К.Ушинский Рассказы о животных (читать онлайн, скачать). Читать ушинский хлеб


К.Д. Ушинский. Рассказы и сказки для детей. Список произведений — Сказки. Рассказы. Стихи.

Рассказы и сказки Константина Ушинского для детей.Cписок произведений.Биография и творчество

 БишкаБодливая короваВаськаВорона и ракВместе тесно, а врозь скучноВетер и солнцеВорон и сорокаВ лесу летомВолк и собакаВеснаГрядки гвоздикиГадюкаГусь и журавльДети в рощеДва плугаДва козликаДятелДедушкаЖалобы зайкиЗимаИстория одной яблонькиИграющие собакиКурица и утятаКукушечкаКак рубашка в поле вырослаКозелКозлятки и волкКоровкаЛасточкаЛюбопытствоЛешийЛетоЛес и ручейЛошадкаЛиса и гусиЛиса ПатрикеевнаЛиса и козелМышкиМужик и МедведьМедведь и бревноНе ладно скроен, да крепко сшитОхотник до сказокОрел и кошкаОрелОрёл и воронаПлутишка котПетушок с семьёйПетух да собакаПроказы старухи-зимыПчелы и мухиПчелки на разведкахПтицыПоездка из столицы в деревнюПаукРучейРазные сказкиСлепая лошадьСумка почтальонаСпор животныхСпор деревьевТрусливый ВаняУточкиУченый медведьУтренние лучиУмей обождатьЧетыре желанияЧужое яичкоХрабрая собакаХлебХавронья 

Читать все рассказы и сказки УшинскогоЧитать рассказы других авторов  

Краткая биография и творчество К.Д.Ушинского

 Константин Ушинский появился на свет в Туле 19 февраля в 1823 году в семье мелкого дворянина — отставного офицера, ветерана войны 1812 года. Биография Ушинского Константина Дмитриевича указывает на то, что свое детство он провел в городке Новгороде-Северском, расположенном в Черниговской губернии, в небольшом родительском имении, куда отец был направлен работать судьей. Его мать умерла очень рано, в то время ему исполнилось 12 лет. После окончания местной гимназии Константин стал студентом юридического факультета Московского университета. Окончил его с отличием. Через два года он стал исполняющим обязанности профессора камеральных наук в юридическом лицее Ярославля. Однако его блестящая карьера очень быстро прервалась — в 1849 году. Ушинского уволили за «беспорядки» среди студенческой молодежи, этому поспособствовали его прогрессивные взгляды. В русской и мировой педагогике имя К.Д.Ушинского занимает особое и значительное место. Помимо громадного вклада в развитие отечественной педаго­гической мысли — он справедливо считается создателем русской народной школы — чрезвычайно важно и сегодня его учение о духовной стороне человеческой жизни, о связи общественного прогресса с состоянием образования. Большую часть своей жизни Ушинский посвятил практиче­ской педагогике. Основное его внимание было сосредоточено на создании русской народной школы, а также на вопросах женско­го образования (несколько лет он служил инспектором Смольно­го института для благородных девиц). В области народного образо­вания Ушинский ориентировался на традиционные ценности жизни народа. В наступлении эпохи капитализма и индустриали­зации он усматривал «грязь» и «разврат». И утверждал, что лишь церковь и школа могут вывести «наш простой народ… в более об­ширную и свободную сферу». Свою педагогическую практику Ушинский теоретически осмыс­лил в большом двухтомном труде «Человек как предмет воспитания. Опыт педагогической антропологии» (1868— 1869). Многие выводы этого труда не устарели и сегодня. Также не устарели и отдельные положения его статьи «Родное слово» (1861). Ушинский признавал краеугольным камнем формирования лич­ности нравственное воспитание, развитие «нравственных чувств». Следует воспитывать, считал он, не навязывая ребенку своих убеж­дений, а пробуждая в нем «жажду этих убеждений и мужество к обороне их как от собственно низких стремлений, так и от других». В предисловии к книге «Детский мир и хрестоматия» (1861) Ушинский писал, что появление этого труда вызвано «современной потребностью». Принципом приобщения детей к основам наук он провозгласил связь между наукой и жизнью. Цель его книги — дать ученикам младших классов по возможности полное представ­ление о мире, которое поможет развитию их мыслительных спо­собностей. Материал располагался по разделам: «Из природы», «Из географии», «Из русской истории», «Первые уроки логики». В приложении-хрестоматии ученик знакомился с «образцами сло­га лучших писателей» — как с классическими произведениями Крылова, Жуковского, Пушкина, Лермонтова, так и с произве­дениями современных авторов — Некрасова, Тургенева, Гонча­рова, Никитина, Майкова и др. В хрестоматию были включены и произведения иностранных авторов. Второй учебной книгой, созданной Константином Ушинским, было «Родное слово» для детей младшего возраста. Она, как и первая, имела большой успех. Так же как «Детский мир…», «Родное слово» слово сложено на основе фольклора, которому Константин Дмитриевич отводил исключительно важную воспитательную роль, и на луч­ших литературных образцах. Ушинский стремится и здесь дать де­тям систему реальных знаний, сохранить энциклопедическую широту. Произведения для детей. Ушинский не только обладал педагогическим талантом, но и проявил себя как замечательный детский писатель. Его произведения, помещенные в учебных кни­гах, заключают в себе наглядный моральный урок и несут читате­лям конкретные знания. Например, «Детский мир…» открывается занимательным рассказом «Дети в роще», где говорится о пагуб­ности лени и безответственности. Брат и сестра отправились в шко­лу, но, привлеченные прохладой рощи, устремились в нее, а не в школу. Однако ни муравей, ни белка, ни ручей, ни птичка, к которым обращаются дети, не желают веселиться с ними — все они трудятся. «А вы что сделали, маленькие ленивцы? — говорит им уставшая малиновка. — В школу не пошли, ничего не выучи­ли, бегаете по роще да еше мешаете другим дело делать… Помни­те, что только тому приятно отдохнуть и поиграть, кто поработал и сделал все, что обязан был сделать». Рассказы «Зима», «Весна», «Лето» и «Осень» дают представле­ние о смене времен года. Простые понятия, ясный язык, спокой­ная интонация — все располагает маленького читателя к воспри­ятию информации, заключенной в этих рассказах. На полях появляются сначала проталины; но скоро земля, мокрая, про­питанная водою, повсюду показывается из-под снега. Пройдет еще неделя-другая — и снег останется разве где-нибудь в глубоком овраге, куда не заглядывает солнце. Небо становится все синее, а воздух все теплее. Ушинский никогда не упускает возможности от конкретных описаний обратиться к более высоким материям, к выводам, на­правленным на духовное развитие. Рассказ «О человеке» начина­ется словами: «Я человек, хотя еще и маленький, потому что у меня есть такая же душа и такое же тело, как и у других людей». Далее идет подробное описание человеческого тела, а в конце — напоминание: «Человек одарен прекрасно устроенным телом, одарен жизнью, одарен душой — свободной, разумной и бессмерт­ной, желающей добра и верящей в Творца Вселенной». В хресто­матии дан короткий рассказ об органах человеческого тела, о том, как они перессорились между собой, увидели, что это плохо, и помирились, «стали по-прежнему друг на друга работать — и все тело поправилось и сделалось здоровым и сильным». В «Детском мире…» в разделе «Из русской истории» напечата­ны рассказы Ушинского о важных исторических событиях. Свои рассказы из истории Ушинский создавал, опираясь на Карамзина и на переложение его «Истории Государства Россий­ского», сделанное Ишимовой. Особая ценность его рассказов о природе, о животных («Жало­бы зайки», «Пчелки на разведке» и др.) состоит в том, что приро­да в них показана как цельный и прекрасный мир, полный тайн. Настала весна, солнце согнало снег с полей; в пожелтевшей прошло­годней травке проглядывали свежие, ярко-зеленые стебельки; почки на деревьях распускались и выпускали молоденькие листочки. Вот просну­лась и пчелка от своего зимнего сна, прочистила глазки мохнатыми лап­ками, разбудила подруг, и выглянули они в окошечко: ушел ли снег, и лед, и холодный северный ветер? Такие рассказы Ушинского, как «Играющие собаки», «Два козлика», «Лошадь и осел», по существу, представляют собой басни. Согласно басенной традиции автор завершает их моральными сен­тенциями. Недаром они вошли в единый раздел «Басни и расска­зы в прозе». Произведения Ушинского о детях (например, «Четыре жела­ния», «Вместе тесно, а врозь скучно», «Трусливый Ваня») отли­чаются тонкой психологичностью и на простых примерах препо­дают детям уроки жизни. Автор тактично подсказывает, от чего в себе надо избавляться, какие недостатки в характере могут ме­шать в дальнейшем. Вот Ваня, оставшись дома один, испугался теста в квашне: оно пыхтит на печи и наводит на мысли о домо­вом. Бросился Ваня бежать, да наступил на кочергу — она его в лоб ударила; а тут еше упал он, запутавшись в оборке от лаптя!.. Едва привели в чувство взрослые трусливого мальчика. «Четыре желания» — рассказ о другой черте характера — нерешительности. Герой никак не может согласовать свои чувства с разумом: все времена года кажутся ему одинаково прекрасными, и он не спосо­бен решить, какое же из них самое любимое, самое желанное. Ушинский обрабатывал для детей народные сказки. Он отда­вал им предпочтение даже перед хорошо написанным литератур­ным произведением. Он высоко ценил поэтический мир народно­го творчества, считал сказку лучшим средством для «понимания народной жизни». В сказке «Мужик и медведь», обработанной Ушинским, хит­рый мужик уговорил медведя, что ему лучше брать вершки от репы, а от пшеницы — корешки; «с тех пор у медведя с мужиком и дружба врозь». В другой сказке — «Лиса и Козел» — Лиса, упав в колодец, уверяет Козла, что она здесь просто отдыхает: «Там, наверху, жарко, так я сюда забралась. Уж как здесь прохладно да хорошо! Водицы холодненькой — сколько хочешь». Козел просто­душно прыгает в колодец, а Лиса «вскочила Козлу на спину, со спины — на рога, да и вон из колодца». Книги К.Д. Ушинского «Детский мир и хрестоматия» и «Род­ное слово» оказали очень большое влияние как на позднейшие учебные пособия, так и вообще на литературу для детей. Педаго­гические принципы Ушинского использовал Лев Толстой при составлении знаменитых «Азбук». Однако жизнь этого талантливого человека не была долгой, болезнь забрала у него все силы, он торопился работать и сделать для других как можно больше. В 1867 году он вернулся на Родину из Европы и через несколько лет, в 1871 году (по новому стилю), умер, ему было всего 47 лет.——————————————————Рассказы и сказки Ушинского длядетей. Читаем бесплатно онлайн 

Читать все рассказы и сказки УшинскогоЧитать рассказы других авторов

skazkibasni.com

Сказки Ушинского Константина Дмитриевича - Ушинский К.Д. скачать бесплатно или читать онлайн

Ушинский Константин Дмитриевич — великий русский педагог, основоположник русской педагогической науки, до него в России не существовавшей. Ушинский создал теорию и совершил переворот, фактически революцию в русской педагогической практике.

