172735 Тверская обл., г.Осташков, пер.Советский, д.З

Версия для слабовидящих

Администрация МО

Город Осташков

Тверская область

Телефон:
+7 (48235) 5-68-17

[email protected]

Новое «хождение по мукам»: размолоть, перемешать, отжать и поперчить. Хождение по мукам лиза расторгуева

Новое «Хождение по мукам»: вместо Алферовой - Чиповская, а за Лазарева - Мерзликин

К 100-летию Октябрьской революции снимают сериал по мотивам романа Алексея Толстого.

Экранизировать роман "Хождение по мукам" к юбилеям революции в некотором смысле традиция. Первым стал режиссер Григорий Рошаль - в 1957 году, к 40-летию выстрела "Авроры", он выпустил экранизацию первого тома, а затем и фильмы по двум оставшимся книгам.

Но в памяти народной живее, конечно, 13-серийный телефильм Василия Ордынского 1977 года. Революции - 60, а в главных ролях - молодые актеры, в скором времени составившие цвет советского кино: Алферова, Соломин, Лазарев… Это был классический сериал в нашем сегодняшнем понимании - зрителей манила отнюдь не идеологическая составляющая, а мелодраматическая канва сюжета.

Новое прочтение знаменитого романа снимают к 100-летию Октябрьской революции и выйдет он соответственно в будущем году. Съемки пройдут в Санкт-Петербурге, Москве, Пятигорске и Риге. Мы сравнили героев старго и нового сериалов.

ДАРЬЯ БУЛАВИНА

Романтичная натура. Влюбляется в инженера Балтийского завода Ивана Телегина, который впоследствии вступает в ряды Рабоче-крестьянской Красной Армии.

1977: Ирина Алферова

Первую свою настоящую роль Алферова получила, будучи студенткой выпускного курса ГИТИСа. Серьезного актерского опыта не было, всему училась прямо на съемочной площадке. 13 серий снимали 7 лет! А потом актриса проснулась знаменитой: не влюбиться в ее огромные глаза было невозможно.

2017: Анна Чиповская

За плечами Ани три десятка картин, одна из которых сделала ее знаменитой, - речь, конечно, об "Оттепели". Не помешает ли Ане профессионализм изобразить очаровательную Дашину наивность?

Ирина Алферова (слева) и Анна Чиповская (справа). Фото: Кадр из фильма, Кадр из фильма

АРКАДИЙ ЖАДОВ

Война - родная стихия для поручика. Он не задумывается, зачем она и какие будут последствия. Он просто воюет и делает это с упоением. Людей, испытывающих органическую жажду убивать, он считает стоящими "на высшей ступени современного сознания"

1977: Александр Лазарев

Его Жадов - жгучий брюнет с безуминкой в глазах.

2017: Андрей Мерзликин

Андрей Мерзликин не раз играл людей в форме. Вот и сейчас сразу видно: оружие ему к лицу.

Слева направо: Александр Лазарев, Андрей Мерзликин, Светлана Ходченкова и Инна Гулая. Фото: Канал НТВ, Кадр из фильма

ЛИЗА РАСТОРГУЕВА

Толстой пишет о ней так: "красивая, рослая и румяная девушка, с близорукими, точно нарисованными глазами, и одевавшаяся с таким безвкусием, что ее ругали за это даже телегинские жильцы".

1977: Инна Гулая

Роль была маленькая и не оставила заметного следа в биографии этой замечательной и трагически ушедшей актрисы.

2017: Светлана Ходченкова

Как по-разному понимали безвкусный облик в семидесятые и понимают сейчас! Челка Ходченковой уже наделала шуму: мол, Светлана стала неузнаваемой.

АЛЕКСЕЙ БЕССОНОВ

Поэт-декадент, звезда тусовки футуристов. В мрачных стихах предрекает конец России. Сам гибнет от рук душевнобольного солдата, олицетворяя собой ненужную часть интеллигенции своего поколения.

1977: Михаил Козаков

Его Бессонов высокомерен и малосимпатичен - такой и должна быть много возомнившая о себе интеллигенция.

2017: Антон Шагин

На первый взгляд Шагин ("Стиляги", "Бесы") кажется куда более трагичным, чем Козаков. Кроме того, он откровенно смахивает на Александра Блока, а ведь Толстого всегда подозревали в том, что в образе Бессонова он вывел этого поэта.

