Паустовский К - Teплый xлeб. Теплый хлеб год написания


Книга: Константин Паустовский. Тёплый хлеб

Константин Паустовский

Константи́н Гео́ргиевич Паусто́вский (19 (31) мая 1892, Москва — 14 июля 1968, Москва) — русский советский писатель.

Биография

Паустовский родился в Москве, но его семья несколько раз переезжала с места на место, сначала в Псков, потом в Вильно, и, в конце концов, обосновалась в Киеве. Отец Паустовского служил статистиком в управлении железной дороги, и, по словам самого писателя, частыми переездами семья была обязана его неуживчивому характеру.

Паустовский учился в Киевской классической гимназии. По окончании гимназии в 1912 он поступил в Киевский университет, на историко-филологический факультет, затем перевелся в Московский университет, на юридический факультет. Первая мировая война заставила его прервать учёбу. Паустовский стал вожатым на московском трамвае, работал на санитарном поезде. В 1915 с полевым санитарным отрядом отступал вместе с русской армией по Польше и Белоруссии.

После гибели двух его братьев Паустовский вернулся в Москву к матери, но через некоторое время уехал оттуда. В этот период он работал на Брянском металлургическом заводе в Екатеринославе, на Новороссийском металлургическом заводе в Юзовке, на котельном заводе в Таганроге, в рыбачьей артели на Азовском море. В свободное время начал писать свою первую повесть «Романтики», которая вышла в свет только в 1930-х в Москве. После начала Февральской революции уехал в Москву, стал работать репортёром в газетах, оказавшись свидетелем всех событий в Москве в дни Октябрьской революции.

Во время гражданской войны служил в Красной Армии в караульном полку. Впоследствии переехал в Киев, много ездил по югу России, жил два года в Одессе, работая в газете «Моряк». Из Одессы Паустовский уехал на Кавказ, живя в Сухуми, Батуми, Тбилиси, Ереване, Баку.

В 1923 Паустовский вернулся в Москву. Несколько лет работал редактором РОСТА и начал печататься. В 1930-е годы Паустовский активно работал как журналист газеты «Правда» и журналов «30 дней», «Наши достижения» и др., много путешествовал по стране. Многие впечатления этих поездок воплотились в художественных произведениях.

В годы Великой Отечественной войны Паустовский работал военным корреспондентом на Южном Фронте и писал рассказы.

В 1950-е годы Паустовский жил в Москве и в Тарусе на Оке. Стал одним из составителей важнейших коллективных сборников демократического направления «Литературная Москва» (1956) и «Тарусские страницы» (1961).

Награждён орденом Ленина, другими орденами и медалью.

Семья

Екатерина Степановна Загорская (? — 1969) — первая жена

Отправившись санитаром на первую мировую войну, будущий писатель встречается с Екатериной Степановной Загорской, сестрой милосердия.

...её люблю больше мамы, больше себя... Хатидже - это порыв, грань божественного, радость, тоска, болезнь, небывалые достижения и мучения.

Почему Хатидже? Екатерина Степановна проводила лето 1914 года в деревушке на крымском берегу, и местные татарки звали её Хатидже (по-русски «Екатерина»). Паустовский не застал в живых родителей невесты. Степан Александрович умер еще до рождения младшей дочери. Мария Яковлена последовала за ним через считанные годы. Ее девичья фамилия была Городцова. Она — родственница знаменитого археолога Василия Алексеевича Городцова, открывателя уникальных древностей Старой Рязани.

Венчались летом 1916 года, в родной для Екатерины Подлесной Слободе в Рязани близ Луховиц — так она захотела. В той самой церкви, где когда-то служил священником её отец, которого она никогда не видела. Ещё жива была её няня Аксинья. Дорогие сердцу места, заросшая травой могила матери. Торжество венчания. Смешанные чувства горечи и радости владели Екатериной.