Ушинский Константин Дмитриевич родился 19 февраля (2 марта) 1824 года в городе Туле в семье Ушинского Дмитрия Григорьевича — отставного офицера, участника Отечественной войны 1812 года, мелкопоместного дворянина. Мать Константина Дмитриевича — Любовь Степановна умерла, когда сыну было только 12 лет.

После назначения отца Константина Дмитриевича судьей в небольшой, но старинный уездный город Новгород-Северский Черниговской губернии, вся семья Ушинских переехала туда. Все детство и отрочество Ушинского прошло в приобретенном отцом небольшом имении, расположенном в четырех верстах от Новгород-Северского на берегу реки Десны. Константин Ушинский в 11 лет поступил в третий класс Новгород-Северской гимназии, которую окончил в 1840 году.

Здесь, в небольшом имении, на берегу Десны, купленным отцом, в четырех верстах от уездного города, прошло детство и отрочество Ушинского. Каждый день, по дороге в гимназию уездного города Новгород-Северского, он проезжал или проходил по этим красивым и волшебным местам, полным древней истории  и преданиями глубокой старины.

Завершив курс обучения в гимназии, Ушинский в 1840 году уезжает из родного имения в Москву и становится в ряды славного московского студенчества. Он поступает в Московский университет на юридический факультет.

После блестящего окончания университетского курса с отличием в 1844 году Ушинский был оставлен в Московском университете для подготовки к сдаче магистерского экзамена. В круг интересов молодого Ушинского не ограничивался философией и юриспруденцией. Он так же увлекался литературой, театром, а также все те вопросы, которые интересовали представителей прогрессивных кругов русского общества того времени.

В июне 1844 года ученый совет Московского университета присудил Константину Ушинскому степень кандидата юриспруденции. В 1846 году Ушинский был назначен исполняющим обязанности профессора камеральных наук на кафедру энциклопедии законоведения, государственного права и науки финансов в Ярославском Демидовском лицее.

В 1850 году Ушинский подает прошение об отставке и покидает лицей.

Оставшись без работы, Ушинский Константин Дмитриевич перебивается мелкой литературной —рецензиями, переводами и обзорами в журналах. Все попытки  вновь устроится на работу в любое другое уездное училище у всех администраторов сразу вызывала подозрение, так как необъяснимо было, чтобы молодой профессор из Демидовского лицея менял свою высокооплачиваемую и престижную должность на незавидное нищенское место в уездном захолустье.

Прожив полтора года в провинции, Ушинский переезжает в Петербург в расчете на то, что в столице больше школ, гимназий и училищ и, следовательно, больше шансов найти работу и единомышленников. Но там без знакомств и связей ему с большим трудом удается устроиться лишь на должность столоначальника департамента иноземных вероисповеданий.

В 1854 году Ушинский Константин Дмитриевич увольняется из департамента иноземных вероисповеданий, так как его пригласили на должность преподавателя русской словесности в Гатчинский сиротский институт.

В 1859 году Ушинского пригласили на должность инспектора классов Смольного института благородных девиц, где ему удалось провести значительные прогрессивные изменения.

Одновременно с работой в институте Ушинский принял на себя редактирование «Журнала Министерства Народного Просвещения» и превратил его из сухого сборника официальных распоряжений и научных статей в педагогический журнал, весьма отзывчиво относившийся к новым течениям в области народного образования.

Несмотря на то, что Ушинский находил сочувствие у весьма влиятельных лиц, он вынужден был оставить институт и принять командировку за границу. Фактически это было изгнание, длившееся пять лет.

Ушинский посетил Швейцарию, Германию, Францию, Бельгию и Италию. Везде он посещал и изучал учебные заведения — женские школы, детские сады, приюты и школы, особенно в Германии и Швецарии, которые гремели тогда своими новациями в педагогике.

За границей в 1864 году он написал и издал учебную книгу «Родное слово», а также книгу «Детский Мир». Фактически это были первые массовые и общедоступные российские учебники для начального обучения детей. Ушинский написал и издал особое руководство для родителей и учителей к своему «Родному Слову» — «Руководство к преподаванию по «Родному слову» для учителей и родителей». Это руководство оказало огромное, широчайшее влияние на русскую народную школу. Свою актуальность, как пособие по методике преподавания родного языка, оно не потеряло и по сей день. Это были первые в России учебники для начального обучения детей, и это были первые массовые и общедоступные книги. Они расходились тиражами в десятки миллионов экземпляров.

В середине 60-х годов Ушинский Константин Дмитриевич с семьей вернулся в Россию. Свой последний главный научный труд, названный Ушинским «Человек как предмет воспитания, опыт педагогической антропологии», он начал печатать в 1867 году. Первый том «Человек как предмет воспитания» вышел в 1868 году, а через некоторое время вышел второй том. К сожалению, этот его научный труд (третий том) остался незавершенным.

В последние годы жизни Ушинский Константин Дмитриевич выступал как видный общественный деятель. Он писал статьи о воскресных школах, о школах для детей ремесленников, а также принял участие в учительском съезде в Крыму.

Умер Ушинский Константин Дмитриевич в Одессе 22 декабря 1870 года, похоронен в Киеве на территории Выдубецкого монастыря.

hobbitaniya.ru

Константин Дмитриевич УшинскийРассказы и сказкиСборник

1824–1870

К. Д. Ушинский

Нет в нашей стране человека, который не знал бы сказок про курочку рябу, про колобка, про братца Иванушку с сестрицей Аленушкой, не читал бы рассказа «Четыре желания», не повторял бы лукавую прибаутку про лентяя Тита: «Тит, иди молотить». – «Брюхо болит». – «Тит, иди кисель есть». – «А где моя большая ложка?»

Все эти и многие другие, так же хорошо известные всем сказки, рассказы и прибаутки одни сочинил, другие пересказал Константин Дмитриевич Ушинский.

Константин Дмитриевич Ушинский родился сто восемьдесят лет назад, в 1824 году.

Детство он провел на Украине, в маленьком городке Новгород-Северске и учился в тамошней гимназии.

Гимназия, вспоминал Ушинский, помещалась в старом, ветхом здании, похожем больше на сарай, чем на школу. «Окна в старых рамах дрожали, подгнившие полы, залитые чернилами и стоптанные гвоздями каблуков, скрипели и прыгали; расколовшиеся двери притворялись плохо, длинные старые скамьи, совершенно утратившие свою первоначальную окраску, были изрезаны и исписаны многими поколениями гимназистов. Чего-чего только не было на этих скамьях! И ящички самой замысловатой работы, и прехитрые, многосложные каналы для спуска чернил, и угловатые человеческие фигурки – солдатики, генералы на лошадях, портреты учителей; и бесчисленные изречения, бесчисленные обрывки уроков, записанных учеником, не понадеявшимся на свою память, клеточки для игры в скубки, состоящей в том, что гимназист, успевший поставить три креста сряду, драл немилосердно своего партнера за чуб… В низших классах бывало до того душно, что какой-нибудь новенький учитель, еще не привыкший к нашей гимназической атмосфере, долго морщился и отплевывался, прежде чем начинал свой урок».

Но директор гимназии И. Ф. Тимковский – писатель и историк, добрый и образованный человек, сумел воспитать в гимназистах уважение к знанию, к науке, и те гимназисты, которые хорошо учились, пользовались среди товарищей большим уважением.

После гимназии Ушинский учился в Московском университете. А окончив университет, сам стал учителем.

Сначала он работал в Ярославле, потом его назначили преподавать русскую словесность – так тогда в школах назывались уроки русского языка и литературы – в Гатчинский сиротский институт, в котором жили и учились дети-сироты.

Когда Ушинский начал преподавать в Гатчинском институте, он обнаружил, что его ученики и ученицы очень плохо знают все предметы.

То же самое он увидел и в Смольном институте благородных девиц, куда его перевели потом и где воспитывались дочери дворян. Девочки были уверены, что булки растут на деревьях, а когда однажды им задали написать сочинение «Восход солнца», они даже не смогли объяснить, почему солнце восходит и заходит.

Но хуже всего было то, что они считали ученье мукой мученической и наказанием.

И так во всех школах.

Ушинский очень любил детей и очень им сочувствовал: учиться им действительно было трудно. Учебники, по которым они учились, были скучные и непонятные, и ребятам, чтобы не получить плохой отметки, приходилось затверживать их наизусть.

И вот Константин Дмитриевич Ушинский решил написать такой учебник, по которому детям учиться было бы легко и интересно. А когда ученье не мученье, тогда ученик и занимается, и учится успешнее.

И Ушинский составил два таких учебника для начальной школы. Они назывались «Родное слово» и «Детский мир».

«Родное слово» и «Детский мир» были совсем не похожи на прежние скучные учебники. В них было все понятно и очень интересно. Уж их-то начнешь читать и не оторвешься: хочется скорее узнать, про что написано на следующей странице.

В свои книги Ушинский поместил сказки – некоторые из них он слышал в детстве и теперь пересказал, а некоторые придумал сам.

Он сочинил рассказы о том, что близко детям, что окружает их в повседневной жизни, – о животных и птицах, о явлениях природы, о самих детях, об их занятиях и играх.