Антон Шагин (сверху) и Михаил Козаков (снизу). Фото: Канал НТВ, Кадр из фильма

ИВАН ТЕЛЕГИН

Инженер Балтийского завода. "У него было загорелое лицо, бритое и простоватое, и добрые синие глаза, должно быть, умные и твердые, когда нужно". Ключевой персонаж.

1977: Юрий Соломин

До сих пор эту роль называют в числе главнейших в творческой биографии актера и режиссера. На момент окончания работы над картиной Соломину было 42 года.

2017: Леонид Бичевин

Актеру 31 год, и по возрасту он ближе к романному герою.

Бичевин - актер Театра им. Вахтангова, засветился в фильмах и сериалах "Груз 200", "Морфий", "Куприн".

Юрий Соломин (слева) и Леонид Бичевин (справа). Фото: Канал НТВ, Кадр из фильма

ДОСЛОВНО

Режиссер Константин Худяков:

- Наш фильм - это не сокращенное изложение известного произведения, это история по мотивам книги. Я рад, что могу дотронуться до такого мощного произведения. Мне кажется, оно рифмуется с нашим временем. Проблемы выбора, которые стоят перед героями этого романа, - проблемы вечные.

ТРИ НАИВНЫХ ВОПРОСА

1. О чем роман?

"Хождение по мукам" - это трилогия, у каждого из романов есть собственное название: "Сестры", "Восемнадцатый год", "Хмурое утро". Это эпопея о судьбах интеллигентов до революции, во время нее и после. В центре повествования, в частности, сестры Даша и Катя Булавины. В дальнейшем одна из них влюбляется в белого офицера, а другая - в красноармейца. Члены одной семьи разделены идеологическими противоречиями.

2. Кто написал?

Алексей Николаевич Толстой - автор "Приключений Буратино", "Аэлиты", "Гиперболоида инженера Гарина", романа "Петр Первый". Отчество мы указали, чтобы вы не путали писателя с Алексеем Константиновичем Толстым ("Упырь", "Смерть вурдалака"). За трилогию в 1943 году Толстой был награжден Сталинской премией в размере 100 тыс. руб. (около $200 тыс. на сегодняшние деньги) и немедленно перевел их на строительство танка "Грозный".

3. Чем все кончилось?

Как ни странно, хеппи-эндом! Читайте! Или смотрите...

kp.ua

Новое «хождение по мукам»: размолоть, перемешать, отжать и поперчить | Блог опричник

О новом сериальном прочтении романа Алексея Толстого

Год столетия Великой Октябрьской революции оказался, с одной стороны, щедр на разнообразные приуроченные к дате события, а с другой — чрезвычайно беден, если говорить не о количестве, а о качестве. В особенности это можно сказать о телесериалах, посвященных событиям столетней давности. Два из них, «Троцкий» и «Демон революции», уже вышли на экраны и вызвали, мягко говоря, противоречивую реакцию. На подходе третий — по роману Алексея Толстого «Хождение по мукам», который в советское время экранизировался дважды.

Выступая перед зрителями закрытого показа первых двух серий, который состоялся 15 ноября в московском киноцентре «Октябрь», режиссер Константин Худяков объяснил свой выбор литературного первоисточника так:

«Меня сейчас спрашивали разные каналы, ради чего мы взялись за это, третья экранизация… Очевидно, классика отличается от просто проходной литературы тем, что каждое поколение находит в ней то, что болит у них здесь, в этот момент. То, что созвучно с нашим временем».

Всё верно. Однако есть какая-то довольно четкая граница между тем, чтобы находить и ненавязчиво подчеркивать в классическом произведении некие не потерявшие актуальности или ставшие вновь актуальными моменты — и тем, чтобы ради этой актуальности не оставлять камня на камне от духа времени и духа произведения, от созданных автором характеров, от здравого смысла, наконец.

Выражая благодарность «соавтору Толстого» сценаристу Елене Райской, Константин Худяков среди прочих ее заслуг подчеркнул то, что ей удалось «аккуратно спрессовать» произведение Толстого всего в 12 серий, «не потеряв при этом сущность романа». Странно, что это подано как некое чудо мастерства, «нечто совершенно немыслимое» — ведь в экранизации 1977 года всего на одну серию больше, а в фильме 1957-го — 1959-го и вовсе на каждую часть романа приходится по одной серии.