В 1936 году Екатерина Загорская и Константин Паустовский расстались. Екатерина призналась родственникам, что развод мужу дала сама. Не могла вынести, что тот «связался с полькой» (имелась в виду вторая жена Паустовского). Константин Георгиевич, однако, продолжал заботиться о сыне Вадиме и после развода.

Вадим Константинович (1925 — ?) — сын от первой жены Екатерины

В августе 1925 года в Рязани у Паустовских родился сын Вадим, здесь же маленький Вадим был крещён.

Год 1936-й, как в страшном сне, вдруг навсегда разделил жизнь 11-летнего Вадима Паустовского на две неравные части. Екатерина Загорская и Константин Паустовский расстались. Непоправима была трагедия маленького человека. Эту рану в сердце Вадим носил всю оставшуюся жизнь. И всю жизнь одинаково любимых родителей он пытался понять, но не простить.

До конца жизни Вадим Паустовский не давал родителям расстаться в своём сознании. Собирал их письма, документы, многое передал в Музей-Центр Паустовского в Москве.

Валерия Владимировна Валишевская — вторая жена

Татьяна Алексеевна Евтеева — Арбузова (? — 1969) — третья жена

Татьяна была актрисой в театре им. Мейерхольда.

Они встретились, когда она, актриса Татьяна Евтеева, была женой модного драматурга Алексея Арбузова (ей посвящена арбузовская пьеса «Таня»). А он, писатель всемирной известности Константин Паустовский, был женат.

Нежность, единственный мой человек, клянусь жизнью, что такой любви (без хвастовства) не было еще на свете. Не было и не будет, вся остальная любовь -- чепуха и бред. Пусть спокойно и счастливо бьется твое сердце, мое сердце! Мы все будем счастливы, все! Я знаю и верю...

 — писал о ней Паустовский.

Алексей Константинович (1950—1976) — сын от третьей жены Татьяны

Родился Алексей в селе Солотча Рязанской области.

Алеша рос и формировался в творческой атмосфере писательского дома, в сфере интеллектуальных поисков молодых писателей и художников. Но меньше всего он был похож на «домашнего», избалованного родительским вниманием ребенка. С компанией художников он бродил по окрестностям Тарусы, исчезая порой из дома на два, на три дня.

Полотна Алексея Паустовского — это еще одна творческая жизнь, наполненная поисками и страданиями.

Творчество

Первый рассказ Паустовского «На воде» (1912), написанный в последний год учёбы в гимназии, был напечатан в киевском альманахе «Огни».

В 1928 вышел первый сборник рассказов Паустовского «Встречные корабли», хотя отдельные очерки и рассказы печатались и до этого. В том же году был написан роман «Блистающие облака», в котором детективно-авантюрная интрига сочеталась с автобиографическими эпизодами, связанными с поездками Паустовского по Черноморью и Кавказу.

Известность принесла повесть «Кара-Бугаз» (1932). Снятный в 1935 году режиссёром Александром Разумным фильм «Кара-Бугаз» по политическим мотивам не был допущен в прокат. В 1930-е писал разнообразные по тематике повести «Судьба Шарля Лонсевиля» (1933), «Колхида» (1934), «Чёрное море» (1936), «Созвездие гончих псов» (1937), «Северная повесть» (1938; одноименный фильм 1960), также биографические повести о людях искусства — о художниках «Исаак Левитан», «Орест Кипренский» (обе 1937), о поэте и художнике «Тарас Шевченко» (1939). Особое место в его творчестве занимает Мещерский край. О любимой им Мещере Паустовский писал:

Самое большое, простое и бесхитростное счастье я нашёл в лесном Мещерском краю. Счастье близости к своей земле, сосредоточенности и внутренней свободы, любимых дум и напряженного труда. Средней России — и только ей — я обязан большинством написанных мною вещей[1].

Повесть «Золотая роза» (1955) посвящена сущности писательского труда. В 1945—1963 Паустовский писал свое главное произведение — автобиографическую «Повесть о жизни», состоящую из шести книг: «Далекие годы» (1946), «Беспокойная юность» (1954), «Начало неведомого века» (1956), «Время больших ожиданий» (1958), «Бросок на юг» (1959—1960), «Книга скитаний» (1963).