Он рассказал ребятам про то, что хлеб, который они едят, одежда, которую они носят, дом, в котором живут, – все это дело рук людей, и поэтому самый нужный, самый уважаемый человек в обществе – труженик: крестьянин, ремесленник, рабочий.

Вместе со своим другом – молодым учителем Модзалевским Константин Дмитриевич сложил стихотворения-песенки, которые так легко запоминались. Они тоже вошли в его книги.

Среди этих песенок была и вот эта:

 Дети, в школу собирайтесь!Петушок пропел давно!Попроворней одевайтесь!Смотрит солнышко в окно. 

Книги Ушинского открывали детям большие и маленькие тайны огромного мира, в котором они только начинали жить и в котором так много было незнакомого, непонятного и таинственного.

А главное – они открывали самую большую тайну: в чем радость и счастье человека. Из рассказов и сказок Ушинского всем было ясно, что счастливым бывает только добрый, честный и трудолюбивый человек.

В первый раз книги Ушинского «Родное слово» и «Детский мир» были напечатаны около двухсот лет тому назад. По ним учились многие поколения: не только наши бабушки и дедушки, прабабушки и прадедушки, но и прапрабабушки и прапрадедушки.

И нынешние школьники читают и любят сказки Константина Дмитриевича Ушинского.

Можно с уверенностью сказать, что эти рассказы и сказки будут читать и любить еще много-много новых поколений, потому что всегда у людей будут в почете труд, знание, честность и доброта.

Вл. Муравьев

Дети в роще

Дети в роще

Двое детей, брат и сестра, отправились в школу. Они должны были проходить мимо прекрасной, тенистой рощи. На дороге было жарко и пыльно, а в роще прохладно и весело.

– Знаешь ли что? – сказал брат сестре. – В школу мы еще успеем. В школе теперь душно и скучно, а в роще должно быть очень весело. Послушай, как кричат там птички; а белок-то, белок сколько прыгает по веткам! Не пойти ли нам туда, сестра?

Сестре понравилось предложение брата. Дети бросили азбуки в траву, взялись за руки и скрылись между зелеными кустами, под кудрявыми березами. В роще точно было весело и шумно. Птички перепархивали беспрестанно, пели и кричали; белки прыгали по веткам; насекомые суетились в траве.

Прежде всего дети увидели золотого жучка.

– Поиграй-ка с нами, – сказали дети жучку.

– С удовольствием бы, – отвечал жук, – но у меня нет времени: я должен добыть себе обед.

– Поиграй с нами, – сказали дети желтой, мохнатой пчеле.

– Некогда мне играть с вами, – отвечала пчелка, – мне нужно собирать мед.

– А ты не поиграешь ли с нами? – спросили дети у муравья.

Но муравью некогда было их слушать: он тащил соломинку втрое больше себя и спешил строить свое хитрое жилье.

Дети обратились было к белке, предлагая ей также поиграть с ними, но белка махнула пушистым хвостом и отвечала, что она должна запастись орехами на зиму. Голубь сказал: «Строю гнездо для своих маленьких деток». Серенький зайчик бежал к ручью умыть свою мордочку. Белому цветку земляники также некогда было заниматься детьми: он пользовался прекрасной погодой и спешил приготовить к сроку свою сочную, вкусную ягоду.

Детям стало скучно, что все заняты своим делом и никто не хочет играть с ними. Они подбежали к ручью. Журча по камням, пробегал ручей через рощу.

– Тебе уж, верно, нечего делать, – сказали ему дети. – Поиграй же с нами.

– Как! Мне нечего делать? – прожурчал сердито ручей. – Ах вы, ленивые дети! Посмотрите на меня: я работаю и днем и ночью и не знаю ни минуты покоя. Разве не я пою людей и животных? Кто же, кроме меня, моет белье, вертит мельничные колеса, носит лодки и тушит пожары? О, у меня столько работы, что голова идет кругом, – прибавил ручей и принялся журчать по камням.

Детям стало еще скучнее, и они подумали, что им лучше было бы пойти сначала в школу, а потом уж, идучи из школы, зайти в рощу. Но в это самое время мальчик приметил на зеленой ветке крошечную, красивую малиновку. Она сидела, казалось, очень спокойно и от нечего делать насвистывала превеселую песенку.

– Эй ты, веселый запевало! – закричал малиновке мальчик. – Тебе-то уж, кажется, ровно нечего делать: поиграй же с нами.

– Как? – просвистала обиженная малиновка. – Мне нечего делать? Да разве я целый день не ловила мошек, чтобы накормить моих малюток! Я так устала, что не могу поднять крыльев; да и теперь убаюкиваю песенкой моих милых деток. А вы что делали сегодня, маленькие ленивцы? В школу не пошли, ничего не выучили, бегаете по роще да еще мешаете другим дело делать. Идите-ка лучше, куда вас послали, и помните, что только тому приятно отдохнуть и поиграть, кто поработал и сделал все, что обязан был сделать.

Детям стало стыдно; они пошли в школу и хотя пришли поздно, но учились прилежно.

Дедушка

Сильно одряхлел дедушка. Плохо он видел, плохо слышал; руки и ноги у него дрожали от старости: несет ложку ко рту и суп расплескивает.

Не понравилось это сыну и невестке: перестали они отца с собой за стол сажать, запрятали его за печь и стали кормить из глиняной чашки. Задрожали руки у старика, чашка упала и разбилась. Пуще прежнего разозлились сын и невестка: стали они кормить отца из старой деревянной миски.

 

У старикова сына был свой маленький сынок. Сидит раз мальчик на полу и складывает что-то из щепочек.

– Что ты делаешь, дитятко? – спросила у него мать.

– Коробочку, – отвечает дитя. – Вот как вы с тятенькой состаритесь, я и буду вас из деревянной коробочки кормить.

Переглянулись отец с матерью и покраснели. Полно с тех пор старика за печь прятать, из деревянной чашки кормить.

Подсади на печь дедушку, тебя внуки подсадят.

Уважай старика: сам будешь стар.

Играющие собаки

Володя стоял у окна и смотрел на улицу, где грелась на солнышке большая собака, Полкан.

К Полкану подбежал маленький Мопс и стал на него кидаться и лаять; хватал его зубами за огромные лапы, за морду и, казалось, очень надоедал большой и угрюмой собаке.

– Погоди-ка, вот она тебе задаст! – сказал Володя. – Проучит она тебя.

Но Мопс не переставал играть, а Полкан смотрел на него очень благосклонно.

– Видишь ли, – сказал Володе отец, – Полкан добрее тебя. Когда с тобою начнут играть твои маленькие братья и сестры, то непременно дело кончится тем, что ты их приколотишь. Полкан же знает, что большому и сильному стыдно обижать маленьких и слабых.

Паук

Мальчик пошел со своим отцом в виноградник. Там увидал он пчелу, запутавшуюся в паутину. Паук уже готовился вонзить свои ядовитые зубы в тело бедного насекомого, но мальчик разорвал сети хищника и освободил пчелу.

– Ты очень мало ценишь искусство этого насекомого, разрывая его хитрую сеть, – сказал отец мальчику. – Разве ты не видишь, как правильно и красиво переплетены эти тонкие ниточки?

– Я думаю, – отвечал мальчик, – что паук так искусно плетет свою сеть для того, чтобы ловить в нее и потом убивать других насекомых, а пчелка собирает мед и воск. Вот почему я освободил пчелку и разрушил хитрое тканье паука.

Отцу понравилось суждение мальчика.

– Правда твоя, – сказал он сыну, – но, может быть, ты поступил с пауком не совсем справедливо. Развешивая свою ткань по ветвям винограда, он защищает зреющие кисти от мух и ос и истребляет вредных насекомых.

– Делает ли он это для того, – спросил мальчик, – чтобы сберечь для нас виноград, или для того, чтобы самому поживиться и мухами?

– Конечно, – отвечал отец, – ему нет дела до нашего винограда.

– В таком случае, – отвечал мальчик, – добро, которое делает паук, не может быть вменено ему в заслугу.

– Правда твоя, – отвечал отец. – Мы должны благодарить за это природу, которая и вредных созданий умеет заставить делать добро и приносить пользу.

– Но скажите, батюшка, – продолжал мальчик, – почему паук в одиночку ткет свою паутину, тогда как пчелы целым обществом делают свои соты?

– Потому, – отвечал отец, – что только добрая цель может прочно соединять многих, союз злых разрушается сам собою.

Гуси

Вася увидел вереницу диких гусей, которые неслись высоко в воздухе.

Вася. Могут ли так же летать наши домашние утки?

Отец. Нет.

Вася. Кто же кормит диких гусей?

Отец. Они сами отыскивают себе пищу.

Вася. А зимою?

Отец. Как только наступает зима, дикие гуси улетают от нас в теплые страны, а весною возвращаются снова.

Вася. Но почему же домашние гуси не могут летать так же хорошо и почему не улетают они от нас на зиму в теплые страны?

Отец. Потому, что домашние животные потеряли уже отчасти прежнюю ловкость и силу и чувства у них не так тонки, как у диких.

Вася. Но почему это случилось с ними?

Отец. Потому, что люди об них заботятся и отучили их пользоваться их собственными силами. Из этого ты видишь, что и люди должны стараться делать сами для себя все, что только могут. Те дети, которые полагаются на услуги других и не приучаются сами делать для себя все, что только могут, никогда не будут сильными, умными и ловкими людьми.

Вася. Нет, теперь я буду стараться сам все для себя делать, а не то, пожалуй, и со мной может сделаться то же, что с домашними гусями, которые разучились летать.

Ученый медведь

– Дети! Дети! – кричала няня. – Идите медведя смотреть.

Выбежали дети на крыльцо, а там уже много народу собралось. Нижегородский мужик, с большим колом в руках, держит на цепи медведя, а мальчик приготовился в барабан бить.

– А ну-ка, Миша, – говорит нижегородец, дергая медведя цепью, – встань, подымись, с боку на бок перевались, честным господам поклонись и молодкам покажись.

Заревел медведь, нехотя поднялся на задние лапы, с ноги на ногу переваливается, направо, налево раскланивается.

– А ну-ка, Мишенька, – продолжает нижегородец, – покажи, как малые ребятишки горох воруют: где сухо – на брюхе; а мокренько – на коленочках.