«Знаете, это, казалось бы, совсем неблагодарное дело — взять и взяться за классика, — поделился с публикой сложностями творческой кухни режиссер. — И поверьте мне, что беллетрист Толстой очень любил прервать сцену на самом интересном месте и рассказать про то, что думали герои. Кино — искусство грубое. Оно говорит: «Давай диалог! Давай действие!»

Тут поневоле вспоминается известный анекдот: «А что тут думать? Прыгать надо!» Хотя опять же — вроде бы не поспоришь, и кинематографический язык сильно отличается от «беллетристического». Но… ведь вроде бы диалог и действие должны раскрывать то, что заложил в текст автор, а не ставить сюжет до такой степени с ног на голову, что зрителя периодически так и тянет схватиться уже за свою голову или за живот — от смеха?

Например, если персонаж описан совершенно определенным образом, обладает вполне выпукло обрисованным характером и по сюжету совершает те или иные поступки, то нельзя же просто взять и подставить на его место совершенно другого героя, но с теми же именем и фамилией! Оказывается, теперь уже можно. Именно это случилось, например, с Лизой Расторгуевой. Мечтательная, увлекающаяся, взбалмошная, но, в общем, добрая девушка «в теле» превратилась в тощее, злобное, вертлявое существо, истерично и шумно демонстрирующее свою р-р-революционность, а в отношениях с мужчинами ведущее себя, как мартовская кошка. Кого имела в виду «соавтор Толстого» — кого-то из участниц «Пусси Райот» и группы «Война» или обнаглевшую «школьницу Навального»? Но Елизавета Киевна и Алексей Толстой здесь при чем? «Лиза, ну, чего вы хотите? — Я хочу вас!» Нет, это даже не диалог Лизы и Бессонова, с которым Расторгуева Толстого и впрямь провела ночь, а Лизы и… Телегина. За которым следует некий акробатический этюд в неглиже, вполне подходящий под определение sexual harassment — со стороны дамы. Нездоровое оживление и смех в зале были вполне закономерными.

Впрочем, если бы рука «соавтора» не пощадила бы только Лизу, с этим с трудом, но можно было бы смириться. Но пострадало все — сюжет, характеры, место действия, психологическое правдоподобие реакций и поступков, осмысленность происходящего. Действие романа, по крайней мере, первой его части, в самом деле «спрессовано», но вот ни о какой аккуратности речь не идет. Елена Райская «взялась за классика» воистину всерьез. Смешивая разные моменты романа в странный винегрет, сценарист сплошь и рядом добавляет сцены и фигуры, на которые даже намека нет в романе, выкидывая при этом авторские.

Например, ею полностью сочинена история с пожилым благообразным профессором, скончавшимся от инфаркта вскоре после отвратительного демарша студентки. Непонятно, ради чего в фильм введены собственные стихи актера Антона Шагина, весьма условно вписывающиеся в стилистику Серебряного века. В отличие от героя романа Алексея Алексеевича Бессонова, отказывавшегося читать свои стихи, актер делает это с большим удовольствием — и времени авторам на это совсем не жаль. Бессонов в исполнении Шагина выглядит не разочарованным, уставшим от жизни и опустошенным человеком, а каким-то поверхностным пошляком и позером, чудовищно бестактным и нелепым — слова, вложенные в его уста, тоже вызывали смех в зале — в самые неподходящие моменты. Надутым и бестактным болтуном выглядит и супруг Кати Николай Иванович, который в романе вызывает скорее сострадание. О Даше говорить совсем сложно — ее характер не изуродован до такой степени, как у Лизы Расторгуевой, но утрачено главное — ощущение чистоты и задумчивой сдержанности, под которой скрывается способность к сильным чувствам. Анна Чиповская играет совсем другую девушку — более активную, порывистую и, увы, несколько более вульгарную.