В середине 1950-х годов к Паустовскому пришло мировое признание. Паустовский получил возможность путешествовать по Европе. Он побывал в Болгарии, Чехословакии, Польше, Турции, Греции, Швеции, Италии и др. странах; в 1965 долго жил на о. Капри. В том же 1965 году был вероятным кандидатом на Нобелевскую Премию по литературе, которая досталась в конце концов Шолохову.

Источники

Примечания

Ссылки

Источник: Константин Паустовский

dic.academic.ru

Теплый хлеб

     Когда   кавалеристы  проходили  через  деревню  Бережки,  немецкий  снаряд

разорвался  на околице и ранил в ногу вороного коня. Командир оставил раненого

коня  в  деревне,  а  отряд  ушёл  дальше,  пыля и позванивая удилами, - ушёл,

закатился за рощи, за холмы, где ветер качал спелую рожь.

    Коня  взял  к  себе мельник Панкрат. Мельница давно не работала, но мучная

пыль  навеки  въелась  в  Панкрата.  Она  лежала серой коркой на его ватнике и

картузе.  Из-под  картуза посматривали на всех быстрые глаза мельника. Панкрат

был скорый на работу, сердитый старик, и ребята считали его колдуном.

    Панкрат  вылечил  коня. Конь остался при мельнице и терпеливо возил глину,

навоз и жерди - помогал Панкрату чинить плотину.

    Панкрату  трудно  было  прокормить  коня,  и  конь  начал ходить по дворам

побираться.  Постоит,  пофыркает,  постучит  мордой в калитку, и, глядишь, ему

вынесут  свекольной  ботвы,  или чёрствого хлеба, или, случалось даже, сладкую

морковку.  По  деревне  говорили,  что  конь ничей, а вернее - общественный, и

каждый  считал  своей  обязанностью  его  покормить. К тому же конь - раненый,

пострадал от врага.

    Жил  в  Бережках  со  своей  бабкой мальчик Филька, по прозвищу "Ну Тебя".

Филька  был  молчаливый,  недоверчивый,  и любимым его выражением было: "Да ну

тебя!".  Предлагал ли ему соседский мальчишка походить на ходулях или поискать

позеленевшие  патроны,  Филька отвечал сердитым басом: "Да ну тебя! Ищи сам!".

Когда бабка выговаривала ему за неласковость, Филька отворачивался и бормотал:

"Да ну тебя! Надоела!".

    Зима  в этот год стояла тёплая. В воздухе висел дым. Снег выпадал и тотчас

таял.  Мокрые  вороны  садились  на  печные трубы, чтобы обсохнуть, толкались,

каркали  друг  на  друга.  Около мельничного лотка вода не замерзала, а стояла

чёрная, тихая, и в ней кружились льдинки.

    Панкрат починил к тому времени мельницу и собирался молоть хлеб, - хозяйки

жаловались,  что  мука  кончается,  осталось  у каждой на два-три дня, а зерно

лежит немолотое.

    В один из таких тёплых серых дней раненый конь постучал мордой в калитку к

Филькиной  бабке.  Бабки  не было дома, а Филька сидел за столом и жевал кусок

хлеба, круто посыпанный солью.

    Филька  нехотя  встал,  вышел за калитку. Конь переступил с ноги на ногу и

потянулся  к  хлебу.  "Да ну тебя! Дьявол!" - крикнул Филька и наотмашь ударил

коня  по губам. Конь отшатнулся, замотал головой, а Филька закинул хлеб далеко

в рыхлый снег и закричал:

    - На  вас  не  напасёшься, на христорадников! Вон твой хлеб! Иди копай его

мордой из-под снега! Иди копай!

    И вот после этого злорадного окрика и случились в Бережках те удивительные

дела,  о  каких  и сейчас люди говорят, покачивая головами, потому что сами не

знают, было ли это или ничего такого и не было.