И пополз Мишка: на брюхо припадает, лапой загребает, будто горох дергает.

– А ну-ка, Мишенька, покажи, как бабы на работу идут.

Идет медведь, нейдет; назад оглядывается, лапой за ухом скребет.

Несколько раз медведь показывал досаду, ревел, не хотел вставать; но железное кольцо цепи, продетое в губу, и кол в руках хозяина заставляли бедного зверя повиноваться. Когда медведь переделал все свои штуки, нижегородец сказал:

– А ну-ка, Миша, теперича с ноги на ногу перевались, честным господам поклонись, да не ленись, да пониже поклонись! Потешь господ и за шапку берись: хлеб положат, так съешь, а деньги, так ко мне вернись.

И пошел медведь, с шапкой в передних лапах, обходить зрителей. Дети положили гривенник; но им было жаль бедного Миши: из губы, продетой кольцом, сочилась кровь.

Трусливый Ваня

Замесила мать Вани тесто в квашне и поставила на печь киснуть, а сама ушла к соседке.

В сумерках пришел Ваня домой, окликнул – никого в избе нет. Вот и хотел он огоньку вздуть, как слышит: кто-то на печи пыхтит. «Видно, домовой!» – подумал Ванюша, затрясся от страху, выпустил из рук лучину – да бежать. Впотьмах наступил Ваня на кочергу, а она его по лбу!

– Ай-ай, батюшки, помогите! Помогите! – завопил Ваня и хотел было вон из избы. На ту беду разулся у него лапоть, и Ванюша прихлопнул дверью оборку от лаптя: растянулся в сенях и вопит благим матом: – Ай, батюшки! Ай, соседушки! Помогите! Отымите! Держит меня домовой!

Прибежали соседи, подняли Ванюшу ни жива, ни мертва; а как узнали, в чем дело, то стали над ним смеяться. Долго потом все дразнили Ванюшу и расспрашивали его: как это он испугался теста в квашне, кочерги в углу, лаптя на своей ноге?

Любопытство

Павлуша (с любопытством). Что это там у тебя в переднике, Лиза?

Лиза. А тебе это очень нужно знать?

Павлуша (шутя). Покажи же, а не то я насильно посмотрю.

Лиза. Ничего там нет.

Павлуша. Неправда: ты что-то прячешь от меня. Покажи, пожалуйста, покажи.

Лиза. Не тронь: может быть, это подарок тебе к Новому году.

Павлуша. Как? Что? Подарок к Новому году? Покажи же, душечка сестрица, покажи, что там такое (хочет вырвать передник из рук сестры, но Лиза не дает). Скажи, по крайней мере, что это такое? Верно, кошелек? Не правда ли, кошелек?

Лиза. Зачем тебе кошелек; разве я тебе не вывязывала кошелька?

Павлуша. Что ж бы это было такое? Ах, знаю: ты связала мне шарфик.

Лиза. У тебя два шарфика. На что же тебе третий?

Павлуша. Как ты меня мучишь, сестрица! Какая ты скрытная!

Лиза. Какой ты любопытный!

Павлуша. Знаю, знаю. Это, верно, батюшка купил мне что-нибудь к Новому году, какая-нибудь игрушка?

Лиза. Может быть, батюшка и купил тебе что-нибудь, но ты знаешь, как он не любит, чтобы угадывали заранее его подарки.

Павлуша. Да я ему не скажу и в Новый год притворюсь, как будто ничего не знаю.

Лиза. Я и не знала, что ты умеешь так притворяться. Покажи же, как ты это сделаешь.

Павлуша. Уж сделаю как-нибудь, но помоги мне, пожалуйста, отгадать, что там у тебя такое. Что-нибудь из царства растительного?

Лиза. Нет.

Павлуша. Из царства животного?

Лиза. Нет.

Павлуша. Из царства минерального?

Лиза. Нет.

Павлуша. Теперь же я тебя поймал: конечно, нет в твоем переднике чего-нибудь из царства духов.

Лиза. Конечно нет! (Опускает со смехом передник и показывает, что в руках у нее ничего нет.) К какому царству принадлежит ничто?

Павлуша. Ах ты плутовка! Зачем же ты так таинственно закрывала руки передником, как будто бы у тебя бог знает что такое?

Лиза. Мне просто было холодно без перчаток; а ты сам себя наказал своим любопытством.

Павлуша. Хорошо, хорошо, но, знаешь ли, что я скажу тебе, Лиза! В другой раз ты меня так не проведешь.

Поездка из столицы в деревню

Столица и ее окрестности

Володя и Лиза во всю свою жизнь ни разу не выезжали из Петербурга. Можно себе представить, как они обрадовались, когда отец сказал им, что они на целое лето поедут в деревню за 600 верст.

В день, назначенный для отъезда, к крыльцу подъехал укладистый тарантас1   Тарантас – крытая или открытая четырехколесная длинная повозка.

[Закрыть], запряженный тройкою почтовых лошадей. Укладка продолжалась часа полтора, так что только к вечеру маленькая семья уселась в экипаж, и колеса его запрыгали по каменной мостовой.

Улицы через две тарантас выехал на набережную Невы и поехал по длинному каменному мосту с чугунными перилами, сделанными точно из кружев. На широкой, величественной реке мелькали сотни лодок, летели один за другим дымящиеся пароходы, а вдали, как лес, стояли бесчисленные мачты стройных кораблей. Великолепная гранитная набережная, уставленная дворцами, величественные церкви, обширные красивые площади, широкие, богатые, шумные улицы, чудесные памятники – все это дети видели уже часто, и все это им было не в диковинку.

За мостом тарантас поехал по одной из лучших улиц столицы. Сплошные ряды громадных каменных домов подымались высокими стенами по обеим сторонам. Тысячи раззолоченных вывесок пестрели на домах. За огромными зеркальными окнами великолепных магазинов и богатых лавок были выставлены и разложены самые разнообразные товары. Здесь было все, что угодно: золотые и серебряные вещи, чудные изделия из дорогих каменьев, роскошные материи для платьев, шитые костюмы, картины, статуэтки, книги, часы, игрушки, конфеты и пирожные, редкие дорогие фрукты, заманчиво разложенная зелень… Но у крыльца одного из таких магазинов дети заметили бедняка в лохмотьях, который робко посматривал вокруг, не подаст ли ему кто-нибудь гроша; а этот грош нужен был ему для куска хлеба, одежды и найма квартиры где-нибудь в подвале этих роскошных домов.

Блестящие экипажи с грохотом неслись по мостовой; разряженные толпы народа двигались по тротуарам; беспрестанно попадались навстречу конные и пешие отряды солдат, оружие которых сверкало на солнце. Но Володе и Лизе хотелось поскорее за город, в леса, в поля, в деревню. Часа через полтора тарантас выехал за заставу и поехал по шоссе – гладкому, прямому, как стрела, с каменными мостиками, с каменными верстовыми столбами. По обеим сторонам его стояли красивенькие дачи с маленькими запыленными садиками. Шуму и толкотни здесь было меньше, чем где-нибудь на Невском, но все еще очень и очень много.

 

Навстречу нашим путешественникам беспрестанно попадались: то громадные почтовые кареты с разодетыми кондукторами впереди, которые то и дело трубили в медные рожки, то блестящие городские экипажи, то длинные, тяжело нагруженные товарами обозы, даже городские, легковые извозчики с номерами на затылках. Все эти предметы были очень хорошо знакомы детям и мало напоминали собою деревню. Они даже плохо слышали колокольчик, который болтался под дугою, а нарядный ямщик, сидевший у них на козлах, походил более на кучера, чем иной бедный петербургский извозчик. Близость огромного, многолюдного города слышна и видна была еще повсюду.

Начинало вечереть. Дети проснулись сегодня чуть ли не в три часа утра, провозились за укладкой целый день, а потому глаза их слипались, головки клонились на подушки, которых было довольно в тарантасе. Скоро наши маленькие путешественники заснули и спали долго и крепко, как спят только усталые дети на вольном воздухе, под открытым небом, при небольшой, убаюкивающей качке экипажа, под усыпительные звуки почтового колокольчика. Короткая петербургская ночь была светла, и тарантас быстро удалялся от Петербурга.

Солнце уже было высоко, и тарантас успел уехать более ста верст, когда Володя и Лиза проснулись. Разоспавшиеся дети насилу могли вспомнить, что с ними делается, где они и что это за колокольчик звенит перед ними. Но едва только мелькнула у них мысль, что они в дороге, на пути в деревню, едут на почтовой тройке, и притом еще с колокольчиком, как сна будто и не бывало! Весело и бодро вскочили они и с любопытством стали осматриваться кругом.

Твердое, каменистое шоссе уже исчезло. Экипаж тихо катился по мягкой, простой почтовой дороге, и почтовый колокольчик звонко побрякивал в чистом утреннем воздухе. Ямщику понадобилось поправить упряжь пристяжных лошадей: он остановил тройку и слез с козел. Прежде всего поразила детей глубокая тишина, царствовавшая в полях. Только где-то, высоко, пел невидимый жаворонок. Серебряные трели его вольной песни звонко раздавались в прозрачном, чистом воздухе, наполненном благоуханиями полей. По обеим сторонам дороги, по волнистым холмам, подымались полосы разноцветных нив, то покрытых зеленеющими хлебами, то черных, отдыхающих под паром. На горизонте, где небо сходится с землею, тянулась синяя зубчатая полоса далекого леса. В лощине между двумя длинными холмами виднелись соломенные крыши большого села, разбросанного на скате. Позолоченный крест сельской церкви ярко горел на солнце. С другой стороны дороги можно было заметить вдали небольшую деревню, в которой не было церкви.

Дети молчали: новость и прелесть сельской картины глубоко на них подействовали.

Минут через двадцать тарантас застучал по деревянному, довольно ветхому мосту, построенному через глубокий овраг. На дне оврага, в высокой траве, сверкала маленькая речка. За мостом вскоре начался густой, темный лес. Громадные, вековые сосны протягивали над дорогой свои длинные, красноватые, смолистые сучья с колючими, всегда зелеными ветвями. Колеса тарантаса врезались в песок, и лошади пошли шагом.

