детей. Многие из них остались жить и работать на Урале. 26 сентября 1991 года они объединились в Союз блокадников Ленинграда в городе Екатеринбурге. Организация занимается патриотическим воспитанием подрастающего поколения, ее представители проводят встречи со школьниками, рассказывают им свои впечатления о войне, об ужасах блокады. Главная задача Союза – сохранение памяти о подвиге защитников Ленинграда и его жителей. Сейчас в Екатеринбурге проживает 154 человека, приехавших из блокадного Ленинграда.

На территории Верх-Исетского района располагается Широкореченский мемориальный комплекс, символизирующим память горожан о людях, отдавших свою жизнь за победу над фашизмом. На бронзовых пилонах мемориала запечатлены вехи Великой Отечественной войны. Один из них посвящен блокаде Ленинграда. Самые сильные и глубокие эмоции вызывают изображенные на нем паек хлеба весом в 125 грамм, который получали иждивенцы во время войны, дневник Тани Савичевой, симфонии Дмитрия Шостаковича, табличка с надписью: «Эта сторона улицы наиболее опасна при артобстреле». Все это стало эпопеей блокады.

xn----ctbjbobhg4cmbl8a.xn--80acgfbsl1azdqr.xn--p1ai

Дорога жизни 4 | Образовательный портал EduContest.Net — библиотека учебно-методических материалов