    Слеза  скатилась  у  коня из глаз. Конь заржал жалобно, протяжно, взмахнул

хвостом,  и  тотчас  в  голых  деревьях,  в  изгородях  и печных трубах завыл,

засвистел  пронзительный  ветер,  вздул  снег,  запорошил Фильке горло. Филька

бросился  обратно в дом, но никак не мог найти крыльца - так уже мело кругом и

хлестало  в  глаза. Летела по ветру мёрзлая солома с крыш, ломались скворечни,

хлопали  оторванные  ставни.  И  всё  выше  взвивались  столбы  снежной пыли с

окрестных полей, неслись на деревню, шурша, крутясь, перегоняя друг друга.

    Филька  вскочил  наконец  в  избу, припёр дверь, сказал: "Да ну тебя!" - и

прислушался. Ревела, обезумев, метель, но сквозь её рев Филька слышал тонкий и

короткий  свист  -  так свистит конский хвост, когда рассерженный конь бьёт им

себя по бокам.

    Метель  начала затихать к вечеру, и только тогда смогла добраться к себе в

избу  от  соседки  Филькина  бабка.  А к ночи небо зазеленело, как лёд, звёзды

примёрзли  к  небесному своду, и колючий мороз прошёл по деревне. Никто его не

видел,  но  каждый  слышал  скрип  его  валенок по твёрдому снегу, слышал, как

мороз, озоруя, стискивал толстые брёвна в стенах, и они трещали и лопались.

    Бабка,  плача, сказала Фильке, что наверняка уже замёрзли колодцы и теперь

их  ждёт  неминучая  смерть.  Воды нет, мука у всех вышла, а мельница работать

теперь не сможет, потому что река застыла до самого дна.

    Филька  тоже  заплакал  от страха, когда мыши начали выбегать из подпола и

хорониться  под печкой в соломе, где ещё оставалось немного тепла. "Да ну вас!

Проклятые!"  -  кричал  он  на  мышей,  но  мыши  всё лезли из подпола. Филька

забрался на печь, укрылся тулупчиком, весь трясся и слушал причитания бабки.

    - Сто  лет  назад  упал  на  нашу  округу такой же лютый мороз, - говорила

бабка.  -  Заморозил колодцы, побил птиц, высушил до корня леса и сады. Десять

лет  после  того  не  цвели  ни  деревья,  ни  травы. Семена в земле пожухли и

пропали.  Голая  стояла  наша  земля. Обегал её стороной всякий зверь - боялся

пустыни.

    - Отчего же стрясся тот мороз? - спросил Филька.

    - От  злобы  людской,  -  ответила  бабка. - Шёл через нашу деревню старый

солдат,  попросил  в  избе  хлеба, а хозяин, злой мужик, заспанный, крикливый,

возьми  и дай одну только чёрствую корку. И то не дал в руки, а швырнул на пол

и  говорит: "Вот тебе! Жуй!". - "Мне хлеб с полу поднять невозможно, - говорит

солдат.  -  У меня вместо ноги деревяшка." - "А ногу куда девал?" - спрашивает

мужик.  "Утерял  я  ногу  на  Балканских горах в турецкой баталии", - отвечает

солдат.  "Ничего.  Раз дюже голодный - подымешь, - засмеялся мужик. - Тут тебе

камердинеров  нету".  Солдат покряхтел, изловчился, поднял корку и видит - это

не хлеб, а одна зелёная плесень. Один яд! Тогда солдат вышел на двор, свистнул

-  и  враз сорвалась метель, пурга, буря закружила деревню, крыши посрывала, а

потом ударил лютый мороз. И мужик тот помер.

    - Отчего же он помер? - хрипло спросил Филька.

    - От охлаждения сердца, - ответила бабка, помолчала и добавила: - Знать, и

нынче завелся в Бережках дурной человек, обидчик, и сотворил злое дело. Оттого

и мороз.