Лес был большей частью сосновый, но кое-где виднелись пирамидальные ели с своими стройно расположенными сучьями, выгнутыми книзу, как крыши китайских домиков. Там и сям белели стройные березы с кудрявыми, ярко-зелеными верхушками, трепетали вечно дрожащие листочки осины. Внутри леса, между деревьями, царствовали тень, прохлада и тишина. По временам густой лес прерывался полянами. На опушках таких полян, покрытых свежей травой, береза, осина, небольшие елки и тонкий, гибкий орешник, перемешиваясь, составляли красивые группы. В высокой, сочной траве видно было много цветов, а кое-где блестели, как коралл, ярко-красные ягодки вызревшей земляники. Кукушка отзывалась где-то далеко в глуши леса; по временам раздавался звонкий, резкий крик иволги.

Высокий лес тянулся верст на пять, и дети не могли им налюбоваться. Но лошадям трудно было тащить тарантас по глубокому сыпучему песку, и, кроме того, бедных животных беспокоили овода. Наконец лес стал редеть, и вместо больших сосен показались кустарники. Опушка леса продолжалась еще с полверсты; потом колеса экипажа застучали по более твердому грунту. Опять по обеим сторонам дороги пошли бесконечные поля, расстилающиеся по холмам до самого горизонта.

Через полчаса ямщик сильно погнал лошадей и остановился у небольшого домика. У крыльца стояла толпа ямщиков с медными бляхами на шляпах, две или три телеги и тройка только что воротившихся лошадей. Это была станция. Володя обратил внимание на большой полосатый столб, на котором было крупными буквами написано: «От С. – Петербурга версты».

Деревня, уездный и губернский город2   Уездный и губернский город. – В дореволюционное время Россия делилась на губернии, губернии, в свою очередь, – на уезды. Главный город губернии назывался губернским городом, уезда – уездным.

[Закрыть]

Меняя лошадей на станциях, останавливаясь только напиться чаю и поесть, ночуя в экипаже, потому что погода во всю дорогу стояла прекрасная, ехали наши путешественники два дня или, лучше сказать, двое суток, потому что ехали день и ночь, уезжая в сутки верст по двести и более. Много они проехали маленьких деревень. В иных всего-то было 10 и 15 домов, низеньких, пошатнувшихся набок, с почерневшими бревенчатыми стенами, с полусгнившими соломенными крышами. Много проехали они и больших сел, где иногда попадались прекрасные каменные церкви, несколько домов почище других и две-три маленькие грязные лавчонки, в которых деготь и баранки, пряники и колеса продавались вместе. Эти лавочки были беднее товаром, меньше и грязнее на вид самой жалкой из овощных лавок столицы.

Наши путешественники проехали также три уездных города и даже один губернский. Губернский город походил еще на город. По главным улицам его была каменная мостовая, кое-где попадались огромные каменные дома; но между ними не много было таких, к каким дети привыкли в столице. Только один губернаторский дом да новые присутственные места3   Присутственные места. – Присутствиями в дореволюционной России назывались государственные учреждения.

[Закрыть], высокий, прекрасный собор и несколько старинных церквей могли бы, как казалось детям, стоять без стыда и на петербургских улицах. Но гостиный двор, посреди огромной, пустой площади, показался им и мал, и беден, и грязен. Тут были, правда, два-три магазина, но какое сравнение с петербургскими магазинами! Было десятка два вывесок; но какое сравнение с петербургскими вывесками! Народу и экипажей на улицах несравненно меньше.

Уездные города были еще меньше и беднее губернского: три-четыре немощеные улицы, обставленные низенькими деревянными домиками, длинные, иногда полуразвалившиеся заборы; огороды и сады посреди города; деревянные столбики вместо тротуаров, коровы и свиньи, бродящие по улицам; пустота, тишина, отсутствие движения! Только пять или шесть каменных домов; площадь, на которой помещались десятка два лавок; каменные присутственные места, выкрашенные когда-то желтой охрой; пять-шесть полуистертых вывесок сапожников и портных; вывешенный на палке крендель булочника да изредка городские дрожки доказывали, что это не деревня, а город.

На третий день пути Александр Сергеевич очень рано поутру, когда солнце только что встало, разбудил разоспавшихся в тарантасе детей, говоря, что нужно выйти из экипажа и идти пешком. Дети встали, дрожа от свежести утреннего воздуха, и начали с любопытством осматриваться вокруг. Тарантас стоял на берегу реки, к которой круто спускалась дорога. На реке моста не было, но с той стороны реки два перевозчика в синих рубахах гнали к берегу на шестах небольшой, довольно ветхий паром. На этом берегу столпилось в ожидании парома множество крестьян и крестьянок, пешком и в телегах, и возов до десяти с различной кладью. Возы были нагружены сеном, соломой, мешками с мукой, горшками, кирпичом, дровами; на иных телегах мычали телята и бараны или визжали поросята, у других были привязаны сзади крестьянские лошаденки, быки и коровы. Крестьяне и крестьянки, укрывшись тулупами и рогожами, сидели и лежали на телегах и просто на земле, хотя трава была покрыта серебристой росою. За плечами крестьянок висели корзины с яйцами, в руках были кадочки с маслом, иные держали кур, гусей, пучки луку, рыбу в судках и раков в корзинках, наполненных крапивой.

Александр Сергеевич узнал от крестьян, что они отправляются на торг в уездный город, который был виден на противоположном крутом и высоком берегу реки. Володя видел, какие товары крестьяне везли в город, но ему захотелось узнать, что они будут покупать там. С этим вопросом он обратился к седому старику, который, накрывшись тулупом, сидел на своей телеге, терпеливо дожидаясь перевоза. Старик с трудом понял, о чем его спрашивал Володя, но, понявши, усмехнулся и ласково отвечал:

– Что нам нужно в городе? Как что? Да вот, маленький барин, мне нужно купить соли, а соли в деревне не достанешь; нужен мне и топор, – мой совсем иступился; нужно еще две косы, – уж косовица подходит. Жене куплю в городе ситцевый платок, а детям по прянику. Ведь у нас в деревне, кроме черного хлеба, луку, молока да яиц, ничего не найдешь. Кто может, едет купить себе сапоги, а другому нужна шляпа, кушак или рукавицы. Вот зятьку моему понадобились стекла, замок к двери и петли; он, вишь, строит себе избу, а стекол-то у нас в деревне не делают и слесарей нет; гвоздей тоже, чай, захватит, потому что и гвоздей у нас не найдешь. А там-от-ко стоит моя сноха с петухом и с корзиной яиц, ей нужно кумачу4   Кумач – хлопчатобумажная ярко-красная ткань.

[Закрыть] на кичку5   Кичка – праздничный женский головной убор.

[Закрыть], ситцу на сарафан, иголки, чай, все вышли, а может, купит она железный ковш для воды или пару серпов. Да мало ли чего кому нужно! У нас же в деревне, почитай, ничего нету. Что есть, то, как видишь, и везем продавать. Всем же нам, барин, кроме того, нужны деньги…

Весело было переезжать широкую реку на пароме. По всей реке тянулись барки, нагруженные товаром, и медленно двигались по течению длинные неуклюжие плоты. На другом берегу с горы спускался длинный обоз. По всему было видно, что это было место бойкое, торговое, где сходились судоходная река и большая проезжая дорога. На высоком и крутом берегу был живописно раскинут небольшой, но промышленный город; красные, зеленые и серые крыши его пестрели посреди зеленеющих садов, позолоченные кресты и главы церквей весело играли на солнышке.

Просёлочная дорога

На четвертый день пути наши путники должны были переменить почтовых лошадей на долгих и свернуть с большой почтовой дороги на проселочную.

На проселочной дороге картина несколько изменилась, да и ехать было гораздо беспокойнее. Колеса широкого тарантаса не попадали в глубокие колеи, прорезанные узкими крестьянскими телегами. Тарантас ехал как-то боком, и тряска увеличилась. Но дети не обращали на нее большого внимания: так занимало их все, что они видели. По обеим сторонам дороги стояла высокая, густая рожь. Она уже отцвела, налилась и начинала желтеть. Золотистыми, колеблющимися волнами разливалась она по обе стороны на необозримое пространство. Во ржи синело такое множество васильков, что дети, выйдя из экипажа, мигом нарвали два огромных пучка. Скоро два венка, сплетенные искусными ручками Лизы, свежие, синие и блестящие, перевитые с колосьями ржи, украсили русые головки детей.

fictionbook.ru

Рассказы и сказки К.Д.Ушинского - К.Д.Ушинский (1824-1870)