"ДОРОГА ЖИЗНИ" …«Дорогой жизни шел к нам хлеб, дорогой дружбы многих ко многим. Еще не знают на земле страшней и радостней дороги»… О.Берггольц «Ленинградская поэма» Цель: Воспитывать патриотизм, чувство гордости за свою Родину, благодарность и уважение к его защитникам в годы войны. Задачи: - Расширять знания детей о героических подвигах русского народа. - Рассказать детям о жизни взрослых и детей в тяжелые блокадные дни. - Развивать такие качества, как сострадание, сочувствие. - Напомнить воспитанникам о цене хлеба. - Познакомить с произведениями поэтов писавших о Блокадном Ленинграде. Ход мероприятия: Воспитатель: Есть разные дороги - магистральные, городские, деревенские, разбитые и ухоженные, есть гоночные и кольцевые, но была и есть одна дорога, цена которой - жизнь ленинградцев, и не вспомнить о ней нельзя. В сентябре 1941 года над городом Ленинградом сомкнулось кольцо блокады длиною почти в 900 дней и ночей. Это время боли и страдания, мужества и самоотверженности многих жителей этого города - детей, женщин, стариков, которые оказались в кольце блокады. - А кто может сказать, что означает слово военная блокада? Ответы детей. - Ребята, а вы можете назвать точное количество дней Ленинградской блокады? Ответы детей. Воспитатель: Началом блокады считается 8 сентября 1941 года, когда была прервана связь Ленинграда со всей страной. Положение осложнялось ещё и тем, что с началом войны Ленинград наводнили не менее 300 000 беженцев из прибалтийских республик и соседних с ним российских областей. В октябре жители города почувствовали на себе явную нехватку продовольствия, а в ноябре в Ленинграде начался настоящий голод. Были отмечены сначала первые случаи потери сознания от голода на улицах и на работе, случаи смерти от истощения, а затем и первые случаи каннибализма. - Ребята, вы знаете, что такое каннибализм? Ответы детей. Воспитатель: В условиях блокады единственной возможной транспортной коммуникацией, связывающей Ленинград с тылом, если не считать воздушный путь, была Ладога. Перевозки возлагались на Ладожскую военную флотилию и Северо-Западное речное пароходство. 12 сентября 1941 года к причалам мыса Осиновец с восточного берега Ладожского озера пришли две баржи, доставив 626 тонн зерна и 116 тонн муки. Так начала действовать блокадная "артерия" Ленинграда, которую народ назвал Дорогой жизни. С 12 сентября по 15 ноября, когда навигация официально закончилась, по Ладоге удалось доставить 24 097 т зерна, муки и крупы, более 1130 т мяса и молочных продуктов и др. грузов. Количество продовольствия, привезенное по Ладоге, составляло 20-дневную потребность города. Из Ленинграда водным путем было эвакуировано 33 479 человек. Каждый рейс по озеру был подвигом. Осенние штормы на Ладоге делали невозможным судоходство. Серьезную опасность для движения судов представляла вражеская авиация, часто налетавшая на транспортные суда и пристани. И только благодаря мастерству и мужеству команд суда совершали плавания в течение всей навигации. С наступлением ледостава перевозки водным путем прекратились. - Ребята кто может объяснить, что такое ледостав? Ответы детей. Воспитатель: Началась подготовка к строительству зимней дороги по льду Ладожского озера. А люди в Ленинграде жили в разрушенных от бомбежек домах, без света, тепла и еды. Трудно было взрослым, но детям еще труднее. Они очень быстро поняли, что происходит: почему нет папы, почему мама часто плачет, почему постоянно хочется, есть, почему по визгу сирены надо бежать в бомбоубежище. Самым вкусным, сладким для них была не конфета, а крошечный кусочек хлеба. Воспитанник читает стихотворение Лидии Хямеляниной «Блокадный хлеб»: "Я вспоминаю хлеб блокадных лет, Который в детском доме нам давали. Не из муки он был - из наших бед, И что в него тогда только не клали! Хлеб был с мякиною, макухой и ботвой, С корой. Колючий так, что режет десна. Тяжелый, горький - с хвоей, лебедой, На праздник, очень редко - чистый просто. Но самый сильный голод был, когда Хлеб мы по два-три дня не получали. Мы понимали, что война – это беда, Но каждый день с надеждой хлеба ждали. Не дни мы голодали, а года. Хоть раз наесться досыта мечтали. Кто видел, не забудет никогда, Как с голоду детишки умирали" Воспитатель: Ребята, посмотрите на этот маленький кусочек черного хлеба. Практически это был единственный продукт питания. В ноябре-декабре 1941 г. рабочий мог получить лишь 250 граммов хлеба в день, а служащие, дети и старики - всего 125 граммов. Хлеб выдавали по карточкам с суровой надписью: «При утере не возобновляется». Она была дороже всего. Воспитатель: К 17 ноября толщина льда достигла 100 мм, что былонедостаточно для открытия движения. Все ждали морозов. Конный транспорт, машины, тракторы были подготовлены к перевозкам грузов. Работники дорожной службы ежедневно измеряли толщину льда на всём озере, но были не в силах ускорить его нарастание. 20 ноября толщина льда достигла 180 мм. На лёд вышли конные обозы. 22 ноября наступил тот долгожданный день, когда на лёд вышли машины. Соблюдая интервалы, на небольшой скорости, по следу лошадей поехали они за грузом. Казалось самое страшное теперь позади, можно вздохнуть более свободно. Но суровая реальность опрокинула все расчёты и надежды на скорое улучшение питания населения. 