    - Чего  ж  теперь  делать, бабка? - спросил Филька из-под тулупа. - Неужто

помирать?

    - Зачем помирать? Надеяться надо.

    - На что?

    - На то, что поправит дурной человек своё злодейство.

    - А как его исправить? - спросил, всхлипывая, Филька.

    - А об этом Панкрат знает, мельник. Он старик хитрый, учёный. Его спросить

надо. Да неужто в такую стужу до мельницы добежишь? Сразу кровь остановится.

    - Да ну его, Панкрата! - сказал Филька и затих.

    Ночью  он  слез  с  печи. Бабка спала, сидя на лавке. За окнами воздух был

синий, густой, страшный.

    В  чистом  небе над осокорями стояла луна, убранная, как невеста, розовыми

венцами.

    Филька запахнул тулупчик, выскочил на улицу и побежал к мельнице. Снег пел

под ногами, будто артель весёлых пильщиков пилила под корень берёзовую рощу за

рекой.  Казалось, воздух замёрз и между землёй и луной осталась одна пустота -

жгучая  и  такая ясная, что если бы подняло пылинку на километр от земли, то и

её было бы видно и она светилась бы и мерцала, как маленькая звезда.

    Чёрные   ивы   около  мельничной  плотины  поседели  от  стужи.  Ветки  их

поблёскивали, как стеклянные. Воздух колол Фильке грудь. Бежать он уже не мог,

а тяжело шёл, загребая снег валенками.

    Филька  постучал в окошко Панкратовой избы. Тотчас в сарае за избой заржал

и  забил  копытом  раненый  конь.  Филька охнул, присел от страха на корточки,

затаился. Панкрат отворил дверь, схватил Фильку за шиворот и втащил в избу.

    - Садись к печке, - сказал он.- Рассказывай, пока не замёрз.

    Филька, плача, рассказал Панкрату, как он обидел раненого коня и как из-за

этого упал на деревню мороз.

    - Да-а,  -  вздохнул  Панкрат,  - плохо твоё дело! Выходит, что из-за тебя

всем пропадать. Зачем коня обидел? За что? Бессмысленный ты гражданин!

    Филька сопел, вытирал рукавом глаза.

    - Ты  брось реветь! - строго сказал Панкрат. - Реветь вы все мастера. Чуть

что  нашкодил  - сейчас в рёв. Но только в этом я смысла не вижу. Мельница моя

стоит,  как  запаянная  морозом  навеки,  а  муки  нет,  и воды нет, и что нам

придумать - неизвестно.

    - Чего же мне теперь делать, дедушка Панкрат? - спросил Филька.

    - Изобрести  спасение  от стужи. Тогда перед людьми не будет твоей вины. И

перед  раненой  лошадью - тоже. Будешь ты чистый человек, весёлый. Каждый тебя

по плечу потреплет и простит. Понятно?

    - Понятно, - ответил упавшим голосом Филька.

    - Ну, вот и придумай. Даю тебе сроку час с четвертью.

    В сенях у Панкрата жила сорока. Она не спала от холода, сидела на хомуте -

подслушивала.  Потом  она  боком,  озираясь,  поскакала  к  щели  под  дверью.

Выскочила  наружу,  прыгнула  на  перильца и полетела прямо на юг. Сорока была

опытная, старая и нарочно летела у самой земли, потому что от деревень и лесов

всё-таки  тянуло  теплом  и  сорока  не боялась замёрзнуть. Никто её не видел,

только  лисица  в осиновом яру высунула морду из норы, повела носом, заметила,

как тёмной тенью пронеслась по небу сорока, шарахнулась обратно в нору и долго

сидела,  почёсываясь  и  соображая:  куда ж это в такую страшную ночь подалась

сорока?

    А Филька в это время сидел на лавке, ёрзал, придумывал.

    - Ну,  -  сказал  наконец  Панкрат, затаптывая махорочную цигарку, - время

твоё вышло. Выкладывай! Льготного срока не будет.