Нельзя не отметить и такое разительное расхождение с романом — в «курортном» эпизоде вместо того, чтобы нежиться на горячем солнышке на крымском побережье, герои наслаждаются прохладным балтийским бризом в Ревеле (Таллине). Эта подробность наводит на любопытные мысли. С одной стороны, об элементарном и не особо красивом (ничего личного, просто бизнес) маркетинговом ходе с прицелом на прокат сериала «не только в Белоруссии и Казахстане». С другой — о своего рода троллинге, актуальности наоборот, когда демонстративное избегание некой острой темы привлекает к ней дополнительное внимание. Это также выглядит чем-то не имеющим особого отношения к искусству. Хотя, может быть, на съемки в Крыму просто не хватило времени, денег или того и другого сразу…

Если говорить об атмосфере сериала, то его лирические сцены проходят под знаком истерики. Жрецы «грубого искусства» берут в руки малярную кисть там, где Толстой рисует акварелью, и орудуют дубиной там, где нужен скальпель. Николай Иванович не может достать пистолет и не решиться выстрелить, он просто обязан выстрелить и промахнуться, а потом долго размахивать стволом перед носом жены. Даша не может в ужасе смотреть на «Современную Венеру», она должна сорвать ее со стены и остервенело топтать ногами. Ей нельзя просто убежать из комнаты Бессонова — авторы заставляют ее перед этим отвесить поэту серию пощечин. Телегин, подписывая свою отставку в заводской конторе, яростно всаживает перо в документ. Истерики, крики, рыдания, гримасы, экстравагантные поступки… Зрители точно не соскучатся.

Это что касается лирики. Об эпической части якобы исторического сериала сказать почти нечего, потому что она предельно условна и выхолощена. Совершенно непонятно, из-за чего взбунтовались рабочие завода, а вот их разгон по избыточной жестокости напоминает «Кровавое воскресенье». Служба Телегина на заводе не показана вовсе, всё его инженерство заключается в форменной одежде. Нет рабочих с их настроениями и проблемами, есть бессмысленная и непонятно чего желающая толпа. Главные герои не просто аполитичны, они активно и даже агрессивно чураются политики. Даша не задумывается ни о чем даже после того, как ее чуть не убили казаки. Выгнанный с завода Телегин, в ответ на упреки футуристов в бегстве от революционной борьбы, заявляет, что так называемое «мещанское счастье» — это его мечта.

Война показана поверхностно-беспомощно и не производит впечатления народного бедствия, хотя, возможно, всё это еще впереди. Несмотря на похвальбу съемочной группы о сотнях сожженных покрышек, километрах вырытых окопов и цистернах воды, вылитых в них, окопная обстановка пока что выглядит театрально и неубедительно, а боевые действия порой и вовсе нелепы — к примеру, непонятно, зачем было «форсировать вброд» некую лужу по щиколотку глубиной, в полный рост и прямо на почти не замаскированные пулеметные гнезда. Лагерь военнопленных — полная калька с концлагерей второй мировой. А что, сказано «концлагерь», значит, покажем концлагерь — с овчарками, железными ангарами вместо бараков, «поднимайся, пристрелят!» и прочими приметами совершенно другого времени.

По первым двум сериям сложно составить представление о позиции авторов. То ли они пытаются показать опасность аполитичности во времена, когда «каждый извозчик рассуждает, как нам обустроить Россию» (подставить вместо извозчика таксиста — и навязший в зубах солженицынский оборот окажется более к месту). То ли, напротив, видят любую революционность и гражданскую фразу уделом психопатов и пустозвонов, восхваляя прекрасную стабильность и поиски счастья в личной жизни. По крайней мере, детали мирного дореволюционного быта выписаны весьма любовно — все эти резные буфеты, кресла, столовые гарнитуры, рюмочки и графинчики, а обычный волжский пароходик и вовсе напоминает круизный лайнер, вальсирующий по водной глади в такт с парочками на палубе.

Всё-таки похоже на то, что события столетней давности, их причины и последствия, как и текст романа Алексея Толстого, создателей сериала не очень интересуют. Что именно они хотели сказать, какую идею донести до зрителя, или же перед нами произведение «чистого искусства», мы вскоре увидим. По крайней мере, пока что новый сериал вызывает слишком много недоуменных вопросов и не дает особых надежд на то, что нам представят какое-то серьезное осмысление великих исторических событий. А на бережное воплощение на экране прозы Алексея Толстого надежд не осталось совсем.

Что ж, будем ждать выхода сериала на канале НТВ в ближайшее время. Смех зрителей перед телеэкранами в самых неожиданных местах авторам будет уже не слышен.

cont.ws