     Нет в нашей стране человека, который не знал бы сказок про курочку рябу, про колобок, про братца Иванушку с сестрицей Алёнушкой, не читал бы рассказа "Четыре желания", не повторял бы лукавую прибаутку про лентяя Тита: "Тит, иди молотить".-"Брюхо болит".-"Тит, иди кисель есть".-"А где моя большая ложка?"     Все эти и многие другие, так же хорошо известные всем сказки, рассказы и прибаутки одни сочинил, другие пересказал Константин Дмитриевич Ушинский.     Константин Дмитриевич Ушинский родился более ста пятидесяти лет назад, в 1824 году.     Детство он провёл на Украине, в маленьком городке Новгород-Северске и учился в тамошней гимназии.     Гимназия, вспоминал Ушинский, помещалась в старом, ветхом здании, похожем больше на сарай, чем на школу: "Окна в старых рамах дрожали, подгнившие полы, залитые чернилами и стоптанные гвоздями каблуков, скрипели и прыгали; расколовшиеся двери притворялись плохо, длинные старые скамьи, совершенно утратившие свою первоначальную окраску, юыли изрезаны и исписаны многими поколениями гимназистов. Чего-чего только не было на этих скамьях! И ящики самой замысловатой работы, и прехитрые, многосложные каналы для спуска чернил, и угловатые человеческие фигурки - солдатики, генералы на лошадях, портреты учителей; и бесчисленные изречения, бесчисленные обрывки уроков, записанных учеником, не понадеявшимся на свою память, клеточки для игры в скубки, состоящей в том, что гимназист, успевший поставить три креста сряду, драл немилосердно своего партнёра за чуб... В низших классах бывало до того душно, что какой-нибудь новенький учитель, ещё не привыкший к нашей гимназической атмосфере, долго морщился и отплёвывался, прежде чем начинал свой урок".     Но директор гимназии И.Ф.Тимковский - писатель и историк, добрый и образованный человек, сумел воспитать в гимназистах уважение к знанию, к науке, и те гимназисты, которые хорошо учились, пользовались среди товарищей большим уважением.     После гимназии Ушинский учился в Московском университете. А окончив университет, сам стал учителем.     Сначала он работал в Ярославле, потом его назначили преподавать русскую словесность - так тогда в школах назывались уроки русского языка и литературы - в Гатчинский сиротский институт, в котором жили и учились дети-сироты.     Когда Ушинский начал преподавать в Гатчинском институте, он обнаружил, что его ученики и ученицы очень плохо знают все предметы.     То же самое он увидел и в Смольном институте благородных девиц, куда его перевели потом и где воспитывались дочери дворян. Девочки юыли уверены, что булки рвстут на деревьях, а когда однажды им задали написать сочинение "Восход солнца", они даже не смогли объяснить, почему солнце восходит и заходит.     Но хуже всего было то, что они считали ученье мукой мученической и наказанием.     И так во всех школах.     Ушинский очень любил детей и очень им сочувствовал: учиться им действительно было трудно. Учебники, по которым они учились, были скучные и непонятные, и ребятам, чтобы не получить плохой отметки, приходилось затверживать их наизусть.     И вот Константин Дмитриевич Ушинский решил написать такой учебник, по которому детям учиться было бы легко и интересно. А когда ученье не мученье, тогда ученик и занимается, и учится успешнее.     И Ушинский составил два таких учебника для начальной школы. Они назывались "Родное слово" и "Детский мир".    "Родное слово" и "Детский мир" были совсем не похожи на прежние скучные учебники. В них было всё понятно и очень интересно. Уж их-то начнёшь читать и не оторвёшься: хочется скорее узнать, про что написано на следующей странице.     В свои книги Ушинский поместил сказки - некоторые из них он слышал в детстве и теперь пересказал, а некоторые придумал сам.     Он сочинил рассказы о том, что близко детям, что окружает их в повседневной жизни: о животных и птицах, о явлениях природы, о самих детях - об их занятиях и играх.     Он рассказал ребятам про то, что хлеб, который они едят, одежда, которую они носят, дом, в котором живут, - всё это дело рук людей, и поэтому самый нужный, самый уважаемый человек в обществе - труженик: крестьянин, ремесленник, рабочий.     Вместе со своим другом - молодым учителем Модзалевским Константин Дмитриевич сложил стихотворения-песенки, которые так легко запоминались. Они тоже вошли в его книги.      Среди этих песенок было и вот эта:

                Дети, в школу собирайтесь!                Петушок пропел давно!                Попроворней одевайтесь!                Смотрит солнышко в окно.

     Книги Ушинского открывали детям большие и маленькие тайны огромного мира, в котором они только начинали жить и в котором так много было незнакомого, непонятного и таинственного.     А главное - они открывали самую большую тайну: в чём радость и счастье человека. Из рассказов и сказок Ушинского всем было ясно, что счастливым бывает только добрый, честный и трудолюбивый человек.     В первый раз книги Ушинского "Родное слово" и "Детский мир" были напечатаны более ста лет тому назад. По ним учились многие поколения: не только наши бабушки и дедушки, прабабушки и прадедушки, но и прапрабабушки и прапрадедушки.     И нынешние школьники читают и любят рассказы и сказки Константина Дмитриевича Ушинского.     И можно с уверенностью сказать, что эти рассказы и сказки будут читать и любить ещё много-много новых поколений, потому что всегда у людей будет в почёте труд, знание, честность и доброта.

                                                    Вл.Муравьёв

prazcity.ucoz.ru

К.Ушинский Рассказы о животных (читать онлайн, скачать)

Рассказы Константина Дмитриевича Ушинского очень душевны. Он писал о том, что видел вокруг, будучи еще босоногим мальчишкой - о животных, о природе, о деревенской жизни. Рассказы о животных полны тепла и доброты, они призывают относиться к братьям нашим меньшим с заботой и уважением. Один "Бишка" чего стоит: в трех предложениях Ушинский выразил всю важную собачью сущность. Животные в его рассказах раскрываются, как люди, становясь в один ряд с нами, у каждого свой характер, да еще какой! Давайте познакомимся поближе с этими животными, и почитаем рассказы. Для чтения оффлайн вы можете скачать pdf файл с рассказами Ушинского о животных внизу страницы. Все рассказы с картинками!

К.Д.Ушинский

Рассказы о животных

Бишка (рассказ)

— А ну-ка, Бишка, прочти, что в книжке написано!

Понюхала собачка книжку, да и прочь пошла.

— Не моё, – говорит, — дело книги читать; я дом стерегу, по ночам не сплю, лаю, воров да волков пугаю, на охоту хожу, зайку слежу, уточек ищу, поноску тащу — будет с меня и этого.

Бодливая корова (рассказ)

Была у нас корова, да такая характерная, бодливая, что беда! Может быть, потому и молока у неё было мало.

Помучились с ней и мать,  и сёстры. Бывало, прогонят в стадо, а она или домой в полдень придёт, или в житах очутится, - иди выручай!

Особенно, когда бывал у нее телёнок - удержу нет!  Раз даже весь хлев рогами разворотила, к телёнку билась, а рога-то у неё были длинные да прямые. Уж не раз собирался отец ей рога отпилить, да как-то всё откладывал, будто что предчувствовал.

А какая была увёртливая да прыткая! Как поднимет хвост, опустит голову, да махнет, - так и на лошади не догонишь.

Вот раз летом прибежала она от пастуха, еще задолго до вечера: было у ней дома теля. Подоила мать корову, выпустила теля и говорит сестре - девочке эдак лет двенадцати:

- Погони, Феня, их к речке, пусть на бережку пасутся, да смотри, чтоб в жито не затесались. До ночи ещё далеко, что им без толку стоять.

Взяла Феня хворостину, погнала и теля, и корову; пригнала на бережок, пустила пастись, а сама под вербой села и стала венок плести из васильков, что по дороге во ржи нарвала; плетёт и песенку поёт.

Слышит Феня, что-то в лозняке зашуршало, а речка-то с обоих берегов густым лозняком обросла.

Глядит Феня что-то серое сквозь густой лозняк продирается, и покажись глупой девочке, что это наша собака Серко. Известно, волк на собаку совсем похож, только шея неповоротливая, хвост палкой, морда понурая, и глаза блестят; но Феня волка никогда вблизи не видала.

Стала уже Феня собаку манить:

- Серко, Серко! - как смотрит - телёнок, а за ним корова несутся прямо на неё как бешеные. Феня вскочила, прижалась к вербе, не знает, что делать; телёнок к ней, а корова их обоих задом к дереву прижала, голову наклонила, ревёт, передними копытами землю роет, рога-то прямо волку наставила.

Феня перепугалась, обхватила дерево обеими руками, кричать хочет - голосу нет. А волк прямо на корову кинулся, да и отскочил - с первого раза, видно, задела его рогом. Видит волк, что нахрапом ничего не возьмешь, и стал он кидаться то с той, то с другой стороны, чтобы как-нибудь сбоку в корову вцепиться, или теля отхватить, - только куда не кинется, везде рога ему навстречу.

Феня все ещё не догадывается, в чём дело, хотела бежать, да корова не пускает, так и жмёт к дереву.

Стала тут девочка кричать, на помощь звать… Наш казак пахал тут на взгорке, услышал, что и корова-то ревёт, и девочка кричит, кинул соху и прибежал на крик.

Видит казак, что делается, да не смеет с голыми руками на волка сунуться - такой он был большой да остервенелый; стал казак сына кликать, что пахал тут же на поле.

Как завидел волк, что люди бегут, - унялся, огрызнулся ещё раз, два, завыл да и в лозняк.

Феню казаки едва домой довели - так перепугалась девочка.

Порадовался тогда отец, что не отпилил корове рогов.

В лесу летом (рассказ)

Нет в лесу того раздолья, как на поле; но хорошо в нём в жаркий полдень. И чего только не насмотришься в лесу! Высокие, красноватые сосны развесили свои иглистые вершины, а зелёные ёлочки выгибают свои колючие ветви. Красуется белая, кудреватая берёзка с душистыми листочками; дрожит серая осина; а коренастый дуб раскинул шатром свои  вырезные  листья. Из травы глядит беленький глазок земляники, а рядом уже краснеет душистая ягодка.

Белые серёжки ландыша качаются между длинными, гладкими листьями. Где-то рубит крепконосый дятел; кричит жалобно жёлтая иволга; отсчитывает года бездомная кукушка. Серый зайчик шмыгнул в кусты; высоко между ветвями мелькнула пушистым хвостом цепкая белка.

Далеко в чаще что-то трещит и ломится: уж не гнёт ли дуги косолапый мишка?

Васька (рассказ)

Котичек-коток — серенький лобок. Ласков Вася, да хитёр; лапки бархатные, коготок остёр. У Васютки — ушки чутки, усы длинные, шубка шёлковая.

Ласкается кот, выгибается, хвостиком виляет, глазки закрывает, песенку поёт, а попалась мышка – не прогневайся! Глазки-то большие, лапки, что стальные, зубки-то кривые, когти выпускные!

Ворон и сорока (рассказ)

Пёстрая сорока прыгала по веткам дерева и без умолку болтала, а ворон сидел молча.

- Что же ты молчишь, куманёк, или ты не веришь тому, что я тебе рассказываю? - спросила, наконец, сорока.

- Плохо верю, кумушка, - отвечал ворон, - кто так много болтает, как ты, тот, наверно, много врёт!

Гадюка (рассказ)

Вокруг нашего хутора, по оврагам и мокрым местам, водилось немало змей.

Я не говорю об ужах: к безвредному ужу у нас так привыкли, что и змеёй-то его не зовут. У него есть во рту небольшие острые зубы, он ловит мышей и даже птичек и, пожалуй, может прокусить кожу; но нет яду в этих зубах, и, укушение ужа совершенно безвредно.