    - Я,  дедушка  Панкрат,  -  сказал Филька, - как рассветёт, соберу со всей

деревни  ребят. Возьмём мы ломы, пешни, топоры, будем рубить лёд у лотка около

мельницы, покамест не дорубимся до воды и не потечёт она на колесо. Как пойдёт

вода,  ты  пускай  мельницу!  Повернёшь колесо двадцать раз, она разогреется и

начнёт молоть. Будет, значит, и мука, и вода, и всеобщее спасение.

    - Ишь  ты,  шустрый  какой!  - сказал мельник, - Подо льдом, конечно, вода

есть. А ежели лёд толщиной в твой рост, что ты будешь делать?

    - Да ну его! - сказал Филька. - Пробьём мы, ребята, и такой лёд!

    - А ежели замёрзнете?

     - Костры будем жечь.

    - А  ежели  не согласятся ребята за твою дурь расплачиваться своим горбом?

Ежели скажут: "Да ну его! Сам виноват - пусть сам лёд и скалывает".

    - Согласятся! Я их умолю. Наши ребята - хорошие.

    - Ну,  валяй  собирай  ребят.  А я со стариками потолкую. Может, и старики

натянут рукавицы да возьмутся за ломы.

    В  морозные  дни  солнце  восходит  багровое, в тяжёлом дыму. И в это утро

поднялось  над  Бережками  такое солнце. На реке был слышен частый стук ломов.

Трещали  костры.  Ребята и старики работали с самого рассвета, скалывали лёд у

мельницы.  И  никто  сгоряча  не  заметил,  что  после полудня небо затянулось

низкими  облаками  и  задул  по  седым  ивам  ровный  и  тёплый ветер. А когда

заметили,  что  переменилась  погода,  ветки  ив  уже оттаяли, и весело, гулко

зашумела за рекой мокрая берёзовая роща. В воздухе запахло весной, навозом.

    Ветер дул с юга. С каждым часом становилось всё теплее. С крыш падали и со

звоном разбивались сосульки.

    Вороны  вылезли  из-под  застрех  и  снова  обсыхали на трубах, толкались,

каркали.

    Не было только старой сороки. Она прилетела к вечеру, когда от теплоты лёд

начал  оседать,  работа  у мельницы пошла быстро и показалась первая полынья с

тёмной водой.

    Мальчишки  стащили треухи и прокричали "ура". Панкрат говорил, что если бы

не  тёплый  ветер,  то,  пожалуй,  и  не обколоть бы лёд ребятам и старикам. А

сорока  сидела  на  раките над плотиной, трещала, трясла хвостом, кланялась на 

все  стороны  и  что-то  рассказывала,  но  никто, кроме ворон, её не понял. А

сорока рассказывала, что она долетела до тёплого моря, где спал в горах летний

ветер,  разбудила  его,  натрещала ему про лютый мороз и упросила его прогнать

этот мороз, помочь людям.

    Ветер  будто  бы  не  осмелился  отказать ей, сороке, и задул, понёсся над

полями, посвистывая и посмеиваясь над морозом. И если хорошенько прислушаться,

то уже слышно, как по оврагам под снегом бурлит-журчит тёплая вода, моет корни

брусники, ломает лёд на реке.

    Всем  известно,  что  сорока  -  самая  болтливая птица на свете, и потому

вороны  ей  не  поверили  -  покаркали только между собой: что вот, мол, опять

завралась старая.

    Так  до  сих  пор никто и не знает, правду ли говорила сорока, или всё это

она  выдумала  от хвастовства. Одно только известно, что к вечеру лёд треснул,

разошёлся,  ребята  и  старики  нажали  - и в мельничный лоток хлынула с шумом

вода.

    Старое  колесо  скрипнуло  -  с  него  посыпались  сосульки  -  и медленно

повернулось.  Заскрежетали  жернова, потом колесо повернулось быстрее, и вдруг

вся  старая  мельница  затряслась, заходила ходуном и пошла стучать, скрипеть,

молоть зерно.