22 ноября колонна вернулась, оставив в городе 33 тонны продовольствия. На следующие сутки завезли только 19 тонн. Столь незначительное количество доставленного продовольствия объяснялось хрупкостью льда; двухтонные грузовики везли по 2-3 мешка, и даже при такой осторожности несколько машин затонуло. Позже к грузовикам стали прикреплять сани, такой способ позволял уменьшить давление на лёд и увеличить количество груза. Так родилась, ставшая знаменитой, ледовая трасса, которую именовали Военно-автомобильной дорогой № 101. Воспитатель: Осень-зима 1941-1942 гг. - самое страшное время блокады. Ранняя зима принесла с собой холод - отопления, горячей воды не было, и ленинградцы стали жечь мебель, книги, разбирали на дрова деревянные постройки. От дистрофии и холода люди умирали тысячами. Но ленинградцы продолжали трудиться - работали административные учреждения, типографии, поликлиники, детские сады, театры, публичная библиотека, продолжали работу ученые. На заводах работали 13-14-летние подростки, заменившие ушедших на фронт отцов. - Поднимите, пожалуйста, руки кому сейчас 13 – 14 лет? Воспитатель: То есть это тот возраст, в котором находятся в данный момент, многие из вас. Можете ли вы представить себя на их месте? Ответы детей. О событии тех дней русская советская поэтесса, прозаик Ольга Берггольц в своём произведении «Ленинградская поэма» написала: Да, мы не скроем: в эти дни мы ели землю, клей, ремни; но, съев похлебку из ремней, вставал к станку упрямый мастер, чтобы точить орудий части, необходимые войне. Воспитатель: Ребята, вы слышали об этой поэтессе раньше? Ответы детей. Ольгу Берггольц называют ГОЛОСОМ БЛОКАДНОГО ЛЕНИНГРАДА, она работала в осажденном Ленинграде на радио и почти ежедневно обращалась к мужеству жителей города. В это время она создала свои лучшие стихи и поэмы, такие как: "Февральский дневник", "Ленинградская поэма" и многие другие, посвященные защитникам Ленинграда. Давайте послушаем отрывок из её стихотворения «Я говорю с тобой под свист снарядов...», который прочитает нам ………………………………………………………………………………………. Воспитанница: …Я говорю: нас, граждан Ленинграда,не поколеблет грохот канонад,и если завтра будут баррикады - мы не покинем наших баррикад...И женщины с бойцами встанут рядом,и дети нам патроны поднесут,и надо всеми нами зацветутстаринные знамена Петрограда… Воспитатель: Я прошу вас послушать ещё один отрывок из произведения Ольги Берггольц «Ленинградская поэма», который нам очень ярко расскажет о событии тех дней, а прочтут его ………………………………………………………………………………………. О да — и н а ч е н е м о г л и ни те бойцы, ни те шоферы, когда грузовики вели по озеру в голодный город. Холодный ровный свет луны, снега сияют исступленно, и со стеклянной вышины врагу отчетливо видны внизу идущие колонны. И воет, воет небосвод, и свищет воздух, и скрежещет, под бомбами ломаясь, лед, и озеро в воронки плещет. Но вражеской бомбежки хуже, еще мучительней и злей — сорокаградусная стужа, владычащая на земле. Казалось — солнце не взойдет. Навеки ночь в застывших звездах, навеки лунный снег, и лед, и голубой свистящий воздух. Казалось, что конец земли... Но сквозь остывшую планету на Ленинград машины шли: он жив еще. Он рядом где-то. На Ленинград, на Ленинград! Там на два дня осталось хлеба, там матери под темным небом толпой у булочной стоят, и дрогнут, и молчат, и ждут, прислушиваются тревожно: — К заре, сказали, привезут... — Гражданочки, держаться можно...— И было так: на всем ходу машина задняя осела. Шофер вскочил, шофер на льду. — Ну, так и есть — мотор заело. Ремонт на пять минут, пустяк. Поломка эта — не угроза, да рук не разогнуть никак: их на руле свело морозом. Чуть разогнешь — опять сведет. Стоять? А хлеб? Других дождаться? А хлеб — две тонны? Он спасет шестнадцать тысяч ленинградцев.— И вот — в бензине руки он смочил, поджег их от мотора, и быстро двинулся ремонт в пылающих руках шофера. Вперед! Как ноют волдыри, примерзли к варежкам ладони. Но он доставит хлеб, пригонит к хлебопекарне до зари. Шестнадцать тысяч матерей пайки получат на заре — сто двадцать пять блокадных грамм с огнем и кровью пополам. ...О, мы познали в декабре — не зря «священным даром» назван обычный хлеб, и тяжкий грех — хотя бы крошку бросить наземь: таким людским страданьем он, такой большой любовью братской для нас отныне освящен, наш хлеб насущный, ленинградский. Воспитатель: В первых числах декабря лед окреп, и на трассу были пущены трехтонные машины ЗИС-5; шоферы уже ездили, не опасаясь провалов льда. Несмотря на морозы и метели, на огонь вражеской артиллерии и удары с воздуха, движение грузового автотранспорта не прекращалось практически ни на один день. Если 25 ноября в город завезли 70 тонн продовольствия, то через месяц уже 800 тонн, что позволило с 25 декабря впервые за время блокады несколько увеличить хлебный паек - рабочим - на 100 граммов, остальным на 75. Истощенные, люди вышли на улицы, чтобы поделиться своей радостью. Это незначительное увеличение нормы выдачи хлеба давало пусть слабую, но надежду умирающим от голода людям. Ледовая дорога работала до последней возможности. В середине апреля температура воздуха стала подниматься до 12 - 15° и ледовый покров озера стал быстро разрушаться. На поверхности льда накапливалось большое количество воды. В течение целой недели - с 15 по 21 апреля - машины шли по сплошной воде, местами глубиной до 45 см. В последних рейсах машины не доходили до берега и грузы переносили на руках. Дальнейшее движение по льду стало опасным, и 21 апреля Ладожская ледовая трасса была официально закрыта, но фактически она функционировала до 24 апреля, так как некоторые водители, несмотря на приказ о закрытии трассы, продолжали рейсы по Ладоге. Когда озеро начало вскрываться и движение машин по трассе прекратилось. Дорога Жизни - пульс блокадного Ленинграда. Летом - водный, а зимой - ледовый путь, соединяющий Ленинград с "большой землёй" по Ладожскому озеру. Оборвать эту нить, связывающую блокадный город со страной, немцы стремились постоянно, но благодаря мужеству и силе духа ленинградцев. Дорога Жизни жила сама и дарила жизнь великому городу.Значение Ладожской трассы огромно, она спасла тысячи жизней. Теперь на берегу Ладожского озера находится музей "Дорога жизни". - Ребята, кто мне скажет, когда был освобождён город Ленинград от вражеской блокады? Ответы детей. Радио объявило: - 27 ЯНВАРЯ 1944 ГОДА ДЕНЬ ВЕЛИКОГО ЛИКОВАНИЯ! ГОРОД ЛЕНИНГРАД ОСВОБОЖДЕН ОТ ВРАЖЕСКОЙ БЛОКАДЫ. - Давайте вспомним, а какое сегодня число? Сегодня, 27 января, в Российской Федерации отмечается День воинской славы России - День снятия блокады города Ленинграда. Дата отмечается на основании федерального закона "О днях воинской славы и памятных дат России" от 13 марта 1995 г. Рефлексия: Ребята, я хотела бы узнать у вас, интересен ли вам был сегодняшний наш час общения? Узнали ли вы что - то новое? Изменится ли ваше отношение к хлебу? Поделитесь, пожалуйста, вашими впечатлениями. Ответы детей. Ребята, Большое вам спасибо за участие! Приложение: презентация, подготовленная на документальной основе.

educontest.net