Ужей у нас было множество; особенно в кучах соломы, что лежала около гумна: как пригреет солнышко, так они и выползут оттуда; шипят, когда подойдёшь, язык или жало показывают, но ведь не жалом змеи кусают. Даже в кухне под полом водились ужи, и как станут, бывало, дети, сидя на полу, молоко хлебать, так уж и выползает и к чашке голову тянет, а дети его ложкой по лбу.

Но водились у нас и не одни ужи: водилась и ядовитая змея, чёрная, большая, без тех жёлтых полосок, что видны у ужа около головы. Такую змею зовут у нас гадюкой. Гадюка нередко кусала скот, и если не успеют, бывало, позвать с села старого деда Охрима, который знал какое-то лекарство против укушения ядовитых змей, то скотина непременно падёт – раздует её, бедную, как гору.

Один мальчик у нас так и умер от гадюки. Укусила она его около самого плеча, и, прежде чем пришёл Охрим, опухоль перешла с руки на шею и грудь:дитя стало бредить, метаться и через два дня померло. Я в детстве много наслушался про гадюк и боялся их страшно, как будто чувствовал, что мне придётся встретиться с опасной гадиной.

Косили у нас за садом, в сухой балке, где весной всякий год бежит ручей, а летом только сыровато и растёт высокая густая трава. Всякая косовица была для меня праздником, особенно как сгребут сено в копны. Тут, бывало, и станешь бегать по сенокосу и со всего размаху кидаться в копны и барахтаться в душистом сене, пока не прогонят бабы, чтобы не разбивал копён.

Вот так-то и в этот раз бегал я и кувыркался: баб не было, косари пошли далеко, и только наша чёрная большая собака Бровко лежала на копне и грызла кость.

Кувыркнулся я в одну копну, повернулся в ней раза два и вдруг вскочил с ужасом. Что-то холодное и скользкое махнуло меня по руке. Мысль о гадюке мелькнула в голове моей - и что же? Огромная гадюка, которую я обеспокоил, вылезла из сена и, подымаясь на хвост, готова была на меня кинуться.

Вместо того чтобы бежать, я стою как окаменелый, будто гадина зачаровала меня своими безвековыми, неморгающими глазами. Ещё бы минута - и я погиб; но Бровко, как стрела, слетел с копны, кинулся на змею, и завязалась между ними смертельная борьба.

Собака рвала змею зубами, топтала лапами; змея кусала собаку и в морду, и в грудь, и в живот. Но через минуту только клочки гадюки лежали на земле, а Бровко кинулся бежать и исчез.

Тут только воротился ко мне голос; я стал кричать и плакать; прибежали косари и косами добили ещё трепещущие куски змеи.

Но страннее всего, что Бровко с этого дня пропал и скитался неизвестно где.

Только через две недели воротился он домой: худой, тощий, но здоровый. Отец говорил мне, что собаки знают траву, которой они лечатся от укуса гадюки.

Гуси (рассказ)

Вася увидел вереницу диких гусей, которые неслись высоко в воздухе.

Вася. Могут ли так же летать наши домашние утки?

Отец. Нет.

Вася. Кто же кормит диких гусей?

Отец. Они сами отыскивают себе пищу.

Вася. А зимою?

Отец. Как только наступает зима, дикие гуси улетают от нас в теплые страны, а весною возвращаются снова.

Вася. Но почему же домашние гуси не могут летать так же хорошо и почему не улетают они от нас на зиму в теплые страны?

Отец. Потому, что домашние животные потеряли уже отчасти прежнюю ловкость и силу и чувства у них не так тонки, как у диких.

Вася. Но почему это случилось с ними?

Отец. Потому, что люди об них заботятся и отучили их пользоваться их собственными силами. Из этого ты видишь, что и люди должны стараться делать сами для себя все, что только могут. Те дети, которые полагаются на услуги других и не приучаются сами делать для себя все, что только могут, никогда не будут сильными, умными и ловкими людьми.

Вася. Нет, теперь я буду стараться сам все для себя делать, а не то, пожалуй, и со мной может сделаться то же, что с домашними гусями, которые разучились летать.

Гусь и журавль (рассказ)

Плавает гусь по пруду и громко разговаривает сам с собою:

— Какая я, право, удивительная птица! И хожу-то я по земле, и плаваю-то по воде, и летаю по воздуху: нет другой такой птицы на свете! Я всем птицам царь!

Подслушал гуся журавль и говорит ему:

— Глупая ты птица, гусь! Ну, можешь ли ты плавать, как щука, бегать, как олень, или летать, как орёл? Лучше знать что-нибудь одно, да хорошо, чем все, да плохо.

Два козлика (рассказ)

Два упрямые козлика встретились однажды на узком бревне, переброшенном через ручей. Обоим разом перейти ручей было невозможно; приходилось которому-нибудь воротиться назад, дать другому дорогу и обождать.

– Уступи мне дорогу, – сказал один.

– Вот ещё! Поди-ка ты, какой важный барин, – отвечал другой, – пяться назад, я первый взошёл на мост.

– Нет, брат, я гораздо постарше тебя годами, и мне уступить молокососу! Ни за что!

Тут оба, долго не думавши, столкнулись крепкими лбами, сцепились рогами и, упираясь тоненькими ножками в колоду, стали драться. Но колода была мокра: оба упрямца поскользнулись и полетели прямо в воду.

Дятел (рассказ)

Тук-тук-тук! В глухом лесу на сосне чёрный дятел плотничает. Лапками цепляется, хвостиком упирается, носом постукивает, - мурашей да козявок из-за коры выпугивает.

Кругом ствола обежит, никого не проглядит.

Испугалися мураши:

- Эти-де порядки не хороши! Со страху корячутся, за корою прячутся - не хотят вон идти.

Тук-тук-тук! Чёрный дятел стучит носом, кору долбит, длинный язык в дыры запускает, мурашей, словно рыбку, таскает.

Играющие собаки (рассказ)

 Володя стоял у окна и смотрел на улицу, где грелась на солнышке большая собака, Полкан.

К Полкану подбежал маленький Мопс и стал на него кидаться и лаять; хватал его зубами за огромные лапы, за морду и, казалось, очень надоедал большой и угрюмой собаке.

— Погоди-ка, вот она тебе задаст! — сказал Володя. — Проучит она тебя.

Но Мопс не переставал играть, а Полкан смотрел на него очень благосклонно.

— Видишь ли, — сказал Володе отец, — Полкан добрее тебя. Когда с тобою начнут играть твои маленькие братья и сёстры, то непременно дело кончится тем, что ты их приколотишь. Полкан же знает, что большому и сильному стыдно обижать маленьких и слабых.

Козел (рассказ)

Идёт козёл мохнатый, идёт бородатый, рожищами помахивает, бородищей потряхивает, копытками постукивает; идёт, блеет, коз и козляток зовёт. А козочки с козлятками в сад ушли, травку щиплют, кору гложут, молодые прищепы портят, молочко деткам копят; а козлятки, малые ребятки, молочка насосались, на забор взобрались, рожками передрались.

Погодите, ужо придёт бородатый хозяин — всем вам порядок даст!

Коровка (сказка)

Некрасива корова, да молочко дает. Лоб у нее широк, уши в сторону; во рту зубов недочет, зато рожища большие; хребет — острием, хвост — помелом, бока оттопырились, копыта двойные.

Она травушку рвет, жвачку жует, пойло пьет, мычит и ревет, хозяйку зовет: «Выходи, хозяюшка; выноси подойничек, чистый утиральничек! Я деточкам молочка принесла, густых сливочек».

Кукушечка (рассказ)

Серая кукушка – бездомная ленивица: гнездо не вьёт, в чужие гнёзда яички кладёт, своих кукушат на выкорм отдаёт, да ещё и подсмеивается, перед муженьком хвалится: «Хи-хи-хи! Ха-ха-ха! Погляди-ка, муженёк, как я овсянке на радость яичко снесла».

А хвостатый муженёк, на берёзе сидючи, хвост развернул, крылья опустил, шею вытянул, из стороны в сторону покачивается, года высчитывает, глупых людей обсчитывает.

Ласточка (рассказ)

Ласточка-касаточка покою не знала, день-деньской летала, соломку таскала, глинкой лепила, гнёздышко вила.

Свила себе гнёздышко: яички носила. Нанесла яичек: с яичек не сходит, деток поджидает.

Высидела детушек: детки пищат, кушать хотят.

Ласточка-касаточка день-деньской летает, покою не знает: ловит мошек, кормит крошек. 

Придёт пора неминучая, детки оперятся, все врозь разлетятся, за синие моря, за тёмные леса, за высокие горы.

Ласточка-касаточка не знает покою: день-деньской всё рыщет – малых деток ищет.

Лошадка (рассказ)

Конь храпит, ушами прядёт, глазами поводит, удила грызёт, шею, словно лебедь, гнёт, копытом землю роет. Грива на шее волной, сзади хвост трубой, меж ушей — чёлка, на ногах — щётка; шерсть серебром отливает. Во рту удила, на спине седло, стремена золотые, подковки стальные.

Садись и пошёл! За тридевять земель, в тридесятое царство!

Конь бежит, земля дрожит, изо рта пена, из ноздрей пар валит.

Медведь и бревно (рассказ)

Идёт медведь по лесу и разнюхивает: нельзя ли чем съестным поживиться? Чует — мёд! Поднял Мишка морду кверху и видит на сосне улей, под ульем гладкое бревно на верёвке висит, но Мише до бревна дела нет. Полез медведь на сосну, долез до бревна, нельзя лезть выше — бревно мешает.

Миша оттолкнул бревно лапой; бревно легонько откачнулось назад — и стук медведя по башке. Миша оттолкнул бревно покрепче — бревно ударило Мишу посильнее. Рассердился Миша и хватил бревно изо всей силы; бревно откачнулось сажени на две назад — и так хватило Мишу, что чуть он с дерева не свалился. Рассвирепел медведь, забыл и про мёд, хочется ему бревно доканать: ну его валять, что есть силы, и без сдачи ни разу не остался. Дрался Миша с бревном до тех пор, пока весь избитый не свалился с дерева; под деревом-то были колышки натыканы — и поплатился медведь за безумный гнев своей тёплой шкурой.