 Панкрат сыпал зерно, а из-под жернова лилась в мешки горячая мука. Женщины

окунали в неё озябшие руки и смеялись.

    По  всем  дворам кололи звонкие берёзовые дрова. Избы светились от жаркого

печного  огня.  Женщины  месили  тугое сладкое тесто. И всё, что было живого в

избах  -  ребята, кошки, даже мыши,- всё это вертелось около хозяек, а хозяйки

шлёпали ребят по спине белой от муки рукой, чтобы не лезли в самую квашню и не

мешались.

    Ночью  по  деревне  стоял  такой  запах  тёплого хлеба с румяной коркой, с

пригоревшими  к  донцу  капустными  листьями,  что даже лисицы вылезли из нор,

сидели  на  снегу,  дрожали  и  тихонько скулили, соображая, как бы словчиться

стащить у людей хоть кусочек этого чудесного хлеба.

    На  следующее  утро Филька пришёл вместе с ребятами к мельнице. Ветер гнал

по  синему небу рыхлые тучи и не давал им ни на минуту перевести дух, и потому

по земле неслись вперемежку то холодные тени, то горячие солнечные пятна.

    Филька  тащил  буханку  свежего  хлеба, а совсем маленький мальчик Николка

держал  деревянную  солонку  с  крупной  жёлтой солью. Панкрат вышел на порог,

спросил:

    - Что  за  явление?  Мне,  что  ли,  хлеб-соль  подносите?  За какие такие

заслуги?

    - Да  нет!  - закричали ребята.- Тебе будет особо. А это раненому коню. От

Фильки. Помирить мы их хотим.

    - Ну  что  ж,  - сказал Панкрат, - не только человеку извинение требуется.

Сейчас я вам коня представлю в натуре.

    Панкрат  отворил  ворота сарая, выпустил коня. Конь вышел, вытянул голову,

заржал  -  учуял запах свежего хлеба. Филька разломил буханку, посолил хлеб из

солонки и протянул коню. Но конь хлеба не взял, начал мелко перебирать ногами,

попятился  в  сарай. Испугался Фильки. Тогда Филька перед всей деревней громко

заплакал.

    Ребята зашептались и притихли, а Панкрат потрепал коня по шее и сказал:

    - Не  пужайся, Мальчик! Филька не злой человек. Зачем же его обижать? Бери

хлеб, мирись!

    Конь  помотал головой, подумал, потом осторожно вытянул шею и взял наконец

хлеб  из  рук  Фильки  мягкими  губами. Съел один кусок, обнюхал Фильку и взял

второй  кусок.  Филька  ухмылялся  сквозь  слезы, а конь жевал хлеб, фыркал. А

когда  съел весь хлеб, положил голову Фильке на плечо, вздохнул и закрыл глаза

от сытости и удовольствия.

    Все улыбались, радовались. Только старая сорока сидела на раките и сердито

трещала: должно быть, опять хвасталась, что это ей одной удалось помирить коня

с Филькой. Но никто её не слушал и не понимал, и сорока от этого сердилась всё

больше и трещала, как пулемёт.

novosibhleb.ru

Паустовский К - Teплый xлeб

К. ПаустовскийТеплый хлебСказка

В одной из сказок Андерсена засохший розовый куст покрывается среди жестокой зимы белыми душистыми цвета¬ми. Потому что к нему прикоснулась добрая человеческая рука... Всё, к чему прикасалась рука Константина Паустов¬ского, тоже расцветало, становилось светлым и добрым. Эта доброта шла от душевной чистоты писателя, от его большого сердца. Константин Георгиевич Паустовский прожил большую и интересную жизнь. «Родился я в Москве 31 мая 1892 года в Гранатном переулке, в семье железнодорожного статистика, — рассказывает писатель. — Отец мой происходил из запорожских казаков, переселившихся после разгрома Сечи на берега реки Рось около Белой Церкви. Там жили мой дед — бывший николаевский солдат и бабка — турчанка». Из Москвы семья переехала в Киев. Здесь гимназист Паустовский написал свой первый рассказ, напечатанный в местном литературном журнале «Огни». Константина Паустовского еще в юношеские годы захватила страсть к путешествиям. Собрав свои нехитрые пожитки, будущий писатель уходит из дома: работает в Екатеринославле, в шахтерской Юзовке, в рыбацкой артели в Таганроге. В Таганроге юноша начинает писать свой первый большой роман «Романтики»... В 1932 году Константин Паустовский завершает книгу «Кара-Бугаз», которая приносит ему широкую известность. Он становится профессиональным писателем.«Муза дальних странствий» никогда не оставляла в покое Паустовского. Будучи уже знаменитым писателем, он продолжает много ездить. Но в каких бы сказочно красивых местах Паустовский ни бывал, он неизменно возвращался в скромный городок на Оке Тарусу. Полюбившейся ему Таруса, Средней России, ее трудовым людям писатель посвятил много произведений. Герои его книг чаще всег простые люди -пастухи, бакенщики, лесные объездчики, сторожа, деревенские дети, с которыми он всегда был в самых дружеских отношениях.Ряд своих произведений Паустовский написал специально для детей. Среди них есть и несколько сказок: «Теплый хлеб», «Похождения жука-носорога», «Стальное колечко» и другие. Писатель серьезно относился к сказкам. «Сказка нужна не только детям, но и взрослым,—говорил он. — Она вызывает волнение — источник высоких и человеческих страстей. Она не дает нам успокоиться и пока¬зывает всегда новые, сверкающие дали, иную жизнь, она тревожит и заставляет страстно желать этой жизни». Сказки Паустовского всегда добрые и умные. Они помогают пристально вглядеться в красоту родной земли, учат любить ее, беречь все, что украшает нашу жизнь. Красоте родной земли, душевному богатству наших людей посвящена сказка Паустовского «Теплый хлеб». Написана она была в 1945 году в конце войны. Действие сказки происходит в суровые трудные годы. В деревнях остались лишь старики, женщины и дети, да и у тех не хватало зерна, не было ни сеялок, ни тракторов, пустовали старые разрушенные мельницы...До самых крыш засыпана снегом маленькая деревушка Бережки, где живут герои сказки — мудрый мельник Панкрат, ворчливый мальчишка Филька по прозвищу «Ну тебя» и его старая бабка. Тяжелое то было время — холодное да и голодное. Хлеб, особенно теплый, почитался тогда за главное лакомство. Скудно жила и деревушка Бережки. И все же люди старались быть добрыми и отзывчивыми. Вот только Филька не похож на всех: скупой он да жадный. Не то что не поможет - никому не скажет ласкового слова. Толь¬ко и слышно, как Филька ворчит да огрызается.Может быть, таким злым да неприветливым Филька и остался бы до самой старости, если бы не случай... Впрочем, о том, что случилось с Филькой, почему он пошел мириться с конем и понес ему, как равному, хлеб-соль, ты узнаешь из сказки. Ты поймешь, что сказка-быль «Теплый хлеба — не о горячем и мягком хлебе, что названа она так в честь хлеба, которым человек от души делится с другом.Б. Заболотских

www.staroeradio.ru


 
 
Пример видео 3
Пример видео 2
Пример видео 6
Пример видео 1
Пример видео 5
Пример видео 4
Как нас найти

Администрация муниципального образования «Городское поселение – г.Осташков»

Адрес: 172735 Тверская обл., г.Осташков, пер.Советский, д.З
+7 (48235) 56-817
Электронная почта: [email protected]
Закрыть
Сообщение об ошибке
Отправьте нам сообщение. Мы исправим ошибку в кратчайшие сроки.
Расположение ошибки: .

Текст ошибки:
Комментарий или отзыв о сайте:
Отправить captcha
Введите код: *