Не ладно скроен, да крепко сшит (Заяц и ёж) (сказка)

Беленький, гладенький зайчик сказал ежу:

— Какое у тебя, братец, некрасивое, колючее платье!

— Правда, — отвечал ёж, — но мои колючки спасают меня от зубов собаки и волка; служит ли тебе так же твоя хорошенькая шкурка?

Зайчик вместо ответа только вздохнул.

Орёл (рассказ)

Орёл сизокрылый всем птицам царь. Вьёт он гнёзда на скалах да на старых дубах; летает высоко, видит далёко, на солнце немигаючи смотрит.

Нос у орла серпом, когти крючком; крылья длинные; грудь навыкат – молодецкая.

Орел и кошка (рассказ)

За деревней весело играла кошка со своими котятами. Весеннее солнышко грело, и маленькая семья была очень счастлива. Вдруг, откуда ни возьмись — огромный степной орел: как молния, спустился он с вышины и схватил одного котёнка. Но не успел ещё орел подняться, как мать вцепилась уже в него. Хищник бросил котёнка и схватился со старой кошкой. Закипела битва на смерть.

Могучие крылья, крепкий клюв, сильные лапы с длинными, кривыми когтями давали орлу большое преимущество: он рвал кожу кошки и выклевал ей один глаз. Но кошка не потеряла мужества, крепко вцепилась в орла когтями и перекусила ему правое крыло.

Теперь уже победа стала клониться на сторону кошки; но орёл все еще был очень силён, а кошка уже устала; однако же она собрала свои последние силы, сделала ловкий прыжок и повалила орла на землю. В ту же минуту откусила она ему голову и, забыв свои собственные раны, принялась облизывать своего израненного котёнка.

Петушок с семьей (рассказ)

Ходит по двору петушок: на голове — красный гребешок, под носом — красная бородка. Нос у Пети долотцом, хвост у Пети колесцом, на хвосте узоры, на ногах шпоры. Лапами Петя кучу разгребает, курочек с цыплятами созывает:

— Курочки-хохлатушки! Хлопотуньи-хозяюшки! Пёстренькие-рябенькие! Чёрненькие-беленькие! Собирайтесь с цыплятками, с малыми ребятками: я вам зёрнышко припас!

Курочки с цыплятами собрались, разкудахталися; зёрнышком не поделились — передралися.

Петя-петушок беспорядков не любит — сейчас семью помирил: ту за хохол, того за вихор, сам зёрнышко съел, на плетень взлетел, крыльями замахал, во всё горло заорал:

— «Ку-ка-ре-ку!»

Уточки (рассказ)

Сидит Вася на бережку, смотрит он, как уточки в пруде кувыркаются: широкие носики в воду прячут, жёлтые лапки на солнышке сушат. Приказали Васе уточек стеречь, а они на воду ушли – и старые и малые. Как их теперь домой загнать?

Вот и стал Вася уточек кликать:

— Ути-ути-уточки! Прожоры-тараторочки, носики широкие, лапочки перепончатые! Полно вам червячков таскать, травку щипать, тину глотать, зобы набивать — пора вам домой идти!

Уточки Васю послушались, на берег вышли, домой идут, с ноги на ногу переливаются.

Ученый медведь (рассказ)

 – Дети! Дети! – кричала няня. – Идите медведя смотреть.

Выбежали дети на крыльцо, а там уже много народу собралось. Нижегородский мужик, с большим колом в руках, держит на цепи медведя, а мальчик приготовился в барабан бить.

– А ну-ка, Миша, – говорит нижегородец, дергая медведя цепью, – встань, подымись, с боку на бок перевались, честным господам поклонись и молодкам покажись.

Заревел медведь, нехотя поднялся на задние лапы, с ноги на ногу переваливается, направо, налево раскланивается.

– А ну-ка, Мишенька, – продолжает нижегородец, – покажи, как малые ребятишки горох воруют: где сухо – на брюхе; а мокренько – на коленочках.

И пополз Мишка: на брюхо припадает, лапой загребает, будто горох дергает.

– А ну-ка, Мишенька, покажи, как бабы на работу идут.

Идет медведь, нейдет; назад оглядывается, лапой за ухом скребет.

Несколько раз медведь показывал досаду, ревел, не хотел вставать; но железное кольцо цепи, продетое в губу, и кол в руках хозяина заставляли бедного зверя повиноваться. Когда медведь переделал все свои штуки, нижегородец сказал:

– А ну-ка, Миша, теперича с ноги на ногу перевались, честным господам поклонись, да не ленись, да пониже поклонись! Потешь господ и за шапку берись: хлеб положат, так съешь, а деньги, так ко мне вернись.

И пошел медведь, с шапкой в передних лапах, обходить зрителей. Дети положили гривенник; но им было жаль бедного Миши: из губы, продетой кольцом, сочилась кровь.

Хавронья (рассказ)

Грязна наша хавроньюшка, грязна и обжорлива; все жрет, все мнет, об углы чешется, лужу найдет – как в перину прет, хрюкает, нежится.

Рыло у хавроньюшки не нарядное: в землю носом упирается, рот до ушей; а уши, словно тряпки, болтаются; на каждой ноге по четыре копыта, а ходит – спотыкается.

Хвост у хавроньюшки винтом, хребет – горбом; на хребте щетина торчит. Жрет она за троих, толстеет за пятерых; зато ее хозяюшки холят, кормят, помоями поят; а вломится в огород – поленом прогонят.

Храбрая собака (рассказ)

— Собака, что лаешь?

— Волков пугаю.

— Собака, что хвост поджала?

— Волков боюсь.

 - КОНЕЦ -

 Вы можете бесплатно скачать эту книгу детских рассказов о животных К.Ушинского в формате pdf: СКАЧАТЬ >>

7gy.ru

Сказка Старая хлеб-соль забывается - Русская народная сказка в обработке Афанасьева Александра Николаевича скачать бесплатно или читать онлайн

Хранители сказок | Русские народные сказки в обработке Афанасьева Александра Николаевича

Русская народная сказка

Попался было бирюк1 в капкан, да кое-как вырвался и стал пробираться в глухую сторону. Завидели его охотники и стали следить. Пришлось бирюку бежать через дорогу, а на ту пору шел по дороге с поля мужик с мешком и цепом. Бирюк к нему: «Сделай милость, мужичок, схорони меня в мешок! За мной охотники гонят» Мужик согласился, запрятал его в мешок, завязал» и взвалил на плечи. Идет дальше, а навстречу ему охотники. «Не видал ли, мужичок, бирюка?» — спрашивают они. «Нет, не видал!» — отвечает мужик.

Охотники поскакали вперед и скрылись из виду. «Что, ушли мои злодеи?» — спросил бирюк. «Ушли». — «Ну, теперь выпусти меня на волю». Мужик развязал мешок и выпустил его на вольный свет. Бирюк сказал: «А что, мужик, я тебя съем!» — «Ах, бирюк, бирюк! Я тебя из какой неволи выручил, а ты меня съесть хочешь!» — «Старая хлеб-соль забывается», — отвечал бирюк. Мужик видит, что дело-то плохо, и говорит: «Ну, коли так, пойдем дальше, и если первый, кто с нами встретится, скажет по-твоему, что старая хлеб-соль забывается, тогда делать нечего — съешь меня!»

Пошли они дальше. Повстречалась им старая кобыла. Мужик к ней с вопросом: «Сделай милость, кобылушка-матушка, рассуди нас! Вот я бирюка из большой неволи выручил, а он хочет меня съесть!» — и рассказал ей все, что было. Кобыла подумала-подумала и сказала: «Я жила у хозяина двенадцать лет, принесла ему двенадцать жеребят, изо всех сил на него работала, а как стала стара и пришло мне невмоготу работать — он взял да и стащил меня под яр2; уж я лезла, лезла, насилу вылезла, и теперь вот плетусь, куда глаза глядят. Да, старая хлеб-соль забывается!» — «Видишь, моя правда!» — молвил бирюк.

Мужик опечалился и стал просить бирюка, чтоб подождал до другой встречи. Бирюк согласился и на это. Повстречалась им старая собака. Мужик к ней с тем же вопросом. Собака подумала-подумала и сказала: «Служила я хозяину двадцать лет, оберегала его дом и скотину, а как состарилась и перестала брехать3, — он прогнал меня со двора, и вот плетусь я, куда глаза глядят. Да, старая хлеб-соль забывается!» — «Ну, видишь, моя правда!» Мужик еще пуще опечалился и упросил бирюка обождать до третьей встречи: «А там делай как знаешь, коли хлеба-соли моей не попомнишь».

В третий раз повстречалась им лиса. Мужик повторил ей свой вопрос. Лиса стала спорить: «Да как это можно, чтобы бирюк, этакая большая туша, мог поместиться в этаком малом мешке?» И бирюк и мужик побожились, что это истинная правда; но лиса все-таки не верила и сказала: «А ну-ка, мужичок, покажь, как ты сажал его в мешок-то!» Мужик расставил мешок, а бирюк всунул туда голову. Лиса закричала: «Да разве ты одну голову прятал в мешок?» Бирюк влез совсем. «Ну-ка, мужичок, — продолжала лиса, — покажи, как ты его завязывал?» Мужик завязал. «Ну-ка, мужичок, как ты в поле хлеб-то молотил?» Мужик начал молотить цепом по мешку. «Ну-ка, мужичок, как ты отворачивал?» Мужик стал отворачивать да задел лису по голове и убил ее до смерти, приговаривая: «Старая хлеб-соль забывается!»

Ссылки:

1Бирюк — волк (Ред.).

2 Крутой берег, обрыв (Ред.).

3 Лаять.

hobbitaniya.ru


 
 
Пример видео 3
Пример видео 2
Пример видео 6
Пример видео 1
Пример видео 5
Пример видео 4
Как нас найти

Администрация муниципального образования «Городское поселение – г.Осташков»

Адрес: 172735 Тверская обл., г.Осташков, пер.Советский, д.З
+7 (48235) 56-817
Электронная почта: [email protected]
Закрыть
Сообщение об ошибке
Отправьте нам сообщение. Мы исправим ошибку в кратчайшие сроки.
Расположение ошибки: .

Текст ошибки:
Комментарий или отзыв о сайте:
Отправить captcha
Введите код: *